Мы нашли любовь в безнадёжном месте

— Располагайтесь, мальчики, можете чувствовать себя как дома, — Митрофанов подтолкнул вперед парней, при этом сам он еле держался на ногах. Он был страшно, просто безобразно пьян — им все-таки удалось накачать его почти до беспамятства в клубе. Заметив, что толстый, неповоротливый мужчина пыхтит и украдкой держится за сердце под пиджаком, Глеб и Артем переглянулись — теперь он не казался наглым и самоуверенным, и уже к ним не лез, что не могло не радовать. Сейчас им казалось, что справиться с ним будет легко — в таком состоянии он вряд ли способен на постельные утехи. Сегодня в клубе праздновали день рождения депутата — всю ночь рекой лилось дорогущее бухло, употреблялись всевозможные увеселительные вещества, а Глеб сам лично видел, как, вдобавок ко всему, Митрофанов жрал виагру, которая, впрочем, ему не особо помогла. Зато сделала его красное лицо еще более красным — было очевидно, что мужчина неважно себя чувствует. Но, несмотря на свое состояние, все-таки согласился поехать с ними к себе домой. Майот наплел ему, что вне стен клуба они будут чувствовать себя гораздо спокойнее, следовательно, смогут позволить себе больше. На что депутат ответил, что их, в таком случае, ждет замечательный сюрприз. — Проводите их… — Митрофанов с трудом переводил дыхание. — Проводите их в… в комнату… — он обратился к охранникам. — А я пока переведу дух. Ему тут же позвонили, и он начал ругаться — очевидно, с женой, потому что на праздник, устроенный в честь его юбилея, он так и не приехал, предпочтя семье общество стриптизеров. Ну а сейчас он пытался объяснить свое отсутствие тем, что у него некие полуночные суперважные заседания в Думе. Два здоровенных лба — мрачные, немногословные охранники, повели их почему-то вниз — за неприметной дверью в коридоре была лестница — она вела в темный подвал. Охранники даже не удосужились включить свет, поэтому все четверо пробирались практически на ощупь. — Надеюсь, он не сдохнет раньше, чем мы… Ну ты понял… — прошептал Майот Глебу на ухо и, не сдержавшись, хихикнул. — Если он сдохнет прямо на мне, я этого не вынесу, — тихо ответил Глеб, но не выдержал и тоже заржал — они сами были готовые, убуханные в хлам и нанюханные. Чтобы довести до нужной кондиции депутата, им тоже приходилось не отставать. — Психологическая травма на всю жизнь, — произнес Майот уже громче. Они вели себя достаточно уверенно — пока все складывалось наилучшим образом. В глубине души они все равно чувствовали себя, разумеется, кошмарно — но оба пытались этого не показывать перед другим, чтобы не подорвать и без того хрупкое равновесие. Они спустились с лестницы, и только тогда один из охранников наконец-то включил свет. Он был не яркий — красновато-розовый, как в публичных домах Амстердама, но все равно неприятно резанул по глазам. Проморгавшись, парни огляделись — комната была небольшой, и практически все свободное пространство занимала кровать. — Душевая там, — один из мужчин кивнул в угол, где располагалась дверь, и они оба направились по лестнице вверх, обратно. Было понятно, что им не впервой приводить сюда мальчиков для хозяина — эта комната, очевидно, и была задумана исключительно для забав. Скорее всего, и весь остальной дом для этого задумывался — эта была небольшая постройка, обычный двухэтажный особняк без особых роскошеств, в котором, судя по всему, постоянно никто не жил. — Эй! Вы хотя бы шампанского принесите, — окликнул их Майот. Он окинул взглядом комнату и не нашел в ней ничего похожего на мини-бар. Его также неприятно поразило то, что комната скорее была похоже на бомбоубежище, чем на спальню для интимных свиданий — голые, бетонные стены не добавляли ей уютности. — Вы слышите, что я говорю? — еще раз крикнул Майот. — И закуски какой-нибудь принесите. Охранники ничего не ответили — молча поднялись, захлопнули за собой дверь. И зачем-то закрыли ее — на ключ. У Глеба от этого звука — поворачивающийся в замке оборот — мороз по коже побежал. Для чего им понадобилось их запирать? Куда они денутся? Они находились за городом — пока ехали, так и не могли понять, куда конкретно их везут — черный гелик был полностью тонирован, изнутри не видно ничего. Кроме того, им приходилось нон-стоп депутата развлекать и занимать разговором, чтобы тот не успел передумать, и перманентно поддерживать в нем нужный настрой. Глеб успел увидеть, пока они к дому подходили, что вокруг нет ничего и никого — только густой лес. Это был не коттеджный поселок, рядом нет других домов — только эта избушка. Да и в комнате этой подвальной нет ни дверей (кроме той, что вела в ванну), ни окон. От осознания того, что они заперты здесь, где в километрах вокруг нет ни одной живой души, на Глеба вдруг накатила паника, которую не могли заглушить даже вещества в крови. А при мысли о том, что здесь сейчас будет происходить, его прошиб холодный пот. Да, хотя бы немного алкоголя сейчас было бы однозначно к месту, но их, похоже, совсем не собирались поить и кормить. — Не очень-то приветливо, — Майот скинул куртку и начал осматривать комнату уже внимательнее. Глеб же как опустился на кровать, так там на ней и сидел, беспомощно оглядываясь. — Это че такое? — Майот застыл в недоумении — он открыл ящик прикроватной тумбочке и что-то там его сразу поразило. Глеб подполз на коленях через кровать, заглянул за его плечо. Тумбочка эта была необычная — по сути это был набор ящиков. В верхнем, запертые под стеклом, лежали всякие ножи и бритвы. — Что это, блять? — выдохнул Глеб. — Зачем это здесь? Майот ничего не ответил — он дернул следующий ящик. Там обнаружился ворох разнообразных кожаных изделий — ошейники, плетки, ремни, наручники. — Какого хуя? — прошептал Артем и быстро его обратно задвинул, словно испугался, что один из ремней укусит его как ядовитая змея. Он подскочил и начал в последнем ящике шарить — там тоже был полный набор разных предметов для сексуальных утех, причем гигантских, пугающих размеров. — Твою мать, — Майот задвинул его ногой, встал, заходил туда-сюда по комнате, волнуясь. — Кто же знал, что этот мудак еще и ебаный мистер Грей со своей красной комнатой в подвале? — Что будем делать? — спросил Глеб, который сидел на кровати, съежившись. — Может, попробуем свалить? Его начинало потряхивать. Такие штуки он и и раньше видел — вся эта садо-мазо атрибутика присутствовала в изобилии и в клубе, и сам он использовал всякие ошейники и ремни для номеров, но это было всего лишь частью костюма, а не частью сексуальной игры. Да, им определенно стоило изучить вкусы депутата получше прежде, чем ехать к нему домой. — Ты серьезно думаешь, что он нас отпустит? — спросил Майот. — Мы его несколько недель мурыжили! А сейчас просто выйдем и скажем, извините, мы передумали, мистер Грей? После того, как он выпил пачку виагры? — Меня сейчас стошнит, — объявил Глеб. Он откинулся на кровать и зажмурился. — Мне плохо… — Мне тоже не лучше, — Майот тяжело вздохнул. — Не думай об этом сейчас. Отключи голову. Подумай лучше, на что ты потратишь деньги. Глеб покачал головой. — Я пытаюсь, но… Не получается, — он собрался с силами, выдохнул и открыл глаза: — А это что такое, мать твою? Майот обернулся, проследил за его взглядом и его самого как током шибануло — на потолке висела веревка-петля. — Он что, нас вешать тут собрался? — прошептал Глеб. В этот момент наверху раздались звуки шагов и дверь открылась. — А вы почему еще не раздетые? — ухмыльнулся депутат. Судя по его виду, ему значительно полегчало — неизвестно, что он делал, как именно себя в чувство приводил, но он уже не казался таким пьяным. Он был без пиджака, в расстегнутой и выпущенной наружу белой рубахе. На волосатой, мокрой от пота груди сверкал огромный золотой крест. В руке у него была бутылка шампанского, а за его спиной стоял охранник с подносом, на котором были три высоких бокала. Оба парня застыли на кровати, глядя на него снизу вверх. Этот мужчина со своими всклокоченными жидкими волосенками на голове выглядел сейчас как демон, спускающийся в ад залитой красным светом комнаты, чтобы мучить своих жертв. Майот собрался первым — он понимал, что нельзя показывать страх, что нельзя дать страху захватить себя, свой разум. Что надо трезво и ясно мыслить, чтобы придумать, как всего того, что задумал их клиент, избежать. — Может, вы нас сами раздените? — ответил он, мило улыбаясь. Так, будто не видел содержимого ящиков прикроватной тумбочки. — Вот еще, — мужчина начал неторопливо спускаться. Деревянные ступеньки скрипели под тяжестью его тучного тела. — В моем возрасте не стоит тратить время на такую ерунду. Ну как поскидывали сами свои шмотки быстро! Последнюю фразу он сказал властным, холодным тоном — в клубе он тоже с ними не особо сюсюкался, но все равно разговаривал более игриво. Сейчас же, на своей территории, он не боялся показать истинную сущность и совершенно не собирался со стриптизерами церемониться — тем более, эти дураки сами изъявили желание с ним поехать. Парни медленно сняли верх и застыли, сидя на кровати. — А чего стесняемся-то, а? — хмыкнул мужчина. Он сел между ними, за плечи их обнял. От прикосновения его липких рук к голой коже обоих едва не передернуло. — Я скажу вам сразу, начистоту, чтобы зря время не терять, — начал говорить мужчина тихим, вкрадчивым шепотом. — У меня с потенцией не очень, но вы все-таки можете постараться, и всем нам устроить приятный вечер. Если же не получится, и вы со своей задачей не справитесь, то я знаю другой способ — проверенный множество раз. Мои друзья, — он кивнул на охранников — один стоял на верху лестницы у входа, второй разливал по бокалом шампанское, — к нам присоединятся. Вернее, они присоединяться к вам, а я за этим с удовольствием понаблюдаю. Для меня это беспроигрышный вариант, всегда возбуждает и бодрит. Митрофанов взял наполненный бокал с подноса и передал его Глебу, потом передал второй Майоту и один себе взял. — Ну, что, давайте выпьем за прекрасный вечер! — произнес тост депутат и по очереди чокнулся с каждым. А парни тем временем совершенно растерялись — Глеб поглядывал на огромного охранника, который был не меньше двух метров в длину и примерно столько же в ширину, и его охватывал растущий ужас. А Майот тем временем раздумывал над тем, что же ему такое сказать, чтобы разрядить обстановку, которая после речи депутата стала до жути напряженной. — А как… Как именно нам нужно постараться? — наконец произнес он, делая вид, что пропустил мимо ушей угрозы. Сделал глоток и погладил мужчину по бедру игриво. — Что вам нравится? Как вам угодить? — Хмм, — депутат ухмыльнулся похабно и свою ладонь на руку Майота положил. — Мне нужно не так много, на самом деле. Больше всего мне нравится покорность, и вы должны быть очень покорными и очень терпеливыми. Нужно терпеть, я не люблю, когда громко кричат. Будет … эээ… немного больно, а, может быть, даже и не немного, как пойдет… Но и вы меня поймите — в процессе я иногда так распаляюсь, что мне трудно остановиться, и чем больше вы будете кричать, тем вам же будет больнее. — А разве мы не можем как-то более нежно это все устроить? — Майот не оставлял попыток перетянуть депутата в другую сторону, уговорами сделать так, чтобы всего этого избежать. — Может, мы могли бы что-то сделать для вас, чтобы вам удовольствие доставить? Обычно, у него получалось, но сейчас скала даже не дрогнула. — Эээ, нет, — Митрофанов погрозил ему пальцем. — Можешь даже не стараться. Я точно знаю, что мне нужно и как, а ваши эти фокусы мне никакого удовольствия не доставят. Он с трудом поднялся с кровати, порылся в кармане штанов и бросил им красную тряпку. Майот дрожащими пальцами распрямил ее и увидел, что это две полоски ткани. — Это галстуки, — объявил депутат. — Надевайте. — Вы… Серьезно что ли? — Глеб сразу же вспомнил, что Гриша говорил про Митрофанова тогда, в их первую встречу в гримерке — что его судили за домогательства к пионерам. Похоже, с тех пор мужчина своих фантазий не оставил. — Надевай давай, а не пизди мне тут, — похоже, терпение у депутата начало заканчиваться. Он подошел к прикроватной тумбочке, отодвинул средний ящик. — Выйди пока, — кинул он охраннику. — Я вас тогда, если что, позову. Пока не беспокойте. Тот молча поднялся по лестницу, вышел и снаружи дверь закрыл. А Митрофанов тем временем вытащил целую связку ремней и скомандовал: — Живо встали! Парни подскочили сразу же, а депутат одним рывком стащил с кровати покрывало. Он дернул так сильно, что съехала простыня, а на матрасе — Глеб увидел это, потому что стоял ближе к противоположному краю кровати — было размытое и застиранное пятно чьей-то крови.

***

Весь день Депо был как на иголках — и уже чувствовал, что начинает сходить с ума. Он по-настоящему изводил себя за то, что отпустил тогда Глеба. Уважать его решение — какой же это бред и абсурд, когда речь идет о решении с кем-то переспать за компромат. Он до последнего думал, что Глеб не сможет на такое пойти, но оказалось, что Артем его совсем не знает. Его ослепила влюбленность, а, после того, как они переспали, Депо и вовсе был уверен в силе своего влияния. Думал про себя, что вот сейчас они будут встречаться по-нормальному — Глеб бросит работу, они съедутся и все будет хорошо. Он уже готовился взять его жизнь под свой полный контроль. Но Глеб выпорхнул из его рук, несмотря на то, что Артем, как выяснилось, был у него первым. Как следует действовать в такой ситуации, Депо не знал — ему лишь оставалось верить в то, что Глеб все-таки передумает, когда дойдет до дела. Поэтому, когда Гриша сообщил, что у стриптизеров все на мази — Майот написал, что они прямо сейчас переодеваются и едут вместе с Глебом к Митрофанову домой, у Депо оборвалось сердце. «Прямо сейчас» — и перед глазами мерзкие картинки замелькали, которые тут же услужливо подкинуло воображение. Он надеялся, что Гриша ничего не заметил, но его, наверное, так перекосило, что тот все-таки что-то понял. Буда отвел глаза, помолчал, глядя в одну точку и кусая губы, как будто бы на что-то решаясь. Когда пришла эта новость, была уже глухая ночь, а они оба не спали — обоих мучала бессоница. Пялились попеременно то в горящий экран телевизора, то в экран телефона, курили. — Хочешь поехать туда? — выпалил Буда вдруг. — Куда? — не понял Депо. — В клуб? Но там их нет уже… — Туда, куда они поехали, — ответил Гриша. Было видно, что он волнуется так сильно, что сейчас начнет ногти грызть. — Откуда ты знаешь, куда они поехали? — На телефоне стоит маячок, — сказал Гриша. Он посмотрел Депо прямо в глаза, ясно давая понять, что он не собирается объяснять, откуда он на телефоне у Майота. — На тот случай, если что-то пойдет не так. — Да, я поеду, — Артем, впрочем, задавать лишних вопросов не собирался. Его мозг сразу же зацепился за последнюю фразу — если что-то пойдет не так. Что же может не так пойти? Все уже не так! А если станет ясно, что все совсем плохо, как они с Будой смогут вмешаться и помочь? Он думал об этом всю дорогу, пока они ехали — а ехали они бесконечно долго, по магистралям и развязкам удаляясь все дальше от города. Депо, который скурил на нервах все сигареты, полез в бардачок, надеясь, что там завалялась пачка, но там обнаружилась только куча электронных одноразок. Он со злостью захлопнул его и отвернулся к окну. Ему не хотелось думать о том, как они там оказались — считал, что это не его дело. У него были определенные догадки насчет отношений Гриши и Майота, но сейчас его волновало только одно — что сейчас происходит с Глебом, как проходит «свидание» с депутатом. Его буквально на части раздирала и обида, и злость — он не должен был это допустить, а Глеб не должен был это делать. — Куда он повез их? Здесь же ничего нет? — Депо вглядывался в непроглядную темень за окном машины, пока Гриша следил за мигающей геопозицией на карте и рулил по проселочной дороге между деревьями. — А ты думал, он их на Рублевку повезет? К жене и деткам? — Ну не в такую же глушь? — Хуй знает, что у него на уме, — Гриша притормозил, указал вперед. — Вон там за забором, видишь? — Какая-то избушка посреди леса, — процедил Депо. — Не нравится мне все это, ой как не нравится. — Думаешь мне, — возмутился Гриша, — или, может быть, им нравится? — он махнул в сторону дома. — Так какого хуя мы вообще все это делаем? Какого хуя они там? — психанул Депо. — И мы что, так и будем сидеть здесь и смотреть на то, как… Пока там… Он не смог закончить фразу, разозлился еще больше и отвернулся в боковое окно — на плотную завесу густых деревьев. Гриша ничего ему не ответил — если бы Депо посмотрел в этот момент на друга, он бы увидел, как у него желваки ходуном ходят от бессильной ярости, как он вцепился намертво в руль и как сверлит глазами окна дома, в которых не горит свет. А в голове у него между тем мелькают мысли — одна страшнее другой. Он в полной мере осознал свою ошибку только сейчас, когда стало слишком поздно. И от того, что он не может прямо сейчас пойти туда и забрать своего любимого, все его тело и разум затопляет бесконечная боль.

***

Боль от расплавленного воска, капающего на грудь, оказалась острее той, что терзала сейчас его запястья — мужчина стянул руки Майота грубой, колючей бечевкой прежде, чем приступить к издевательствам. С Глебом он уже закончил — тот валялся, пристегнутый наручниками к спинке кровати, без сознания. На шее у него был затянут ремень, которым мужчина его придушивал. Митрофанова совершенно не возбуждали обычные сексуальные практики, он с них даже штаны не снял — зато внимательно всматривался в их лица, наслаждаясь всеми оттенками отвращения, ужаса и боли, которые отражались на них. А болезненные стоны, хрипы и всхлипы вообще приводили его в полный восторг. В самом начале они ещё пытались сопротивляться — Глеб так вообще вскочил и в угол забился, когда депутат попытался его к кровати пристегнуть, но тот быстро пресек эти попытки. — Ты такой строптивый, — усмехнулся депутат. — Мне давно хотелось тебя приструнить. Он окликнул своего охранника, и тот сразу же возник на пороге. — Дернешься еще хоть раз, хоть один-единственный, сука, раз, и тобой займется этот вот товарищ, — напомнил мужчина и строго погрозил Глебу пальцем. — И поверь мне, поверь моему богатому опыту, это окажется в тысячу раз страшнейшее всего того, что я буду с тобой делать! Ты будешь молиться, чтобы это закончилось. Все мои скромные, стариковские игрушки покажутся тебе совершеннейшей ерундой! И Глеб, дрожа всем телом, испуганно косясь на охранника, сам к Митрофанову подошел. Теперь они уже думали не о том, чтобы сделать то, что задумывалось — у Майота за ремнем штанов был телефон припрятан — а только о том, чтобы отсюда выбраться. Оба сильно сомневались в том, что у них это получится, и ужас, охвативший их, буквально парализовывал. Все происходящее было слишком неожиданно и страшно — как в фильме ужасов или в кошмарном сне. Они не были готовы к тому, что все так развернется — полагали, что толстый, старый депутат окажется совершенно ни на что не способен. Он и оказался не способен — и от того более озлобленным, более извращенным. Теперь он отставил горящую свечку и достал один из ножей — маленький, изогнутый, причудливый, буквально созданный для того, чтобы им кожу с людей снимать — и водил им по лбу, скулам и подбородку Майота, глядя ему прямо в глаза. — У тебя красивое личико, — сказал он, довольно ухмыляясь. — Такие правильные черты, пухлые губы. Он провел лезвием по нижней губе и струйка крови побежала по ней вниз по подбородку, несколько капель упало на обнаженную грудь. — И все равно ты всего лишь пустая дешевка, которую легко можно купить, — продолжил мужчина. Его по-настоящему перло именно от этого ощущения всесилия — когда чужая жизнь находилась полностью в его руках. Теперь острие лезвия коснулось нижнего века. — Я могу делать с тобой все, что угодно, и никто тебе не поможет, никто не заступится. Майот хотел было что-то сказать, попробовать как-то еще уговорить мужчину, но тот провел лезвием по виску и рявкнул: — Молчи. Терпеть не могу, когда шлюха болтает. В этот момент Глеб пришел в себя — начал кашлять, пытаясь продышаться после удушья. Он поднял голову, взгляд его упал на Майота. Увидев кровь на его лице, он пришел в полнейший ужас. — Ты что творишь, мразь, — воскликнул он. — Ты за это ответишь, уебок. Тебе это просто так с рук не сойдет! Отбросив нож, Митрофанов подошел к Глебу и с размаху ударил его ладонью по лицу. — Молчи, щенок, — звук ещё одного удара разрезал воздух. — Для тебя я вообще отдельно кое-что приготовил. Ты меня уже сильно взбесил. Майот, не теряя времени даром, сразу опустился на пол. Он изогнулся, руками, связанными за спиной, схватил нож и быстро, вслепую начал резать бечевку, не обращая ни малейшего внимания на то, что попадает лезвием по коже. Артем уже не чувствовал боли — понимал, что у него есть всего несколько секунд, чтобы хотя бы попытаться их обоих спасти. Глеб, заметив его отчаянные действия, снова выкрикнул что-то оскорбительное, пытаясь отвлечь внимание депутата на себя. Тот пришел в совершеннейшую ярость, ударил его еще раз, но не смог заставить его замолчать. — Сейчас ты будешь умолять меня, мальчишка, — прошипел мужчина. — Но я тебя не пощажу. Ты меня окончательно вывел! Он поднял руку и сдернул вниз петлю, которая висела над потолком. — Попрощайся со своей жалкой жизнью, дешевка, — сказал он и тут же рухнул как подкошенный, а за его спиной возник Майот с бутылкой шампанского в руках, которой он его и вырубил. — Давай сваливать отсюда. Быстрее, — Майот торопливо нашарил ключи от наручников и начал дрожащими руками отстегивать Глеба от кровати. — Но как? — Глеб уставился на валяющегося на полу в отрубе мучителя. — Куда сваливать? Они оба замерли, посмотрели на дверь. Оттуда послышался голос охранника: — У вас там все в порядке? Освободившись от наручников, Глеб подскочил и заметался, пытаясь найти выход. В условиях опасности мозг начал работать с удвоенной силой. Не отыскав ни малейшей зацепки в глухих, ровных стенах, Глеб снова перевел взгляд на дверь. Попытаться прорваться через охранников с тем маленьким ножом, что у них был? Сомнительно, что у них получится, а ножи более крупные заперты под хитрым кодовым замком в тумбочке. Он снова огляделся вокруг и побежал к единственной двери, которая была в этой комнате — в так называемую душевую. Одно маленькое окно над унитазом, закрытое плотным стеклом — одна-единственная их надежда. Глеб вбежал обратно в комнату. — Нам нужно что-нибудь, чем мы сможем расколоть! — прошептал он, а тем временем голос охранника за дверью повторил свой вопрос. Было ясно, что он боится хозяину помешать, к тому же, он, очевидно, привык к тому, что из подвала доносятся всякие звуки, но он определенно насторожился. — Что? — Майот тоже начал отчаянно оглядывать комнату. Ничего, кроме долбанной тумбочки на эту роль не подходило. Они одновременно подумали об этом и бросились к ней — начали пытаться достать ящик полностью. Он был достаточно тяжелый, чтобы стекло пробить. Звук разбивающегося стекла был оглушительным — сначала несколько глухих, бесполезных стуков, потом этот звон. Охранники, разумеется, влетели в комнату сразу же — до слуха ребят доносился их торопливый топот по ступенькам. — Давай, лезь, — Майот подтолкнул засомневавшегося Глеба — он испугался, что Артем не успеет. — Быстрее! Глеб подпрыгнул, уцепившись руками за край окна, подтянул ноги и выскользнул на свободу. Звучит так, будто бы это было легко — но на самом деле он оцарапался острыми краями оставшегося в раме стекла, причем довольно сильно. Но сейчас, в моменте, он боли совершенно не ощутил — думал только о том, что впереди маячит желанная свобода, совершенно забыв о том, что их окружает многокилометровый лес. Выбравшись наружу — окно было на одном уровне с землей, он подал Майоту руку. Тот залез на бочок унитаза, подтянулся к окну, практически уже высунулся, но тут его дернули резко назад. Глаза у него расширись в ужасе, он вцепился ногтями в дерн, пытаясь удержаться, но те, кто тащил его обратно, удвоили усилия. Глеб схватил его за руки и, уперевшись ногами в стену дома, изо всех сил рванул на себя. — Отпусти меня и беги, — прошептал Майот. — Попытайся выбраться и позови на помощь. — Я тебя тут не оставлю, — ответил Глеб решительно и предпринял еще одну попытку вытянуть друга. На этот раз она оказалось успешной — Майот отпихнул ногами охранника и очень удачно угодил ему по лицу. Выскользнув наружу, он сразу же вскочил, и они побежали. Но, добравшись до ворот, обнаружили, что они, разумеется, заперты. Кроме того, они внезапно осознали, что пешком по лесу далеко не уйдут. Их снова охватила паника и отчаяние — выхода нет, они заперты здесь, в этой ловушке. — Твою мать, — Глеб обернулся  — уже скоро охранники, выскочив из подвала (из окна они не смогли бы вылезти, слишком огромные), выбегут во двор и тут то их и достанут. Что делать — непонятно. Можно попробовать перелезть через ограждение, но что дальше? За спиной парней раздался грохот, стук дверей и оклик охранников. Они оба, не сговариваясь, побежали к воротам, начали карабкаться по ним, но тут их догнали. Запыхавшийся здоровяк схватил Майота, который оказался менее проворным, за ремень штанов и потащил вниз. — Тронешь его, я тебе башку нахуй снесу, — за решетками ворот показался Гриша. В руках у него был пистолет, которым он целился в охранника. — Ты кто, блять, такой? — рявкнул мужчина. — И что ты мне сделаешь? Раздался выстрел, и он тут же дернулся, упал на землю, застонал, обхватив колено. — Еще вопросы есть? — спросил Гриша. Он был собран и серьезен — взгляда не отводил от корчащегося на земле охранника. А в это время второй тип схватился за бок, где под пиджаком у него висела кабура, но добраться до пистолета не успел — раздался второй выстрел. Из-за спины Гриши вышел Депо, который все это время держал на мушке второго, ожидая, что тут будет дергаться. — Ворота открыли, живо, — потребовал Депо. — Вам пиздец, уебки, — процедил первый охранник, который уже перевел дух и зажал рану на ноге. — Вы не знаете, куда влезли… — Ебало завали свое, — выкрикнул Гриша. — И открой нахуй ворота! — Они из дома открываются, придурки, — процедил второй охранник и сплюнул кровью в траву — у него ранение, похоже, было более тяжелым. — Сможете перелезть? — тихо спросил Депо, с тревогой оглядывая парней — у Майота кровь на лице, у Глеба — опухшие от ударов губы и скула. Майот кивнул, и они начали перебираться через ворота. Гриша помогал — подавал руку, придерживал, когда парни оказались уже на другой стороне. — Вам конец, — прошипел один из охранников, бессильно наблюдая за побегом. — Вас из-под земли достанут. Вас, — он поднял с земли выпавший у Майота телефон, на который собирались снимать компромат, — и тех, кто заказал у вас хозяина. На несколько секунд парни застыли, глядя на злосчастный телефон — явное доказательство их намерений. — Пойдёмте отсюда, — первым опомнился Депо. — Надо сваливать.

***

— Что случилось? — спросил Гриша, когда они все оказались в машине. — Пиздец, — огрызнулся Глеб. — Пиздец случился, вот что. Он оказался конченным извращенцем, который хотел нас замучить до смерти! — В смысле? Он что, хотел вас убить? — переспросил Депо, обернувшись на заднее сидение, где сидели парни. — Да! Или как минимум покалечить! Он гребаный поехавший извращенец-импотент-психопат! — подал голос Майот. — Ты в порядке? — спросил Гриша, волнуясь. — Он тебя… Он вас… Не тронул? — Собирался, — ответил Майот хмуро. — А еще хотел отдать нас своим охранникам и наблюдать за этим. Ну а для начала он душил Глеба до потери сознания, а мне резал лицо! — Блять, — руки у Гриши затряслись, голос дрогнул. Он думал, что было бы, если бы он заранее не взял из тайника, который находился в доме брата Маги, оружие — тогда бы их просто пристрелили при попытке вмешаться. — Как вы нас вообще нашли? — спросил Глеб, который пытался осмыслить сложившуюся ситуацию и не мог сложить воедино пазл. — У Майота на том телефоне стоит маячок, — признался Гриша. — Что? Ты, что же это получается, следил за мной? — возмутился парень. — Ты… И давно ты меня пасешь? — Слушайте, давайте оставим на потом все разборки, — прервал их Депо. — Сейчас важно другое — что нас всех дальше ждет. Предлагаю прямо сейчас поехать к Маге и рассказать ему о том, что их раскрыли. — Маге сейчас не до нас, — произнес Гриша. — Его брата убили. И сделали это, скорее всего, люди Митрофанова. — Убили? Ты серьезно? Где? — У него на родине. Длинные руки из Москвы добрались и туда. — Тогда поедем сразу к Льву Геннадьевичу, — Депо сразу же начал искать другие варианты. — Он должен урегулировать вопрос. Он же наверняка не знал, что этот извращенец устраивает настоящие пытки. Если бы знал, он бы точно не дал нам это задание… Он же не мог своими людьми пожертвовать, правда же? — Мы не можем поехать к Льву Геннадиевичу, — тихо сказал Буда. — Но только он сможет обеспечить им безопасность, — возразил Депо. — И, в любом случае, с этой ситуацией надо как-то разбираться. Ты же слышал, что сказали его люди — Митрофанов это просто так не оставит. Что вы с ним сделали? Как удалось сбежать? — спросил Депо, снова обернувшись к парням. — Ничего особенного. По голове бутылкой хуйнули, — сообщил Майот. — Он был в отрубе, когда мы сваливали, но он будет в порядке. Хотя жаль… — Жаль, конечно, — согласился Гриша. — Если бы эта скотина сдохла, некому было бы нас преследовать. — Просто расскажем все Льву Геннадиевичу, а он пусть других подключает, вдвоем мы не вывезем, — заявил Депо. — Митрофанов заказывает его людей — брат Маги тоже был его человеком, работников его клуба мучает — он должен с этим разобраться! Дело серьёзное! — Но мы не можем поехать к нему, как ты не понимаешь! — огрызнулся Гриша. — Почему? Я реально ничего не понимаю, блять! Если он заказал нам это задание, то пусть и разруливает то, в какой жопе мы сейчас оказались! Или ты думаешь, что он предпочел бы оставить своих стриптизеров в руках маньяка? Или ты думаешь, что он заранее все про Митрофанова знал и готов был их в расход пустить? Но в этом же нет никакого смысла! — Он не заказывал, — произнес Гриша. Он сказал это тихо, но Депо как будто молотом по голове ударило. — Что это значит? — спросил он, уже сильно напрягшись на Гришино молчание. — Объясни уже, блять! — Все потом, — ответил Гриша твердо. — Я не хочу при них объясняться. Их это не касается! — Так и куда мы едем, черт тебя побери? — Депо уже потерял всякое терпение, а своими загадками Буда окончательно вывел его из себя. — В дом брата Маги, — заявил Гриша, хмуро всматриваясь в освещаемую фарами дорогу. — Там безопасно сейчас.