Back to blue side

Фарсунн, Норвегия 4037 год       Это были уже третьи сутки подряд, за которые Чонгук выходил из своего дома после семи вечера только для того, чтобы проверить морскую воду. Он был недостаточно знаком с тем, как выглядит загрязнённая химическим веществом вода, но всё же предполагал, что должны были быть какие-то явные помутнения с изменением цвета и запаха.       Однако всё было нормально.       Вода была такой же, как прежде. Достаточно чистой для северного моря и такой же холодной, несмотря на то что май взошел на пьедестал.       Нахмурив брови и проведя ладонью по чёрным, как смоль, волосам, парень резко выпрямился из сидячего положения и даже не стал поднимать еще одну выброшенную на берег мертвую рыбу с земли. За последние два дня он и Джин-хён вскрыли уже несколько десятков мёртвых рыб разного вида только для того, чтобы по итогу не обнаружить ничего из того, что могло бы прояснить их внезапную смерть в таком огромном количестве.       Спустя какое-то время им троим (в тот раз к ним присоединился Хоби-хён) пришла в голову догадка о том, что мёртвая рыба могла попасть обратно в море после шторма, когда улов был смыт с рыболовного судна особо буйной волной. Но чтобы в таком количестве? Маловероятно.        Чонгук хоть и не говорил об этом вслух, все же несколько раз подумывал о том, что кто-то из жадных людишек на этот раз использовал динамит, чтобы оглушить жертву, даже не предположив о том, какие катастрофические последствия позже их могут ожидать.        Его всё чаще посещала эта мысль за последние несколько часов с учетом того, что три дня назад, выйдя на рассвете из дома, он заметил, что ночью вода вышла из берегов, почти подобравшись к деревянным ступеням, ведущим к его входной двери. Такое происходило крайне редко и не в таких масштабах.       Так же эта мысль была подстегнута тем, что в ту ночь Чон отчётливо слышал взрыв, достаточно искажённый, чтобы сойти за гром.       Всё действительно сходилось, если это было именно так. Рыба не была отравлена химическим веществом, её внутренности были чисты так же, как и сама вода. Только взрыв под водой мог оглушить большое количество морских животных, которые скончались на месте и были выброшены на берег в течении последних трёх дней после довольно большого прилива, волна которого могла быть около четырёх метров в высоту.       Направляясь вдоль берега на буксире с Гуреум - его большой и пушистой собакой Пиренейской породы, Чонгук с досадой несколько раз пнул мёртвую рыбу, что разлагалась прямо на пляже от долгого пребывания под раскаленным дневным солнцем.       Он был опечален той мыслью, что когда в следующий раз он с хёнами отправится на рыбалку, то улов будет ничтожно малым с учётом того, как много морских обитателей погибло и было вынесено на берег в уже полуразрушенном состоянии.       Выудив из кармана телефон, Чонгук набрал номер Джин-хёна и прислонил девайс к уху, всматриваясь вдаль, где над синей водой кружили чайки.       — Каждый раз я боюсь, что ты мне звонишь, чтобы сообщить что-то плохое, — послышался на том конце голос старшего, и Чон тихо усмехнулся.       — Всё в порядке, — решил успокоить хёна младший. — По крайней мере, вода выглядит как и прежде.       — Как много на этот раз? — поинтересовался Ким, меняя положение и скрипя стулом по деревянному полу у себя в кабинете.       — Уже меньше. Сегодня здесь больше изуродованных. Я думаю, они столкнулись со скалами и пробыли там какое-то время, постоянно прибитые волнами, — Чонгук вновь присел на корточки, схватив белую ракушку и швыряя её в воду.       — Интересно, коснулась ли эта проблема только нашего берега, так как остальные тоже молчат, — размышлял Джин.       — Незачем привлекать лишнее внимание, — качнул головой черноволосый, закусив губу и вновь всматриваясь вдаль. — Меня вполне устраивает то, что сюда никто не сунется.       — Как и всех нас, — согласился Ким, в то время как Чонгук прищурился, наблюдая за тем, как поблёскивала вода на солнце, переливаясь синим и серебристым цветом.       Пока Джин-хён продолжал что-то бормотать, Чон выпрямился, потягиваясь и разминая затёкшие конечности. Хоть сегодня и было меньше работы, чем обычно, черноволосый всё же совсем вымотался, находясь почти весь день под палящим солнцем у себя в саду. В теплице было еще хуже, несмотря на то что он жил в северной части Норвегии.       — ... и я беспокоюсь о том, каким будет улов на следующей неделе, — продолжал хён. — Наши постоянные покупатели могут заподозрить неладное.       — Можно сказать им, что спрос увеличился, а мы не были к этому готовы, — пожал плечами Чонгук, вновь ловя взглядом серебряное свечение, возле которого на этот раз кружили чайки. Парню показалось странным, что серебряное пятно словно подплывало к нему всё ближе и ближе с каждой секундой.       Он вскинул голову, чтобы взглянуть на затянутое серыми облаками небо, пытаясь найти тот самый луч солнца, что отражался на воде, но был действительно озадачен, так как солнце уже давно начало опускаться за горы.       — Я надеюсь, что они в это поверят. А еще я надеюсь...       — Хён, — резко выдохнул черноволосый, подходя ближе к воде и щурясь. Он мог поклясться, что, даже не используя свои очки для зрения, смог разглядеть в воде человеческое тело, обёрнутое во что-то серебристое, похожее на фольгу. — Что за чертовщина...       — А? О чём ты? — послышался голос на том конце. — Чонгук-а?       — П-подожди... кажется, я вижу тело, — бормотал младший, шлёпая дальше по воде. Волны уже касались его ботинок.       — Тело? — недоумевал Джин-хён.       — Д-да, хён, оно в воде, — не сразу заметив, Чонгук понял, что его бросило в дрожь от одной лишь мысли, что в море возле его дома мог плавать чей-то труп. Причём труп, завернутый во что-то и брошенный в воду достаточно давно? Ведь обычно мёртвое тело всплывает на поверхность через два-три дня.       — Эй, послушай...       — Ладно, хён, я тебе перезвоню! — быстро пробормотал младший, никак не отреагировав на обеспокоенное «Эй» на том конце.       Быстро вернувшись на пляж и скинув с плеч ветровку, парень швырнул её на песок, а затем и телефон с ботинками, оборачиваясь к воде, чтобы обнаружить, что на этот раз тело было гораздо ближе к берегу. Шлёпая ногами, одетыми в носки, по воде и морщась от холода, Чонгук помутневшим от беспокойства зрением всматривался в фигуру, в конечном итоге поняв, что блестящим материалом была вовсе не фольга, а костюм.       Какой-то странный, белый с серебряными вставками костюм, большая часть которого была под водой, в то время как вся грудная клетка, что была обшита серебром, всплыла наверх.       Стоя по пояс в воде, младший протянул дрожащие руки к длинным человеческим ногам и, зацепившись пальцами за скользкую ткань, потянул тело на сушу, думая лишь о том, что должен держать чёртов рот на замке. Если кто-то узнает о том, что труп был найден на пляже Кимов и Чонов, то ни одна живая душа больше не купит их рыбу, молоко или овощи.       Обернувшись назад, чтобы удостовериться в том, что ему не показалось и он всё еще держал что-то неизвестное в своих руках, парень наконец-то заметил лицо. Почти полностью погружённое под верхний слой воды, оно выглядело почти синим, но удивительно гладким, словно фарфор. Вода не касалась довольно посиневших пухлых губ и аккуратного небольшого носа.       Встряхнув головой и словно выйдя из транса, парень дотянул тело до пляжа и расположил его на песке, аккуратно опуская голову, усыпанную волосами цвета серебра. Это был человек. Мужчина. Очень красивый, несмотря на неестественный цвет кожи. Скорее всего, мертвый.       Схватив ветровку с земли и накинув её себе на плечи, Чонгук протянул правую руку к пульсу на шее человека и замер, пытаясь поймать хоть один удар сердца.       — Ч-черт, неужели он...       Переполненный вихрем чувств, он не сразу заметил тот крошечный импульс, что коснулся подушечки его указательного пальца. Когда это повторилось с достаточно долгим для живого человека перерывом, младший широко распахнул глаза, глядя на всё то же, уже с менее синеватым оттенком, идеальное лицо.       Удар, еще удар.       — Ты жив? Ты жив... черт, он жив...       Карабкаясь по мокрому песку, Чон протянул левую дрожащую руку к костюму, пытаясь нащупать молнию или пуговицу, благодаря которой он смог бы избавиться от толстой ткани и прикоснуться к чужой груди, чтобы убедиться в том, что ему не померещилось чужое сердцебиение.       Его попытки были прерваны шумом машины, что завернула к его дому по дороге, усыпанной гравием. Вскинув голову, парень, казалось, чуть не словил паническую атаку, лишь увидев коричневый пикап своего работодателя, что приехал забрать козье молоко, собранное за весь сегодняшний день.       Чонгук понимал, что если мужчина увидит чужое тело, непонятно, живое или мертвое, у него на пляже, то в сию же секунду сюда будут вызваны машины скорой помощи, полиции и, возможно, даже НИС (чего ему хотелось бы в последнюю очередь).       Поэтому, пыхтя и шатаясь на собственных ногах, черноволосый подхватил не сказать что лёгкое тело с земли и, чуть склонившись, побежал к собственному дому, прислушиваясь к проезжающий мимо амбара со скотом машине. Как только ступеньки были преодолены, а дверь распахнута, парень рванул в гостиную, маневрируя между мебелью и падая на колени перед камином, что почти потух.       Несмотря на то что на улице была достаточно теплая погода, здесь, возле моря, гулял прозорливый северный ветер, из-за чего ему приходилось частенько разжигать камин, чтобы ночью согреть свои постоянно мёрзнущие ноги и руки.       Расположив тело на полу, Чонгук тут же подорвался на ноги, мчась ко входной двери и натягивая на ходу домашние тапочки. Его работодатель, мистер Чой, уже выползал из своего пикапа, громко хлопнув дверью.       — Мистер Чой, — попытался как можно более спокойно поприветствовать своего работодателя Чонгук.       — Ближе к делу, Чон, — отмахнулся от него старик, совсем не обратив внимания на взъерошенный вид младшего. — Сколько литров сегодня?       — Семь литров, сэр, — спустился со ступеней черноволосый, направляясь к амбару вслед за стариком.       Он морщился каждый раз, когда делал шаг и слышал характерный звук его мокрых носков и таких же мокрых по пояс штанов. Вода буквально стекала по его ногам, и он просто молился вселенной, чтобы глупый старикан не заметил этого.       Как только дверь подсобки была открыта, а вслед за ней и холодильник, мужчина потянулся за первой канистрой, благо хоть как-то помогая Чонгуку. Взяв две оставшихся, Чон толкнул ногой дверь холодильника и вышел на улицу, направляясь к машине. Передняя дверь кабины уже была открыта, куда младший и поставил на пол свой груз, облегченно выдыхая.       — Хорошего вам вечера, мистер Чой, — вежливо поклонился парень и, не получив никакого ответа, закрыл переднюю дверь, сделав шаг назад.       Машина громко завелась, казалось, даже подрагивая, а затем тронулась с места, сворачивая на дорогу и медленно скрываясь за небольшими скалистыми горами. Облегченно выдохнув, Чонгук провел руками по лицу, зарываясь пальцами в волосы.       Осознание того, что в его гостиной лежит человек (возможно труп), начало накатывать на него волнами так же, как и тошнота. Найти сегодня вечером мертвого человека в воде не входило в его планы и совсем сбивало с толку. Он понятия не имел, что ему делать дальше.       Оттолкнувшись от земли, младший поднялся по ступенькам и открыл входную дверь, позже заперев её за собой на замок. Пройдя чуть дальше и остановившись в проёме между гостиной и холлом, черноволосый высунул голову, сразу же бросив взгляд на пол.       — Черт, вода, — выругнулся парень, заметив, как много воды стекло на пол с человека, чья кожа на этот раз выглядела просто бледной, без синеватого оттенка.       Он не сошёл с ума и мог поклясться, что видел, как вздымалась грудь незнакомца, словно его лёгкие наконец-то заработали в полную силу. Это какая-то чертова магия? Как он мог дышать, проведя так много времени в воде? Он выглядел как чёртов труп!       Чонгук ничего не понимал.       Протянув руку вперёд, парень вновь попытался найти хоть что-то, за что бы он мог зацепиться и стянуть с человека этот чертов костюм. Молния? Пуговица? Кнопка? Хоть что-то?!       Ковыряясь в белой ткани, переливающейся серебром, черноволосый даже не заметил того, как пристально на него смотрели два глаза. Только когда он нащупал на груди незнакомца маленький значок с очень длинным номером, похожий на серийный, Чонгук поднял голову, замерев на месте и ощутив, как его сердце ушло в пятки от нахлынувшего на него ужаса.       — Здравствуй, человек, — удивительно ровно и без хрипотцы произнесли пухлые губы, — меня зовут Чимин. Я прилетел сюда с Титана и не намерен причинять вашему виду боль, — предупредил заранее Титановец, но всё, что смог сказать в ответ Чонгук, было тихое:       — Охренеть.

***

      — То есть ты хочешь мне сказать, что достал из воды мёртвого Титановца, который позже ожил и прямо сейчас смотрит на нас? — переспросил Джин-хён, не отрывая взгляда от Чимина, сидевшего на полу спиной к камину, скрестив ноги.       Титановец не проронил ни слова с тех пор, как представился, наблюдая за припадком Чонгука, который, подорвавшись с пола и цепляясь ногами за ковёр, выбежал из дома, мчась на пляж, словно за ним гналась стая волков. Откопав в песке свой девайс, парень тут же набрал номер старшего хёна, облегченно вздыхая, как только тот сообщил, что почти прибыл.       Потянув Кима за руку, стоило тому покинуть собственный черный пикап, Чонгук затолкал парня в дом и закрыл дверь на замок, предупреждая о том, чтобы тот не вздумал сбежать и держал рот на замке, как только покинет владения фермы Чон.       Вот так они и оказались оба, сидя на диване и глядя прямо на прибывшего с другой планеты человека.       — Да, именно это я и говорю, — закатил глаза Чон, так как устал повторять одну и ту же информацию несколько раз. Даже Чимин, казалось, потеряв интерес к новоприбывшему парню, начал рассматривать гостиную.       — Он не выглядит как Титановец, — начал Джин, осмотрев парня с серебристыми волосами с головы до ног. — Их рост не меньше двух метров. И ширина... я не знаю, не такая, как у него, — ткнул он пальцем в сторону парня, прилетевшего со спутника Сатурна.       Чимину это не понравилось. Чонгук заметил, как сжались в тонкую линию губы Титановца, и почувствовал себя виноватым из-за поведения своего хёна.       — Ладно, хён, будь повежливее, — нахмурившись, проговорил Чон.       — Повежливее? Я всего-то упомянул про его маленький рост...       — Он не маленький.       — Он маленький по меркам Титана! — продолжал спорить Ким, но резко захлопнулся, как только понял, что последнюю фразу сказал не черноволосый.       Широко раскрыв глаза, оба парня медленно повернули голову в сторону Чимина, пытаясь понять, не послышалось ли им.       — Он не маленький, — вновь повторил Титановец, и от его голоса по спине Чонгука пробежался холодок. Это было что-то бархатистое. Не слишком громкое и не слишком тихое. Его голос был похож на горящий огонь, звук волн или шум дождя. Эти три вещи были схожи с голосом Чимина, потому что они приносили такой же внезапно окутывающий его душу покой.       — Ладно, — согласился Джин-хён, словно завороженный, а затем встряхнул головой. — Теперь он больше похож на существо с Титана.       — Я не существо. Я человек, — вновь решил поспорить Чимин, на этот раз скрестив руки на груди.       — Подожди, но разве... разве вас не выращивают... я не знаю, из пробирок?       И пока Ким ожидал ответ, Чонгук больше был удивлён тем, как легко они оба приняли сам факт того, что рядом с ними сидел человек, прибывший с другой планеты. Только полчаса назад младший сходил с ума от того, что достал из моря труп и не знал, что с ним делать дальше, а теперь они втроем сидят и ведут между собой беседу.       — Инкубатор, — ответил парень, глядя прямо в глаза Сокджина. — Но меня выносила женщина. Человек. Я полукровка.       — Ты полу... ты что? — на этот раз подал голос Чон, вскинув в удивлении брови.       — Моим создателем был...       — Существо из инкубатора! — перебил его Ким, ожидая похвалы за правильный ответ, на что получил довольно безразличный взгляд от парня со спутника Сатурна.       — Л-ладно, — отмахнулся от своего друга Чонгук, ёрзая на мягком диване. — Но... разве у этого существа есть влечение?       Некоторое время пожевав нижнюю пухлую губу, Титановец отвёл взгляд в сторону и тихо признался:       — Я был экспериментом.       В наступившей тишине даже Сокджин почувствовал себя паршиво, словно вторгся во что-то слишком личное, ковыряясь в свежей ране острыми ногтями. Чон в это время не сводил взгляда с человека у камина, что опустил взгляд, водя пальцем по воде, всё ещё стекающей с его костюма.       — Послушай, Чимин, — мягко начал он, и темно-синие глаза тут же впились в него взглядом, — у меня есть очень много вопросов, которые я бы хотел тебе задать, но... не хочешь ли ты сменить одежду?       С каким-то сожалением в глазах Титановец склонил голову на бок и опустил плечи.       — К сожалению, моя капсула потерпела крушение, и я не могу туда вернуться, чтобы сменить костюм.       — Ох, ладно... но я могу дать тебе свою одежду? — предложил черноволосый, поднимаясь с дивана на всё ещё дрожащих ногах. Он был спокоен умом, но мышцы оставались напряжёнными после внезапно нахлынувшего на него адреналина. — Она в моей комнате. Я сейчас вернусь.       Младшему не потребовалось много времени, чтобы перевернуть комод вверх дном и найти тёплый бежевый свитер, а вслед за ним и домашние штаны с носками. Он некоторое время колебался над ещё не распакованной упаковкой нижнего белья, что подарил ему в шутку на Новый год Хосок, но всё же захватил, решив дать Чимину выбор, использовать их или нет.       Когда парень вернулся в гостиную, обнаружив своего хёна в том же положении, в котором он его оставил, он решил, что Ким находится в глубоких размышлениях, рассуждая, реально ли то, что сейчас происходит.       Как только он перевёл взгляд на Титановца, тут же был пойман в плен темно-синих глаз, анализировавших каждое его движение.       — Чимин, ты можешь переодеться в ванной, — он протянул стопку аккуратно сложенной одежды в руки напротив, — она находится в моей комнате слева. Ты можешь оставить свой костюм... не знаю, на полу? Позже мы разберёмся, что с ним делать.       Поднявшись с мокрого пола и стуча тяжёлыми ботинками по деревянной поверхности, парень безмолвно взял то, что ему предложили, и скрылся в комнате младшего, тихо щёлкнув дверью ванной комнаты.       — Какого хрена?! — зашипел Джин-хён, подрываясь с дивана. — У тебя дома чёртов Титановец!       — Да, хён, мы только что это выяснили, — нахмурился в недоумении Чон, проводя ладонью по черным волосам.       — Почему... какого черта ты так спокоен?! — лицо Сокджина внезапно покраснело.       — Разве ты не был спокоен всё это время? — черноволосый действительно был сбит с толку поведением Кима.       — Я делал вид! Я в чёртовом шоке! — всплеснул тот руками, мимолетом глянув в сторону ванной комнаты, дверь которой была видна из гостиной.       — Зачем ты делал вид?!       — Чтобы не показаться слабым в глазах этого парня, — он вскинул руку, ткнув указательным пальцем в сторону двери, ведущей в комнату Чонгука. — Кто знает, что у него на уме? Он должен знать, с кем имеет дело!       — Боже, хён, — застонал Чон, массируя виски. — Давай сначала выслушаем его?       — Я всё ещё не понимаю, почему ты так спокоен...       — Думаешь, я понимаю? Мне кажется, что за последний час я перенервничал так сильно, что теперь мой мозг в полном онемении, — выдохнул поражённо младший, вновь опустившись на диван и запрокинув голову к потолку. — В этом нет ничего удивительного, мы все знали о существовании Марсиан и Титановцев. Единственное, что привело меня в шок, так это его бездыханное тело и сам факт того, что он оказался у меня дома. На моём чертовом полу в гостиной.       Немного поубавив свой пыл и, кажется, приведя свои мысли в порядок, Ким опустился рядом с младшим на мягкую обивку мебели, глядя на острый подбородок черноволосого.       — Я веду себя так, потому что беспокоюсь о тебе, — начал старший. — Я читал о Титановцах больше, чем было положено по школьной программе... сколько? Тринадцать лет назад? И судя по тому, что там было написано, эти парни не совсем дружелюбны. Они же почти как... роботы. Они же существа, не люди.       — Хён, ты его вообще слушал? Чимина? — повернул голову Чон, взглянув на старшего, всё ещё прижимаясь правой щекой к спинке дивана.       — Мы не можем доверять ему на слово, — фыркнул Ким, отвернувшись.       — Ты где-то увидел рост в два метра? Их стеклянный взгляд? Абсолютно неживой голос? Пожалуйста... у него крошечные ручки, и он обиделся, когда ты сказал, что его рост слишком мал. Разве Титановцы, у которых нет чувств, будут так реагировать?       — Почему ты его защищаешь?       — Я не защищаю его, боже... я просто хочу дать ему шанс объяснить. Кто он, как сюда попал и, главное, зачем.       Несмотря на то что хён всё ещё косо поглядывал на младшего, Чонгук заметил, что его широкие плечи расслабились, словно их хозяин наконец-то смирился с решением его бестолкового донсена.       — Если с нами что-нибудь случится, я надеру тебе задницу даже на том свете!       — Ладно, — хихикнул младший, выпрямляясь на диване и потягиваясь. — По крайней мере, наша смерть будет не такой скучной.       — Этот мальчишка, — фыркнул Сокджин, а затем нахмурился, когда в окутанной тишиной комнате послышалось урчание его живота. — Я летел сюда сломя голову, позабыв об ужине.       — Когда ты в последний раз ел? — округлил глаза Чонгук.       — Кажется, в обед. Сегодня было много работы. Обговаривал с покупателем возможную дату стрижки овец.       — Так вот почему ты такой злой, — усмехнулся Чон, поднимаясь с дивана и направляясь на кухню.       — Я не злой, — следом за ним шёл старший, — я же сказал, что беспокоюсь. Мы сталкиваемся с подобным впервые!       — Ладно, я понял. Не переживай, — похлопал его по плечу черноволосый и открыл холодильник, заглянув внутрь.       — Всё ещё не понимаю, — пробормотал себе под нос Джин, присаживаясь на стул и наблюдая за тем, как его донсен выкладывает продукты на гладкую поверхность обеденного стола, а затем захлопывает железную дверь, резко застыв, как только его взгляд скользит в сторону двери, ведущей в гостиную.       — Ч-Чимин, — выдохнул младший, задержав взгляд на вошедшем в небольшую по размерам кухню Титановце. Его серебристые волосы торчали в разные стороны, а бежевый свитер и домашние штаны болтались на парне, как на ребёнке, который стащил вещи родителей, чтобы примерить и почувствовать себя взрослым.       — Ваша одежда мне велика, — указал он на очевидное, на что младший лишь нахмурился, наконец-то поняв, что так и не назвал своего имени.       — Да, э... извини, у меня нет другой, — почесал затылок Чон, — и зови меня Чонгук. Это моё имя. А это, — указал он в сторону своего хёна, — Сокджин-хён, но ты... подожди, сколько тебе лет?       Словно нехотя, парень приоткрыл свои пухлые губы и тихо произнёс:       — Двадцать восемь.       — Ладно, я не уверен, есть ли у вас обращения, там... на Титане...       — Чонгук, — услышал он голос своего хёна и обернулся на звук. — Он старше меня.       — Что? О чём ты? — нахмурился младший, подходя ближе к обеденному столу, чтобы отодвинуть свободный стул для Титановца. — Ты старше его на год.       — Нет, — качнул Ким головой, взглянув в сторону Чимина, что всё так же стоял на месте, словно прирос к полу. — Время на Титане идёт иначе. Наш земной год у них равняется двадцати девяти годам. Ему... восемьсот двенадцать лет?       — Н-нет, подожди, — встряхнул головой младший, не веря своим ушам.       — Твои расчёты верны, человек, — наконец-то подал голос Чимин, на что Сокджин тут же среагировал, сузив глаза. — Если учитывать время на Титане, то твоему телу несколько человеческих месяцев.       — О, хён, — открыл рот Чонгук, собираясь выплюнуть шутку, но был тут же остановлен острым взглядом Кима.       — Тогда твой возраст оправдывает твой рост, — зарядил козырем хён, ссылаясь на стоптавшегося старичка, тут же насторожившись, ожидая ответного удара, совсем позабыв, что Титановцы были хладнокровны и никогда не понимали шутки или чувства людей.       — Как и твой возраст оправдывает твое поведение, — неожиданно бросил в хёна Чимин.       Ах, он ведь был полукровкой, как Чонгук мог забыть.       Чонгук улыбнулся сам себе, продолжая нарезать хлеб. Когда молчание затянулось, младший, любопытствуя, поднял голову, чтобы взглянуть сначала на хёна, а затем на человека со спутника Титана. Эти двое продолжали пилить друг друга взглядом, словно заклятые многими годами враги.       — Чимин, — вновь обратился он к парню справа от себя, и тот тут же отреагировал, полностью обернувшись к младшему. — Это твое имя, верно?       Титановец кивнул.       — А у тебя есть фамилия? Может быть второе имя? Про год рождения я не буду спрашивать, потому что мой мозг и без того закипает.       — Пак Чимин. У меня нет второго имени, — после произнесённых слов, нахмурился он. — А зачем нужно второе имя? У меня есть серийный номер.       — Серийный номер? Ч-что... зачем?       — Прежде чем я перейду к главному вопросу, который у меня только что назрел, — встрял в разговор Сокджин, — мне нужно знать, с какой целью ты сюда прилетел? Разве Титановцы могут просто взять и прилететь на землю? Ты что, в отпуске? Или ты здесь по работе? Какое-то задание?       — Хён, слишком много вопросов, — закатил глаза Чон, нарезая ветчину.       Чимин в это время переместился с ноги на ногу, всё ещё не сводя своего взгляда с лица Чонгука, словно Сокджина не существовало, даже несмотря на то что именно он задавал ему вопросы.       — Я прилетел сюда по собственному желанию, — наконец сказал он, и на этот раз Чон решил повернуть голову вправо, чтобы встретить два темно-синих глаза, словно смотрящих ему прямо в душу.       — У тебя есть какое-то разрешение на посещение земли? Ты знаешь, электронное, как виза... или что? Что вы используете? Ты ведь не можешь просто взять и прилететь на другую планету. Ты должен об этом куда-то сообщить, или я чего-то не понимаю? — Сокджин выглядел очень серьезным, что насторожило младшего.       Черноволосый в это время отошел от обеденного стола, чтобы включить плиту для дальнейшего приготовления бекона. Налив немного масла на сковороду, Чон принялся выкладывать тонко нарезанные кусочки мяса на раскалённую поверхность.       — У меня нет разрешения. Никто не знает, что я здесь, — щипцы вылетели из рук младшего, когда тот резко обернулся назад, услышав данный ответ.       — Ч-что это значит? — испуганно пробормотал он.       — Я сбежал, — отрезал Пак, выглядя недовольным от того, что ему задают такие вопросы.       — Я знал, что от этого парня будут проблемы! — вскрикнул в сердцах Сокджин, подрываясь из-за стола с таким грохотом, что, испугавшись, подскочил не только Титановец, но и Чонгук. — Твой серийный номер, они ведь за тобой следят? Они тебя найдут? Они прилетят сюда и уничтожат нас как соучастников? — голос старшего с каждым словом все больше сходил на визг, из-за чего у младшего появилось сильное желание прикрыть уши.       — Они меня не найдут, — только и ответил парень, выглядя достаточно уверенным в своих словах.       — Они тебя не найдут? — словно не веря своим ушам, с покрывшимся красными пятнами лицом выплюнул Джин.       — Нет. Я проделал хорошую работу над своей капсулой, чтобы они не смогли меня отследить. Я вырезал чип, — он обернулся к двум парням спиной, приподняв правую руку, и зацепил волосы на затылке кончиками пальцев, чтобы показать не самый симпатичный и кривой шрам. — Они не найдут меня.       — И ты ждёшь, что мы поверим? Ты кто, преступник? Почему ты сбежал? — не успокаивался Ким, на что Пак заметно ощетинился, а его темно-синие глаза, казалось, заискрились в раздражении.       — Послушай, человек, — только начал Титановец, но был прерван обеспокоенным Чонгуком, метающим взгляд от одного к другому.       — Ладно, хён, — встрял он в назревающий спор, отключив питание у плиты, и поспешно приготовил сэндвич, протягивая готовый бутерброд в руки Сокджина, — я думаю, тебе нужно вернуться домой и хорошенько выспаться. Завтра тяжелый день.       — Что ты?! Нет, Чонгук! Нам нужно всё решить! Он несёт огромную угрозу!       — Я не смогу понять, несёт ли он нам угрозу, пока ты так кричишь! — возмутился Чон, наконец-то затолкав бутерброд в руки старшего и направляясь ко входной двери. — Отправляйся домой, хён, завтра утром мы всё решим.       — Чонгук-а...       — Давай же, — парень щёлкнул замком, тяжело вздыхая и чувствуя, как пульсируют его виски. — Ты устал и голоден. Тебе нужен отдых.       — Послушай, — начал хён, но тут же захлопнулся, как только черноволосый открыл перед ним дверь.       — Хён, я позвал тебя в надежде, что из нас двоих именно ты будешь мыслить разумно, — начал Чон, опершись плечом о дверь, — но всё, что ты делаешь, это кричишь и не даёшь ему объяснить. Я понимаю, что ты хочешь защитить меня и... нас всех, но ты не подумал, что, может быть, ему тоже нужна защита? Люди просто так не сбегают из какого-то места, ты же знаешь сам, — последние слова он почти прошептал, заставив мышцы Сокджина в теле инстинктивно сжаться.       Окончательно сдувшись спустя несколько секунд, старший взглянул на собственные руки, сжимающие сочный бутерброд, а затем на человека со спутника Титана. Вещи Чонгука почти висели на нём так же, как когда-то на маленьком Чоне, которого он прижимал к груди, пока мальчик тихо всхлипывал, утирая слёзы грязными руками.       — Ладно, — тихо, хоть и нехотя, согласился Ким, подходя ближе к младшему, чтобы обнять того свободной рукой за шею и оставить быстрый поцелуй на макушке. Он всё ещё беспокоился и не доверял собственному решению оставить черноволосого наедине с Титановцем, но всё же надеялся, что если отступит, то сможет сохранить чью-то жизнь. — Если возникнут какие-то вопросы, сразу же звони мне.       — Я так и сделаю, — обнял младший в ответ хёна, позже отходя назад и наблюдая за тем, как тот спускается по лестнице, направляясь к пикапу.       Когда машина была заведена, фары включены, а колёса завернули на дорогу, посыпанную гравием, Чонгук медленно закрыл дверь, повернув замок. Он прислонился лбом к гладкой деревянной поверхности двери, а затем услышал позади тихое:       — Ты встревожен, — констатировал Чимин.       — Да, я... беспокоился, что вы навредите друг другу, — честно выдал черноволосый, оборачиваясь и на этот раз прижимаясь к двери спиной.       — Я не трону ваш вид, Чонгук, — наконец-то произнёс его имя Чимин, и по спине черноволосого пробежался холодок.       — Тогда почему ты так разозлился? Я видел, как искрились твои глаза...       — Злость? — вскинул брови Пак. — Я отражал эмоции этого человека.       — Подожди... отражал? — нахмурился Чонгук.       — Да. Мы были обучены отражать эмоции человека, несмотря на то что ничего не чувствуем. Точнее... другие Титановцы. Когда мы проходили курс земного языка, то были запрограммированы на то, чтобы впитывать ваши эмоции и настроение, а затем отражать его, чтобы было легче вести диалог. Я делаю это не специально, это... внутри меня.       — Ладно, это звучит логично, — согласился Чонгук, проведя потной ладонью по волосам, всё ещё видя перед глазами разъярённое лицо старшего хёна.       — Я всё ещё чувствую беспокойство, Чонгук. Оно исходит от тебя.       — Д-да, прости. Я впервые видел его таким. Я немного... немного обескуражен.       — Этот человек твоя семья? Я не чувствую кровного родства...       — Чувствуешь кровное...что? А, ладно, неважно, — отмахнулся младший, направляясь обратно на кухню, чтобы присесть за обеденный стол. — Он не мой родной брат или дядя, но да, он мне как семья. Это немного сложно.       — Кажется, я понимаю. Я чувствую особую связь между вами, — заключил Пак, и младшей не стал спорить, потому что так оно и было.       Обхватив голову руками, Чонгук уставился на прислонившегося спиной к столешнице парня напротив, не веря своим глазам, что всё это действительно происходит с ним. А ведь только сегодня утром он как обычно кормил овец, а затем копался у себя в саду, даже не подозревая, что через несколько часов он встретится с совершенно неизвестным ему миром.       — Я надеюсь, ты понимаешь, что прямо сейчас тебе нужно многое мне объяснить, — серьезно заключил Чон, на что Чимин лишь моргнул.       Спустя какое-то время, Пак, кажется, смирился со своей участью и, отодвинув стул, присел за обеденный стол, отзеркалив позу Чонгука. Потребовалось еще несколько секунд мертвой тишины, пока черноволосый обрабатывал то, что видит перед собой, и то, что хочет спросить. У него не было всего времени во вселенной, поэтому начать нужно с самого важного.       — Почему ты сбежал? — спокойным голосом поинтересовался Чон, протягивая правую руку к уже остывающему бекону.       Проследив за действиями Чона, Титановец закусил нижнюю губу, а затем нехотя выдал:       — Как я упоминал ранее, моё зачатие было экспериментом. Моё рождение было экспериментом, и моя жизнь была экспериментом.       — В тебя тыкали иголки? Или... что они там делают? В чём состоял эксперимент? — младший принялся делать еще один бутерброд для себя и для Чимина, но замер, когда спустя какое-то время так и не услышал ответ. Подняв голову, он заметил как надулись уже и без того пухлые губы, в то время как темно-синие глаза смотрели в сторону входной двери. — Послушай, если ты мне ничего не расскажешь, то я последую совету Джин-хёна и отправлю тебя восвояси. То, что ты находишься здесь, большая угроза как для меня, так и для моей семьи. Мне стоит благодарить вселенную за то, что мистер Чой не заметил, как я нёс тебя на руках в дом, иначе эксперименты над тобой продолжились бы, вот только уже на земле. Если ты хочешь, чтобы я тебе доверял...       — Мне не нравится тот человек, — прервал его Чимин, наконец-то оторвав взгляд от двери.       — Тот человек... Сокджин?       — Да, он враждебен ко мне.       — Если ты думаешь, что Сокджин-хён кому-то расскажет, что ты здесь, то ты глубоко ошибаешься, — наконец-то закончил он с первым сэндвичем, откладывая его на блюдо. — Нам не нужно внимание полиции, каким бы оно ни было. Всё что он может сделать, это вытолкать тебя из моего дома и сказать, чтобы ты сюда никогда не возвращался.       Чонгук не упустил того момента, когда, казалось бы, в глазах напротив промелькнула крупица боли.       — Если я не ошибаюсь, то прямо сейчас я единственный, на кого ты можешь положиться, и тебе крупно повезло оказаться на моём пляже, — заключил черноволосый, нарезая зелень.       Немного поёрзав на стуле, Пак положил обе руки на стол и перевернул их ладонями вверх, выжидающе взглянув в карие глаза Чона.       — Закатай рукава, — прошептал Чимин, опустив голову.       Немного нервничая, младший вытер обе руки о кухонное полотенце, а затем протянул длинные пальцы к мягкой ткани бежевого свитера, касаясь подушечками бледных кистей. Кожа Пака была холодной, слишком бледной, на фоне которой виднелись узлы фиолетовых вен, сплетающихся друг с другом в танце. Медленно потянув плотную вязку выше, Чон задержал дыхание, наблюдая за тем, как из-под ткани появляются маленькие рубцы, порезы, царапины или просто точки.       — Как долго это продолжалось? — прохрипел Чонгук, приподняв оба рукава до локтей и останавливаясь, боясь даже подумать о том, что там может быть выше. Он несильно надавил на участки здоровой кожи большими пальцами, просто чтобы ощутить её мягкость и не свойственную человеческой коже бархатистость.       — Всю мою жизнь, — ответил Пак, чувствуя какой-то неприятный осадок в своей груди.       На Титане он был мало знаком с чувствами или эмоциями, так как ему не с кого было их отражать, но сейчас, сидя прямо напротив человека, чье лицо выражало тысячу мелких эмоций, он буквально захлёбывался в вихре неизвестных ему чувств. С одной стороны, ему было страшно, а с другой - он понимал, что единственный человек, которому он может доверять, находясь на земле, это Чонгук.       — Мне очень жаль, — наконец произнёс Чон, опуская рукава на место. — Никто во вселенной не заслуживает такого обращения.       Титановец склонил голову на бок, ловя волну печали, исходящую от младшего, но задавать вопросов не стал, так как именно он здесь был гостем.       — Всё позади. Я покончил с этим, — можно сказать гордо заявил Чимин. Не каждый Титановец бесследно мог исчезнуть со своей планеты и при этом остаться в живых, преодолев в своей капсуле преграду в виде плотной атмосферы спутника.       — Как тебе это удалось? — спрятав свои собственные руки под стол, поинтересовался черноволосый. Он сделал это только для того, чтобы не искушаться и не коснуться чужой, приятной на ощупь, кожи вновь.       — Мм, — промычал Пак, словно обдумывая то, что должен сказать, а что нет, на что младший показательно скинул бровь, мол «нет, парень, ты должен рассказать мне всё». — Они недооценили человеческие качества. Они считают, что эмоции — это большой минус, но... я был хитёр. И я много врал, чего они не могут сделать и, тем более, понять.       — Они кажутся невероятно тупыми для существ, зародивших жизнь на спутнике Сатурна, — фыркнул Чон, протягивая руку к одному из сэндвичей, а тарелку с другим пододвигая к Чимину. — Ешь.       — Что это? — озадаченно посмотрел Титановец на сэндвич, вытянув руку, чтобы ткнуть пальцем в мягкий хлеб.       — Еда. Почему ты так смотришь на бутерброд? — поинтересовался Чон, откусывая и пережёвывая сочный сэндвич. — Ты не ешь еду?       — Я... восполняю запас энергии из пакета, — всё ещё продолжая тыкать пальцем в хлеб, поделился Пак.       — Пакета?! — нахмурился черноволосый, а затем цокнув, отодвинул тарелку в сторону, чтобы Титановец перестал издеваться над едой, которая вполне себе всё еще была пригодна для употребления.       — Да, пакет с питательным веществом, — кивнул Чимин, и это показалось таким чертовски милым для Чонгука, когда его серебристые локоны упали на странно идеальные брови, из-за чего младшему пришлось встряхнуть головой, чтобы выйти из секундного оцепенения.       Пакет? Пакет... разве он не имеет ввиду что-то вроде протеиновых коктейлей? По крайней мере это единственная питательная смесь на земле, которую можно употреблять вместо твёрдой еды и восполнять этим запас энергии на весь день.       — Что же ты тогда пьёшь? Воду? Сок? Лимонад? Молоко? — перечислил Чон, вновь откусывая от бутерброда, довольный тем, каким он был на вкус.       — Лимонад? — склонил голову на бок Пак, словно впервые слыша данное слово.       — Это... это что-то вроде сладкой воды с пузырьками, — попытался объяснить Чон, тяжело сглатывая, но хлеб встал в горле и тот закашлялся, похлопывая себя по груди. Боже, это выглядело очень неловко.       — Вы едите это, зная, что оно может вас убить? — Чимин обвиняющее посмотрел на недоеденный бутерброд в руке Чонгука, и младший ощутил какой-то странный прилив нежности, думая о том, что Титановец заботится о его благополучии. Единственные, кто о нём всегда заботились, это был Сокджин и Хосоки-хён.       — Н-нет, оно не убьёт нас... ну, то есть бывали случаи, но... Я просто должен перестать говорить, пока ем, — надув щёки заключил Чонгук, а затем глянул на всё ещё сжатый между собственными пальцами бутерброд, что уже разваливался из-за натиска. — Как насчёт молока? У тебя нет непереносимости лактозы?       — Лактозы? — нахмурился Чимин, выглядя одновременно озадаченным и заинтересованным.       — Это... сложно объяснить, ладно, но разве сейчас ты не голоден? — черноволосый встал из-за стола, обходя его, чтобы подойти к холодильнику и открыть железную дверь. Не сказать, что внутри было много продуктов, особенно для того, чтобы приготовить питательную смесь. — Я могу предложить тебе сок.       — Что такое сок?       — Разве во время изучения нашего языка вы не обсуждали название продуктов? — младший перевёл взгляд с холодильника на усыпанную серебристыми волосами макушку.       — Нет, — мотнул Чимин головой, оборачиваясь назад, чтобы заметить возвышающегося над ним Чонгука. — Наши диалоги всегда были построены на решении конфликта или обсуждении рабочих вопросов. Мой словарный запас не такой объёмный, как у высших классов. Я не понимаю... не понимаю некоторых слов, произнесённых тобой.       — Высшие классы? — вскинул бровь черноволосый, выудив из холодильника пачку виноградного сока, а затем потянулся за стаканом, стоявшим на специальной подставке. — Ты хочешь сказать, что на Титане есть ранги? Привилегированные?       — Привилегированные? — и снова он склонил голову на бок, словно щенок, прислушивающийся к незнакомым ему словам.       Поставив перед Паком пустой стакан на стол, Чонгук открутил крышку на пачке сока и медленно её наклонил, позволив желтоватой жидкости наполнить сосуд.       — Это что-то вроде богатых людей, — пояснил младший. — Вы пользуетесь деньгами?       — Деньги? Деньги из бумаги? — Чимин уставился на полностью наполненный стакан с соком и не знал, что с ним делать, так как всегда пил жидкость с помощью трубочки.       — Да, верно, — кивнул черноволосый, наблюдая за бездействием Титановца. — Почему ты не пьёшь?       — Здесь нет крышки, — указал он пальцем, на что Чонгук вскинул бровь. — К-крышки с дырочкой или трубочкой.       — С трубочкой? — не веря своим ушам, переспросил Чонгук. Он общался с абсолютно другим видом, ну ладно, полукровкой, который, как оказалось, пьет жидкость с помощью трубочки. Что за чёрт?       — Да, — кивнул Пак, наблюдая за тем, как младший роется в шкафчиках, пытаясь найти кофейный стакан из забегаловки в центре города, чтобы снять с него чёртову крышку. — На Титане нет той силы притяжения, как на земле, поэтому мы пьём воду из закрытых сосудов, чтобы те...       — А, я понял, — захлопнув шкафчик и сняв крышку со стаканчика, кивнул Чон. — Так что там насчёт денег? — решил продолжить прежний разговор черноволосый.       — Мм, — промычал Чимин, как только крышка была надета на стакан. — На Титане мы платим силой. Рабочий класс трудится, чтобы спокойно жить в капсуле и питаться.       — Ладно, это звучит так же дерьмово, как и на земле, — усмехнулся парень, присаживаясь обратно за стол. Он взглянул на настенные часы, что на этот раз указывали на одиннадцатый час ночи. Чимин в это время преподнёс стакан к губам и немного отпил, прежде чем сказать:       — Но мне нравится земля, — он немного надул губы, причмокивая ими и вновь поднося стакан поближе, чтобы отпить.       — Ты ведь даже ещё не был снаружи. Твоё полумертвое состояние не считается... и кстати, как так получилось? Как долго ты пробыл в воде и вообще... почему ты так выглядел? — поставив локти на стол и положив голову на ладони, поинтересовался Чонгук. Несмотря на то что он устал за весь сегодняшний день, а потом пережил стресс, сейчас он чувствовал себя немного легче и беззаботней, наблюдая за тем, как человек со спутника Титана впервые в жизни пробует виноградный сок.       Он лишь надеялся, что у Чимина не было аллергии.       — Я прилетел в своей капсуле, — начал Пак, пристрастившись к соку и выпив уже половину стакана.       — Твоя капсула - это... космический корабль? — задумался Чонгук, потирая глаза. Он начинал чувствовать, как сонливость овладевает его телом.       — Нет, она слишком мала, чтобы относиться к классу космических кораблей, — беззаботно продолжал Титановец, наконец-то покончив со стаканом сока. Он поставил сосуд на стол и указательным пальцем подтолкнул его в сторону Чона, мол, давай ещё.       — Тогда я не понимаю, как ты смог преодолеть такое расстояние в одной капсуле? Как она вообще выглядит?! — тёмные брови черноволосого сошлись на переносице, пока он открывал пачку сока, склоняя её над стаканом.       — Это было чудом, что я добрался, верно, — кивнул сам себе Пак. — Пройдя через плотную атмосферу Титана, моя капсула получила некоторые повреждения. Именно поэтому по прибытии на землю и при прохождении через вашу атмосферу она вышла из строя и рухнула в синюю воду.       — Это называется морем, — пояснил Чонгук, хихикнув, а потом резко посерьёзнел. — Подожди, но когда твоя капсула рухнула? Как давно это было?       — По человеческим меркам, я думаю, это было больше двух дней назад? — попытался подрассчитать Чимин, загибая пальцы, словно маленький ребёнок. Он приподнял стакан, цепляясь пухлыми губами за его край, чтобы позже опрокинуть сосуд и проглотить оставшийся сок.       — И ты... все это время был в ней? Или в воде? Подожди! Разве это было не в ту ночь большого прилива? — последние слова Чонгук пробормотал сам себе, закусив губу и размышляя.       — Я был в воде. Я должен был избавиться от капсулы, чтобы выжить. Я понимал, что не умею плавать, и если продолжу бороться, то сделаю только хуже для себя. Мне пришлось уснуть на некоторое время до тех пор, пока мое тело не почувствовало бы тепло.       — Срань господня, — выдохнул Чонгук. — Что-то вроде спячки? Или комы?       — Я не... комы? Это режим самосохранения. Все мои жизненно важные органы замедляют свою работу до трёх ударов сердца в минуту. А что такое кома? — вновь подтолкнув пустой стакан к Чонгуку, поинтересовался Титановец.       — Кома это... не то, с чем бы хотел столкнуться обычный человек. Это состояние, когда ты на волоске от смерти, — попытался как можно более понятливей объяснить Чон, а затем обхватил голову руками, зажмурив глаза.       — Я чувствую твоё истощение, Чонгук, — нахмурился Чимин, глядя на черноволосую макушку напротив. — Хочешь выпить сока?       — Нет, спасибо, — устало хихикнул Чон, зевая и вытягиваясь на стуле. Он уронил обе руки на стол, глядя в темно-синие глаза напротив. — Последний вопрос на сегодня. Что будет, если они найдут тебя?       — Они убьют меня.       — Л-ладно, — поперхнувшись воздухом, округлил глаза Чон.       — Но они не найдут меня. Я был хитёр... и я умён.       — Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Ладно, я понял. Надеюсь, мне не придётся умирать молодым, — подняв глаза к потолку, пробормотал Чон.       Если бы здесь всё еще находился Сокджин, он бы не упустил момента, чтобы снова сказать «я не понимаю, почему ты так спокоен». Чонгук тоже не понимал и спихивал всё на усталость, вновь потирая отяжелевшие глаза.       Выудив телефон из кармана, младший открыл диалог с Кимом и отправил короткое:       

«Со мной всё в порядке. Увидимся завтра утром»       Не дождавшись ответа от своего хёна, черноволосый поднял голову и взглянул на Титановца, что, сидя напротив, вцепился своими хоть и короткими, но довольно тонкими пальцами в стакан, рассматривая надписи и рисунки, изображенные на прозрачном стекле.       — Чимин? — позвал его младший, не отрывая взгляда от бледного лица и останавливаясь на темно-синих глазах, как только те сосредоточились на Чонгуке. Удивительным и даже немного ошеломляющим было то, как всю радужку глаза резко поглотил зрачок, стоило ему найти источник звука. — Я хочу спать.       Сбитый с толку Пак нехотя опустил стакан на стол и приоткрыл пухлые губы, изображая маленькую букву «о».       — Т-ты спишь? — спросил Чонгук. — Я имею ввиду, нуждаешься ли ты во сне?       — Да, я использую сон, чтобы мое тело могло отдохнуть, — кивнул тот.       — Что ж, ладно, — замешкался младший, почёсывая затылок. — У меня есть диван в гостиной, или...моя кровать, я не знаю, — сдавшись, уронил он руки себе на бёдра.       — Да, я видел, — моргнул Пак.       Сдувшись словно воздушный шар, Чонгук опустил плечи.       — Где ты хочешь спать сегодня ночью?       — Ты хочешь, чтобы я остался? — то ли удивившись, то ли озадачившись, спросил Титановец, натягивая рукава свитера всё ниже, чтобы скрыть большую часть ладоней.       — Почему ты спрашиваешь? Разве тебе есть куда пойти? — нахмурился Чон.       — Нет, — мило надув губы и отведя взгляд в сторону, пробормотал Чимин.       — Значит, сегодня ты остаёшься здесь, у меня дома, а завтра утром мы решим, что делать дальше, — заключил черноволосый, поднимаясь из-за стола и потягиваясь.       Как гостю, Чонгук всё же решил предоставить Паку собственную кровать для ночлега, в то время как сам расположился на диване возле камина, в который подкинул немного дров, чтобы согреться.       Сменив для Чимина постельное белье на свежее, Чон поставил будильник на шесть утра и обернулся, как только остановился в дверном проёме между гостиной и спальней. Вместо того, чтобы лечь в постель и погрузиться в царство сна, Титановец с интересом рассматривал комнату, бегая глазами по ярко сверкающим жёлтым фонарикам над кроватью Чона и прикреплённым к ним на прищепках полароидным фотографиям с его друзьями.       Чувствуя, как его тело наливается свинцом из-за неимоверной усталости, накопившейся за весь день, Чонгук зашаркал ногами по полу, направляясь в сторону дивана. Укутавшись в пушистое одеяло, словно в кокон, младший повернулся лицом к камину, наслаждаясь тем, как пляшут яркие огоньки, целуя его разрумяненные щёки.       — Чонгук? — сквозь дремоту услышал он голос Чимина и медленно распахнул глаза, заметив прямо перед собой бледное лицо человека со спутника Сатурна.       — Мм? — промычал младший, натягивая одеяло до самого носа.       — Можно я останусь здесь на некоторое время? — бархатистым голосом спросил Чимин, медленно присаживаясь на ковёр рядом с диваном.       — Угу, — подал голос Чон, утыкаясь лицом в мягкую подушку. — Надеюсь, что, проснувшись завтра утром, я не останусь с пустым кошельком.       — Мне не нужны ваши сбережения, Чонгук, — ровным тоном ответил Пак, совсем не обидевшись.       — Что же тогда тебе нужно? — теряя какую-либо связь с реальностью, пробормотал младший, пуская слюни на подушку.       — Мне нужны ответы, — глядя на огонь и поджав под себя ноги, прошептал Чимин.       Титановец знал, что Чонгук его уже не слышит.

***

      Каждое утро за последние несколько лет у Чонгука начиналось одинаково. Он просыпался, принимал душ, а затем поспешно завтракал, приступая к работе. Со временем менялись только времена года и одежда, которую он накидывал на свои плечи. Но сегодня сценарий был иным.       Он не проспал и не забыл про завтрак. Наоборот, проснулся раньше будильника, ощущая себя на удивление отдохнувшим, как душой, так и телом. Упав с дивана на пол, устеленный мягким ковром, парень выпутался из одеяла и, шлёпая босыми ногами по полу, направился в ванную комнату, резко замерев.       Осознание всего происходящего окатило его словно ледяной водой.       На его кровати в позе эмбриона лежал человек со спутника Титана, закрутившись в одеяло, словно в кокон, и тихо посапывая в подушку. Фонарики, которые Чонгук обычно отключал на ночь, всё ещё горели над головой, усыпанной серебром, создавая красивые блики. Несколько фотографий, висевших до этого на стене, лежали рядом на свободной подушке, и, любопытствуя, Чонгук дёрнулся с места, подходя ближе.       Это были всего четыре снимка. Один из бара, второй с похода, третий с рыбалки, а четвёртый со дня рождения Хоби, когда они втроём на пляже запускали салют и поджигали фейерверки.       Когда боковым зрением парень заметил шевеление, то тут же вернул снимок на подушку, медленно пятясь в сторону ванной комнаты и постоянно поглядывая на спящего Чимина, что начал ёрзать в кровати. Чонгук еще не до конца проснулся и не был готов к очередному разговору.       Как только он закрыл белую дверь перед собственным носом, обернувшись всем телом к душевой кабине, что находилась по левой стороне от него, то тут же ринулся включать теплую воду, дабы успеть приступить к работе в семь утра. Скинув с себя всю вчерашнюю одежду, он с облегчением вздохнул, ступив под тёплые капли воды. Нырнув длинными пальцами в спутавшиеся после сна волосы, Чонгук прикрыл глаза, прислонившись лбом к прозрачному стеклу душевой кабины.       Ему не потребовалось больше двадцати минут, чтобы принять душ, умыться и почистить зубы. Благо у черноволосого всегда имелось чистое нижнее белье и белые футболки в комоде под умывальником, поэтому парню не пришлось полуголым возвращаться в комнату за вещами. Протерев влажные волосы полотенцем, Чон повесил его на сушилку, а затем направился к двери, распахивая её и встречаясь подбородком с чужим лбом.       — Ч-что?! Чимин? Почему ты... — задыхался младший, потирая ушибленное место, в то время как Пак, словно ничего существенного не произошло, заглянул за плечо человека, пытаясь понять, откуда исходил этот странный шум, похожий на звук волн, что несли его к берегу.       — Чимин? — вновь позвал его Чонгук, когда тот, словно не замечая черноволосого, обошел его, заходя в ванную комнату.       — Что ты здесь делал? — исследуя пространство, спросил Пак.       На некоторое мгновение Чон завис, рассматривая растрёпанный вид человека со спутника Сатурна. Поразительно, какими сильными и бесчувственными их изображают в книгах и рассказах, в то время как перед ним стоит миниатюрный, с полными интереса и восхищения глазами полукровка.       — Чонгук? — позвал его Титановец, и младший очнулся от собственных мыслей, встряхнув головой.       — А, ну мы... я принимал душ, — неопределенно взмахнул он рукой в сторону душевой кабинки. — Чистил зубы и умывался.       — О, — приоткрылись пухлые губы Чимина. — Я тоже хочу принять душ.       — Д-да, конечно, — кивнул Чон, резко оглядываясь по сторонам. — Ты можешь взять это полотенце, — протянул он ему чистое, что висело на крючке. — А нижнее белье...я не... я не знаю... боже, — зашипел сам на себя младший, подходя к комоду под умывальником. — У меня есть чистое, но я уже надевал его до стирки.       — Всё в порядке, я невосприимчив к вашим болезням.       — Я не... Я ч-чист, — с покрасневшими щеками, пробормотал Чонгук.       — Я чувствую твоё смущение, — совершенно беззаботно сообщил Пак, глядя прямо в глаза Чона, что никак не помогало ситуации.       — Не каждое утро мне приходиться делиться с кем-то своим нижним бельем, — хихикнул Чонгук, позже мысленно проклиная себя за то, что вообще взболтнул что-то подобное. Он поднял голову в надежде увидеть, что Чимин уже занят включением душа, но тот всё ещё стоял на месте, глядя прямо в глаза младшего своими темно-синими, странно поблёскивающими в свете восходящего солнца, что целовало его правую щеку. — Л-ладно, просто поверни кран и закрой стеклянную дверь вот так, — показал он, двигая прозрачное, запотевшее после его интенсивного душа стекло.       Как только Чимин кивнул, всё ещё держа в руках чистое полотенце и нижнее белье, Чон тут же решил поскорее смыться с темно-синих глаз долой, пока не покраснело не только его лицо, но и шея.       Бормоча проклятья себе под нос, младший вернулся в спальню, закрыв за собой дверь, и сразу же нырнул в шкаф, роясь в собственной одежде. Как только черноволосый натянул носки, штаны и свитер, протягивая руку, чтобы взять рубашку, то услышал, казалось бы, разрывающий его барабанные перепонки визг.       Цепляясь за собственные ноги, с колотящемся в горле сердцем Чонгук откинул в сторону одеяло, прорываясь к белой двери и вламываясь с таким напором, что та, казалось, еще немного и могла бы слететь с петель.       — Что случилось? Чимин?! — сталкиваясь взглядом с голыми плечами и скатывающейся по ним водой, Чонгук зажмурил глаза, слепо нащупывая полотенце, оставленное ранее на сушилке. — О... я.... Прости, я не смотрел!       — Ч-Чонгук, — стуча зубами, пробормотал Пак.       Наконец-то стянув полотенце, Чон распахнул его перед собой так, чтобы оно разделяло его и Пака, а также загораживало ему любой угол обозрения. Медленно открыв глаза, парень убедился, что не видит ничего лишнего, и тут же сделал шаг вперед, заматывая чужое тело в плотную ткань, словно буррито.       — Что произошло? Почему ты кричал? — задыхаясь от гипервентиляции, поинтересовался Чон, вцепившись пальцами в чужие мокрые плечи.       — Вода, — ошеломлённо выдохнул Пак. — Вода полилась с потолка.       — А? — не веря своим ушам и боясь, что плохо расслышал, издал звук Чон.       Пытаясь вывернуться из плотно обернутого вокруг него полотенца, Пак резко повернул голову вправо, взглянув на душевую лейку, что была прикреплена к стене и всё ещё извергала из себя горячие, больше похожие на кипяток, капли воды.       — Вода из потолка, — вновь повторил Чимин, на этот раз выглядя раздражённым и смотря на лейку так, словно та оскорбляла его лишь одним своим существованием. — М-мое тело не нужно поливать водой, Чонгук.       — Тело поливать... Что? — нахмурился младший, наконец-то отпустив чужие плечи, из-за чего Титановец пошатнулся, видимо, всё это время удерживаясь на ногах благодаря черноволосому. — Мы не поливаем свое тело. То есть мы поливаем, но так мы принимаем душ. Подожди... как же вы тогда моетесь?       Моргнув пару раз и глядя на младшего, как на идиота, Чимин совершенно прямолинейно заявил:       — С помощью холодного огня.       На этот раз моргнул сам Чонгук.       — Что?       — С помощью холодного огня, — повторил Пак, подходя к душевой кабине и тыкая пальцем на пол, выложенный плиткой. — Здесь должна быть пластина.       — Какая еще пластина?       — Пластина, которая будет рассеивать холодный огонь по всему твоему телу. Где ты её спрятал? — наклонив голову чуть дальше и вновь попав под капли горячий воды, Чимин отшатнулся, ударившись плечом о стеклянную дверь.       — О боже, осторожней! — дернулся Чон, отводя Титановца подальше от душевой кабины. Как только он усадил Чимина на крышку унитаза, а сам вернулся, чтобы выключить воду, то тут же решил прояснить ситуацию. — У меня нет этой вашей...пластины? На земле мы не используем холодный огонь для... не знаю, чистки нашего тела?       — Но как же вы... — нахмурился Пак.       — Вода, Чимин. Мы используем воду. Холодную, горячую, теплую. Как тебе будет угодно, — всплеснул руками младший, опершись левым боком об умывальник. — Ты просто намыливаешь гелем или мылом тело, а потом смываешь всё это водой.       — Какое бесполезное использование воды в таком большом количестве, — фыркнул Пак.       — Ну, у нас её много, — пожал плечами Чон, вскинув руку в сторону окна, что выходило видом на синее море. Сидевшему на унитазе Чимину явно этого не было видно.       Надув губы после того, как он сдул упавшую на лоб прядь серебристых волос, Чимин поднял голову, мельком взглянув в сторону душевой кабины, а затем перевёл взгляд на младшего.       — Ладно, — с какой-то небывалой уверенностью начал Пак, поднимаясь на ноги. — Ты мне покажешь, как это делать?       Чонгук и глазом не успел моргнуть, как полотенце упало к ногам Титановца, оголяя бледную кожу. Вертясь словно юла на одном месте, черноволосый зажмурил глаза, повернувшись к Чимину спиной и мотая головой из стороны в сторону, чувствуя, что еще немного, и из его ушей пойдёт пар.       — Н-нет, Чимин, стой! Сейчас же верни полотенце на место!       — Почему? Вы моетесь, обернувшись в ткань? — услышал он позади себя, достаточно близко, чтобы разнервничаться еще больше.       — Мы не...       — Что здесь происходит? — голос Джин-хёна прозвучал, как гром среди ясного неба, и распахнув глаза, Чонгук увидел перед собой ошарашенного Кима, что вцепился собственным взглядом, как предполагал младший, в голое тело Титановца, стоявшего позади него.       Что ж, это утро действительно не было похоже ни на одно другое из его прошлого.       — О боже, хён! — встрепенулся Чонгук, вытягивая руки вперёд и выталкивая старшего из ванной комнаты. Он обернулся только для того, чтобы зацепиться длинными пальцами за ручку, и глядя в пол, захлопнуть перед собственным носом дверь.       — Какого хрена это было? — зашипел Джин, стоя позади младшего, что прислонился лбом к гладкой поверхности двери. — Он что, совращает тебя?!       — Он не... нет, хён! — обернулся Чонгук, направляясь к собственному шкафу, чтобы найти вещи для Пака. — Он п-просто пытается принять душ, — бормочет под нос черноволосый, вытаскивая с полок один свитер за другим. Когда те закончились, он принялся швырять водолазки.       — А ты просто пытаешься перевернуть вверх дном собственный шкаф? — хён подошел поближе к донсену, заглядывая тому через плечо. — Что ты делаешь?       — Ищу вещи для Чимина, — не отвлекаясь от важного дела, пропыхтел Чонгук. Всю ту половину гардероба что он вывернул, парень теперь запихивал обратно, испытывая нервный срыв из-за невозможности сложить всё аккуратно.       — Чонгук-а, — начал Ким, разворачивая младшего передом к себе за плечи. Лицо того раскраснелось, а тёмные волосы торчали в разные стороны. Очаровательно. — У меня мало времени, как и у тебя, поэтому поторопись объяснить, что здесь происходило до моего прихода? После того, как я вчера ушёл?       Тяжело выдохнув, Чон провел горячими ладонями по лицу и сделал шаг в сторону кровати, чтобы присесть на её край. Как только хён последовал за ним, отзеркалив позу младшего, Чонгук принялся рассказывать всё то, о чём ему поведал Чимин.       О порезах на руках, эмпатии, питье из трубочки и смесях.       — Ты ведь едешь сегодня в город, хён? — поинтересовался черноволосый, склонив голову на бок.       — Да, мне нужно внести предоплату за аренду места для нашей следующей торговли, — кивнул Ким, подняв левую руку, чтобы проверить время на наручных часах.       — Н-не мог бы ты купить фрукты? Бананы или клубнику? Из чего обычно делают протеиновые коктейли? — закусив губу в ожидании, спросил Чон.       Испустив тяжелый вздох, старший хён мельком взглянул на белую дверь, за которой был слышен равномерный шум воды, а затем вернул свой взгляд на донсена.       — Это ведь для него, верно?       — Угу, — продолжая истязать свои губы, кивнул младший.       — Чонгук-а...       — Хён, ему некуда пойти, — распахнув свои и без того большие глаза, почти прошептал Чон. — Я и ты... мы единственные, кого он здесь знает. На земле.       — Он здорово проехался по твоим ушам? — вскинул старший бровь. — Ты ведь понимаешь, какую угрозу несёт одно лишь его нахождение здесь?       — Ты повторяешься, — фыркнул младший, поняв, что глазками Кима не возьмешь, поэтому скрестив руки на груди, парень надулся. Рядом со своим старшим хёном черноволосый всегда вёл себя как ребёнок. Ну, почти всегда. — Разве мы не были в похожей ситуации?       Открывшийся в возражении рот старшего тут же захлопнулся, и, казалось, перед глазами Сокджина пробежалась вся прошлая жизнь до того, как они попали на этот пляж. До того, как женщина с длинными седыми волосами протянула им буханку подгоревшего хлеба, глядя на мальчишек голубыми, покрытыми вокруг глубокими морщинами, глазами.       Сжав свои пухлые губы в тонкую линию, Ким медленно поднялся с кровати, засунув обе руки в карманы светлых выглаженных брюк. Некоторое время он смотрел в окно, а затем резко дёрнулся, словно трусливый кот, как только дверь в ванную комнату распахнулась, явив взору Титановца.       — Что за чёрт?! — схватившись за левую сторону груди, прошипел Ким.       — Мне не нравится этот душ! — заявил Чимин, стоя в дверном проёме, укутанный в банное полотенце.       — Почему? — чувствуя себя раненным в самое сердце, спросил младший. Он любил свою ванную комнату, потому что там было светло и чисто.       Словно по щелчку пальцев, Титановец сдулся, глядя в темные, почти чёрные глаза Чонгука и его расстроенное лицо. Грудь Пака наполнилась каким-то странным чувством, тяжёлым, тянущим за струны его человеческой души. Оно ему совсем не нравилось, и сам факт того, что это чувство принадлежало не ему, а Чонгуку.       — Кажется, я знаю почему, — подал голос Ким, наклонив свое тело чуть левее, заглядывая в ванную комнату, на полу которой было море пены. И говоря слово море, он не преувеличивал.       Нахмурив брови, младший поднялся с кровати, обходя Сокджина, а затем и Чимина, чтобы в конечном итоге распахнуть глаза в ужасе, метая их между Титановцем и душевой кабиной.       — Т-ты... Что же... Чимин? — задыхаясь, бормотал Чон, подходя ближе к заляпанному пеной стеклу. — Ты что, вылил на себя всю банку геля для душа?! И шампуня? — схватив обе пустые бутылки чёрного цвета, младший крутанулся на месте, чтобы взглянуть в темно-синие глаза, хозяин которых выглядел немного странно, словно борясь с вихрем нахлынувших на него чувств.       — Может, оставить его не такая уж и плохая идея, — хихикнул хён, отталкивая от себя носом ботинка комок пены.       — Хён! — нахмурившись еще глубже, швырнул в старшего пустую банку из-под геля для душа Чон. — Не смешно!       — Я бы остался, чтобы понаблюдать за тем, как ты всё это будешь убирать, но, к сожалению, мне нужно ехать, — с абсолютно не наигранным сожалением сообщил Ким, за что получил еще одной пустой банкой на этот раз по плечу.       — Купишь мне новое.       — Эй, а почему я?!       — Потому что у тебя мои деньги! — фыркнул младший, направляясь обратно в спальню, чтобы поднять всё то, что он раскидал и отправить в урну.       — Ах, этот невоспитанный ребёнок, — прошипел под нос Ким, пробираясь через разбросанную по полу одежду. — И кто тебя только воспитывал?       — Ты меня и воспитывал! — закатив глаза, младший не стал дожидаться, пока Джин покинет дом, и вернулся в ванную комнату, чтобы как можно скорее убрать весь беспорядок, который сотворил здесь Титановец. — Не понимаю, Чимин, ты что... что? Чимин? — повернувшись к человеку со спутника Сатурна, Чон почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок.       Уткнувшись аккуратным носом в полотенце, Пак стоял, прижавшись к стене и мелко дрожа, глядел в пол. Его и без того бледные пальцы вжимались в плотную ткань, словно боясь отпустить, пока по серебристым волосам медленно стекала вода и не смытая до конца пена.       — Эй, — позвал его Чонук, боясь напугать полукровку. — Ты в порядке?       Когда темно-синие глаза оторвались от пола, остановившись на лице младшего, Чон, кажется, всё понял, чувствуя, как волна сожаления охватывает его с головы до ног, чем он совсем не помогал образовавшейся ситуации.       — П-прости, боже... прости, — резко выдохнув, черноволосый сделал несколько шагов вперед, останавливаясь перед Титановцем, боясь протянуть руки к с виду хрупким плечам. — Я не хотел, чтобы ты всё это чувствовал. Я просто... немного... не знаю...       Прищурившись и прислушиваясь к словам Чонгука, Пак тихо выдохнул:       — Что это за чувство?       — Это, — начал было младший, но понял, что не может подобрать правильного слова. — Это тяжело... их было много. Мне очень жаль.       Спустя какое-то мгновение Чимин, казалось, расслабился, разжав тонкие пальцы и опустив руки чуть ниже, чтобы открыть полный обзор на искусанные губы. Плечи Титаноцва всё еще мелко подрагивали, и Чон забеспокоился о том, что тому может быть холодно стоять босыми ногами на мокром полу.       — О, тебе холодно? — его глаза тут же метнулись к сложенному и сухому полотенцу Пака, которое он оставил на комоде возле умывальника, видимо, отдав предпочтение полотенцу черноволосого.       — Нет, — качнул головой Титановец, отступая от стены, стоило младшему от него отдалиться.       — Чимин, ты дрожишь, — указал на очевидное Чонгук, распахнув сухое полотенце, чтобы накрыть им чужие плечи.       — Я не чувствую холода, Чонгук, — уверенно ответил Пак, принимая ещё одно полотенце, накинутое на его плечи. — Я думаю, что так моё тело реагирует на потрясение.       — У меня такое случалось во время панической атаки, — отойдя от Пака и направляясь к душевой кабине, пробормотал Чонгук. Парень отодвинул в другую сторону стеклянную дверь и потянулся правой рукой к душевой лейке, снимая её с держателя. — Мелкая дрожь, учащенное дыхание...       — Что такое паническая атака? — заинтересовался Титановец, медленно подходя к черноволосому и с предостережением поглядывая на лейку в чужих руках.       — Лучше тебе не знать, — взглянув в темно-синие глаза, заверил он Чимина. — Иди сюда, нам нужно смыть всю пену с твоих волос.       Словно послушный щенок, Титановец подошел ближе к младшему, стягивая со своих плеч первое полотенце и ступая в душевую кабину.       — Э-ээ! Нет! Ничего не снимай! — запаниковал Чон, размахивая лейкой, стоило ему увидеть открытые ключицы. — Просто наклони вперёд голову... пожалуйста.       С интересом взглянув на порозовевшие щёки человека, Титановец медленно склонил голову вперёд, придерживая полотенце на плечах. Что-то тёплое коснулось его затылка, а затем потекло по спине и Чимин вздрогнул, пытаясь поднять голову и понять, что происходит.       — Ш-ш, всё в порядке. Я просто смою остатки шампуня, — успокаивал его Чон, начав массировать на удивление мягкие на ощупь волосы. Они, словно шёлк, проскальзывали у него между пальцев, переливаясь при искусственном свете ванной комнаты. — Так, а что насчёт холода? Почему ты его не чувствуешь? — попытался завязать разговор черноволосый, чтобы отвлечь Пака.       — Земной холод не сравнится с холодом на Титане, — ровно ответил Титановец, немного поворачивая голову вправо, чтобы взглянуть в почти чёрные глаза человека.       — А? И насколько же там холоднее? – 70?       — Температура варьируется от – 170 до – 180.       — Срань господня, как же вы там живёте? — в сердцах и с округлившимися глазами вскрикнул Чонгук, уронив при этом лейку на пол, что начала поливать голые ноги Чимина. — П-прости, прости, — хватаясь за шланг, вернул лейку он себе в руки.       — Срань господня? — нахмурился Титановец, пробуя слова на собственном языке, не имея ни малейшего понятия, что они значат.       — Э-э, нет! Не надо запоминать эти слова! — отмахнулся Чонгук, повернув кран, чтобы перекрыть воду. — Лучше расскажи, как вы там выживаете? Это слишком холодно для...       — Человека? Да. Для существа? Нет, — прямо пояснил Пак, проведя сухим краем полотенца по лицу, с волос по которому стекали капли воды. — Но, забегая вперёд... там есть тепловые тоннели. По ним мы можем передвигаться без специального костюма, но, выходя наружу, обязательно используем его, иначе погибнем.       — Это тот самый костюм, в котором ты прилетел? Кстати... где он? — оглядываясь по сторонам, опомнился черноволосый.       Безмолвно указав пальцем на пол под комодом, Чимин отошёл в сторону, наблюдая за тем, как младший становится на четвереньки, чтобы с нахмуренным выражением лица позже взглянуть на Титановца.       — Зачем ты его туда спрятал?       — Я не был уверен в ваших намерениях.       Вскинув бровь, Чонгук вытянул правую руку, чтобы схватиться длинными пальцами за скользкий, еще не высохший до конца материал, и потянул его на себя. Прижатая ко дну комода ткань тут же разъехалась, явив взору весь свой размер и образовавшиеся на нём в следствии крушения повреждения. Поднеся руку в костюму, Чон вздрогнул, как только в поглощённой тишиной комнате раздался звук его будильника.       — Чёрт! — выругался младший, моментально поднимаясь на ноги. — Я должен приступать к работе.       — Работе? — темно-синие глаза Пака, казалось, заискрились интересом, и парень тут же последовал по пятам черноволосого, возвращаясь в комнату Чонгука.       — Д-да, — кивнул Чон, протягивая найденный ранее для Титановца темно-зелёный свитер и чёрные спортивные штаны. Это было единственным, в чём Пак мог не утонуть, судя по его размерам. — Переодевайся. Ты пойдёшь со мной.       Чонгук мог бы оставить его дома, но судя по тому, что произошло с ванной комнатой, он боялся и вовсе остаться без крыши над головой. А вдруг он что-то подожжёт? Затопит?       Оставив Титановца переодеваться в комнате, направившись на кухню, младший сразу же заглянул в холодильник, нащупывая банан, очищая его и запихивая в рот. Из-за всей этой суматохи с самого утра он даже не успел позавтракать, за что желудок ему не был благодарен. Как только он натянул рабочие ботинки, прислонившись спиной к стене, в кухню зашёл Пак, заглядывая в окно и щурясь.       — У меня есть резиновые сапоги, оставленные Хосоки-хёном, — пробормотал Чонгук, завязывая шнурки. — Кажется, ваши размеры совпадают.       — Я могу надеть свои ботинки.       — Они ведь всё ещё мокрые, потому что ты их спрятал под комод в ванной, не так ли? — вскинув бровь и зная ответ на свой вопрос, поинтересовался Чон, выпрямляясь. — Я так и знал. Надевай, — протянул он Титановцу пару резиновых сапог такого же темно-зелёного цвета, как свитер, висевший на нём.       Взяв один из них, Чимин начал натягивать на ногу сапог, пошатываясь. Когда он схватился за второй, то удержаться на собственных ногах уже не получилось, из-за чего первой его реакцией было схватиться за предплечье Чона. Немного ошарашенный прикосновением, хоть и через одежду, Чонгук взглянул на пухлые губы Пака, что, сжавшись в тонкую линию, тихо прошептали:       — Чёртова гравитация!       С этого момента младший поклялся сам себе, что не произнесёт больше ни одного плохого слова при Паке.       Как только Пак закончил натягивать сапоги, всё ещё держась одной рукой за младшего, Чонгук аккуратно разжал тонкие пальцы на собственном предплечье, ощущая ледяную кожу на своей, горячей. Ему хватило всего нескольких секунд, чтобы заметить огромную разницу между ними двумя даже в такой маленькой части, как их ладони. У Чимина она была чуть меньше и намного бледнее, демонстрируя фиолетовые вены, в то время как у Чона она была большой, мозолистой и загорелой.       — Подожди, мне нужно взять немного еды для Ариель, — отталкиваясь от стены, на которую он всё это время опирался, Чонгук подошёл к столешнице, сгребая оставленную там ранее банановую кожуру.       — Что такое Ариель? — услышал он бархатистый, хоть и немного настороженный голос Титановца.       — Увидишь, — обернувшись к Чимину и подмигнув ему, Чон обошёл парня, направляясь к двери, чтобы распахнуть её и столкнуться со свежим, немного прохладным воздухом.       — Относится ли это к человеческому виду? — идя по пятам за младшим, спросил Пак. Как только черноволосый начал спускаться по ступеням на посыпанную гравием дорожку, то тут же услышал резкое шипение и глухой стук позади себя.       Моментально обернувшись и выронив при этом банановую кожуру, Чонгук ринулся обратно вверх по ступеням к Чимину, что сидел задницей на пороге, прикрыв обеими ладонями глаза.       — Ч-что случилось? Тебе что-то попало в глаз? Это мошка? — тараторил младший, вытянув руки, которыми не решался прикоснуться к человеку со спутника Сатурна.       — Слишком ярко, — пожаловался Пак, потирая глаза и всё ещё шипя. Спустя какое-то мгновение Чонгук заметил, как по бледным щекам покатились слёзы.       — Так, ладно, — пробормотал Чон, поднимаясь на ноги. Вытянув обе руки и схватив Титановца под подмышки (в сопровождении внезапного визга прямо на ухо), черноволосый поднял Пака на ноги, затаскивая обратно в дом и усаживая на кухонный стол, поймав на себе взгляд темно-синих, покрасневших и даже немного припухших глаз. — У тебя какая-то непереносимость солнца? Или...?       — Я не знаю, — честно ответил Чимин, моргнув. Оставшиеся слёзы потекли по его щекам, и от этого вида у Чонгука что-то сжалось в груди. Он тряхнул головой. — На Титане я почти не видел солнца.       — Что? Почему? — нахмурился Чон.       — Наш спутник находится слишком далеко от светила, — ровно объяснил Чимин, шмыгнув покрасневшим носом. — За все мои двадцать восемь лет Сатурн ни разу не отразил его достаточно ярко, чтобы это было хоть немного похоже на земной день.       — Ах, — мысленно шлёпнув себя по лбу, выдохнул Чонгук. — Это всё объясняет.       Пока Пак безмолвно наблюдал за младшим, тот подошёл к полке, что была пристроена над вешалкой с одеждой, и начал в ней рыться в поисках солнцезащитных очков. К сожалению, всё, что он смог найти, были очки, оставленные когда-то Эриком, дружком на одну ночь, слишком пьяным, чтобы вспомнить, как он оказался в постели Чонгука.       — Это, конечно, не последний писк моды, — начал черноволосый, подходя к Чимину и сдувая с пластмассы пыль.       — Что такое последний писк моды? — спросил Титановец, послушно наклоняя голову так, чтобы на него одели очки.       Чонгук всеми силами сдерживался, чтобы не расхохотаться, потому что очки Паку не подходили от слова совсем. Они были узкими, чёрными, полностью из пластмассы и, сразу видно, самыми дешёвыми, которые мог приобрести тот парень по имени Эрик. Как у него вообще хватило ума затянуть в постель парня с такими очками? Куда он смотрел?       — Тебе весело, — констатировал полукровка, ощущая себя довольно странно, сдерживаясь, чтобы уголки его губ не изогнулись вверх. Он даже не понимал, почему хотел сделать именно это.       — Д-да, ты просто выглядишь мило, — пробормотал Чон, а затем смутился, отходя назад, чтобы Пак мог спрыгнуть со стола.       — Люди испытывают веселье, когда кто-то выглядит мило? Что значит выглядеть мило? — засыпал его вопросами Чимин, соскользнув со стола, немного пошатываясь в резиновых сапогах, как оказалось, не его размера.       — Э-э, это немного сложно, — потирая затылок, младший подошёл к двери, медленно открывая её и наблюдая за реакцией полукровки на вновь столкнувшийся с ним поток яркого света. — Мы можем обсудить это позже.       — Ладно, — согласился Чимин, неуверенно переступая порог. Как только яркие лучи коснулась его кожи, парень плотнее прижал к переносице очки, на этот раз не шипя и не изворачиваясь.       — Всё в порядке? — останавливаясь у лестницы рядом с дорогой, посыпанной гравием, поинтересовался Чон.       — Да, — кивнул Пак, умалчивая о том, что, выйдя из дому, он почувствовал лёгкое головокружение. Схватившись за перила, парень медленно спустился по лестнице вниз, ловя на себе немного обеспокоенный взгляд человека. Как только Титановец остановился напротив Чона, тот, закусив нижнюю губу, кивнул сам себе и взглянул в сторону высокого, красного цвета, сооружения.       — Тогда идём, — мягко скомандовал Чонгук, шагая в сторону амбара по протоптанной изо дня в день тропинке.       Пока человек целенаправленно двигался вперёд, Чимин оглядывался по сторонам, открыв рот в изумлении при виде растений, деревьев и кустов, которые он видел впервые. Запах, который щекотал его нос, вскружил голову парня еще больше, из-за чего тот оперся правой рукой о деревянное здание, у двери в которое они остановились.       Взглянув чуть левее, пока Чонгук возился с замком на двери, Пак заметил сооружение из стекла, а рядом с ним еще одну, красного цвета, маленькую постройку, откуда не доносилось ни звука, в то время как по правую сторону от Титановца были слышны непонятные ему звуки. Как только дверь была распахнута, по губам человека расползлась улыбка, и Чимин был ошеломлён тем, насколько она была красива.       — Ты идёшь? — взглянул на него Чонгук, продолжая улыбаться.       Изумлённый Чимин медленно кивнул, не сводя взгляда с его прекрасного лица, счастливо светящегося, словно сверхновая. Этот человек был... красивым?       Ступая по соломе внутрь сооружения, вместо того, чтобы смотреть на то, что его окружает, зачарованный Пак не мог отвести взгляда от лица черноволосого, испытывая какое-то странное наслаждение благодаря тому, что тот продолжал улыбаться. Он чувствовал себя тем же доктором, что испытывал его и наблюдал за результатом, так же разглядывая Чонгука, пока тот поглаживал голову существа, которое он видел впервые.       Его взгляд исследовал черные волосы, большой, но хорошо вписавшийся в лицо человека нос, острый подбородок и губы. Губы, которые двигались.       — Ты меня слышишь? Чимин? — позвал его Чон, и беспокойство промелькнуло в его почти чёрных глазах, отражаясь на Паке. То странное счастливое чувство испарилось мгновенно, сменяясь чем-то другим. — Эй! Тебе плохо?       — Н-нет, — заикнулся Титановец, встряхнув головой, из-за чего солнцезащитные очки съехали чуть на бок.       — Ты уверен? Выглядишь неважно...       — Нужен ли мне сок? — поинтересовался Чимин, склонив голову влево.       Он помнил, что выпив ту желтоватую жидкость с названием сок, парень почувствовал себя немного лучше. Он помнил, что человек чувствовал себя лучше, напоив им Чимина.       — Я не... не уверен, — нахмурившись, черноволосый подошёл к невысокой ограде, отперев замок, из-за чего белые, немного вымазанные в солому существа сбились в одну кучу, продолжая издавать странные звуки. — Сколько раз в день ты питался?       — Два раза. Перед трудом и после него. Еще немного перед исследованиями, — поделился с ним Пак, отходя в сторону, когда существа один за другим начали выходить на улицу. — Это и есть Ариель, Чонгук? — ткнул он пальцем в последнее выходившее на улицу существо.       — Нет, это... это овцы, — хихикнул черноволосый, предвидя следующий вопрос Титановца. — Мы выращиваем их, потому что они дают нам молоко, которое можно продать за деньги. Так же мы продаём их шерсть.       — Вы ведь не убиваете их? — взглянув на одну из овец, поинтересовался Чимин. Титановец медленно отправился вслед за ними, выглядывая на улицу.       — Нет, мы этого не делаем, — качнул головой младший, подходя к полукровке, а затем издал какой-то странный, но громкий звук, похожий на свист. — Но другие делают. Гуреум? — крикнул человек, и из небольшой постройки выбежало что-то большое и белое.       Испытывая шок вперемешку со страхом, Титановец хватается руками за чужое предплечье, поворачивая Чона так, чтобы укрыться им словно щитом. И видимо не зря, потому что большое и пушистое существо прыгает на тело младшего, пытаясь съесть его лицо.       — Гуреум, — отплёвывается черноволосый, уворачиваясь от морды существа. Как только он скинул обе лапы со своей груди, тут же дал приказ. — Работай.       Существо в сию же секунду повиновалось, направляюсь в сторону овец и двигая стадо одним лишь своим присутствием. Выглядывая из-за плеча Чона, Чимин всё ещё крепко держался за предплечья того, словно боясь, что его щит от этого неизведанного им мира испарится. Разжав худые пальцы, Титановец медленно повёл ладонями вниз, ощущая, как перекатываются чужие мышцы, то напрягаясь, то расслабляясь.       — Это была собака, — не дожидаясь вопроса, пояснил младший, оборачиваясь к Титановцу. — Собака — друг человека. Преданная и любящая. Мою собаку зовут Гуреум, — он кинул быстрый взгляд на отдаляющееся стадо овец, а затем вернул все внимание Чимину, в то время как тот не сводил взгляда с огромного пастушьего пса.       — Овцы тоже друзья человека? — склонив голову на бок и на этот раз глядя на Чона, спросил Пак.       — Ну... это как ты пожелаешь, — тихо хихикнул черноволосый, протягивая руку, чтобы наконец-то поправить съехавшие на бок солнцезащитные очки на полукровке. — У меня есть крольчиха, Ариель, она тоже мой друг. Гусь по имени Ривер и Мистер Кравитц, здешний олень.       — И все они принадлежат к разному виду? — пухлые губы Титановца приоткрылись в изумлении, и Чонгук почувствовал внезапный прилив нежности. Насколько же невинным и любознательным был этот человек со спутника Сатурна?       — Да, — кивнул Чон, — идём, я возьму тебе сок, а ты присмотришь за овцами.       Не вымолвив больше ни слова, Пак последовал за человеком вдоль усыпанного цветами и многими непонятными ему растениями сада, останавливаясь только тогда, когда они оказались за невысоким ограждением на чистом зелёном поле, овцы по которому уже разбрелись кто куда, продолжая издавать те странные, но уже привычные ему звуки.       Следуя указу человека, Чимин остался на поле, разглядывая находившиеся за ним невысокие каменистые скалы, усеянные полевыми цветами и зелёной травой. Сквозь эти скалы была проложена дорога, та самая, усыпанная гравием. Слева от неё находилось большое сооружение, откуда они вывели овец, а возле каждого окна стоял столб, похожий на фонарный.       Чимин обернулся назад, заинтересовавшись, что может быть там, но замер, приоткрыв рот от раскрывшегося его взору вида. Пляж, усыпанный жёлтым песком и омываемый водой, синей-синей, названной морем, как сказал ему Чонгук. Хоть ноги и порывались подойти ближе и потрогать, пропустить через пальцы песок, а затем и воду, всё же Титановец остался на месте, на этот раз выжидающе глядя на входную дверь небольшого красного домика, в котором жил человек.       Что-то влажное коснулось его пальцев, и Чимин вздрогнул, опустив голову. Большая морда собаки находилась наравне с его тазовыми костями, в то время как чёрные глаза-бусинки смотрели в чужие темно-синие, словно пытаясь понять дальнейшие намерения полукровки.       Повинуясь своему любопытству, доставшемуся ему от матери, Пак протянул худые пальцы к белой шерсти, касаясь на удивление мягких, почти шелковистых белых волосинок. Реакция собаки, по мнению Титановца, была удивительной. Пушистый хвост раскачивался из стороны в сторону, в то время как из пасти вывалился длинный розовый язык, по которому стекала слюна. Одновременно и странное, и милое зрелище.       — Гуреум? — услышал Чимин голос человека, тут же вскинув голову. — Эй, парень, ты проголодался? — обратился черноволосый к псу, что немедля подал голос на вопрос хозяина.       Бросив на протоптанную землю пустую собачью миску для еды, Чонгук для начала протянул Паку уже наполненный соком и накрытый крышкой стакан, а затем склонился над питомцем, с какой-то огромной страстью поглаживая тому шерсть.       Опершись спиной о деревянный забор, Титановец преподнёс к губам наполненный до краёв стакан, медленно сглатывая кисло-сладкую жидкость, прикрыв в наслаждении глаза. Когда что-то тяжелое ударилось о его ноги, а рядом послышался звонкий смех, Чимин тут же вынырнул из собственных мыслей, приоткрыв веки и натыкаясь на картину, из-за которой его грудь наполнилась странным, мягким чувством. И это чувство было вовсе не его.       Нежность? Счастье? Любовь?       Всё это было в Чонгуке.       Всем этим был Чонгук.       Спустя некоторое время, осушив до конца стакан, некогда наполненный соком, Чимин поставил сосуд рядом с собой на землю и, скрестив ноги, присел, подперев обеими руками подбородок, локти которых поставил на колени.       Чонгук в это время, нанежившись с собакой, дал тому команду наблюдать, а сам отправился за кормом, оставив Пака в роли пастуха, убегая от брошенного ему вслед вопроса «А кто такой пастух?».       Надув губы, оставленный без ответа Чимин продолжал наблюдать за овцами, а также исследовать взглядом местность, даже один раз попытавшись снять очки, из-за чего, вновь зашипев, вернул их на место. Гуреум всё это время лежал на траве, не сводя своего острого взора с овец, словно Пак испарился или его вовсе не существовало, что совсем не радовало Титановца, так как его любопытная сторона страстно желала получше узнать о существе под названием «собака».       Пока Чонгука не было видно на горизонте, полукровка поднялся с земли, медленно подходя к одной из овец и заглядывая ей прямо в глаза, столкнувшись собственным лицом с чужой мордой. Отпрянув назад и завалившись пятой точкой на траву, всё что Чимин услышал от овцы, был всё тот же протяжный и довольно надоедливый звук.       — На каком языке они разговаривают? Их слова звучат так одинаково, — пробормотал себе под нос Пак, поднимаясь с земли и стряхивая с одежды траву.       — Они не разговаривают, — услышал он позади себя мягкой смешок и тут же обернулся.       Приятное чувство, исходящее от Чона, он мог бы почувствовать за версту, если бы не был так сосредоточен на установлении контакта с овцой.       — Тогда как же я должен завоевать доверие? — полюбопытствовал Чимин, поправив съехавшие вниз по носу очки. Он наблюдал за тем, как черноволосый высыпает корм в деревянную кормушку, а затем тихо хихикает, взглянув на Титановца.       — Завоевать доверие? Зачем тебе завоёвывать их доверие?       — Чтобы обмениваться информацией по обоюдному согласию, — совершенно прямолинейно заявил Чимин.       — Обмениваться информ... что? Во-первых, как мы уже выяснили, овцы не умеют говорить, а во-вторых, я не думаю, что они смогли бы рассказать тебе что-то интересное, — выпрямившись и поставив железное ведро на землю, заключил Чонгук.       — Почему ты так думаешь? — склонил голову на бок Пак.       — Всё, что они делают, это спят, пасутся на лугу и размножаются, — перечислил младший, вытерев немного испачканные руки о брюки. — Что ты хотел от них узнать? Рацион питания или сколько времени им требуется для полноценного сна?       Нахмурившись и прищурив глаза, Титановец попытался понять эмоции человека напротив, но всё что он видел и чувствовал, это толику веселья в его голосе и слабую улыбку, которую человек тщетно пытался подавить.       — Что ты делаешь? — прямо спросил Чимин, глядя в темные, почти чёрные глаза.       — Я... Э-э... шучу? — внезапно смутившись, пробормотал Чон. Его правая рука взметнулась к затылку, почёсывая золотистую кожу длинными пальцами. — П-прости, я забыл, что ты немного... не понимаешь...       — Нет, — качнул головой человек со спутника Сатурна, — почему ты пытаешься скрыть свою улыбку? Ты делаешь это не в первый раз.       — А я... да? — ладно, теперь Чонгук чувствовал, как его щёки наливаются румянцем. — П-просто привычка.       — Это плохая привычка, — уверенно заявил Титановец. — У тебя очень красивая улыбка.       Всё, теперь Чон точно хотел провалиться сквозь землю. Парень никогда не умел принимать комплименты из-за его стеснительной и замкнутой в себе натуры. Он более или менее привык к похвале от своих хёнов, но когда это сорвалось с пухлых губ Чимина, что-то приятное, но также пугающее шевельнулось в его животе.       Что он должен был ответить? «У тебя тоже красивая улыбка, Чимин?». Но он ведь не видел его улыбку, и осознание этого действительно разочаровало младшего. Прошли почти сутки, а он ни разу не видел, чтобы Титановец улыбнулся.       — С-спасибо, — заикнулся Чон, наконец-то опустив правую руку. — Мне нравятся твои волосы.       — Мои волосы? — казалось, удивился Титановец, тут же нырнув своими худыми пальцами в короткие серебристые локоны на макушке.       — Да, они очень мягкие, — совершенно искренне признался младший.       — О, ладно, — моргнул Пак, продолжая теребить подушечками пальцев собственные серебристые волосинки. Недолго думая, Чимин сделал шаг вперёд, и, перекинул руку со своей головы на чужую, чем ошарашил тут же замершего Чонгука, наклонившегося вниз, чтобы перевязать шнурки на ботинках. — О, — выдохнул Титановец.       — Ч-что такое? — всё ещё застыв на месте, поинтересовался Чон. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть человека со спутника Сатурна.       — Твои волосы очень... жесткие.       — Жесткие? — нахмурился черноволосый, наконец-то выпрямляясь. Рука Пака, находившаяся до этого в его волосах, соскользнула, упав вниз.       — Да, как у собаки, — ткнул Титановец указательным пальцем в сторону пастушьего пса, выглядя совершенно серьёзным.       — Ты сравнил мои волосы с собачьими? — не мог поверить своим ушам младший, вскинув одну бровь.       — Я думаю, что в этом вина солнца, — словно не обращая внимания на Чонгука, пояснил Пак, а затем вновь без спроса нырнул ладонью в коротко выстриженные волосы младшего. — Почему они такие горячие?       — П-потому что черный цвет быстрее всего нагревается на солнце, — казалось бы, довольно очевидную вещь выдал Чон. — Из-за этого мне угрожает солнечный удар больше, чем тебе.       — Что такое солнечный удар? — опустив руку и отойдя на шаг назад, спросил полукровка.       — Это... довольно болезненное состояние. Послушай, — решил сменить тему младший, поняв, что каждое объяснение может привести к новым вопросам, а времени у него было в обрез, — как насчёт того, чтобы познакомиться с Ариель?       — С твоим другом? — Чонгук мог поклясться, что во второй раз за день видел этот мелькнувший интерес в темно-синих глазах.       — Верно, — кивнул черноволосый, а затем кинул быстрый взгляд в сторону Гуреума, чтобы убедиться, что тот занят работой и не сводит острого взора с овец. — Идём со мной.       Как послушный щенок, Чимин засеменил за Чоном, всё ещё с интересом оглядываясь по сторонам и ловя взглядом места, которые он хотел посетить позже. Они вновь прошли по протоптанной тропинке вдоль амбара, только на этот раз, подойдя к двери, повернули влево навстречу небольшой постройке, из которой некоторое время назад выбежал Гуреум.       Схватившись за ручку невысокой, уже наполовину открытой двери, Чонгук потянул дерево на себя, являя взору Титановца милое и уютное помещение. Неловко топчась на месте, Пак просунул голову внутрь, немного склоняясь, чтобы не удариться головой о косяк, и тут же замерев, заметил самое милое и крошечное создание, которое он когда-либо видел.       — Это крольчиха и её зовут Ариель, — услышал он мягкий голос черноволосого позади себя. — Она мой друг.       — М-могу я... могу я взять её на руки? — нерешительно спросил Титановец, очарованный маленьким клубком шерсти и симпатичными ушами, торчащими вверх.       — Конечно, — склонившись рядом с ним, прошептал Чонгук. — Давай, я тебе помогу.       Отойдя немного назад, Пак полностью выпрямил спину и протянул обе ладони вперёд, сжав их вместе так, чтобы образовать лодочку. В это время черноволосый опустился на колени и, что-то нашёптывая крольчихе, взял её на руки, коснувшись губами места между маленькими пушистыми ушками.       Позже Чимин обязательно спросит, зачем человек сделал это.       У Ариель был желтовато-рыжий окрас. Её усики были длинными, а уши короткими. Шерсть крольчихи не была слишком длинной, наоборот, короткой и гладкой, но всё же пушистой. Она мило подёргивала носиком, находясь в двух ладонях человека, сжавшаяся в клубок, и Чимин почувствовал это странное, уже в который раз наполняющее его грудь, чувство, похожее на нежность.       Такое же чувство он испытывал к цветам, подснежникам, как называла их его мать, что распускались раз в пару лет, некоторое время находясь в спячке, но позже радуя маленького малыша своим лёгким запахом и приятным чистым, белым цветом.       — Будь с ней осторожен, — предупредил его Чонгук, медленно усаживая крольчиху в ладони Титановца. — С виду невинное создание может хорошенько укусить тебя за палец. Будь к ней добр.       — Ладно, — прошептал Чимин, не сводя взгляда с крольчихи в его ладонях. Маленькое существо продолжало смирно сидеть, изредка подёргивая носом.       Когда прошло несколько секунд в полной тишине, и Титановец осмелился двумя большими пальцами руки погладить Ариель, Чонгук расслабился, опустив до этого напрягшиеся плечи. Сделав шаг назад, Чон оглянулся на свой сад, поняв, что должен закончить вчерашнюю работу, что он оставил до следующего дня.       — Чимин, ты не хочешь посидеть здесь с Ариель, пока я закончу приводить в порядок сад? — спросил его младший, хрустя пальцами. — Я понимаю, что тебе хотелось бы осмотреться здесь, но без меня это может быть небезопасным. Твоё нахождение здесь и без того является незаконным, — прошептал младший, схватившись двумя пальцами за переносицу. Суетясь всё сегодняшнее утро, парень совсем позабыл о том, что на его участке находился Титановец, сбежавший полукровка со спутника Сатурна.       — Хорошо, — не имея никаких возражений, Пак опустился пятой точкой на деревянный порог небольшой постройки, скрестив ноги, между которых поместил сомкнутые ладони с находящейся в них Ариель. — Нужна ли тебе помощь?       — Н-нет... просто посиди здесь и никуда не уходи, — неопределённо взмахнув руками, скомандовал Чон.       Не услышав в ответ никакого сопротивления, черноволосый нырнул в свой сад, по левой стороне от которого росли цветы, а по правую — овощи. Ну, по крайней мере планировались, потому как для посадки помидор и перцев требовалось ещё немного времени и чуть более тёплой погоды, несмотря на то что за окном было начало мая.       Присев на корточки, Чонгук принялся за оставленную вчера на полпути работу, вырывая сорняки и мельком, через каждые две минуты, поглядывая в сторону Титановца, что так же смирно сидел, оглядываясь по сторонам, с приоткрытым ртом, образовавшим маленькую букву «о».       Чимин не хотел отвлекать человека от его работы, несмотря на то что глубоко в его груди искрилось любопытство, подталкивая полукровку к тому, чтобы, словно маленькому ребёнку, потыкать во всё, что он видит, указательным пальцем.       Спустя какое-то время, потраченное на разглядывание цветов, в которых копался Чон, Титановец почувствовал в собственных ладонях шевеление, тут же переведя взгляд на Ариель, меняющую положение и закидывающую свои маленькие передние лапки на его два соединённых больших пальца руки.       — Эй, — прошептал Чимин, поднося крольчиху чуть ближе к своему лицу, глядя в чёрные глаза-бусинки. — Меня зовут Чимин. Я прилетел с Титана, — представился парень пушистому клубочку в его руках, словно ожидая ответа.       Ариель лишь подёргала носом, шевеля своими длинными усиками.       — Неужели ты тоже не разговариваешь? — разочарованный Чимин поджал пухлые губы, еще ближе поднося крольчиху к своему лицу, чтобы стукнуться своим носом с её маленьким. — Может быть, это поможет тебе говорить? — пробормотал парень себе под нос и, вытянув губы трубочкой, коснулся ими между маленьких ушек существа в его руках.       К сожалению, это не возымело никакого эффекта.       Опустив локти на ступеньку выше позади себя, Пак аккуратно расположил крольчиху между собственных скрещенных ног, стараясь её не потревожить, а затем прислонился головой к дверной раме, прикрыв глаза.       Ему было непривычно горячо, в то время как воздух Титановцу казался немного плотным, возможно... тяжелым? Голова всё так же кружилась, поэтому парень решился прикрыть глаза, чтобы немного прийти в себя и даже не успел понять, как его затянуло в сон под звук бьющихся об острые скалы волн.

***

      По уши окунувшись в работу, первое, что услышал Чонгук, выныривая из георгин, которые он посадил на их законное место, было:       — Чон Чонгук!       Обычно его хён, Сокджин, повышал на него голос только в том случае, если младший сделал что-то не так или вообще забыл что-то сделать. Но за прошедшие пять часов с того момента, как хён покинул дом Чона, черноволосый действовал строго по плану, приглядывая за овцами и копошась в саду.       Поэтому, нахмурившись, парень выпрямился и вытянул вперёд руки, чтобы размять их, всё еще придерживая в правой тяпку, в то время как Ким огромными шагами (совершенно не свойственными ему) направлялся в сторону будки Гуреума, возле которой около трёх часов назад уснул Чимин.       — Чимин? — позвал хён Титановца, подходя к тому ближе и склоняясь над полукровкой так, чтобы заглянуть тому в скрытое за серебристой чёлкой лицо. — Чи... твою мать!       Тут же сорвавшись с места на визгливый вскрик Кима и цепляясь ногами за вырванные недавно сорняки, Чонгук подобрался ближе к Титановцу, ловя взглядом бледное лицо и такие же бледные губы.       — Ч-что за? Чимин? — задыхаясь от нахлынувшей на него волны беспокойства, пропыхтел Чон, хватаясь за плечо хёна. Сокджин в это время уже успел перевернуть парня на спину, принявшись трясти того за плечи. — Хён! Что с ним?       — Как долго он здесь сидит? — ворча и поднимая чужое тело, поинтересовался Ким, полностью выпрямляясь. Конечности Титановца болтались, словно неживые, в то время как голова откинулась назад.       — О-он... он уснул около трёх часов назад? Я не стал его будить, потому что...       — Потому что ты идиот, Чонгук! — выпалил Сокджин, выглядя разъярённым, с покрасневшим лицом и шеей. — Хорошо, что хоть очки ему одел.       Чувствуя себя оскорблённым и полным беспокойства, младший засеменил вслед за хёном, пока тот направлялся внутрь дома. Споткнувшись о порог и стянув с рук рабочие перчатки, Чон тяжело сглотнул, скинув с ног ботинки, в то время как Сокджин укладывал Титановца на кровать, аккуратно опуская тело на скомканные после сна простыни.       — Живо намочи пару полотенец ледяной водой и возвращайся сюда! — скомандовал Сокджин, принявшись стягивать с Чимина спортивные штаны.       Что происходило дальше, Чонгук не увидел, так как рванул на кухню, роясь в шкафчиках, чтобы выудить оттуда пару чистых кухонных полотенец. Повернув кран и сунув руки под ледяную воду, младший зашипел, стараясь сделать так, чтобы ткань впитала в себя как можно больше воды.       Перекрыв воду и помчавшись назад в спальню, черноволосый обнаружил Чимина на этот раз укрытым лишь простыней, которую Джин стянул с белого матраса, повёрнутым на бок. Буквально вырвав из рук младшего оба полотенца, Ким расположил одно на лоб полукровки, а другое на затылок, медленно надавливая.       Когда в комнате воцарилась тишина, и слышны были лишь два сбившихся дыхания, Чонгук наконец-то решил поинтересоваться.       — Х-хён... что? Что с ним? Что случилось?       Аккуратно опустив Чимина на спину, Ким поправил у того на лбу полотенце, переворачивая другой стороной, а затем присел на кровать, обернувшись лицом к младшему.       — Если он умрёт только потому, что ты не в состоянии за ним присмотреть...       — Умрёт?! Он не умрёт... почему ты? Что происходит? — срываясь на всхлипы, в конце концов прошептал младший.       Сжалившись над своим донсеном, Сокджин тяжело выдохнул, а затем протянул левую руку к шее полукровки, нащупывая двумя пальцами пульс.       — В моём распоряжении была бессонная ночь, чтобы узнать о них немного. О Титановцах... так сказать, освежить память, — начал хён, всё ещё удерживая пальцы на чужой шее. — То, что я прочёл, мне не понравилось от слова совсем, но... Чимин полукровка, поэтому я дал ему шанс. Сегодня утром он не представлял для тебя никакой опасности и, по сути, со стороны вёл себя как ребёнок, поэтому я... я немного расслабился.       — Х-хён, пожалуйста, — взмолился Чонгук. — Что с ним?       — У него перегрев, Чонгук-а. Рождённые под солнцем, то есть мы, не так восприимчивы к ультрафиолетовым лучам, но существа со спутника Сатурна, толком не видевшие солнца, они... могут умереть.       Широко распахнув наполненные слезами глаза, Чон сделал несколько шагов вперёд, а затем заполз на кровать по другую сторону от хёна, склоняясь над всё ещё неестественно бледным телом Чимина. Таким же бледным оно было вчера, как только он достал полукровку из воды.       — Прямые солнечные лучи для них слишком опасны, а воздух...       — Слишком чистый? — перебил его младший, протянув левую руку к лицу Титановца. Всё что он сделал, это перевернул полотенце, боясь прикоснуться к чужой коже.       — Гипервентиляция. Это если объяснять на человеческом языке, — Сокджин вытянул второе полотенце, находившееся под затылком Чимина и принялся его складывать по новой. — Поэтому по прилёту на землю Титановцы носят специальные маски, которые им выдают в аэропорту. Но Чимин сбежал...       — Где же нам достать такую маску? — обеспокоенно поинтересовался Чон, нервно меняя положение.       — Нигде. Она не продаётся, — вернув полотенце на место, заключил Сокджин. — Но мы можем попробовать одеть на него респиратор.       — Ты думаешь, это поможет? — нахмурив брови, поинтересовался Чон.       — Так мы сможем снизить насыщение организма излишками чистого воздуха, который вызывает тошноту или головокружение. Чимин ни на что не жаловался?       — Н-нет, — мотнул головой Чон, шмыгнув носом. — Он не был рад солнцу, но это всё. Утром я дал ему стакан сока, а затем мы отправились в сад, где я познакомил его с Ариель. Спустя какое-то время он уснул.       Проведя ладонью по лицу, Сокджин взглянул на бледное лицо полукровки, прошептав:       — Его пульс очень медленный. Думаешь, он впал в тот самый сон?       Вспомнив их вчерашний разговор, на котором в тот момент всё ещё присутствовал Ким, Чонгук закусив губу кивнул.       — Я надеюсь.       Последовавшая далее тишина только нервировала Чонгука. По совету Сокджина младший сполз с кровати и вернулся в сад, чтобы как можно быстрее собрать инструменты, а затем загнать стадо овец обратно в амбар, не забыв о том, что от трёх из них он должен получить молоко для мистера Чоя.       Как только канистры были загружены в холодильник, черноволосый вернулся к Ариель, скормив пушистому клубочку капустный лист, не забыв при этом насыпать полную миску корма для Гуреума, хорошо сегодня потрудившегося.       Устало проведя ладонями по лицу, ближе к пяти часам вечера младший вернулся в дом, волоча ноги по полу и прислушиваясь к тишине, которая почти поглотила тихой шепот. С громко стучащим сердцем где-то в горле, черноволосый быстрыми шагами пересёк кухню и гостиную, останавливаясь на пороге спальни.       Чимин был в сознании.       Всё ещё немного бледный, он обхватил сухими губами трубочку, медленно попивая воду из-под крана, которую ему принёс Сокджин всего пару минут назад.       — Т-ты жив, — прошептал Чон, стоя на пороге, словно приклеенный к полу.       — Он очнулся всего несколько минут назад, — складывая наполовину сухие полотенца в квадрат, Сокджин позже откинул их на прикроватную тумбочку.       — Как ты себя чувствуешь? — неуверенно спросил младший, ступая в собственную комнату. Он не мог игнорировать вину, ползущую по его телу, видя в каком состоянии был полукровка.       — Запасы моей энергии истощены, — прохрипел Пак, сглатывая.       — А, я...       — Сделай ему коктейль, Чонгук-а, — скомандовал Джин, поднимаясь с кровати. — Фрукты и овощи, что я купил на рынке, лежат на заднем сиденье.       — Х-хорошо, — словно болванчик закивал Чон, пятясь назад. — С ним всё будет в порядке?       — Если ты поторопишься, то — да.       И Чонгуку не нужно было больше ничего объяснять. Сорвавшись с места, парень буквально выбежал из дома, даже не одев обувь. Открыв заднюю дверь пикапа старшего, черноволосый вытащил два бумажных пакета, заполненных продуктами, и, даже не закрыв дверь, отправился обратно в дом.       Раскидав содержимое по столешнице, Чон оторвал два банана от грозди, а затем схватился за канистру молока. Подвинувшись чуть правее, где стоял блендер, младший нарезал кружочками фрукт, засыпая его в стеклянный сосуд, позже открыв пачку обезжиренного творога, деля его так, чтобы было ровно двести грамм. Как только он высыпал всё это в блендер, то тут же залил молоком, закручивая крышку.       Включив питание, Чон вцепился в стекло побелевшими пальцами, терзая нижнюю губу и молясь о том, чтобы Пак вновь не отключился.       Меньше чем через минуту коктейль был готов, и черноволосый поспешил найти самый глубокий стакан, роясь в верхних шкафчиках. К сожалению, он не был падок на коктейли, поэтому всё, что он смог отыскать, была пивная кружка.       Вылив в неё содержимое стеклянного сосуда, младший схватился за ручку и направился обратно в спальню, прислушиваясь к голосам двух мужчин. Чимин на этот раз сидел, опершись спиной о спинку кровати, укутанный до шеи белой простынёй, в то время как Сокджин, находясь всё в той же позе, не сводил с Титановца взгляда, теребя в руках пустой стакан с трубочкой.       — В-вот, — протянул пивной стакан Чон, вручая в протянутые навстречу руки Пака. — Я надеюсь, это будет вкусно.       — Пахнет приятно, — прохрипел Чимин, принимая от старшего хёна трубочку, чтобы вставить её в стакан.       Оба мужчины задержали дыхание, в то время как третий делал первый, второй и третий глоток, после которого причмокнул пухлыми губами, прикрыв глаза. Мягкое гудение, которое издал Чимин, заставило волосы на затылке Чонгука встать дыбом, потому что это было так... по-человечески...       — Он сейчас похвалил твою стряпню? — обернулся к нему Джин, в то время как Чимин продолжал пить коктейль.       — Похоже на то, — сглотнул младший, мягко опускаясь на кровать.       Когда половина пивной кружки была опустошена, Пак открыл некогда темно-синие глаза, в данный момент сияющие яркой голубизной с мелкими белыми крапинками, облизывая губы, на которых осталось немного молока.       — Ч-Чимин... твои глаза, — поражённо выдохнул Чонгук, казалось, оседая глубже в матрас.       — Мои глаза? — склонив голову на бок, спросил Пак. Его голос вернулся к прежней тональности, а кожа медленно приобретала менее бледный цвет. Щёки налились румянцем. Поразительно.       — Они сияют?       — О, — приоткрыл рот Пак, а затем тихо хихикнул.       Он ХИХИКНУЛ.       — Так происходит, когда я получаю удовольствие, — решил пояснить Титановец, вновь преподнося трубочку к губам. — Это временное явление.       — Охренеть, — на этот раз подал голос Сокджин, а затем встряхнул головой, словно не веря тому, что видел перед собой. — Твоя стряпня наконец-то кому-то понравилась! — обернулся он к младшему, криво улыбнувшись.       — Ах ты! — подорвавшись с места, запыхтел Чон, но схватить за широкие плечи хёна не успел, упав лицом в матрас и зло пыхтя в плотную ткань.       Все трое знали, Сокджин, Хоби и сам Чонгук, что стряпня младшего могла быть... интересной. Иногда пересоленной, иногда недосоленной. Слишком острой или нет, а также сладкой, и всё потому что Чонгук был придирчив ко вкусам. Он всегда подстраивался под собственный взгляд на вкус, нежели следовал рецепту.       Поэтому когда трое парней собирались вместе, то готовили каждый сам для себя, располагаясь напротив камина с бутылочкой пива и закусками.       Вернувшись в сидячее положение, Чонгук надул губы, глядя на хихикающего в двух шагах от него хёна. Он уже собирался напасть на старшего, как услышал позади себя голос, принадлежавший Титановцу.       — Ещё, — протянув пустую кружку с болтающейся в ней трубочкой, сказал Чимин.       И Чон был рад исполнить его приказ.       Взяв кружку из чужих рук, черноволосый бросил грозный взгляд в сторону Кима и сполз с кровати, отправляясь обратно на кухню. Его грудная клетка всё еще была полна теплом, окутавшим его после похвалы, поэтому Чонгук не сразу заметил, как начал улыбаться, нарезая банан.       Появление хёна не заставило себя ждать, как только блендер был выключен, а кружка наполнена новой порцией коктейля.       — Хён, не мог бы ты отнести это Чимину? — поинтересовался Чон, в левой руке держа сосуд, а правой сгребая со столешницы банановую кожуру. — Мне нужно здесь прибраться и…       — Иди к нему, — послышалось рядом, и он тут же обернулся, нахмурив брови. Неужели Сокджин успел поссориться с Титановцем? Прошло ведь не больше пяти минут. — Я приберусь.       — Почему?       — Он… вроде как смотрел на дверь с того самого момента, как ты вышел, — криво улыбнулся хён, схватив со столешницы пакет со спелыми красными яблоками. — И молчал.       — Он ждёт коктейль, вот почему, — закатил глаза черноволосый, бросив банановую кожуру обратно на столешницу.       — М-м, — промычал старший, открыв правой рукой холодильник, а левой вытаскивая нижний ящик для овощей и фруктов. — Кто знает?       Фыркнув и шутливо толкнув Сокджина в широкое плечо, Чон медленным шагом направился в собственную комнату, стараясь не разлить коктейль, что бился о края стеклянной кружки.       — Чимин, вот твой кокте… О боже! — вскрикнул младший, разворачиваясь к голому Титановцу спиной, краем уха слыша, как на кухне смехом заливается Сокджин. — П-пожалуйста, надень что-нибудь!       Ладно, Чонгук увидел не так много. Всего лишь голую спину и возможно… ямочки на пояснице. Но этого всего, что попало в пределы его обозрения, хватило сполна, из-за чего уши пылали так, словно перед этим их огрели раскалённым утюгом, в то время как сердце вытанцовывало чечётку.       С такими сюрпризами он не доживёт до тридцати!       — О, ладно, — согласился Пак, повернувшись к Чону передом. — Где я должен взять одежду?       — Э-э, — быстро взглянув в сторону гардероба, черноволосый сделал два шага влево, всё еще стараясь не разлить содержимое кружки. — Просто оставайся на месте, я сейчас найду для тебя одежду.       Закусив губу и роясь одной левой рукой в собственных вещах, младший выудил сначала спортивные штаны, в которых, он знал, Чимин утопится, а затем принялся искать футболку, тяжело сглатывая густую слюну и пытаясь сморгнуть с глаз долой вписавшиеся в его память ямки Аполлона.       — Тебе любопытно, — констатировал Пак, разорвав тишину. — Я чувствую это.       — Да нет, мне…       — Почему тебе любопытно? — склонив голову на бок, поинтересовался Титановец, заметив, как застыл у гардероба младший. Странное щекотливое чувство поползло по его позвоночнику.       Любопытно… конечно, Чонгуку было любопытно! Младшему было интересно, устроено ли тело Титановца так же, как у обычного среднестатистического мужчины на земле или нет? И Сокджин, чёрт его побери, за сегодняшний день два раза видевший Чимина голым, знал ответ на этот вопрос.       — Ладно, — сокрушенно выдохнул Чон, схватив первую попавшуюся футболку, но решил соврать, чтобы не смущать своими вопросами человека со спутника Сатурна. Во всяком случае, он мог позже допросить своего хёна. — У меня есть несколько вопросов. Возможно… больше чем несколько.       Сделав два шага назад, Чонгук сначала кинул на кровать майку, а затем и спортивные штаны, продолжив стоять спиной к Чимину.       — Но для начала ты должен одеться.       — Получу ли я коктейль? — нетерпеливо спросил Пак, соскребая одежду с белого матраса.       — Конечно, — кивнул черноволосый, проведя свободной рукой по лицу. — Коктейль в обмен на ответы. Идёт?       — Хм, — сквозь шуршание одежды услышал он, — мы заключаем сделку?       — Э-э, если ты хочешь, — пожал плечами младший, проведя ладонью по волосам.       — Прежде я никогда не заключал сделку с людьми, — поделился с Чоном Пак, наконец-то закончив натягивать штаны. Выпрямившись, он поправил соскользнувшую с его плеча футболку, а затем взглянул на прямую спину черноволосого. — Но я заключал её с Титановцами. Это было весело.       — Весело? — нахмурившись, осторожно обернулся Чонгук. Облегчение омыло его тело, когда он встретился взглядом с полностью одетым полукровкой. Не медля, парень протянул коктейль в вытянутые навстречу руки, наблюдая за тем, как пухлые губы обхватили трубочку, поспешно высасывая содержимое кружки.       Чимин, издав еще один долгий звук после того, как осушил полкружки, приоткрыл до этого сомкнутые глаза, в очередной раз сразив наповал человека их красотой.       — Я ведь говорил, что был хитёр и умён, — напомнил ему Пак, причмокнув губами. — Так что благодаря этому, я заключил много успешных сделок, с помощью которых смог усовершенствовать свою капсулу, чтобы в дальнейшем покинуть Титан.       — И какие… какие же сделки ты с ними заключал? — поинтересовался Чон, заворожённо глядя в голубые, словно сверкающие, глаза.       — М-м, может быть когда-нибудь я тебе расскажу, — опустив голову и вновь обхватив губами трубочку, Чимин оставил младшего без дальнейшего пояснения.       Устало выдохнув, Чонгук опустил плечи и взглянул в сторону кухни, в которой суетился его хён, чья тень медленно скользила по правой стене от обеденного стола. Он бы почувствовал себя смущенным тем, что его живот тут же заурчал при мысли о еде, но был прерван заговорившим Паком.       — Еще, — протянул тот кружку, глядя на младшего уже потемневшими, вернувшимися к прежнему темно-синему цвету глазами.       — Я думаю, что на сегодня достаточно, — с сожалением поджав губы, сказал Чонгук. — Нам нужно немного подождать и посмотреть, нет ли у тебя непереносимости лактозы. Я надеюсь, что всё будет в порядке.       — О, — приоткрыл пухлые губы Пак, — я слышу об этом во второй раз.       — Да, мы обсуждали это вчера, — кивнув, подтвердил Чонгук, забрав у Титановца кружку, и направился на кухню, где Сокджин вершил чудо у плиты. — Должно пройти некоторое время, чтобы мы смогли это понять. Если почувствуешь боль в животе, сразу же говори мне.       — Ладно, — кивнул Чимин, словно послушный щенок, присаживаясь за обеденный стол на высокий стул.       Опустив кружку в раковину, Чонгук кинул грозный взгляд в сторону смотрящего на него исподтишка хёна, криво улыбающегося себе под нос, а затем взглянул в бурлящую кастрюлю с почти готовыми спагетти.       — Сегодня будет паста? — удивился он, заметив на столешнице сыр пармезан.       — Да, поэтому не мешайся у меня под ногами, — отмахнулся от него старший, двигаясь по направлению к младшему, чтобы занять его место. — Чувствуешь себя лучше, Чимин? — поинтересовался он у Титановца, принявшись отделять желток от белка.       Закатив глаза, черноволосый плюхнулся на стул по левой стороне от Чимина, подперев руками подбородок.       — Я всё ещё чувствую некоторую слабость, — начал Пак, и Чон тут же вздёрнул голову, обеспокоенно глядя в темно-синие глаза, что были обращены в сторону широких плеч Сокджина, — но моя энергия постепенно восстанавливается. Чонгук? — обратился он к младшему, повернув голову, — я чувствую жжение. Это нормально?       — Жжение? — нахмурился черноволосый, немного удивившись из-за того, что Титановец спрашивал об этом у человека менее опытного, чем Сокджин, с учётом того, кто его сегодня спас из-под палящего солнца. — Где?       — Моя шея, — сморщился полукровка, проведя худыми пальцами по покрасневшей коже.       И как он только не заметил этого раньше?       Поднявшись из-за стола, Чонгук подошел к Титановцу, протягивая руки к мягкой коже и аккуратно наклоняя чужую голову на бок.       — Похоже на солнечный ожог, — пробормотал он себе под нос, в который раз удивляясь тому, насколько бархатистой и нежной была кожа у человека напротив. Он повёл большим пальцем вниз по раскрасневшемуся участку на шее, останавливаясь возле воротника футболки, за которым виднелась бледная, здоровая кожа. — Подожди, сейчас я принесу мазь.       Сделав шаг назад, Чонгук прямиком направился в ванную комнату, даже не заметив, как глаза человека со спутника Сатурна блеснули голубизной, а по рукам полукровки пробежались мурашки, из-за чего Чимин вздрогнул, хрустнув шеей, словно отмахиваясь от неизведанных ему ощущений.       Закусив пухлую губу, Титановец поднял взгляд и был пойман чужим, с интересом наблюдающим за каждым его движением и, в особенности, за глазами, что возвращались к прежнему цвету.       — Напомни-ка мне, почему твои глаза меняют цвет на ярко голубой? — прищурившись, поинтересовался Сокджин, стоя к Паку вполоборота.       — Потому что он получает удовольствие, хён, — появившийся словно из неоткуда, напомнил ему Чон. В руках парень держал белую наполовину пустую баночку с кремом, набирая немного на средний и указательный палец. — Склони голову на бок.       Послушный Пак сделал так, как ему было велено, не сводя взгляда с Кима, пока тот, казалось, хотел просверлить дыры в полукровке.       — Ладно, ты получаешь удовольствие от… еды? Напитков? Сна? — перечислил Ким, помешивая что-то в сковороде, странно пахнущее, по мнению Титановца.       Он был пойман врасплох, когда чужие холодные пальцы коснулись его шеи, тут же укорачиваясь и чуть ли не падая с высокого стула.       — Э-э, прости, — смущенно пробормотал Чон, отступая назад. — Я должен был предупредить.       — Всё в пор…       — Я думаю, он может сделать это сам, Чонгук-а, — вмешался Сокджин, на что черноволосый лишь кивнул, протянув полукровке маленькую баночку.       Как только Титановец забрал крем от солнечных ожогов у черноволосого, повторив действия младшего и набирая немного на пальцы, Чонгук вернулся на свое место, с интересом наблюдая за Паком. Тот хмурился и надувал губы каждый раз, когда касался своей разгоряченной кожи.       Спустя некоторое время тишины, старший хён нетерпеливо заговорил:       — Так что же насчёт удовольствия?       — Сон? Нет, мы не получаем удовольствие от сна, — хмыкнул Чимин, закручивая крышку на баночке. — От еды и напитков тоже.       — Но твои глаза изменили цвет, когда ты…       — Это была вкусная еда, Чонгук, — не дав младшему закончить, перебил его Пак. — Я получил удовольствие.       Ладно, теперь удовольствие получил Чонгук, вновь ощутив на себе эффект похвалы от чужого ему человека. Он надеялся, что Титановец не обратит внимания на его внезапно покрасневшие щёки.       — От чего же вы тогда получаете удовольствие? — на этот раз Ким обернулся полностью, кажется, наконец-то покончив с добавлением ингредиентов.       — От спаривания, — прямо ответил Чимин, краем глаза заметив, как младший впился тёмными глазами в середину стола, хрустя пальцами.       — От… спаривания? — казалось, удивился Сокджин, заметно поубавив свой пыл в расспросах, как только достиг личной темы. — А вы… вы разве спариваетесь?       Чимин мог ответить. Даже так, он ХОТЕЛ ответить, но внезапное чувство, нахлынувшее на него волной, заставило его захлопнуть рот и прислушаться к биению сердца… не принадлежавшего ему. Оно было быстрым, словно птица в клетке, пытающаяся вырваться наружу.       Это было сердце Чонгука.       Сбитый с толку, Пак полностью повернул собственное тело к младшему, склонив голову на бок и ловя на себе смущенный взгляд темно-карих глаз.       — Р-разве вы…? — сглотнул Чон. — А вы?       — Да, — осторожно кивнул Чимин. — Два существа могут зачать потомство, но это крайне редкий случай.       — А ты… спаривался с кем-то, Чимин? — в ожидании закусив губу, младший отвёл взгляд, чувствуя, как на этот раз краснеют кончики его ушей.       — Нет, — качнул головой тот, повернув голову к странно наблюдающему за ними двоими Сокджину. — Но я познал удовольствие.       — Хочешь сказать, занимался сексом? — бесцеремонно спросил Джин, вскинув бровь. — Или помог себе рукой?       — Боже, хён, — зашипел Чонгук, накрыв от стыда ладонями лицо. — Остановись!       — Что такое заниматься сексом?       — Это тоже самое, что спариваться, только с резинкой на члене, — легко бросил Ким, и младший голов был провалиться под землю.       — Как же я тебя ненавижу, — пробормотал черноволосый себе под нос, а затем услышал рядом шаги, и высокая фигура склонилась над ним. Сокджин в излюбленной манере родителя склонился над Чонгуком, положив тому руки на плечи, и поцеловав в голову.       — Ты меня любишь, Чонгук-а, — самоуверенно заключил Джин, возвращаясь к плите, пока Титановец заинтересованно наблюдал за тем, что сделал человек. Когда Чон поднял голову, и Пак заметил на лице того улыбку, то парень, кажется, понял, что может сделать человека счастливым, поэтому, недолго думая, встал из-за стола и решил добавить еще немного счастья для Чонгука, положив тому руки на плечи и встав на цыпочки, чтобы коснуться губами черных волос.       Плечи под его ладонями напряглись.       — Ч-что ты делаешь? — услышал он хриплое.       — Ты был счастлив после того, как человек сделал это с тобой, — в замешательстве сообщил Пак, возвращаясь на своё место, не понимая, что сделал не так. — Разве теперь ты не счастлив вдвойне?       Хоть рядом и послышался довольно странный смех Кима, Чимин не сводил взгляда с круглых тёмных глаз, смотрящих прямо на него.       — Это становится действительно весело, — признался Джин, смахивая слезу с уголка глаза. — Поцелуй в губы тоже делает людей счастливыми, — как бы вскользь сообщил хён, накладывая пасту в тарелку.       — Джин-хён, если ты сейчас же не прекратишь, я вышвырну тебя на улицу! — на этот раз серьезно возмутился Чон. Он не позволит, чтобы неосведомлённость Чимина сыграла с ним злую шутку.       Закатив глаза и поставив перед донсеном полную тарелку, Сокджин наполнил и для себя, присев за стол и ткнув вилкой в пасту. Конечно, всё не могло закончиться так просто, поэтому Чонгук не был удивлён, когда старший спросил:       — Так ты занимался сексом? С кем-то из существ? Или людей?       Паста, которая вылетела изо рта младшего, и беспорядок, который остался от неё, был полностью по вине Сокджина.       — Хён! — ударил он Кима кулаком в плечо. — Заканчивай это дерьмо! Я ведь ем!       Естественно, в сопровождении смеха, Пак спрыгнул со стула, намереваясь снова коснуться губами волос человека, чтобы снять напряжение с его плеч, но тут же был остановлен вытянутой рукой в его направлении.       — Чимин, вернись на место! Меня не надо целовать в голову! — в панике выпалил черноволосый, вновь заливаясь румянцем.       Задыхающийся со смеху хён и надувший губы Пак совсем не упрощали задачу, поэтому раздражённо выдохнув, Чонгук стал яростно запихивать пасту в рот, игнорируя их обоих.       Когда вокруг всё стихло, и был слышен лишь лязг столовых приборов, младший поднял голову, обнаружив Титановца на своем месте за столом, пристально следящим за человеком, словно готового наброситься на него в любую минуту, как только он этого попросит.       — Я в порядке, — тихо прошептал он, глядя в темно-синие глаза, зная, что полукровка его услышит.       Плечи Титановца тут же опустились.       — Ладно, но… какова твоя цель прибытия на Землю? — наполовину опустошив свою тарелку, поднял голову Сокджин. — Не мог же ты просто так выбрать эту планету. Есть Марс…       — Но я так и сделал, — по-человечески пожал плечами Чимин, глядя в глаза своему собеседнику.       Чонгук может быть и поверил бы, но, зная безэмоциональность Титановца, понимал, что что-то здесь нечисто, когда тот выглядел расслабленным лицом, но его пальцы продолжали скручивать и раскручивать под столом край футболки.       — Просто выбрал?       — Да, — кивок и дёрганье ноги.       Нужно закрывать эту тему.       — Хён, оставь его в покое, — как можно искренней заскулил Чон.       — Только потому, что сегодня он скопытился.       — Скопытился? — спросил Чимин, уловив новое слово.       — Не обращай внимания, Чимин, — отмахнулся от Сокджина Чонгук, стрельнув в сторону старшего предупреждающим взглядом. — Если хочешь, можешь пойти в гостиную и посмотреть телевизор. Ты умеешь им пользоваться?       — Я попробую разобраться, — кивнул Пак, сползая со стула.       У него в капсуле не было телевизора, но несколько раз он слышал об этом устройстве с небольшим и плоским экраном. Телевизор Чонгука висел в гостиной над камином, черный и продолговатый. Пак долго осматривал его, пытаясь понять, куда он должен ткнуть пальцем, чтобы тот заработал, пока не нашёл плоскую кнопку в самом углу чёрного экрана.       Появившееся на экране существо с шерстью серого цвета было словно приклеено к дереву, в то время как женский голос, исходящий из телевизора, несколько раз повторил слово «коала» и «эвкалипт», а затем картинка сменилась на «кенгуру».       Полностью погрузившись в программу «Animal planet», Чимин даже не услышал щелчок входной двери, а затем и тихие шаги человека, что позже присел позади него на диван, в то время как сам Пак расположился на мягком ковре у камина.       — Чимин? — позвал его черноволосый, и Титановец нехотя оторвал взгляд от экрана, обернувшись к человеку лицом. — Почему ты солгал Сокджину?       — Солгал? — нахмурился тот, ощущая, как волосинки на его затылке встали дыбом, настолько пронзительным был взгляд Чона.       — По поводу твоего выбора Земли как места, которое ты выбрал просто так, — Чонгук наклонился вперёд, сокращая между ними расстояние, чтобы тихо прошептать, — ведь мы оба знаем, что на Марсе ты был бы в большей безопасности. Почему Земля?       Он заметил, как начали метаться глаза Титановца между дверью в ванную комнату, где находился его костюм, и входной дверью, что была в комнате рядом. Он приоткрыл свои пухлые губы, чтобы что-то сказать, но Чонгук тут же перебил его:       — Эй, ты можешь доверять мне, — совершенно искренне прошептал Чон, мягко улыбнувшись.       Может быть, потому что он почувствовал внезапное тепло в груди, Чимин доверился, а может быть потому, что глаза человека напротив были так прекрасны и черны, словно ночь, искрящаяся сотнями звёзд, поэтому, безмолвно кивнув, Пак поднялся на ноги.       Обойдя диван и войдя в спальню младшего, Чимин толкнул дверь в ванную комнату и поднял с пола всё ещё немного влажный, до конца не высохший, костюм. Расстегнув молнию посредине, а затем открыв нагрудный внутренний карман, Титановец вытащил оттуда снимок, проведя большим пальцем руки по гладкой глянцевой поверхности.       Уронив костюм обратно на пол, полукровка поспешил вернуться в гостиную, в которой Чонгук всё так же смирно сидел на диване, ожидая ответ. Присев рядом с человеком, Титановец неуверенно протянул тому фотографию, наблюдая за тем, как аккуратно чужие пальцы обхватывают самое дорогое, что осталось у Чимина от неё.       — Это моя мама. .