The Cost

***

Сара вошла в прихожую и, опустив щенка, подняла глаза. Она сразу же поняла, что этот день играет против неё. Настойчивый Лука оказался на редкость живучим персонажем, который смог пройти через Алфи, заключить с ним сделку, о которой Сара и подумать не могла, добиться своего и выжить. Условия были просты: триста бочек рома через два дня поплывут в Америку, а Алфи поплывет бороздить других девушек и искать себе, как выразился Лука, ровню. Никаких встреч с Сарой. Алфи обязался вычеркнуть себя из жизни девушки. От Луки такие крайности были ожидаемы, потому что он был отчаянным человеком. Однажды вернувшись с прогулки, Сара нашла сестру очень расстроенной. Она вежливо поинтересовалась у Доры в чем дело. И та рассказала, что недавно, буквально за пару часов до отъезда Луки, неподалёку от дома нашли юношу, жестоко избитого велосипедной цепью. Брайса Пейна знала и Сара, от чего холодок побежал по её спине. Она уже слышала о том, что Лука стирает всех, кто смеет подходить к Доре ближе, чем на двадцать метров. Однако, внутренний голос чётко пояснил ей, что Брайс дожидался у дома вовсе не Дору, а Сару. В том, что случилось с Брайсом не было совпадением. Но ее отец отказывался верить в предположения о виновности Луки. Это было невыгодно для бизнеса. Оказавшись перед Лукой, повесив на крючок пиджак, Сара мысленно присмирела. Лука, его свита повсюду, настоящее преследование… Всё это приобретало нешуточный характер. На второе «свидание» Лука явился уже готовым. Он мирно наблюдал за тем, как Сара снимает полуботинки на шнуровке. Когда она встретилась с ним взглядами, поднявшись со скамьи, поставив под неё обувь, Лука буквально прожег её взором. Такой взгляд мог испепелить любую. Несчастная заробела, к горлу подступил такой ком, который, казалось, было нереально сглотнуть, а на носу выступила испарина. Закидывая на плечо сумку с учебниками, Сара было направилась к лестнице, чтобы подняться к себе и пережить остатки этого дня. Когда Лука схватил её за руку, то та даже вскрикнуть побоялась. Он потянул её за собой и вжал в угол. — Тебе никто не говорил, что у тебя очень очаровательное личико? Будет грустно, если оно обезобразится бритвенными порезами, — коварно прошептал Лука. Он заглянул в глаза девушки, а затем провел пальцами по ее лицу, выводя линии предположительных разрезов. — Вот так… Сара попыталась выпутаться из захвата, отрицательно мотая головой, но сила Чангретты продолжала её удерживать. — Нет? А как иначе тебя от Соломонса отучить? — спросил он вполголоса, — Пару шрамов справа, ещё один слева. Я-то буду любить тебя и такой, а вот твой жид… Когда Сара до самых краев переполнилась страхом, Лука улыбнулся и разжал пальцы. Ноги ее подкосились и она упала в его объятия. Лука презрительно-жадно посмотрел на её. — Сегодня был твой последний шанс отделаться от Алфи. Ты же воспользовалась им правильно и ничего не упустила из-за обострения собственной глупости, правда? — подытожил он свою речь. Сара увидела Фредди и Чарли, выплышвших из гостиной, ставших для неё спасательной шлюпкой. Дядя Чарли присвистнул, взглянув на племянницу. — Выглядишь в этой форме отвязно, — улыбнулся он. Сара чуть в обморок не упала, но не от слов Чарли, а от очередной угрозы Луки, осматривая самую обычную повседневную студенческую форму. Фредди оглядел племянницу и ласково взял её за подбородок. — Ты, Сара, хоть и кроха, но все у тебя на месте, а? В это время раздался голос Исы, проходящей из кухни в столовую, — Оставь её в покое, Фредди! Не знаю, что порой на тебя находит? Иди к дворовым девкам тягайся! Неужели ты не видишь, что смутил девчушку? Никто из семейства не мог и подумать, что на самом деле так напрягло Сару. Фредди весело подхватил племянницу и высоко поднял, заставив ту вскрикнуть от неожиданности. — Она же знает, что я шучу, — отмахнулся он, — Ты же знаешь, Сара? Сара застенчиво улыбнулась. Фредди бережно поставил её на пол и присмотрелся. — Ты просто чудо! Вот только краситься ни к чему, — нахмурился он, пытаясь стереть с ее век тени, — И плакать! Сара увернулась. — Но, Фредди, все девчонки красятся! Это модно, — в голосе её звучало волнение, как всегда, когда она находилась рядом с Лукой, уводя заплаканное лицо в сторону. — А по-моему, лёгкий макияж Саре очень к лицу. Не девочка, а конфетка! Идём к столу, — сказал Лука, опуская на плечи Сары руки, направляя её в столовую, — А слезы — это уже так, семейное. Сара дернула плечом, сбрасывая ладони Луки. Набрав в лёгкие воздуха, она вошла в столовую, схватила со стола свежую выпечку и, набив ею рот, попыталась зажевать общее потрясение, пережитое за день. Мысль о том, что Лука хочет жениться на ней, казалась кошмаром, страшным сном. Перечисляя свои любимые детские игрушки, книжки, различные безделушки, Сара остро ощущала, что Лука был и есть самый большой в мире лжец и лицемер. Он ещё в детстве дарил ей всякую ерунду, подкупал её молчание и сейчас, всё вместе взятое, было одним большим прикармливанием. Лука вкладывался в свою будущую сексуальную жизнь и, наконец, он решил этим воспользоваться. Сара не сразу заметила уставившуюся на неё семью в столовой и ярко улыбнулась, собрав все силы. Она выпрямила согнутую от дум спину и попыталась снова засиять. Выходило слабо, чтобы родители ничего не заметили. Лука по-прежнему держал ладонь на её плече и Сара увидела лицо сестры, судорожно вздохнув. Он усадил Сару и, обняв её со спины, по-отечески поцеловал в макушку. Сара инстинктивно хотела сжаться, но упорно не позволяла телу сопротивляться, чтобы Лука почувствовал на её теле запах другого мужчины, чувствуя, как кипит гнев в душе Доры. Её глаза прорезали лицо мужа сталью ревности. Лука знал, что она смотрит на него, но он не спешил отделаться от Сары, чтобы сесть с женой, пока он не наигрался с её сестрой достаточно, чтобы почувствовать себя удовлетворенным. Сара слышала, как он делает шумные вдохи, а боковым зрением то, как расширяются его ноздри, как лицо его из мирного кривится в отвращенное из-за шлейфа еврейских духов. Сара нарочно поерзала на стуле, поправляя юбку, задирая её и демонстрируя бёдра, дав Луке понять, что ею овладевал Алфи, долго и жадно, на чертовом столе. — Бог ты мой… — прошептал он, неприметно обводя её ноги и то место, откуда они растут, цепляя пальцем юбку, — Соломонс понимает толк, сношается много. — Как прошёл учебный день? — спросила Иса, чувствуя напряжение, усаживая таким образом Чангретту на своё место. Сара откусила свежий хлеб и вымученно улыбнулась, набивая щёки: — О, чудесно! — переводя взор на Луку, — Мне понравилось… в музее искусств, — договорила она с нужной интонацией, — Я испытала настоящее эстетическое удовольствие! — восторгалась Сара через боль, но это было правдой, потому что ей всегда было хорошо с Соломонсом. Он научил её получать свою порцию сладострастных ощущений, будоражащих мозг и заставляющих ножки подкашиваться после. Лука пил красное вино, то и дело поглядывая то на Дарби, то на Сару. Сабини сидел белее снега, получая подтверждение словам Луки о её романе. И как же он раньше не замечал окрылённости дочери? Где были его глаза? Иса задумалась и в уголках её глаз блеснула печаль. Как её муж мог не замечать, что его маленькая Сара, его любимая дочь, маленькая девочка, уже несколько лет ведёт двойную игру, застирывая своё нижнее бельё и по часу после возвращения откуда-либо намывается в ванной, смывая с себя мужской запах. Мужчины никогда не видели того, что было перед их лицами, только печатный текст газет. — Выставка была еврейской? — спросил Чангретта, прикусывая зубочистку. Она довела Луку до точки кипения, чего делать категорически не стоило. Сара, проглотив ложку супа, сказала: — Ага, — продолжая ужинать и изображать, что её душа не раскололась на части. Дарби сжал кулаки и, схватив вилку в руку, ударил ею по столу, содрогнув всю посуду и всех присутствующих, кроме Луки, который ожидал этого. — Хватит! Лука плавно откинулся на спинку, с довольной ухмылкой запуская зубочистку в рот. Нижняя губа Дарби подрагивала от гнева и обиды, что его дочь спала с Альфредом: с его врагом, с его бывшим другом, которого он потерял по своей вине, потому что тот оказался более удачливым и от этого было ещё противнее. Дарби и не знал, чем живёт его Сара, пока его не ткнули пальцем, как слепого котёнка в миску с молоком! —Пап…? — тихо спросила Сара, замечая ухмылку на лице Луки, понимая, что он обо всём уже рассказал её отцу. — Ты трахаешься с пархатым жидом и ещё смеешь обсуждать это за моим гребаным столом в моём ёбаном доме?! — прорычал он, переворачивая скатерть. Сара захлебнулась страхом и стыдом, не зная куда себя деть, желая провалиться под стол. Болезненная волна дрожи пробила тело. Она приподняла глаза и, всё ещё сгорая от прилива жара к лицу, взглянула на довольного Чангретту. — Сраный макаронник… — прошевелила она губами, — Ну и мразь же ты, — сказала она шепотом, обзывая Луку в стиле Соломонса, чувствуя, как глаза наполнились слезами. Сара выбралась из-за стола, чтобы сразу же подняться в свою комнату, но её остановил голос Дарби. — Не так быстро, — отратовал он, — Сядь на место. Живо! Чем ближе Дарби подходил к важной теме, тем злее он становился. Сара была уже виновата во всех смертных грехах, даже в его банкротстве. Девушка покорно плюхнулась на стул. Иса молчала, наблюдая как бежит остывший суп по деревянному покрытию, впитываясь шерстяным ворсом ковра. Она догадывалась, что между дочерью и другом её детства возникли чувства и не видела в этом ничего плохого. Будь она умнее, то поддалась бы соблазну с Соломонсом и жила бы сейчас в надёжных руках, да как за каменной стеной, пусть без детей, тяги к которым у Алфи не было. Обычно, люди, выросшие в больших семьях, делятся на два лагеря: те, кто не хочет заводить детей вовсе и на тех, кто обзаводится выводком, привыкшими к шуму и вечной суматохе. Иса была за союз Сары и Алфи хотя бы потому, что он заслуживал её за те годы, что занимался ею прямо или косвенно, а Сара была достойна иметь сильного мужчину и право на большое счастье. Иса заметила, как лицо мужа потемнело от злости. Саре, как и Доре, с детства хватало одного взгляда на него, чтобы понять: их отец собирается затеять свару. — Расскажи мне, — спокойно поманил рукой на себя Дарби, — Расскажи мне, как ты снюхалась с этим никчемным пылесборником! — прокричал он громко и неожиданно. Сара напряглась всем телом, смотря в своё блюдо. — Ко вниманию всей семьи… — не дождавшись ответа, Дарби выбрался из-за стола и, вальяжно сдернув с груди салфетку, продолжил, — Лука донёс до меня информацию, что между Сарой и Алфи Соломонсом возникла связь! Уже несколько лет она спит с ним без стыда и совести! — последнее слово он выкрикнул в своей манере так, словно выставлял их отношения на общую потеху. Сара стерла все эмоции, испытывая такой гнев и омерзение, что его невозможно было проглотить, как ложку дегтя. — Лука в каждой бочке, и в каждой Сабини, теперь затычка?.. — неестественно процедила Сара, глянув на зятя искоса. — О, да… — улыбнулся он чванливо, — Тебя давно пора было кому-то закупорить. — И ждали для этого долбанного янки? — съязвила Сара. Фредди вмешался, смотря на племянницу: — Это правда?! Этот выродок не врет? Чарли подхватил брата: — Жаль, что в детстве тебя так редко секли! Ложиться под вонючего жида… который кстати и заступался за тебя… Вот что он взрастил по свою честь! Блеск! В этот раз ты превзошла саму себя! Сара хотела что-то вставить в своё оправдание, но Дарби ей не позволил. — Вы любовники! — прокричал Дарби, потому что иначе общаться не умел, — Скажи мне, что это не правда! Скажи! — требовал он, кидая в Сару салфеткой, и та пролетела чуть выше её головы, — Скажи! — жилы на его висках вздулись, — Скажи, что это не так! — верещал он, ударяя кулаком по столу возле её лица, гремя посудой. Сара сжалась, спрятав голову, мотая ею в отрицании. Что она могла сказать? Что это не правда? — Ты молчишь, значит, подтверждаешь слова Луки! — негодовал Сабини, хватая Сару за волосы, чтобы ее бесстыжие лицо оказалось перед ним, — Ты молчишь, мать твою! Сара подняла взор и осмотрела разъяренные светлые глаза отца, его тонкие побелевшие губы и вздохнула. Она плавно стянула галстук и осторожно расстегнула три первые пуговицы рубашки, демонстируя в первую очередь отцу и всем остальным малиновые следы поцелуев на шее и ключицах. —Да, черт возьми, папочка! — ухмыльнулась она через слезы, и Дарби грубее стянул её локоны того же цвета, что и у него, — Это правда! Мы с Алфи любим друг друга! Дарби выпрямился и смачно сплюнул от гнева на услышанное. Все притихли. — Совсем берега попутала… Он схватил дочь за подбородок и голос его стал твёрдым: — Не говори со мной… Не обращайся ко мне так… Не называй меня папой! Сара смотрела на его бешеное лицо, шипя от боли в нижней челюсти. — Я знал, что у меня много врагов. Но не знал, — Дарби взмахнул рукой и скривил лицо, подбирая слова, — Что самый страшный враг живёт в моем доме, ест с моего стола и состоит из моей плоти. Дарби скривился, чувствуя от Сары запах чужих мужских духов, осматривая грязные засосы еврея. — Господи… — задумчиво процедил он, — Вспомни свою ошибку, когда попадёшь в ад за грехопадение с евреем. Сара не дернулась, смотря в лицо отца. — Еврей — мой враг! — внезапно взорвался Дарби, — Из-за него я нахожусь на грани банкротства! Он лишил нашу семью всего! А ты оказываешь честь, раздвигая перед ним ноги! Сара разозлилась и тихо процедила: — Ты обвинил его в мошенничестве, но это была воля случая. Он выиграл честно, но ты… Ты сразу же решил содрать с него три шкуры, прогнал его букмекеров из Эпсома, — говорила Сара спокойно, но получалось не очень чётко из-за сжатой челюсти, — Ты убил множество еврейских мужчин, чьи дети остались без отцов. Алфи теперь вынужден помогать им, обеспечивать их до совершеннолетия. Дарби прищурился: — Полагаю, это он тебе так сказал? Этот жид сказал тебе так? Из-за Алфи погибли отец и брат Луки! Он предал их бирмингемцам за кругленькую сумму! Распахнул цыганам поганые ворота в Лондон! Сара отрицательно помотала головой: — Не он. Его это не касалось, я знаю. На Алфи нет вины. Слезы сами рванули из её глаз. — Всё, чего мы с ним хотим, чтобы наши семьи прекратили войны! Тава и мама до сих пор дружат! Вы дрались с Алфи ещё со школы, я знаю. Почему бы тебе не помириться с ним раз и навсегда? Дарби потупился и отпустил Сару. Он стал бродить по столовой в припадке ярости, столь явственной, что он почти ощущал ее на вкус. В отличие от жены, которая просто прикрыла лицо рукой, подобно героине из дешевой пьесы, он намеревался что-то предпринять. Что именно, он еще не знал, но бездействовать не собирался. — Ты спуталась с этим паршивым подонком! Как ты могла? Грязные, вонючие Соломонсы! — Дарби сотрясал воздух поднятыми вверх кулаками, — Я мог бы вышвырнуть тебя вон, как последнюю сучку! Но я знаю решение получше! Ты выйдешь замуж за Луку! — выплеснул Сабини и Сара прикрыла лицо руками. Только после свадьбы, лежа у себя в постели, несчастный отец, наконец, даст волю слезам. В Дарби поселится такое чувство, будто он отправил свое единственное дитя на заклание, как ягненка. А пока он был решителен и категоричен. Иса накрыла рот рукой от ужаса. — И на это есть две причины: твоё распутство, которым ты позоришь семью и сестра, не имеющая возможности родить ребёнка! Пора и тебе вертеться во благо семейства! Сара в изумление посмотрела на свою сестру. — Неужели ты готова вот так легко сломать меня? — обратилась она к Доре. — Сара, — пролепетала она, подходя к сестре, огибая стол, опускаясь на колени, — Ты привыкнешь к Луке. Ну он же как наш папа! — Дора пыталась смягчить ситуацию и сказанное интонацией, — Когда был молодой: та же уверенность, стать, такой же красивый, такой же обаятельный, милый… Дора попыталась улыбнуться, касаясь руки сестры. Дарби напрягся, а Лука лишь смотрел то на жену, то на Сару, ожидая реакции последней. Такая Дора ему нравилась. Сара осмотрела сумасшедший дом, в который превратилась её жизнь и вдруг вскочила, от чего Дора подпрыгнула и отошла в сторону. — У этого, — Сара кивком указала на Луку, — Ублюдка с моим отцом не было ничего общего! Что ты вообще несёшь, влюбленная итальянская подстилка?! Почему ты вообще тут торчишь и донимаешь нас всех своим нытьем каждые полгода? Катилась бы к себе домой в Италию, которую ты так любишь! А этот мерзавец не такой, как папа! — Сара взглянула на Дарби. Она любила отца, потому что ещё не знала истинных мотивов. — Между прочим, ты сама при всяком удобном случае вякаешь, будто папа на самом деле тебе и вовсе не отец и, если хочешь знать, меня твои слова очень даже радуют! Между нами нет родства! А значит, идиотский договор аннулирован! Дора остолбенела, не в состоянии произнести ни слова. Поддавшись вперёд, она влепила Саре пощёчину. Иса округлила глаза, но это продолжалось недолго. — Не смей так со мной разговаривать, ты, паршивка! Ее рука снова взмыла вверх для следующего удара, но Лука, схватив ее за запястье, грубо притянул Дору к себе. Иса встала между девушками, защищая Сару. Дарби лишь наблюдал. — Еще раз услышу, что ты сравниваешь отца — убью! Убью тебя, яловую суку! Дора была так потрясена выходкой сестры, что ей стало трудно дышать. Сердце бешено колотилось в груди. Сара еще никогда не сказала грубого слова, всегда слушалась старших и выполняла то, что от нее требовали. Дора вдруг почувствовала, что боится ее. Но Сара уже не могла остановиться — ее прорвало. Это суточное молчание, за которое её жизнь перевернулась и разделилась, стало невыносимым. — Ты приходишь сюда каждый день и устраиваешь нам тут настоящий ад со своими истериками и наркотиками! — Лука вскинул брови, — Да, Лука! Именно наркотиками! — Сара переключилась на сестру, — Ты без конца портишь жизнь маме, а теперь и мне и считаешь, что я это проглочу?! Выйду за твоего слащавого макаронника?! Наделаю вам детей, как чёртова свиноматка? Знаешь, мне это надоело! Ты мне никто! Я называю тебя сестрой, потому что так надо, но жду не дождусь того дня, когда ты свалишь из страны навсегда! Навсегда со своим чертовым мужем и этим брачным договором! Дарби не мог поверить своим ушам — кричала его тихая и скромная дочь. Его Сара, хорошая девочка, дочка, которую он считал опорой семьи. Девочка, которая помогает матери, хорошо учится и любит рисовать. Дарби подавил улыбку. Иса лишь водила глазами и пребывала в полнейшем смятении. Уж если она сама изумлена в наивысшей степени, то ей хотелось бы посмотреть на лицо зятя. Оно было, мягко говоря, шокированным. Выражение искривилось. Выждав некоторое время, Иса, как ни в чем не бывало, сложила грязные чашки и, взяв поднос, хотела отнести всё на кухню. Лицо Доры было белее мела от страха и злости, пока Лука больно сжимал её руку. Сара остановила мать, встав перед ней. Слезы бежали ручьём. — Говорю тебе, мам, я последние несколько лет терпела всякое, что сыта по горло! Не могу больше слышать Дору! Не желаю видеть Луку! Скажи, чтобы они уматывали к себе! Иса растерянно пожала плечами, тогда Сара подошла к отцу и вцепилась в его брюки, рухнув на колени. — Пожалуйста, папа, прогони их! Я не хочу замуж за Луку! Не хочу превращаться в Дору! Я не смогу привыкнуть! Если бы ты только дал шанс Алфи… Он готов помириться и забыть старые обиды… Дарби видел, как его наглаженные брюки заливают крупные капли. Он положил тёплую руку на голову Сары и, пожалев её, строго оборвал: — Ах ты, чертова потаскуха! Спуталась с дерьмом, ещё жалости просишь? Да? Замолчи! Замолчи, мать твою, немедленно! — кричал ей в лицо Дарби, схватив Сару за край пиджака, притянув ближе к себе, — Чтобы я не слышал ничего об этом грязном еврее! Лука и ваш брак — твоё спасение! Твоё ебучее спасение! Сраная гарантия, что ты перестанешь водиться с этим паршивым жидом! — кричал он во всё горло, — Он водит дружбу с парнями из Бирмингема! Дарби поутих, чтобы перевести дыхание. — С этими ублюдками! Их отношения похожи на фитиль от сраного динамита! В любой момент может всё разорваться к чёртовой матери! — взмахнул рукой Дарби, переводя взор на девушку, поджав губы, — А ты можешь оказаться в самом эпицентре! Всё внимание было приковано к Дарби, а Сара горько плакала на его коленях. — Назови мне дату венчания, Лука? — потребовал он, отталкивая от себя Сару и она упала на ворсинчатый ковёр. Лука задумчиво и важно запустил в рот зубочистку, поглядывая на Сару, откинувшись на спинку стула. — В последующую субботу. После праздничной Мессы, — парировал он, — Договор будет двусторонним. Это обсудим позже. Иса смотрела на мужа, как на дикаря: — Ты что, отдаёшь её как вещь? Вот так?! Дарби кивнул: — Всё уже решено! А теперь, — обратился он к Саре, — Встань с места и приклонись Луке! Отдай дань уважения! Лука, к слову, ни царем, ни священником не был, однако сам факт обладания большой властью, связанной с насилием, делал его объектом целования как бы вопреки логике сакрального. Сара покорно поднялась с места и подошла к Луке, принимая его протянутую жилистую руку, обводя взором сияющий перстень. Сара наклонилась и вместо касания губ, вонзила во внутреннюю часть бедра Луки кухонный ножик, прошедший точно мимо его детородного органа. — Передай привет дьяволу! Острие вошло в ткань и пронзило брючину, кожу и мышцу, заставив Луку тяжело захрипеть. Брызги крови разлетелись по столовой моментально, испачкав обои, лицо Сары и самого Луки, что излучало жуткое изумление. Чангретта принялся судорожно зажимать рану, беспокоясь за проходящую рядом бедренную артерию. — Мои яйца! — закричал он ей в лицо, — Психопатка, ты чуть не отсекла мне яйца! Сумасшедшая! Спасибо, блять! Сара посмотрела на Луку пустым, почти остекленевшим взглядом, как после удара, так и до того, как воткнуть нож. Она почти не осознавала в тот момент, что она творит и к чему это приведёт её позже. Лука не мог поверить, что Сара в действительности так сильно его ненавидела, чтобы вонзить холодное оружие ему в бедро. — Они тебе не пригодились за тридцать лет! Не пригодятся и после! — заметила она скупо, безжалостно вырвав из раны лезвие, заставив Луку зашипеть, — Я не выйду за тебя, паршивый макаронник! Я никогда не окажусь под тобой, заносчивое ничтожество! — шипела она, сдивигаясь к стене с окровавленным ножом в руке. — Господи помилуй! Спаси и сохрани нас! — прокричала Дора. — Не богохульствуй, монашка! Сара плеснула в лицо сестры остатками горячего чая в чашке, чтобы та заткнулась. Дора закричала от боли обжигающей её жидкости и вцепилась в красные скулы. Напряжение отбивало болью в висках Сары. — Ты совсем сдурела? — Дарби подлетел к дочери. — Отмени своё решение! Отмени или я убью себя! — Сара поднесла нож к сонной артерии, что отбивала сердечный ритм. — Сара… — кажется, она впервые увидела страх на лице отца и, самое главное, Луки, что удерживая кровь, стонал, наблюдая за Сарой. Чарли искал бинт, а Фредди набирал номер доктора. — Отменяй решение! Быстрее! — Сара надавила на артерию, как и на отца, и кожа над ней натянулась. — Сара… Девочка моя, — пролепетал Дарби, — Отдай мне нож, я прошу тебя, — канючил он мягко. — Быстрее! Скажи, что всё отменяется или я прикончу себя! Устанете стены отмывать и потолок перекрашивать! — Сара перебрала нож в пальцах, ощущая собственную влагу от страха. — Отберите у неё нож, кретины ебаные! — закричал Лука помощникам, которые прибежали на шум. Иса тихо плакала, но не помогала ни Луке, ни Доре. — Ты убиваешь свою дочь! — прокричала Сара, — Ради чего?! — Давай просто поговорим, милая? — попросил Дарби, — Только отдай мне нож, моя маленькая, — просил он, — Пожалуйста, дорогая, — сокращая расстояние сантиметр по сантиметру, протягивая руку к ножику, чтобы забрать его у Сары до того, как она наделает глупостей. — Отберите нож, нахуй! Она сейчас себе кровопускание устроит! — закричал он, — Чего вы встали, блять? Дарби дорвался до Сары и обхватил её руки, а один из людей Луки выхватил из её руки нож. — Мамины помощнички, блять! Вся семья не на шутку встревожилась. Сара никогда не была вздорной и злой. Наоборот, тихой, доброй и скромной и это часто оборачивалось не в её пользу. В этом состояла ее беда. Лука и планировал этим воспользоваться. Ну поплачет, постонет да смирится с участью. Живя в такой семье, Саре было необходимо уродиться агрессивной, жёсткой и беспощадной, как Дора, голос который гремел на весь дом с появлением из работного дома. Приехав оттуда, Дора была сродни мужчины из тюрьмы: свой сленг, дерзость и никакого желания работать, с возможностью поколотить младшую сестру за то или иное. Сара была не такой по природе. Даже если бы она родилась в затворническом месте, она была бы собой. Все понимали: раз сегодня на нее крупно «нашло», то для этого есть серьезная причина. И Сара права. Она отстаивает свою жизнь и право на неприкосновенность. Зло и отвращение овладели Сарой и она больше не могла следить за языком, пытаясь добраться до Луки, чтобы добить раненого. — Если вы выдадите меня за этого паскудника… — Дарби смутился от такого словарного запаса дочери, вовлекаясь в её слова, взятой в хватку Фредди. — Что? Покончишь с собой? — поиздевалась Дора, перематывая рану Луки как можно туже, переливаясь дрожью. Сара злобно улыбнулась, стирая слёзы. — Нет, всё будет намного веселее, но не для тебя! — девушка сглотнула, ткнув пальцем в сестру, дергаясь из хватки, — Я займусь проституцией! — боязливый смех Доры посыпался по гостиной, — И пока Лука будет бегать по своим делам и другим женщинам, я буду обслуживать Алфи и других евреев! Сара подняла взор на Чангретту и его физиономия потемнела от гнева. Они оба знали, как Лука ненавидит факт того, что между евреем и Сарой было нечто интимное. — И тех же парней из Бирмингема! Все возможные группировки будут за меня, когда я расскажу им, что вы со мной сделали, чтобы ополчиться против вас! Лука, покрытый испариной, сидел на полу, облокоченный на стену. Эта угроза показалась ему забавной. Так ему ещё не угрожали, как и не вбивали нож в бедро. Дарби нервно дергал губами. — И они придут за вами… Будут вытаскивать из тёплых постелей… — тянула она, — Поднимать на ноги… И жестоко и мучительно убивать! Губы Сары побелели, пока она обводила отца, зятя и сестру. — Они все бывшие вояки, у них это заложено инстинктивно. А против природы, как ты говоришь, Лука, не попрешь? По возмущенному тону в голосе дочери Иса знала, что, по крайней мере, в сказанном Сара была уверена. — Война… Других тем и идей у них просто нет, — просипел Лука в ответ. Дарби наблюдал за хаосом в столовой, но менять своего решения он не собирался. Подойдя к борющейся и кричащей Саре, он хлестко ударил её по лицу единственный раз в своей жизни, заставив девушку упасть и провалиться во мрак.