The Cost

***

В четверг Сара сидела на лекции, теперь понимая слова её гувернантки о том, что женский ум всегда воспринимался как, своего рода, изъян, болезнь, которую можно исправить только супружеством. Подобный подход предполагал, что всё мужское является нормой, тогда как женское — отклонением. Женщина по мнению мужчин обладает менее развитым мозгом. Кроме того, отвлекаясь на образование, женщина поступает эгоистично, отлынивая от своих непосредственных обязанностей, вроде замужества и бесконечного рождения детей. Лекция тянулась целую вечность. Сара посматривала на часы, списывала с доски уравнения и абсолютно ничего не соображала. Голова была тяжелой, сердцебиение бешеным, живот то и дело скручивало, сводило и переворачивало. Ещё эта духота в кабинете и запах веществ, не успевших испариться через вентиляционный шкаф после опыта, вызывал общую дурноту. Галстук туго перетянул шею, состояние было пытливым. Пальцы рук увлажнились, от чего пишущая ручка надоедливо скользила. Стрелки на циферблате, кажется, застыли. Всё вокруг вызывало раздражение. Её мытарство прервал стук в дверь и голова старшекурсницы, что протиснулась и, осмотрев студенток, произнесла громким, почти уверенным голосом: — Простите, это первый юридический… ? Девочки покивали и Сара тоже, на стадном инстинкте, тогда, с позволения преподавателя, выпускница прошла внутрь. — Тут вот книжку передали… для Сары…— сказала она, поворачивая в руке переданное ей добро. — Сабини? — поднимая вопросительный взгляд. Сара сглотнула и приподнялась. Волнение захлестнуло и она ощутила как колет подмышечные впадины. Все смотрели на Сару, как на редкое явление. А она неуверенно ступала к центру с протянутой рукой. Урок шёл и мисс Рейнолдс была, вероятно, удручена всем этим. — Долго ждать? — раздраженно спросила она, когда Сара стала крутить в руках оригинальный экземпляр Фёдора Достоевского «Преступление и наказание» самого первого издания в ветхом переплете. — Простите, — торопливо добавила Сара и, поблагодарив посыльную, вернулась на место более стремительно не потому, что мисс Рейнолдс распиливала её затылок взглядом, а потому что из книги торчал уголок записки. Сара села и отложила дорогущий раритет, адресованный лично ей. Другие девочки мяукали и перешёптывались от зависти, подшучивая постольку-поскольку: «Чем же ещё растопить твоё ледяное сердце, если не книжонками». Любопытство распирало и, когда мисс Рейнолдс увлеклась задачей, Сара вынула записку и уткнулась в текст. Почерк был косой, мелкий, но чертовски каллиграфический и до жути знакомый. «Никакие добрые дела не оправдают поступка и не принесут мне ожидаемого удовлетворения…» Сара быстро пробежалась глазами по тексту, ещё раз и ещё раз, вдумываясь в суть. Что Алфи хотел сказать этим? Она повернула голову и, опустив взгляд, наткнулась на тёмно-вишневый автомобиль исключительной сборки, очень элегантный, отливающий блеском дороговизны. Найдя опору в капоте, Алфи Соломонс смотрел на проходящих мимо него студенток. Его взгляд был протяжным, волочащимся за их юбками. Когда перед ним нарисовалась фигура мистера Линтона, учителя математики, что двумя часами ранее отвесил Саре линейкой по рукам за рассеяность и плохую успеваемость — Алфи вальяжно облокотился на стекло автомобиля. Олли схватил мистера Линтона за грудки и притянул к лицу старшего кузена. Ох уж этот Линтон! Как же он любит злоупотреблять правами учителя и телесно наказывать студентов. Настоящий садист. Жест Алфи был тяжелым, вымученным, и это читалось по деревянности его движений. Сара не спешила идти на встречу к Алфи, потому что он, вероятно, не ждал её, как раньше. И от этого было ещё тяжелее. Она задумалась и воспоминание их первого свидания поглотило её тёплыми нотками. Несколько лет назад. Школьное занятие подошло к концу и мисс Рейнолдс взглянула на Сару и, видимо, она имела такой встревоженный вид, словно постоянно ожидала чего-то. У неё складывалось впечатление, будто Сара с самого утра занималась только одним серьёзным делом: ждала, смотрела в окно и ждала. Чего она ждала? Мисс Дарла Рейнолдс задавала себе этот вопрос, поглядывая в окно, обводя вишнёвый автомобиль и прилагаемого к нему мужчину в пальто и чёрной фетровой шляпе. Всякий раз, когда открывалась дверь в класс, мисс Рейнолдс замечала, как Сара поворачивала голову и в глазах её читалось ожидание и восторг, гаснувший почти моментально. Последние несколько дней Сара стала молчаливой, почти ни с кем не разговаривала. И вдруг, сегодня, в обычную среду, она оживилась. Может, причина крылась в стоящем во дворе школы автомобиле с джентльменом, который и внёс разнообразие в её скучную школьную жизнь? Мисс Рейнолдс отвлекла Сару, заставив взглянуть на неё. Она была молода, довольно красива, хотя выглядела чересчур скучно. Чувствовалось, что она гордится своим хорошим воспитанием и образованием, полученным в престижном учебном заведении. Она была не замужем и, казалось, никогда не пробовала ничего из серьёзных отношений. Для неё эта школа для девочек было идеальным местом, для её взглядов пуританки до мозга костей. Почти феминистское направление, зарождение которого, казалось, происходило именно в подобных заведениях. В то время в таких школах, как в Итоне, зарождался маскулизм. В свою очередь, мисс Рейнолдс пыталась убедить всех девочек в необходимости отрицать мужской пол, как что-то более стоящее, чем возможность испортить линию жизни. Для учениц же, испытать иную жизнь, попробовать её на вкус — в этом состояло некоторое разнообразие. Девочкам внушали, что их удел — не только материнство и замужество (что не менее важно, в какой очереди это случится), а образование и хорошая работа с возможностью роста карьеры. Ничего не скажешь — тоскливое и скучное, наполненное разумностью существование, зато лишённое эмоций и чувств. Мисс Рейнолдс посмотрела на учениц в своём классе, на девочек пятнадцати-шестнадцати лет, и инстинктивно почувствовала, что большинство из них уже приобрели некоторый сексуальный опыт, о котором они могли бы молчать в стенах школы. Все обучающиеся были выходцами из хороших и благополучных семей, однако им это не мешало. И ей думалось, что распутство на деле и языке исключалось, но в мыслях это весьма могло быть. А что ещё остаётся в шестнадцать лет, когда гормоны бушуют? Фантазировать! Многие пытались краситься, хотя это было не позволительно, но зато почти все курили, как паровозы, потому что это было модно и опасно. Пока Сара укладывала свои учебники в сумку, наблюдая в окно за Алфи и дожидаясь пока остальные любопытные ученицы, облизав взглядами дорогущий автомобиль и статного мистера Соломонса, разбредутся по домам. Мисс Рейнолдс наблюдала за ней и она знала, что из себя представляет её семья и её взгляд на мужчину. Ученицы покидали класс и мисс Рейнолдс заметила, как Сара прощается с девочками но, однако, не очень то спешит покидать здание школы, складываясь вычурно медленно. Зеваки приковывали взгляды к автомобилю и растягивались, выкручивая головы. Когда класс опустел, мисс Рейнолдс обратилась к Саре: — Полагаю, это за вами? Внутри Сары всё посыпалось от мысли, что всё будет доложено родителям. Она пожала плечами, взглянув на преподавательницу так, словно та свалилась с неба. — Что вы? Вовсе нет. Впервые вижу этот автомобиль. Может, это за вами? Встречный вопрос застал мисс Рейнолдс врасплох. Она так же пожала плечами. Затем, злобно улыбнувшись, честно ответила: — Нет. На самом деле нет. Подойдя ближе к Саре, мисс Рейнолдс взглянула на машину ещё раз и, переведя взор чёрно-карих глаз на неё, спросила: — Что вы видите? Сара растерялась и несколько раз окинув взором учительницу, немного помолчала, прежде чем проговорила. — Школьный двор, автомобиль не дешевле пятнадцати тысяч фунтов и… Мисс Рейнолдс оборвала Сару тяжёлым вздохом. — А что видите вы? Мисс хмыкнула. — А я вижу джентльмена, который сведёт вас с ума или в могилу. Или и то, и другое, но в таком порядке, — она дружески похлопала Сару по плечу, было в этом что-то сочувствующие. — По крайней мере, я успею побыть счастливой, вероятно. Если уж толком не жила, то умирать будет не так горько. Кажется, мне всё равно нечего терять. Мисс Рейнолдс прожгла Сару взглядом. Уже тогда она знала, в отличие от ученицы, что рассуждения Сары столь глупы, как и мечты о вечной любви. — Родители будут разочарованы, — вздохнула она спокойно. — Понятное дело, вы хотите новых ощущений, но их можно получить и без собственных травм, жертв и утраты веры. Всё это уже пережили множество историй о любви, которые хранятся в книгах. Незачем разбивать себя, вы не находите? Её рассуждения выводили Сару, но она держала лицо. — Думаю, мои родители уже разочарованы. — пожала она плечами. — Я выдам тебе маленький секрет: для них, — указала мисс Рейнолдс в окно пальцем на образ Алфи, облокоченного на дверцу и беседующем о чём-то со своим водителем. — Для мужчин невыносима сама мысль, что вы не нуждаетесь в этих ощущениях, что вы выше и дальше. Они не выдерживают, когда вы не имеете потребности в них самих. Сара молчала и слушала, как и всегда. — Вы только вообразите: они не хотят видеть тебя в более приличном учебном заведении, например, выпускницей Гарварда или Сорбонны. Они не выносят видеть нас, женщин, в высоком статусе, вроде директрис или начальниц. Потому что они не будут нам интересны, когда мы на высоте. Мужчины не умеют радоваться нашим успехам. Чудаки! Сара только сдержанно кивнула и закинула сумку на плечо, чтобы выбраться из школы, когда она опустела, дабы девочки не пустили злых слухов. Репутация — это тень, и о ней необходимо заботиться даже в самый пасмурный день. — Но разве можно их за это осуждать? — продолжала мисс Рейнолдс. Сара посмотрела в сторону двери, и мисс Рейнолдс стало ясно, что с ней больше не желают разговаривать и это её разозлило. — До завтра, мисс Рейнолдс. До свидания. Открыв рот, она стояла и смотрела как Сара выходила из класса. — Вам никогда не удастся сблизиться ни с кем из них, дорогая, — она остановила девушку этой фразой и Сара задержалась в дверях. — Настолько, чтобы они впустили вас в свою душу и оставили рядом на всю жизнь. Мужчины видят в нас слабину. В течение десяти лет, которые я потратила на одного из них, я изо всех сил старалась приручить его. Они знают о жизни больше, чем мы, и вряд ли мы когда-нибудь узнаем то, что знают они. Таковы условия их существования, им с детства на всех плевать. Для них нет авторитетов среди вышестоящих, кто бы это ни был — мы, или полиция, или наши отцы и братья. Так их воспитывают. Мисс Рейнолдс с некоторым злорадством оглянула смущение Сары и то, как она вышла из кабинете без прощания. «Зануда!» — без конца повторяла про себя Сара, сбегая вниз по лестнице, нарушая правила школы, минуя узкий коридор. Раньше ей нравилась мисс Рейнолдс. Нравилась её сдержанность, её манеры, но её взгляды на мужчин такие категоричные, что Саре захотелось поцеловать Алфи прямо сейчас. Сара перебирала в уме все мыслимые ругательства. Она понимала, что пора затормозить, но чем крепче ругалась, тем легче ей становилось и нервозность била из всех щелей. Алфи был там и ждал её, чтобы выпить вместе кофе. Живот крутило, в горле то и дело скапливался ком, а ноги становились ватными. Сара привыкла доверять мужчинам «на все сто», так уж было надо из-за отца. Сара читала литературу, читала хорошие рассказы и больше фантазировала о другом мире, где мужчина уважает и любит. Сара выскочила из дверей, пригладив волосы и заправив пряди за ухо. — Добрый день! Алфи ответил ей тем же: — Да, оно самое, ага. От его взора не ускользнули оголенные под оборкой юбки ноги. Сара невольно скрестила ноги, чтобы те казались ещё длиннее и изящнее, чем были, играя не по правилам. Её ноги, как говорил отец, росли не от задницы, как у всех нормальных девушек, а от ушей. Такие они были длинные по его мнению. В общем-то, можно было подумать, что Алфи они понравились. Трепет и смущение Сары от его взгляда польстили его и он, нахмурив брови, спросил: — Кофе? Сара жадно покивала и сглотнула с лёгкой улыбкой. Ей показалось, что слово «кофе» из его уст звучало как-то особенно, сладко и терпко, с привкусом корицы. Сара не любила кофе, а тут ей жутко захотелось выпить чашечку. Водитель Алфи, мужчина лет тридцати, любезно открыл для них двери и через мгновение они убрались со школьного двора, как из здания выбежала мисс Рейнолдс. Это было всё равно что обезвредить бомбу, смотрящую вслед. За общение и любые отношения с мужчинами тогда отчисляли без суда и следствия. Заметили в компании джентльменов в неположенное время и в неположенном месте — тебе крышка. Только непорочные леди могли обучаться в этой хорошей, престижной школе, где год обходился мистеру Сабини почти в полторы тысячи фунтов. И все прекрасно, кроме, наверное, Сары, все знали, что общение с мужчиной подразумевается исключительно постель. Как само собой разумеющееся. Раньше это в её голове вовсе не мелькало. Сара думала, что можно встречаться, общаться, гулять и быть вместе без слияния тел, что в этом нет такой прямой важности. Но последнее, как выяснилось позже, было столь же необходимым, что и дышать. Её наивность ещё не знала границ. Если честно, в шестнадцать Сара не торопилась с серьёзными отношениями. Если посмотреть на Алфи, то он был слишком взрослым, чтобы она могла думать о нём, как о своём парне, но он ей нравился. С другой стороны, Сара всегда мечтала встретить того, кто будет заботиться о ней, как о маленькой девочке. И на это был способен, как ей думалось, только отец или зрелый мужчина, пресытившийся своими ровесницами и готовый отдавать своё тепло, заботу и любовь одной ей. Когда Сара смотрела на Алфи, сидя рядом с ним, теребя во влажных от волнения руках оборку юбки, то ей казалось, что он в действительности зрелый, заполненный до краев, симпатичный мужчина. Что он — кто-то более искушенный, чем она сама, умеющий производить впечатление, обратил на на неё внимание. Это было высшим баллом в табеле успеваемости её жизни, как Саре чудилось. Естественно она размышляла на тему «того самого». Грезила, как и все до единой, хорошим, верным, умным и не дурным с виду мужем, а ещё с деньгами для своих избалованных нужд. Воскресные смотрины, устраиваемые Дарби, начавшиеся месяц назад и ведущие к помолвке через несколько недель, и браку не раньше, чем через год, сводили потенциальных женихов и Сару вместе с ними с ума. Смотрины мистера Сабини пользовались такой идиотской славой среди юношей итальянского происхождения, что очередь перестала выстраиваться, даже не начавшись. Он хотел знать о них всё: не о том, какие они получают оценки, куда поступают, что едят и слушают, что предпочитают пить, а о том, что из себя представляют их отцы и каким бизнесом они заняты. Он практически выбивал из них душу и не забывал при первой же возможности напомнить о своей «профессии», прошлом и настоящем, прежде чем выдержавший этот шквал мог отвести Сару в чайную. В общем-то, Дарби подсознательно искал такую же выгодную рыбу с икрой, как Лука Чангретта. Алфи шутил со своим водителем всю дорогу. В ходе их диалога, Сара могла узнать, что помощника зовут Исмаил и он смеялся до слёз. Алфи продолжал кидать реплики и гладить Сару по руке, сжимать её и переплетать пальцы. Он делал это так обычно и неприметно, словно они были женаты уже давно. Изредка он добавлял: «Да?» И Сара кивала, и тогда они взрывались с новой силой. — О чём задумалась? — спросил он её, когда Сара в упор рассматривала его губы под бородой. Наверное, это выглядело очень странно. А Сара думала о том, что Алфи, вероятно, нравился многим девушкам. Он был похож на настоящего мужчину и сердцееда. — Мы только что проехали поворот на Стэмфорд-стрит, вот о чём я думала, — растерянно пролепетала она, — Там находится колледж, где проходят дополнительные занятия для подготовки к университету, знаете? Алфи ухмыльнулся:  — М-да? — поднял он брови, потирая бороду и глядя на Сару. Было видно, что он подыскивал слова, оправдывающие прогулы. Его глаза то бегали, то были устремлены в никуда одновременно. — Говорят, значит, это самое распутное и бедное заведение без каких-либо перспектив. Девчонки сношаются, как тараканы, чтобы оплатить угол в общежитии, таки. Сара рассмеялась, представив себе эту картину, но Алфи даже не улыбнулся. Только лукаво глянул на неё. Разве юные ученицы находятся на грани такой бедности, что занимаются сексом? Сара думала, что юные девушки занимаются любовью, а вот бывалые и угнетенные браком — занимаются уже сексом, когда в крови угасает страсть и выветривается любовь. Правда, она не знала точно, в чём разница между одним и другим. Но, Саре казалось, что её рассуждение очевидно. Но Сара совершенно точно знала, что это далеко не то, что делал Лука, когда хватал её за грудь и бедра своими грязными лапами, кусал за шею и нашёптывал: — Ты хорошая девочка? Отбросив мысли о зяте, Сара снова некоторое время молча ехала, ощущая горячую и сухую ладонь Алфи теперь уже на другой руке. Алфи отвел Сару в приличное заведение в Холборне, и, конечно же, Сара была поражена, забыв неловкость и конфуз в машине. Раньше она была в хороших ресторанах, но этот был лучшим. Как позже выяснилось, Алфи выбрал его из-за нужд своей работы. — Ты, вероятно, хочешь есть, да? Сара растерялась и отрицательно помотала головой. Ещё чего не хватало! — Нет, спасибо. Алфи улыбнулся и решил сделать заказ сам, как и в будущие разы, понимая, что от Сары не дождёшься рационального ответа. Её поразил разговор с Алфи. Его акцент был слышен, но он был мягким. Меньше всего Сару интересовали те места, где он бывал по своим делам, потому что знала достаточно от отца. Когда в ресторане заиграла живая музыка, то это вызвало в Саре такой восторг, и Алфи это снова польстило. Он знал каждый инструмент в отдельности, даже те тона, в которых они звучали лучше. Алфи разбирался в музыке и Сара, зная лишь в чём отличие Баха от Бетховена, а ещё в чем прелесть «Лунной сонаты», чувствовала, что ей лучше не разевать рот. Ей было абсолютно нечего вставить, предложить какую-то долю духовной пищи и она кивала, поглощая салат, который показался самым вкусным на свете. — Расскажи мне о своём обучении? Ты, как я понял, учишься в старшей школе для девочек имени Святой Марии, да? Сара покраснела от этих вопросов, говорящих ей о том, что он воспринимает её подростком, школьницей и не более. Но это было не совсем так. Алфи знал о ней предостаточно, хотя бы из-за матери, и просто не знал, с чего начать общение. — Да, и это скучная тема, — отрезала Сара, тогда Алфи стал уговаривать и ей пришлось рассказать о себе самую очевидную малость. Остальное он, кажется, и так знал. — Твой отец сделал выбор в пользу частной школы, потому что это престижно? — задался вопросом Алфи, промакивая усы и бороду салфеткой. Сара задумалась и ответ её был примитивен: — Чтобы отец смог подобрать мне «удачную партию» после… — она отпила воды, — в ответ на целомудрие, — добавив наспех. Алфи осмотрелся, смяв тканевую салфетку. — В подобных школах всегда кровоточит насилие, много потаённых извращений. — проговорил Алфи негромко. Сара понимала о чём он и, надев маску невинности, округлила глаза. — Почему? — Потому что в в шестнадцать лет гормоны играют и порой заигрываются, и девочкам, как и мальчикам, как-то надо жить. Сара передернула плечами, не желая соглашаться с мнением Алфи. — Дисциплина — наше спасение. — улыбнулась она. Алфи хмыкнул, заглянув ей в глаза: — Чем больше дисциплины — тем причудливее формы, в которых вы и избегаете дисциплины, не так ли? Сара лишь скривила губы и Алфи, посмотрев на неё с полсекунды, убедился в том, что он ударил мимо. Значит, Сара с этим не знакома. Это хорошо. — А Ваши друзья? — спросил Алфи с новыми силами. Сара жевала овощи, пожав плечами и подумала о том, что у неё их нет, если не считать внутреннее «я» и Френки. Алфи пил кофе, ради которого они здесь и были, в отличие от Сары, и вертел чашку, обводя края. Все его невербальные признаки, вроде обращенных в её сторону носиков ботинок, говорили о заинтересованности, что не могло не радовать Сару. А взгляд глаза в глаза был больше пяти секунд, он был почти непрерывным и частым. — А что насчёт кавалера? Ваш отец, таки, проводит смотрины с регулярностью, как я знаю? — тень вопроса висела в реплике и Сара задумалась. Девушка смущенно улыбнулась и открыла рот, чтобы объяснить точку зрения отца. Казалось, самым лучшим вариантом был Лука, и никто другой. Таким идеальным он казался Дарби в первое время. — Да, это выматывает как меня, так и потенциальных женихов. Алфи сделал глоток и перебил Сару:  — Да-а? Ага-а? — протянул он задумчиво, смотря на неё убийственно тяжёлым взглядом. Кажется, он что-то соображал, обрисовывал. — Они все проваливают тест, — быстро добавила Сара. — Главный пункт — итальянская принадлежность. — Так, да? — выпрямился Алфи. — Быстро ваш основатель забыл о еврейском народе. Понятно. Сара лишь скромно кивнула Алфи, возвращаясь к мирному слушанию. В течении следующих полутора лет до выпуска Сары из школы, Алфи взял в привычку наведываться к ней прямо во время занятий. Он садился в свой «Ягуар», и ехал к её школе. За рулем был его бессменный водитель. Правила школы нельзя было нарушать, но Алфи упрямо приезжал за Сарой и ждал благодаря своенравному характеру. Бесспорно, это было романтично — он стоял в своём лучшем костюме рядом с умопомрачительно дорогой машиной. В руках он держал то мишек, то зайчиков, то щенят из плюша. Всё как в сказке. И чем дальше, тем было страшнее. Одноклассницы с завистью смотрели вслед Саре, а она робко шла к Алфи и чувствовала, как её затылок пронзают строгие учительские взгляды. Сара словно бросала вызов системе образования, и лично директрисе. Но это было не так. Она не могла дерзко отвадить Алфи, потому что боялась его обидеть и той реакции, которая могла бы последовать. Сара делала всё возможное, намекала на то, что ей немного неловко дразнить других девчонок или не хочется вылететь за две недели до окончания учебного года. Сара уверяла его, что они нарушают устав, но Алфи лишь кривился в упрямой ухмылке. — Херня это всё. Я даже заходить в твой монастырь и проверять эту теорию не буду. — он прекрасно знал, какое впечатление производит на людей, и нещадно пользовался этим. Возможно, некоторые думали, что это один из дядь Сары или какой-нибудь её дальний родственник, но в том, что этот мужчина гангстер, никто не сомневался. Он же будто сошёл с экрана, выбрался из типичного американского боевика! Шляпа, костюм и много пафоса. Алфи приезжал за Сарой, чтобы отвезти в «высший свет». Так они называли различные рестораны, концерт-холлы, выставки и галереи. Иногда они ходили в ночные клубы, считаемые игорными, где рулетка собирала возле себя огромное количество людей. Бывало, что Алфи удавалось достать билеты в кино. Это было лучшим вариантом, потому что в кинозалах они смело давали волю чувствам в полумраке теней. Порой, Саре думалось, что выбор мест дислокации, ресторанов и клубов варьировался от дел Алфи. Если сегодня ему предстоит встреча с греками, то они ехали в Холборн, а если с англичанами, то в Вест-Энд. Алфи же говорил: «Сегодня мы поедем в Холборн.», или «Этим вечером я хочу отведать чего-нибудь необычного.» А потом он исчезал в одном из направлений с какими-то мужчинами. Сара сидела за столиком, поглощала еду и слушала живую музыку, обычно это был саксофон. Порой ожидание занимало больше десяти минут и она успевала сделать часть устного домашнего задания, держа учебник под скатертью столика. Алфи возвращался и оглядывался, бросая злые взгляды на кого-то в тени, угрожающе указывая пальцем. Вышагивая к столику, широко расправив плечи, Алфи протирал кулаки с множеством печаток носовым платком. Сару это немного пугало, разве что запах крови, чужой крови был таким сильным, что съеденное почти мигом просилось назад. Но ей всё же приходилось делать вид, что она ничего не заметила. Однажды аппетит был испорчен и между ними разгорелась маленькая стычка. Это было в конце июня. Сара позволила себе спросить:  — Чья это кровь? Алфи глотнул воды.  — Я не знаю. — отрапортовал он твёрдо. Тогда она сказала: — Я хочу в следующий раз пойти с тобой и посмотреть, кому принадлежит эта кровь. Алфи хмыкнул.  — Это бизнес, дорогуша, такой же как и у твоего старика. И в следующий раз, как и в последующий, значит, как и в предыдущий, ты будешь сидеть на своей чудесной заднице ровно и ждать меня, ясно, да? Он смягчил эту фразу, как смог, и Сара лишь покорно покивала. Помимо того, что по выходным Алфи водил Сару куда-нибудь, иногда он заглядывал в будни, когда говорил, что «просто проезжает мимо», чтобы пообщаться с её родителями, в основном с Дарби, и иногда в течении часа или больше они обсуждали бизнес и дела в Эпсоме — все те вещи, которые Сару не интересовали. Часто Дарби и Алфи были так заняты общими делами, что отец даже не замечал, что Сара вышла из комнаты и, более того, находится рядом с Алфи. Изредка, пока отец чем-то увлечен, например, бумагами, она целует Алфи за ухом, взъерошивает его каштановые волосы или касается паховой линии, заставляя Соломонса игриво внутриутробно рычать. Сара находила это необычным и беспрецедентным по наглости и открытости девичьей души. Однажды, оказавшись наверху, пока Дарби отлучился в уборную, Алфи попытался поцеловать Сару, опустив ладони на её хрупкие плечи, застав ту в приоткрытой комнате маленького Френка. Сара перебирала свои старые игрушки, перенесенные из её комнаты. Она обернулась на губы Алфи, держа в руке подаренный им много лет назад паровозик с ключиком и заметно занервничала, опасаясь отца. — Смелей, душа моя. Ты устроила эти заигрывания, милая, вовсе не для того, чтобы отказывать мне, верно? Его еврейский акцент казался Саре таким сексуальным, что она готова была полностью подчиниться ему. — Но ведь в кабинете папа. Если он застанет нас, будет жуткий скандал! Алфи ухмыльнулся: — Ты дразнила меня, негодница! И вот, что я скажу, так: я хочу тебя. Сара прыснула и покрылась пунцом, хватая Алфи за рукав пиджака, волоча за собой в комнату Френка, пока тот находился в саду с няней. Они слились в горячем поцелуе уже в коридоре и Сара затащила Алфи за грудки рубашки в комнату, прикрывая за собой дверь. — Спусти юбочку и подними кофточку, . Он сказал это шутя, но Сара почуяла затаённое вожделение в его словах. Алфи с силой сжал её грудь и врезался в девичьи губы страстным поцелуем. Сара ответила на это со всем жаром юного существа, полюбившего впервые в жизни.Его язык ловко шарил у нее во рту. — Запомни на будущее: ты моя. Слышишь, что я тебе говорю? Он смотрел сверху-вниз в её глаза, и она поняла, что он имел в виду её дружбу с Батистом, о которой ляпнул отец, и с кем-либо ещё. Сара кивнула. Алфи был для неё как свет в окошке. — Смотри, милая. Ведь я сразу пойму, если что не так. Сара искоса наблюдала за ним. Алфи был всем для неё, и она преклонялась перед ним. Она восхищалась его широкими плечами и прекрасными глазами. Для неё Алфи олицетворял собой всё, о чём только могла мечтать юная девушка, воспитанная в среде, где царили книжки и железный занавес. Алфи тоже смотрел на нее. Смотрел и не думал, что собирается делать дальше, лишь рассматривал её лицо. Оно было незаурядное и довольно красивые глаза, которые смотрели на него с безграничным обожанием, и Алфи это нравилось. — Твой папаша получает куски из моих рук, так что ни о чем не волнуйся. Теоретически, Алфи олицетворял всё, чего больше всего боялись для своей дочери и Иса и Дарби — он был из криминального мира, еврейского происхождения, а также опасен. На нём всегда надеты кашемировые костюмы, а на ногах чёрные замшевые туфли. Он, как и многие до него и после него, водил бессмысленно дорогую машину. И всё же он был частью семьи и бесконечно интересовался их взглядами на младшую дочь. Алфи прижав её к стене, взял её грудь в руки, любуясь ею. Сара не сопротивлялась, скорее наоборот, придерживая края блузы. Он гладил ее груди своими полувлажными, мягкими и широкими ладонями, ощущая их удобство и нежность кожи. В нем появилась настойчивость, которой раньше не было. Алфи почувствовал, что этой девушке суждено сыграть важную роль в его жизни. Вот почему он жадно ласкал эти небольшие, бархатистые и подтянутые груди. — Они великолепны, как спелые персики с берегов Иордана. Сара не обратила на это внимания, думая о своем. Чтобы поддерживать интерес Алфи к своей персоне, она должна была позволить ему делать то, что ему хотелось, а после снова исчезать, и играть в горячо-холодно бесконечно. Саре нравилась мысль, что она позволяет Алфи брать её прямо здесь. Вздернув повыше её правую ногу, Алфи вошёл в неё быстрым рывком, в комнате её младшего брата, при отце, что находился этажом ниже и образом икон, сверлящих Сару с противоположной стены своим бликом. Френсис шутливо пихнула сидящую на окне в коридоре задумчивую Сару. Девушка, вырванная из комнат памяти, громко охнула. — Испугалась? — спросила Френки с улыбкой, выглядывая в окно через цветной витраж. — Твой воздыхатель? — указала она кивком на Алфи, забравшегося в машину. — Говорят о тебе всю неделю справлялся. Таскается в Блумсбери. Сара проводила взором с высоты третьего этажа уезжающий автомобиль, чувствуя сосание под ложечкой. Роман — если это был роман — продолжался, отчасти потому, что не появлялось хороших парней, отчасти потому, что Сара просто привыкла вести двойную жизнь — быть студенткой с понедельника по пятницу, а в выходные превращаться в даму, посещающую рестораны и другие публичные заведения. А ещё эти отношения существовали потому что Сара поняла, что влюблена в Алфи и полностью вошла в эту игру, которая оттолкнула её от друзей и ровесников. Если они говорили: «В поход на три дня?» Сара обычно отвечала отказом, потому что выходные дни она проводила с Алфи. Она была прописана основным пунктом в его расписании дел. Конечно, все подружки Сары требовали встречи с Альфредом, точнее, «с тем мужчиной», потому что не знали его имени, но Сара никогда не соглашалась на эти встречи, даже если сам Соломонс был не против. Сара чего-то боялась. Например того, что кто-то из подруг привлечёт Алфи сильнее, чем она. Или то, что девочки увидят Алфи «насквозь». Не того красивого сероглазого импозантного и заботливого джентльмена, которого Сара описывала, а жестокого и непредсказуемого, расчетливого бандита с хорошо подвешенным языком, который использовал всплески насилия тогда, когда ему казалось, что это было неплохой мерой добиться своего; прихрамывающего и ворчливого человека, который говорил с разными акцентами и лгал о своём возрасте, чьи истории частенько не сходились с реальностью. Теперь — через годы после начала их отношений — Сара поняла, что многого не знала об Алфи. Она знала его машины, любимую марку и рестораны, которые он посещал, но она всё ещё не знала, чем он на самом деле живёт и что кроется под маской искренности.