***
После того, как душа Тавы покинула тело, Алфи, убедившись в этом, принялся сразу же открывать все окна в доме. Он попросил близнецов выплеснуть все емкости, где была жидкость, предварительно узнав у Сары, какой они веры. Сара пожала плечами, мол, мальчики не крещёные. Она подумала, что будет лучше, если они сами выберут вероисповедание по мере сознательности. Алфи понимающе хмыкнул и попросил её занавесить зеркала и картины, а после — отвезти детей домой, чтобы они ничего не увидели. Сара видела, как Алфи титанически спокоен, даже почти холоден, но это было только реакцией на стресс. Она покорно собрала детей и забралась в машину. Уложив их и оставив под надзором дедушки, вернулась в дом уже с матерью. Алфи опустил тело Тавы на пол, свёл руки и ноги, накрыл её лицо белой тканью, после чего прибыли еврейские господа и дамы. Одна из женщин села рядом с телом и стала читать священную книгу. После всех приготовлений, вроде омывая тела, процессия отправилась на кладбище. Похороны состоялись глубокой ночью. Ближе к рассвету все стали покидать пристанище усопших. Сара понесла руки к плещущейся из кувшина воде, но Алфи, оказавшись рядом, перехватил одну из её влажных ладоней и сказал: — Омой каждую руку трижды, так? Сара сделала, как велел Алфи и потянулась за носовым платком, чтобы просушить руки, но он снова коснулся её дрожащей ладони. — Нельзя вытирать руки, любовь моя, дабы продлить память о происшедшем. Сара лишь растерянно кивнула, касаясь его надорванного по левой стороне воротника, говорящем в еврейском обществе о том, что Алфи сегодня схоронил родителя. — Я хочу видеть тебя, — сказал он тихо и, заметив замешательство на её лице, спокойно вторил, стирая с её щеки слезы своей мокрой рукой, — Когда вернусь через семь дней — хочу видеть тебя, видеть тебя в моей постели. Тысячу нейронов колыхнулись в теле Сары, но не взорвались, и она ропотно забегала глазами по его лицу. — Пока меня не будет, собери вещи. Я дам тебе помощника, он поможет тебе перевезти всё ко мне домой. Сара бегала глазами по его лицу и пыталась что-то возразить, но Алфи ей не позволил. — Подготовь мальчиков, поговори с ними, я не хочу травмировать их, когда вернусь. Алфи коснулся её плеча и пошёл дальше, к тем людям, с которыми он должен быть. А Сара, проводив его взглядом, перевела взор на мать, которая изнемогала от горя. Покинув кладбище последними, Сара и Иса окинули взором отдаляющуюся еврейскую процессию и остановились у машины, которая, судя по всему, поджидала именно их. Из неё выбрался мужчина с большими светлыми глазами и доброй улыбкой. У него были темно-каштановые волосы, небрежно закинутые на правый бок и коротко выбритый затылок. Приличный костюм-тройка вызывал восхищение, а тлеющая в пальцах сигарета придавала его внешности особо шарма. — Это вы — Сара? — его уверенный голос расколол могильную тишину и завывание ветра. — Да, а вы?.. — Сара осмотрелась, чтобы убедится в собственном существовании после столького пережитого и приблизилась к машине, дабы лучше рассмотреть лицо мужчины, но сырые туманные сумерки ещё не рассеялись. — Я — Томас Шелби. — джентльмен протянул светлую неширокую руку и Сара приняла её, перебарывая дрожь. Касание оказалось необычайно мягким и в какой-то мере целительным, от чего по жилам Сары побежало непрошеное тепло. — Алфи — мой старый друг, и он просил сопроводить вас в это неспокойное для всего мира время. Сара понимающе кивнула: — Я — Сара Чангретта. Это моя мать — Иса. Неспокойное время связанно с процветанием фашизма, как я слышала? Том чётко услышал её фамилию, но не вопрос. Эта была та самая Сара, жена Луки Чангретты, жизнь которого прервалась по его воле. Томас тут же впился в её черты и привыкающие к серому утреннему мраку всё чётче обрисовывали на сетчатке знакомое ранее лицо. Именно эту девушку он подвозил однажды будучи совсем ещё школьницей. Её он видел в лаборатории и вёл переговоры с её маленьким братом. Том неожиданно осознал, что их судьбы сталкивались дважды, тем или иным образом. Третий раз обещал быть самым верным. — Фашисты объявили настоящую охоту на состоятельных евреев, считая, что они разваливают экономику. Том увел Сару и её мать с кладбища, посадил в свою машину и, опустившись напротив, кивнул сидящему за рулём мужчине. В машине Иса дала волю слезам, которые сдерживала на людях. Томми молча смотрел в окно, озираясь, позволяя женщинам выплакаться, понимая, что это пойдет им на пользу. Всем женщинам было полезно иногда проплакаться. Это было самым надёжным средством избавиться от удушающей боли. Когда Том взглянул на Сару, то невольно подумал, что у нее, вероятно, слишком много всего накопилось на душе, протягивая припасенную на подобный случай бутылку джина. — Я слышал, итальянские дамы предпочитают джин? Сара благодарно переняла бутылку и протянула матери. Та сделала пять жадных глотков и снова заплакала. — Вероятно, но мы английские леди. — заметила Иса через слезы, что затекали ей в рот. Том улыбнулся: — Тогда в следующий раз я приду к вам с бутылкой виски, миссис Сабини. Брови Сары взлетели, но она прикусила губу, сдерживая ухмылку, сохраняя траур. Когда машина остановилась возле нужного дома в Холборне, Иса вышла из машины и шатаясь от горя и выпивки, побрела в дом. Сара схватила её позабытую сумочку и взглянула на водителя: — Спасибо, что подвезли. Сидящий за рулём мужчина примерно сорока пяти лет, седой на висках и с причудливыми усами, вежливо улыбнулся, развернувшись вполоборота. — Всегда пожалуйста, юная леди. Не могут быть красивыми глаза, что никогда не плакали. — подмигнул он и Сара заметила в его морщинках то ли сожаление, то ли вину. Девушка покинула автомобиль, заливаясь слезами. Томас помог ей осторожно ступить наземь, придерживая за руку, потому что влага застилала её глаза. Том приобнял Сару за плечо и принялся успокаивать, сопровождая её до самого порога. — Мои соболезнования, Сара. Она качнула головой, якобы принимая их. На самом деле эти слова ничего не давали: ни лёгкости, ни смирения. — Говорят, что каждую секунду на земле рождается человек и умирает человек. И умирают очень часто наши близкие и друзья, а рождаются же совсем неизвестные для нас люди. Том прижал её к себе на абсолютно инстинктивном уровне, и Сара, вдыхая незнакомый аромат одеколона Томми, позволила себе задержаться в его объятиях. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и никогда не была так благодарна малознакомому мужчине за то, что он рядом. Ису же так подкосило, что она едва могла усидеть на скамье в прихожей с обувкой в руках. Сара попросила Томаса помочь ей перенести мать в постель. Она с трудом раздела Ису и накинула на нее одеяло. Глядя на распухшее от слез лицо матери, она почувствовала прилив любви к ней, ощутила в собственном сердце всю материнскую боль. Сара вышла из гостиной и увидела на лестничной площадке Томми. Он стоял прислонившись к стене. — Спасибо, что довезли нас, мистер Шелби. И простите, что завезли вас в такую даль. — Сара сказала это так наивно, и так тоскливо, выражая абсолютное нежелание расставаться с этим мужчиной. Рядом с ним она чувствовала необъяснимый покой и тепло в душе. По его лицу Томаса пробежала легкая улыбка, и сердце Сары дрогнуло. — Я слышал у вас близнецы. Знаете, это достаточно большая редкость. Вы не позволите мне взглянуть на них? Сара энергично кивнула и Том пошёл за ней в детскую. Он посмотрел на двух мальчиков, уместившихся на небольшой материнской постели и посмеялся: — Они действительно похожи, как две капли воды! Двойная радость, двойные хлопоты, и оставленный вам крошечный угол двуспальной кровати, не так ли? Сара вложила палец в руку одного из близнецов и улыбнулась. — В этом вся прелесть двойни. Это, Дариен… — сказала она, кивком указав на сопящую мордочку, — Он более тихий, чем его брат. Хотя внешне мальчики похожи, во многом они разные. От Эдриена больше шума. А Дариен… Этот малый, я думаю, будет мыслителем. Он такой спокойный. — Им повезло, что у них такая мама, — заметил Томми. — О да! — усмехнулась Сара, — Но и мне повезло. Во многом заслуга и моего мужа. Он воспитал их такими рассудительными. — она перевела взгляд на висящей над изголовьем портрет Луки с сыновьями. — Моя задача дать им всё, что можно купить за деньги. Сара погладила две пушистые головки. Мальчики до смешного походили друг на друга. Она почему-то вспомнила о Луке и о том, что она по-прежнему должна ему, она обязана отомстить за него и сейчас, когда она в Лондоне и с Алфи, перед ней открылась такая возможность. Том взглянул на изображение Чангретты, осторожно тронул пушистую головку ребенка и сказал: — За деньги вы не купите им счастье, Сара. Мне кажется, вы как никто другой понимаете эту истину. Сара пожала плечами: — Эти двое мальчишек заслуживают счастья, и я хочу им его дать. А то счастье, которого я для них хочу, потребует огромных денег. Томми вздохнул и тихо сказал: — Не старайтесь сделать их счастливыми, Сара, просто позвольте им быть счастливыми. Повернувшись к Тому, она посмотрела ему в глаза. Ее стройная шея и пшеничные волосы вызывали у него восхищение. Она была поистине прекрасна, глаза ее сверкали. Он был готов биться об заклад, что Сара понравилась и Абераме Голду, и что он думает абсолютно также, вспоминая и то, чья она вдова. — Это очень благородно, что вы думаете о сыновьях, но кто подумает о вас, Сара? Что насчет вашего счастья? Разве вы сами не хотите быть счастливой? Сара в замешательстве развела плечами: — Хочу, но я боюсь быть счастливой по иной причине, например, благодаря мужчине. Потому что в любой момент может что-то случиться. Мужчина может уйти, предать, в конце концов, погибнуть. А дети… Они останутся и оставят мне счастье до конца моих дней. Том пожал плечами и, заглянув в голубые, заплаканные глаза, на которые упала яркая полоса солнечного света. — В чем-то вы правы. — поднимаясь со скрипучего стула, закончил он. — Чтож, уже утро. Мне пора. Том вышел из комнаты, и она проводила его долгим взглядом. Затем, тяжело вздохнув, Сара снова повернулась к малышам. Томми сел в машину, и внутри у него всё трепетало. Он с горечью признался себе в том, что ему жаль Сару и этих двух малышей, у которых он отобрал отца. Злая ирония жизни заключалась в том, что, он был вынужден сделать это. Потому что в бандитском мире существовало сухое правило: или ты, или тебя. Сара ещё долго смотрела на близнецов, лежавших рядом друг с другом на кровати с высоким пологом. Оба спали на животе, их маленькие ручки были сжаты в кулачки, словно мальчишки были рождены для борьбы. Если шевелился один, возился и другой. Глядя на сыновей, Сара наполнялась любовью. Она подумала о мужчине, что однажды зачал их и его предложении, обрисовывая взглядом схожие с ним черты, которые прослеживались у мальчиков. Хотела ли она возвращаться к Алфи и стоил ли он того? Сара дала обещание, святое обещание на предсмертном одре Таве, что даст Альфреду шанс несмотря ни на что, несмотря на прошлое. И в этот миг она подумала о покойной, что оказалась истинной хитрой еврейской женщиной, борющейся за своего сына, за его благополучие и за судьбу его детей до самого конца. У Соломонсов это было в крови — заключать какие-либо обязательства самым изворотливым путем, честным или не очень. Сара мысленно презирала себя и подобные скверные помыслы о женщине, что была частью её жизни и семьи, но руководствовалась простой народной мудростью — о покойниках или хорошо, или ничего…ничего, кроме правды.***
Иса ворвалась в кухню и, перемешав жаркое, обрушилась на дочь с новой волной недовольства: — И в этом ты поедешь к нему, к этому старому развратному еврею? Сара посмотрела на свое новое платье. Она подкрасила ресницы и даже подвела губы помадой. Вид у неё был достаточно решительный. — Ты похожа на элитную шлюху! Сара ухмыльнулась, смотря на снимок Алфи, крутя его в пальцах. Иса подумала о том, что Сара была не та, что раньше. С ней творилось что-то непонятное. Она по любому поводу срывалась на крик и начинала грубить. Вот и сегодня впервые за неделю после смерти Тавы Иса попыталась мирно отговорить дочь от ещё одного безумного решения. — Я просто хочу предупредить тебя, милая: будь осторожней. Этот Алфи, он опасен и непредсказуем. Он не перед чем не остановится, чтобы получить то, чего хочет. А хочет он не только тебя, глупышка, а назад своих детей! Сара засмеялась. Смех был резкий, неприятный. — Да? Ты такая всезнающая, разумная? Надо же, мне дает умный совет женщина, которая провела свою жизнь в чёрных тельцах заносчивого мистера Сабини! Да хватит, мам. Иса вздохнула: — Я тебе говорю, если отец узнает, что ты собралась возвращаться к Соломонсу — дело кончится смертоубийством! Сара вздохнула, делая трещащую затяжку: — Мне наплевать, мам, ведь моя личная жизнь его не касается. К тому же, отец сам предложил мне дать мальчикам возможность узнать родного отца. Так что раз и навсегда заруби это себе на носу! Иса подавила в себе желание ударить Сару по щеке, когда Дарби появился в дверях. Мальчишки носились по дому с криками и визгами, заглушая маленькую перепалку. — Папа! — Дедушка! Мальчики шеренгой рванули в объятия мужчины и были поочерёдно прижаты к груди Дарби. — Безобразники, вас слышно в соседнем квартале! Иса вышла из кухни и посмотрела на мужа: — Что, черт возьми, ты делаешь дома в четыре вечера? — спросила она подозрительно. Дарби схватил ее за талию, дыхнув перегаром. Она с отвращением отпрянула. — Мерзавец! Дарби игриво улыбнулся. А близнецы захихикали. Иса развернула всех троих и отправила по направлению к лестнице, но они не послушались. — А ужин, мам? — вставил Фрэнк. Сара сидела за столом в кухне и крутила в руке снимок Алфи, сбрасывая пепел в прозрачную пепельницу. Солнце, медленно завершая свой путь, освещало комнату яркими лучами и мелкие пылинки парили в проекции лучей. Мальчики подбежали к ней и она, выдернутая из своих мыслей наклонилась и поцеловала каждого в розовое личико. Наблюдая за ними, Дарби почувствовал, как сжимается его сердце. — Ну? Отвечай мне, почему ты пришел домой так рано? — Алфи послал меня помочь Саре с переездом, — ответил Дарби и мысленно взмолился. Иса откинула со лба волосы, и по ее лицу, красному от готовки, пробежала тень гнева. — Что?! Дарби отскочил от жены на всякий случай и с гримасой отвращения обвел её злое лицо. — Ты согласен с тем, чтобы она вернулась к этому еврею?! К этому бессовестному ублюдку?! Дарби выпрямился: — Ну что же, раз ты против, тогда пусть остаётся здесь, работает в лавке за какие-то копейки, кормит своих детей паршивым рагу! Когда ударят настоящие морозы, дом не удержит тепла, и тогда или она или её мальчики слягут с простудой. А там она будет жить как в раю! Иса стукнула рукой по столу, перевернув пепельницу Сары. — Я не позволю тебе доламывать жизнь нашей дочери! Дарби хохотнул: — Послушай, женщина, ты здесь ничего не решаешь. Этот Соломонс, он весь из себя, он может подать в суд, и отобрать у Сары мальчиков, ты слышишь? — Дарби бросил взгляд на дочь и продолжил свой рассказ, медленно подбираясь к сути: — И потом, Иса… Я бы с радостью разбил ему рожу, честное слово, но ты же знаешь, что закон будет на той стороне, у которой больше власти и денег. Иса аж подпрыгнула. — Он что, спятил?! Подавать в суд спустя почти шесть лет?! И как он докажет, позвольте спросить?! Дарби закатил глаза и кивнул головой в сторону двойняшек, схвативших со стола кусок хлеба: — Ты посмотри на них! — близнецы синхронно подняли глаза и нахмурились в точь-точь, как Алфи, — Они же две его копии! Стоит судье взглянуть!.. Иса кивнула, сжимая кулаки. — Присяжные, свидетели — он найдёт их и подкупит. У Сары не будет даже права голоса! Найдутся общие снимки, подтверждающие их связь! Войдя в роль, Дарби начал всячески приукрашивать свой рассказ. Ему даже и в голову не приходило, что можно не привозить вечером Сару и близнецов к Алфи. Иса снова кивнула. — Но ты только взгляни на них, Иса! Они же вылитый Соломонс! У внимательно слушавших их близнецов душа ушла в пятки. Дедушка совсем слетает с катушек после пары стаканов виски. Сара взглянула на отца: он и сам уже верит во всю ту чепуху, которую несет. Она была достаточно разумна, чтобы понять: за деньги Дарби продаст родную мать и даже Родину. Она потушила окурок и обратилась к матери. — Я перееду к Алфи, мама. Детям нужен отец. Иса положила руку на голову девочки. — Он уже и так достаточно ранил тебя, Сара. Зачем ты возвращаешься к нему, ведь люди не меняются?! Сара вздохнула: — Мама, ты не понимаешь! Я хочу пойти к нему и дать шанс, потому что чувствую, что всё ещё люблю его. Думаю, Алфи не разочарует нас, мам, а мальчикам он понравился. Алфи предложил отдать их в частную школу этой осенью. Он оплатит обучение… Иса взбесилась и крепко схватила Сару за волосы и притянула к себе. Дети закричали. — Какой к черту шанс, Сара?! Или ты дура, или ты не моя дочь! Соломонс бросил тебя беременной, и ты собираешься возвращаться к нему?! Господи Иисусе! Сара протерла глаза от дыма и подняла их на мать: — Не понимаю, и чего ты удивляешься, мам! С того самого дня, как только Алфи стал засматриваться на меня — ты лишь ухмылялась. Ты позволяла мне гулять с ним, ты знала откуда я возвращаюсь и почему провожу часы в ванной! Ты видела, как я влюблялась в него! И именно с вашего с отцом позволения я превратилась в его игрушку! И никто из вас не хотел этого замечать! Вся горечь минувших лет, переполнявшая Сару, выплеснулась наружу. Иса отпустила дочь, швырнув её от себя, и Сара поддалась вперёд Она молча встала из-за стола, глядя на свою мать. Что бы ни случилось, но она пойдет сегодня к Алфи. Она ведь дала святое обещание Таве. — Ты хочешь уйти к нему? Ты действительно хочешь уйти? Ты точно знаешь, что тебе придется жить с мужчиной, которой пренебрег тобой, и ты все равно хочешь туда пойти?! — Иса не могла в это поверить. — А как же Лука? Я не хотела брака с ним, но ты ничего не сделала, чтобы этого не случилось! Ты смотрела и улыбалась! Я уйду к Алфи! И мне плевать на дорогую одежду, вкусную еду и шикарную спальню! У меня всё это было с Лукой, но, черт побери, в нашем союзе не хватало одной крошечной вещицы — любви! В кухне воцарилась гробовая тишина, и Сара испугалась собственных слов. Но мать не сможет помешать ей уйти к Алфи. Она уже все решила. Ей хотелось получить то, что Алфи мог дать — месть за мужа и власть. Алфи невольно стал инструментом. — Если она хочет, пусть идет, — проворчал Дарби. — О да, Дарби, твое воспитание! — Но почему я пошла замуж за Луку, хоть и не хотела этого? А теперь я хочу пойти к мужчине, которого люблю, но ты не даёшь мне? Ты можешь мне объяснить, мама? Иса вздохнула: — Тебе этого не понять, Сара, потому что ты такая же, как и я. Ты веришь в любовь и в то, что мужчины меняются. К черту! — она тяжело опустилась на стул. — Иди, дочка, но учти, когда увидишь, что Алфи прежний — твоё сердце будет окончательно разбито. Сара долго смотрела на мать и на притихших детей, стоящих вокруг стола. — Оно уже разбито, благодаря вам. — ткнув пальцем в родителей и поцеловав близнецов, Сара погнала их в прихожую и велела одеться. Сара натянула туфли и, кивнув отцу, вышла из дома с детьми. Усевшись в приехавший за ней автомобиль, Сара уставилась в окно, поглаживая сыновей. Ей было очень больно. Чемоданы, стоящие в прихожей, были подхвачены Дарби, когда его взор столкнулся со смотрящей на него Исой. — Ты снова продал её! — сказала она тихо. — Будь ты проклят, Оттавио. Аминь! Оттавио швырнул чемоданы и подлетел к жене. Он звонко ударил её по лицу. — Она хочет быть с Соломонсом — она будет с ним, как я и обещал. И точка. Не хочу больше об этом толковать. Фрэнк ахнул, увидев, как отец ударил мать. Он раскрыл было рот, приготовившись закричать, но прежде, чем ему удалось издать хоть один звук, Дарби занес над ним руку. Фрэнк тут же закрыла рот, лязгнув зубами. — Если я услышу сегодня твоё нытье, надаю таких тумаков, что мало не покажется. Я не шучу. Он резко повернулся и, подхватив чемоданы дочери, отправился к выходу. Сара обвела глазами отца, забравшегося в машину, и поняла, что она сделала свой выбор и пыталась приободриться, думая о сыновьях и их будущем, которое непременно будет счастливым благодаря ей и Алфи. Об остальном она старалась не думать.