Изысканное несчастье (BL ver.)

Чимин сидел на пошарпанном диванчике, стараясь жаться к его углу, ведь часть обивки была вся в дырах, из которых лез поролон. Дверь чуть поскрипывала из-за сквозняка. При сильных же порывах ветра она громко хлопала — Пак вздрагивал, сильнее прижимая колени к своей груди. В таком положении он просидел где-то полчаса, но этого вполне хватило, чтобы обдумать услышанное. Чонгук потерял свою семью, после чего пустился во все тяжкие, заглушая боль в грехах. Его упекли в больницу, где он по итогу получил лишь целый список диагнозов и никакого лечения. Возможно, сейчас внутри говорил голос жалости и сострадания вперемешку с заботой и любовью, но Чим отчётливо понимал, что здесь его место, рядом с Чоном. Хотя также присутствовал страх: он был неосязаемым, перебитым другими, более яркими эмоциями. Но это чувство нельзя игнорировать, оно как та назойливая муха в жаркий летний день. Сейчас Пак находится в другой стране, где его права очень ограничены. Он не разбирается в местных устоях и всё кажется чужим. То, что Чимин знает корейский и выглядит как коренной житель, не делает его местным. Он вырос в свободолюбивой Америке, где всегда были верные друзья вкупе с их незаменимой помощью. Здесь же, в случае чего-либо, парень понятия не имеет, куда ему обращаться. Лишь один человек знает: где и по какой причине он находится именно в этом месте. А родители? Как им объяснить, почему их ребенок сейчас не на паре философии, а за тысячи километров? Они не поймут. Домашний арест и тотальный контроль не выглядят лучшей перспективой будущего. Конечно, другие подростки с лёгкостью бы поделились этим с родными, вытерпели их тираду и жили дальше. Чимин же привык быть самым лучшим ребёнком для своих близких. Не раз он уступал, душил свои желания, только бы не идти вразрез с мнением родителей. Так себе жизнь, но Пак приучился поступать данным образом. Звук разбивающегося стекла резко вырвал парня из мыслей. Чимин резко подскочил и бросился в сторону ванной, откуда последовал уже глухой удар. Картина была не для слабонервных. На полу сидел Чон, кафель под ним окрасился в красный цвет, как и его одежда. Рядом с ним стояла начатая бутылка виски, а вокруг были словно разбросаны осколки разбитого стакана. Так вот что это был за звук. На руках болтались слабо перемотанные бинты, которые парень пытался затянуть потуже, отчего и разбил стакан. Видя Гука таким потерянным и беспомощным, Пак не мог уйти, словно ещё одна прочная ниточка привязала его к этому человеку. — Давай я тебе помогу, — Чим присел рядом, не боясь опустить свои коленки на окровавленный пол. В любом случае, эту одежду давно пора отправить на мусорку и забыть, как страшный сон всё, что с ней связано. С лёгкой улыбкой парень ловит удивлённый и слегка дикий взгляд, какой бывает только у неприручённых животных. — Ты не в состоянии сделать это сам, а я проходил курсы первой медицинской помощи. Взгляд пробегает по рукам. Каждая из них имела множество порезов разной глубины и длины. Они были хаотично разбросаны по предплечью и чуть задевали локоть. Порезы не выглядели как попытки самоубийства, но выяснять природу их появления не было желания. Да и маловероятно его бы посвятили в такие детали. Бинты, что свободно оплетали руку, были уже непригодны к использованию. — У тебя есть аптечка? — в ответ лишь поднятая бровь и слегка насмешливый взгляд. Ну, конечно, откуда в этом доме аптечка. Чим покачал головой и вновь посмотрел на порезы. Из него дурака делают? Взгляд карих глаз был практически осязаем. Так могут смотреть лишь на зверушек в зоопарке. Обида кольнула неожиданно. — Пожалуй, я отберу это у тебя, — взгляд останавливается на бутылке виски. Пускай это по-детски, но таким образом Пак хотел провернуть свою маленькую месть. Ко всему прочему, алкоголь был неплохим антисептиком. Поэтому, с чувством полного удовлетворения и не испытывая угрызений совести, парень принялся поливать раны виски, который, скорее всего, был не из дешёвых, так как не продавался в обычных магазинах. Послышалось шипение, так как алкоголь лился щедро, смывая янтарной жидкостью оставшуюся кровь. Но Чимин лишь крепче перехватил руки парня, не давая вырваться. Когда бутылка опустела, губы растянулись в слегка безумной улыбке от чувства удовлетворения. Снятые с рук, ранее тугие, рулоны перевязочного назначения послужили тряпкой, которой были стёрты остатки алкоголя и крови. Остальной моток бинта, покоившийся на бёдрах Гука, быстренько превратился в две добротные повязки. — Всё! Готово, — мастерство не пропьёшь. Возможно, это никак не поможет, но хотя бы спасёт от попадания инфекций в открытые раны. Парень поднимается на ноги и слегка отряхивает мокрые штаны, что неприятно прилипли к телу. Хотелось скорее принять душ и надеть чистое, но, к сожалению, ванная комната сейчас занята. Пак ловит взгляд Чона и застывает на несколько секунд. Сердце пропускает удар от количества эмоций, скрытых в этих глазах. Но ярче всего прослеживалась недосказанность. Словно он и сам сомневался в том, говорить или нет. Как будто бы ждал какой-то подсказки извне, что поможет принять решение. Однако сложно помочь, когда нет ни малейшего представления о том, что творится в чужой голове. Сейчас на полу сидит не просто хороший друг по переписке, а психически больной человек, обвиняемый в убийстве. Чонгук может быть непредсказуем и импульсивен. Возможно, именно в эту самую минуту его мозг формирует схему идеального убийства. — Ты что-то хочешь сказать? Спасибо, например? Чувствовал ли Чимин себя глупцом? Определённо. Так сильно зарыться в дерьмо нужно ещё уметь. Он не был храбрым, это лишь дурость и юношеский максимализм, не вовремя бьющий ключом. Что Пак сделает, как почувствует себя, если услышит что-то воистину ужасное? А вдруг в этом убийстве он играет главную роль? Что, если его труп хотят видеть у своих ног уже сегодня. Мышцы болят от напряжения, всё тело окаменело, словно готовое защищаться от страшной правды. — Я люблю тебя, — голос звучал тихо, казалось, слова не должны были достичь адресата. Так вот что испытывает человек, когда умирает. Пак безжизненным взглядом зацепился за пустую бутылку на полу, боясь увидеть ложь в глазах. — Точнее, я думаю, что влюбился в тебя. Не уверен, что понимаю сейчас, что такое любовь в моей жизни. Но не могу без тебя, без твоего сообщения и милого смайла в конце. Я столько раз мечтал о моменте, когда увижу тебя,—Чонгук медленно, с грацией хищника, поднялся на ноги. Переступая осколки стекла, медленно приближался к сжавшемуся пареньку, что потерялся сейчас в этом бардаке эмоций. Слишком много всего, слишком много событий за слишком короткий промежуток. Слишком много этих «слишком» на одного такого маленького Пак Чимина. Разве в него можно влюбиться? Неужели этот человек может его любить? Хотя Чон же сказал, что не уверен в своих чувствах. Тогда что насчёт самого Пака? Он ведь был тем, кто стёр между ними границы, флиртуя и делая намёки. Более того, Чимин первым понял, что начал влюбляться. Ему запал в душу образ, который он же сам и придумал, а человек по сторону монитора лишь подпитывал нездоровый интерес, запутывая в свои сети. Мог ли кто-то из них предположить, к чему всё это приведет? Чимин уж точно ничего не знал. Розовые очки, словно впитавшись в тело, были частью его повседневного образа. А что сейчас? Всё стало таким запущенным и непонятным, что, пожалуй, Чимина тоже стоит упечь в психушку, желательно в одиночную камеру. Любовь делает с нами страшные вещи, а слепая—убивает. Пак заигрался, он больше не отличает чёрное от белого, сам же окрашивая всё в свои цвета. Он верит, цепляется за маленькую соломинку в безумных словах. — Ты не представляешь, сколько нужно усилий, чтобы держать себя в руках. Мне так тяжело спокойно наблюдать за тем, как ты перевязываешь мои руки, как сидишь одиноко на диване, отказываясь уезжать. В своих мыслях я уже давно отымел тебя и на том диване, и прямо здесь, в ванной. Даже сейчас я… не могу прикоснуться к тебе. Каждое слово—меткое попадание в цель. Чим вздрагивает от тяжёлого дыхания, что нависает над ним. Хотелось покорно склонить голову, передав в руки палача свою жизнь. Но тело не слушалось, заставляя цепляться взглядом за бутылку, словно она якорь в океане эмоций. — Пожалуйста, просто стой там. Обещаю, что когда-то смогу быть ближе, а пока тебе стоит держаться от меня подальше. Я попрошу, чтобы Ви нашёл для тебя жилье, пока не улетишь домой. Да, это разумно. Это, чёрт его дери, очень правильное решение. Но готов ли Чимин ждать? Определённо. Он решительно настроен сделать всё, что угодно, лишь бы эта история закончилась чёртовым хэппи эндом. Читая ночью очередную плаксивую историю любви, парень никогда не мог понять ситуаций, в которых люди испытывают друг к другу любовь, но при этом не могут быть вместе, собственными руками разрушая счастье. А сейчас, по глупой иронии судьбы, Пак сам оказался в такой ситуации. — Чтобы ни случилось, я буду рядом, — это было меньшее, что он мог сказать в данный момент. Голос практически не дрожал. Чимин молодец, он справился. Но так и не смог поднять взгляд. Боялся увидеть то, что его остановит, что заставит замереть и броситься в пропасть без страховки. — Я буду ждать тебя, — последнее, что сказал парень перед тем, как выйти с этого домика на крыше. *** Как и говорилось, Тэхён нашёл для Чимина жильё на соседней улице. Ничего сверхъестественного: скромная комнатка в небольшом домике. Хозяйкой оказалась добрейшей души старушка, даже накормила ужином в первый день. Она много рассказывала о себе. Оказалось, что бабушка давно живёт одна и потому сдаёт пустую комнату сына, чтобы было не так одиноко. Да и возраст уже не тот, чтобы следить за хозяйством. Одним словом, ей скучно, а тут свободные уши. Но как бы не хотелось, улыбаться было сложно. Хоть Чим и рад отвлечься от своих тяжёлых дум. Но мысли не ушли — вернулись, стоило парню оказаться одному в своей комнате. Пак валится на кровать. Несмотря на всю свою усталость за последние пару суток, сна ни в одном глазу. Адреналин, до сих пор выбрасывающийся в кровь, не давал мыслям утихнуть. Что он вообще здесь делает? Зачем лежит тут, когда, по идее, должен быть рядом с Чонгуком? Слишком много вопросов и слишком мало ответов. До сих пор прокручивая в голове всю историю, Чимин не мог найти зацепки, чтобы почувствовать страх за свою жизнь. Он будто бы верил, что его не тронут, что он сможет отбиться, сбежать, спастись. С ним всё будет хорошо. Да и вообще вина не доказана. Возможно, это не Чон убил несчастную девушку. Клевета. Да, так удобно думать. Люди могут быть безрассудны, в упор не замечая то, во что их буквально тыкает жизнь. Пак и дальше будет оправдывать Гука в своих мыслях, не верить в его вину, но верить в слова любви. Что мёдом разлились поверх незаживших ран. Сейчас он поспит, а завтра обязательно придумает, что делать дальше. Всё ведь так просто. *** Шли третьи сутки. Они не были плохими. Аджума, как могла, развлекала своего временного сожителя: даже пыталась отправить его погулять в город, но всегда получала отказ. Поэтому они сошлись на банальной игре в шахматы, чем и занимались в гостиной за чашечкой ароматного чая с травами. Женщина словно чувствовала, что с парнем что-то не так, однако не лезла с расспросами и просто была милой. Но шли третьи сутки, а никаких вестей так и не поступило. Не было абсолютно ничего, что хоть как-то напоминало о событиях тех дней. Окровавленная одежда осталась в том домике и, возможно, лишь это не давало сойти с ума. Каждый раз просыпаясь до того, как открыть глаза, Чим ожидал услышать голос мамы, зовущий его на завтрак, или противный звонок будильника. Но открывая глаза, парень возвращался в реальность. Когда каждый новый день не отличался от предыдущего. Пак даже пытался узнать номер телефона Тэхёна у хозяйки. Но та лишь разводила руками и сказала, что парень пришел к ней по объявлению на воротах и они договаривались обо всём лично. Он внёс предоплату наличными. Это не казалось подозрительным, так как тот уточнил, что заселяет иностранца и не хотел бы проблем с документами аренды. Ещё одним якорем реальности оказался конверт, который был обнаружен среди остальной почты на его имя. Внутри находился билет в Америку. Скорее всего, Чонгук надеялся, что им воспользуются в скором времени. Билет был на утро понедельника. То есть, ему выделили всего неделю на то, чтобы побыть в Корее. Что ж, три дня из семи он уже потратил впустую. Чимин уже очень давно хотел слетать в Сеул. Большой город приковывал своей красотой. Родители даже заикались о том, что, возможно, на летних каникулах они и правда поедут, навестят родственников, что остались живы. Но сейчас ему вовсе не до красоты улиц. На четвертый день Пак всё же выбирается из дома. Парень идёт к домику на крыше, где, как он думал, жил Чонгук. Чимин просто сидел на парапете и ждал непонятно чего и непонятно кого. Было глупо надеяться, что после всего он останется здесь жить. Скорее всего, Чонгук уже далеко от этого района. Но призрачная надежда всё же теплилась где-то в груди. Возможно, кто-то связанный с Гуком появится, даст какую-то зацепку. А что потом? Не будет ли это ещё тяжелее? Глупая надежда глупого Пак Чимина. На что он надеется? На то, что его встретят с букетом красных роз и кинутся в ноги признаваться в любви и просить никуда не уезжать? Так никогда не произойдет. И эта правда больно колется где-то в районе груди. Пора бы идти домой, просто дождаться понедельника и забыть это, как страшный сон. — Я знал, что найду тебя здесь, — Пак резко подрывается, утыкаясь взглядом в расслабленное тело напротив. Ви улыбался так, словно он был рад видеть Чимина, словно у них не было общего кровавого секрета, скрытого за дверьми справа. — Знаю, у тебя много вопросов, но, давай, ты задашь мне их по дороге. Пошли. Парень безцеремонно подхватывает непонимающее тело под локоть и тащит в сторону машины. Пак опять ничего не понимает. Куда его тащат и зачем. Он всего лишь пешка в этих играх. Его переставляют с место на место, не спрашивая мнения. Но страшнее не это, а то, что Чимин позволяет поступать так с собой. Он добровольно идёт за Тэхёном и садится в машину. — Ты прости, что не объявлялись. Чонгук сказал, что так будет лучше для тебя и для него. Но этот придурок мне уже надоел. Я не его нянька! — ничего не понятно, но Ви, кажется, был действительно злой и безумно уставший, это видно по его синякам под глазами. — Куда мы направляемся? — вероятность услышать ответ сейчас была минимальной, но стоило попытаться. — Мы едем ко мне домой. Один недалёкий Чонгук решил, что может жить у меня, когда ему вздумается. Он отказался лежать в больнице. И теперь заливает мою дорогую квартиру своей чёртовой кровью. А я, между прочим, в неё душу вложил, — Ви включил королеву драмы и активно жестикулировал в процессе рассказа, показывая всю степень своей раздосадованности. Только вот Чимин ничего не понимал. Слишком много непонятных фактов, что вызывали список новых вопросов. Но одно было понятно точно: он сейчас нужен Чону. Во всяком случае, так думал Пак, но так ли это было на самом деле? Реальность та ещё сука.