Холод, согрей

Появление Зесса омрачило Эгорда и Леарит. Если тут замешаны Темные Призраки с их лидером, дело очень серьезное. Но что им понадобилось на острове? Зачем похищать Велиру? Лагерь разбили в пещере с крупными камнями, она как логово спящих зверей, которые свернулись в шары и спят, прижавшись друг к другу, а то и друг на друге. На широком камне развели костер. Эгорд и Леарит сидят в обнимку, прислонив спины к камню, смотрят на огонь. Вокруг растут ледяные шипы, как кресло или трон. Воздух рядом полон снежинок, они превращаются в пар, попав в солнечную ауру Леарит. По другую сторону костра, вдали, сидит Тиморис, рядом миска с мешаниной из всякого мусора: сухие веточки, камни, кристаллики, крошечные грибы, рыбьи косточки... Тиморис бормочет заклинание, сопровождая пассами, несъедобную кашу обволакивает желтое, как мед, сияние, а Тиморис все читает, но иногда вздрагивает от удара камня о камень. Это Хафал развлекается – на высоком каменном утесе обхватывает хвостом камни, швыряет через всю пещеру под потолок, где на корягах слепили гнезда какие-то насекомые. Снаряд разбил еще одно гнездо, раскололся о стену, насекомые черным водопадом проливаются, как масло с крепостной стены, довольный рык демона. Леарит в объятиях Эгорда смотрит на Тимориса и Жею, птица на плече воина любопытно следит за его манипуляциями. Иногда Леарит косится вверх, на Хафала. Ее веки опустились, вздох, прижимается к Эгорду сильнее. – Как думаешь, Велира жива? Ладонь Эгорда играет парой прозрачных ледяных кубиков. – Если бы думал иначе, мы не отправились бы на поиски. – Мне кажется, нам не найти в таких огромных пещерах. На каждом шагу опасность, Велира могла заблудиться в пещере, которую не найдем никогда, и стать жертвой какой-нибудь твари. Та, наверное, давно ее переварила... – Она жива, солнце. Пещерные хищники замешаны вряд ли... Темный Орден. Сама видела, они здесь. Темный маг сказал, Велира у них в плену. Думаю, не блеф. Пока что нужна им живая. – Зачем? – Хотят выманить нас. Туда, вниз. – А мы вот так просто идем в ловушку... – У меня достаточно могущества, чтобы узнавать, что там, на глубине, прежде чем туда соваться. Враги за нами следят, но им не ведомо, что я тоже вижу их насквозь. Боишься идти со мной? – Страх есть. – Тогда, может... – Даже не думай. Куда ты, туда и я, хоть в пасть Ямора. Эгорд вздохнул, так и хочется спрятать ее внутри себя. – На части рвусь. Больно подвергать тебя опасности, но когда ты не рядом, еще хуже. – Я, наверное, жуткая эгоистка. Так приятно это слышать. – Мне приятно, что приятно тебе. Тиморис сделал решающий пасс, горка мусора в миске налилась светом, будто раскаленный золотой самородок. Сияние погасло, и Эгорд увидел пирамидку горячей вареной картошки в красных и зеленых крапинах приправ и зелени, сверху шапка сметаны, как вершина горы под снегом. Тиморис усмехнулся. – Кушать подано, Ваше пернатое величество! Полез за бутылью с вином. Жея радостно заголосила, крылья хлоп-хлоп, словно овации, приземлилась у миски, клюв начал тыкать картошку, из дырочек струйки пара. – Иногда тоскую по своей божественно силе, – сказала Леарит. – Ты и так божественно сильна, – шепчет Эгорд. – Даешь силу мне. И хочется день ото дня становиться сильнее, чтобы защищать от... Накрыла тень, но Эгорд почуял угрозу раньше, рука вскинулась, и камень размером с корову, что падал на них, превратился в лед, а трещины разорвали его в воздухе, Леарит вздрогнула. – ...от всяких паучьих потомков, например, – закончил Эгорд. Тиморис с набитым ртом глядит вверх, кулак гневно машет. – Ты че творишь, артиллерист хренов! Хафал на острие утеса, руки в боки, ступня на высоком камне, колено стрелой вверх, хвост извивается. Даже отсюда видно коварную ухмылку. – Прицел сбился, ха-ха! Метил в гнездо... – Попытка неплохая, – сказал Эгорд. – Щас в тебя такое кину, гад! – орет Тиморис. – Даже бабе под юбку прицелиться не сможешь! Леарит опасается упустить демона из виду, вдруг выдаст еще какую пакость. Эгорд гладит ее плечо. – Милая, он не причинит вреда. Хафал у меня как на ладони. И не только он. Леарит вздохнула, ее голова опустилась Эгорду на грудь. – Когда была богиней, рядом не было мужчины сильнее. А женщине, даже сильной, хочется такого. Который сильнее, умнее, мудрее, увереннее. Который будет принимать решения и защищать, а она сможет побыть слабой. – Буду для тебя самым сильным, обещаю. – Ты уже такой. Эгорд мягко усмехнулся. – Еще многого не умею, но научусь. Мы с Халлигом разжились интересной комнаткой, там можно учиться бесконечно всему, чему хочется. Тихий смех Леарит. – Нам с тобой там запереться, и поучу кое-чему. – Научишь, не сомневаюсь, с твоим-то тысячелетним опытом. Просто пока щадишь мою нежную психику. – Вот-вот, я такая милосердная, жуть, и как только меня посмели предать анафеме, ума не приложу... Смеются оба. Эгорд дотронулся пальцем до одного из ледяных кольев, что торчат вокруг, и полукольцо ледяных шипов с хрустом начало расти. Шипы тянутся вверх, загибаются... Острия сомкнулись над Эгордом и Леарит куполом, этот каркас отращивает «кожу» – ледяное стекло, исчерченное узорами изморози, сквозь них Жея видится лишь ярким желтым пятном, как солнце за пеленой хмари, а Тиморис вообще едва уловимый призрак. Внутри уютный синий сумрак. – Мы в домике, – сказал Эгорд. Эгорд резко вскочил, и Леарит оказалась под ним. Ее ладонь опустилась на один из камней их ложа. – А лучше так. По камню проходит рябь, тот разрыхляется, из него начала расти трава, зеленая как под солнцем, только еще и сияет сама. Сумрак растворяется, под головой Леарит распушился кустарничек, вместо подушки, в травке уже цветы, на одуванчике божья коровка. Она улетела, а одуванчик превратился из желтого солнышка в пушистый серый шарик. Леарит сорвала, поднесла к губам, оттуда с выдохом вылетели лучики, этот солнечный ветерок разнес пушинки по куполу, напитал их светом, пушинки налипли на изнанку ледяного шатра, сияют как звезды. Словно полянка в летний вечер. Эгорд лежит на Леарит. Она улыбается. – Смотришь на меня как в последний раз... – Как в последний буду не только смотреть. Его доспехи белеют, трещат, становясь льдом. Глухо взорвались, град прозвенел о стены купола, траву усыпал ковер осколков. Эгорд без всего, в золотисто-синем сумраке матово блестят мышцы, синяки и раны, не успевшие залечиться чарами. Леарит засмеялась тихо. – Я тоже так умею. Ее руки на миг сжали Эгорда в стальные тиски, и она оказалась сверху, стан распрямился, руки в стороны, как крылья. Доспехи залучились, словно раскаляются... Вспыхнули! Эгорд моргнул – и на Леарит остались только обруч, серьги и браслеты. Ее ладони легли ему на грудь. Леарит мотнула головой, и косы, плеснув золотые искры, распустились, упали на плечи рекой волос, локоны накрыли плечи и грудь. Лица оказались друг от друга очень близко. – А ты научился превращать лед обратно в доспехи? Эгорд делает вид, что озадачен. – Как-то не подумал. Эх, придется бегать голышом, ну да ладно, кого стесняться? Вон, Хафал бегает, и ничего. Лбы сомкнулись, со всех сторон Эгорда накрыли золотые занавесы волос, и мир растворился, погас, но задыхаться в этом конце света – счастье... Когда Леарит уснула, Эгорд позволил себе слабость ностальгии – вспоминал, как он и Витор скитались по миру и сражались со злом. Как летели через море на зачарованной туче, та била молниями, зараза такая. Как рыли колодец в пустыне, попав в рабство людей-ящериц, а потом сбежали, выкопав на дне колодца лаз. Как выторговали у тролля-людоеда похищенную им дочь купца на семерых разбойников, те досаждали каравану того же купца. А еще строили в далекой горной деревушке храм света, а потом привели туда престарелого жреца, он искал спокойное место для остатка жизни. Правда, пока вели, пришлось с ним пять раз сразиться, тот был болен ликантропией и каждую ночь превращался в монстра, а жить нормально смог только в храме, где болезнь не действует... Боги, неужели все это – за такую короткую жизнь? «Все закончится быстрее, чем хочешь, – говорил Витор. – Не трать время впустую. Живи. Смерть не страшна – страшно умирание. Сознаешь, что конец, но исправить или отсрочить нельзя, и больнее всего от сожалений о несбывшемся. Живи, чтобы сбывалось и перед смертью не мучило». Разбудил зов Халлига через «окольцо». На острове случилась какая-то аномалия. Один из ледяных фонтанов вспыхнул пламенем, как дерево, сгорел, остались черная рытвина и столб дыма. Ничего похожего раньше не случалось. – Проверил башню, – сказал Халлиг. – Неполадок в паутине чар не обнаружил, спровоцировать подобное башня не могла. – Темная магия? – Не совсем. Магия демонов. – Вот как... – Судя по всему, на месте фонтана открылось окно царства демонов, но встретило сопротивление ледяной магии и, образно говоря, растеклось. – Вообще-то, огненные порталы – явление обычное, но у нас на острове... – То-то и оно. Группа двинулась в путь. На связь с Леарит вышла Камалия, тоже через Око Асимиры, что странно. Раньше призрак жрицы просто появлялся рядом. – Друзья, я больше не могу сопровождать вас, увы. Дальность действия заклинаний, что позволяют мне быть далеко от разума Клессы, достигла предела. Вы спустились очень глубоко, пока я лечила его приступ. – Как он? – Хорошо. Продолжаем увеличивать дальность моей проекции, это помогает ему не думать о плохом. Честно сказать, тревожусь... С ним такого не было давно. – Он тебя любит. Ради тебя не позволит демонической половине взять верх. – Спасибо, Леарит. Но из-за чего это случилось? Не понимаю... Может, подсознательная реакция на то, что я удаляюсь от его разума, пусть и в виде проекции? – Думаю, как-то связано с сожжением ледяного фонтана, – говорит Эгорд. – Клесса чувствует магию демонов. Огненные растения, реки лавы, горячая пелена тумана над гейзерами... Тиморис чуть не сварился в гейзере, Жея утащила за шиворот до того, как струя пара ударила из трещины в потолок. – Мы и впрямь глубоко! – сказала Леарит. Самый довольный теперь Хафал. – Глубже только задница Ямора, ха-ха! Из пещеры вышли на просторный каменный карниз. Из-за перил светит желтым, воздух теплый, головы вертятся в поисках угрозы. Никого. Заглянули вниз. Гигантский глубокий котел, будто земля раскрылась как цветок, вместо лепестков крутые складки, каждая как скалистый хребет, уползающий круто вниз. Вдоль гребня каждой складки выдолблена лестница, начинается у карниза, а конец далеко внизу – в магме, она пузырится, выпускает испарения. Похоже, лестницы уходят под жидкий металл. Выпили зелье – против испарений магмы. Эгорд наложил на Леарит и Тимориса ледяные чары, защитят от жара. Хафалу яды не страшны, сам кого хочешь отравит, а в магме может купаться как в водичке. В лавовом озере плавают островки, берега высокие и отвесные, каменные плоты покачиваются на лопающихся в магме пузырях. По островкам рыскают демоны, штук тридцать. А в центре котла – крупный остров. Пустой. Лишь один ассасин стережет алтарь, к столбу привязан пленник... Пленница. – Велира! – воскликнул Тиморис. – Дура! – рычит Хафал. – Нельзя одну оставить... Даже какой-то шайке отпор дать не смогла! Эгорд ткнул подбородком в демонов. – Между прочим, твои соплеменники. Хафал стегнул хвостом по карнизу. – Не сравнивай с рабами, червяк! От таких я в царстве демонов ноги вытирал. – То-то лапы у тебя воняют, – сказал Тиморис. – Твои ближе, может, от них? Эгорд поднял палец. – Тише! Все нырнули под тень парапета. Их громкий шепот разлетелся эхом, с помощью стрекоз Эгорд увидел, что несколько демонов вздернули головы, ассасин тоже пристально смотрит наверх... Через какое-то время демоны снова резвятся, ассасин бродит вокруг алтаря. – Хафал, – обращается Эгорд, – возьмешь на себя демонов. – Раскомандовался! – рычит Хафал. – Сам разберешься с тараканами, а я пошел за этой дурой. Осклабился. – Хотя можно ее сперва того этого... пока связанная. А то когда еще доведется, без оков больно упертая. – Я тебя самого щас того этого! – прошипел Тиморис. На плечо демона опустилась ладонь Леарит. – Хафал, пожалуйста. Их так много, только ты сможешь справиться, ведь ты самый сильный и смелый из нас! Прошу... Улыбнулась самой милой из улыбок. Хафал сплюнул. – Р-р-р... бабы... Ладно! Хвост вьется, глаза прищурены, шипы на бровях смотрят в сторону карниза, руки разбухают в клешни. – Хоть вспомню, каково это, вытирать ноги о рабов... Эгорд повернулся к Леарит. – Спасибо, солнце. Взял за руки. – Наша с тобой цель – главный остров. Займусь караульным, а ты освободи Велиру, я прикрою. – Поняла, милый. У Эгорда растут ледяные крылья, он зашел Леарит за спину, обнимает, крылья заряжаются телекинетической энергией, та вырывается изо льда сияющим розовым паром. – Эй, а мне что делать?! – возмутился Тиморис. – Тебе? Без магии трудно даже добраться до дна «котла», а уж вести там бой... Тиморис, кроме как куховарить и взрывать файерболами себя самого, ничему не научился. – Поищи пути отступления, мало ли... Тиморис оглядывает пещеры по периметру, их как сот в пчелином улье. – И все?! Эгорд пожал плечами. – Ну, или съешь что-нибудь.