Письмо для Коу 23 июля 1868 год
…Богами забытый городок был залит кровью своего же народа, что на почве долголетней вражды между двух племён подвергся уничтожению. Жители шли друг на друга, не щадя никого. Столь сильная злоба на ближнего, застилала глаза пеленой, а разум источала в камень, не давая судить, кого пронзает кинжал. Из-за крайней жестокости и сильной ненависти, эти земли пропитались эмоциями людей, проклиная их на проклятье. Держащие путь, мимо этого поселения, мы заметили взмывающие до самых небес клубы дыма и танцующие языки пламени на крышах домов. Чувствуя негативную ауру, способную убить любого простолюдина, отправились в селение, на поиски выживших. На улицах повсюду были раскинуты трупы людей, а в воздухе парил смердящий запах сгоревшей плоти. Мы уже отчаялись найти хоть кого-то живого, пока на окраине, в тлеющем от пожара доме, не услышали пронзительный детский плач. Дитя истошно кричало, срывая тонкий голосок. Его запачканное сажей лицо, омывали слёзы, будто оплакивая смерти всех жителей города. Нисколько не раздумывая, мы забрали ребёнка с собой. То была девочка и мы нарекли её именем Мико. Спасённая девочка, воспитывается на горе городка Магоме, где теперь будет жить в маленькой деревне белых ведьм. Излюбленный ребёнок солнца, что по случаю своего рождения получил от него в награду россыпь веснушек, чтобы каждый, кто видел его драгоценное дитя, знал о благородном происхождении. Глаза её были, словно крылья стеклянной бабочки, что играли на свету разноцветным витражом. Уже одной своей улыбкой персиковых пухлых губ, она дарила благодетель всем, кому удавалось её видеть. Необычайной красоты внешность в складе с дарованной светлой энергией, предвещает ей большое будущее. Ждём тебя в гости, сестра.Кацуку и Морико Тибу.
***
— Мико, успокойся, — побуждает голос Сатору, но это не помогает, — Не знаю, что сделал тебе этот мерзавец, но он в теле невинного подростка. Мой рассудок сейчас находился под градовым караваном, метаясь в ледяной воде. Урывками удаётся отыскать порцию воздуха и вновь меня бросает в катящие волны тьмы. Вокруг всё померкло, призывая меня спасти и спастись, накинувшись на Итадори. Изрезать его потоком льдин, затем удушить, заставляя глотать соль и водоросли, а после отправить в плаванье на встречу цунами и голодным акулам. Всё окутывает смерть и мрак. Мне не выбраться. Уж лучше бы меня снова убили, чем представили шанс вернуться в мир, где есть Сукуна Рёмен. Но самообладание возвращается, стоит чему-то сильному обхватить меня за талию; чему-то высокому, закрывая обзор на сосуд дьявола и чему-то тёплому, согревая моё мертвенно холодное тело. Глаза будто заплыли бельмом, в нос ударил запах карамели. — Тише, — шепчет в самое ухо Сатору, — Хочешь поесть мороженого? — Что? — Ну мороженое? — он чуть отодвигается, недоумевая посматривая на моё раскрасневшиеся и заплаканное лицо, — Это такой десерт из заледеневшего молока. Неужели он думает, что я столь стара, что не знаю что такое мороженное? Ошеломлённая данным предложением, я некоторое время только стояла и беспомощно вглядывалась в белоснежную кожу стройной шеи, решая, издевается ли надо мной Сильнейший или действительно зовёт с ним поесть мороженного. Понимаю, что продолжать и дальше утопать в объятьях Годжо, на глазах у его студентов, довольно возмутительно, особенно вспоминая что я дух благословения. Хотя кажется он не особо беспокоиться, что о нас подумают. — Хорошо. — Закончим пару дел и сразу же пойдём. Хватка рук ослабевает, а после и вовсе пропадает. Теперь мне вновь открывается вид на Юдзи, но яростного желания убийства больше нет. О, небеса! Я и правда хотела убить его? Проверяю ладони. Больше нет прожигающей проклятой энергии, но сердце продолжает стучать, как колёса поезда. Всполошенный Итадори, всю тренировку оглядывался на меня, виноватым взглядом. Мне жаль, что он воспринял мою вспышку злости на свой счёт. Ведь ему наверняка тяжко приходится. Чудовище, которому больше сотен лет, упивающийся своей развратностью и жестокостью, засел в его теле, вгоняя в угол. Печаль блекло легла на Мегуми, когда он рассказывал мне о несчастной судьбе своего друга. От этого чувство стыда за свою несдержанность возросло. Тренировка закончилась быстро. Оставив студентов Кенто, Годжо напомнил о своём предложении. Уходя, я чувствовала смятение того мальчика, Тоге, что был назван мной молодым обладателем светлой энергии. Оставленный с этой неизвестностью наедине, он будет копить вопросы, что задаст мне завтра. «На сегодня хватит», — сказал мне Сатору, когда я попыталась узнать, когда вновь увижусь с ребятами. Снаружи стойкий и нерушимый, внутри он явно старался собрать посыпавшийся бисер жизни. Слабость не вписывается в его рамки — это было четко подмечено с самого начала. Нагнетая себя всё больше, я принесла ему извинения в кафе, в которое он меня привёл. Все сказанные мной разные формы прощений, он терпеливо выслушивал, а после, лениво поднимая один уголок губ, сказал: со всеми бывает. Множество вывесок в тесных улочках и пёстрые цвета переливающиеся над ними. Огромные плакаты с двигающимися в них людьми. Белые и желтые линии на дорогах, по котором разъезжают железные повозки с крышами. Мне ещё многое предстоит узнать о секретах новых технологий. Единственной тайной, которою мне никогда кажется не узнать, это что же творится в душе Сатору Годжо. Можно ли было так просто отмахнуться от моего намеренного желания убить одного из его учеников? По поведению Сатору, кажется, что можно. Более того, он будто поощрял это, угощая меня мороженным. Передо мной стояла мисочка с тремя шариками шоколадной замороженной массы, посыпанная сверху цветным конфетти. Ассоциируется с парнем, сидящем напротив. Холодный и неприступный. Игривый и инфантильный. — Мико, а духи благословения нуждаются в еде? Внезапный вопрос, пролетает как галька по поверхности воды, отвлекая меня от размышлений. Видимо я была погружена столь сильно, заострив всё внимание на одной ложке. — Да. Вру я, боясь вновь не вкусить тот сочный омлет, с дольками помидоров черри, грибов, тонко нашинкованного лука и холодными кубиками мяса. Находясь на обучении, в рацион питания мага не входило столь роскошных завтраков. Довольствовались парными булочками, кашей и супом — вот и вся еда. Став духом, я утратила былое удовольствие от мелочей вкуса пищи и доживала свои дни, насыщаясь лишь водой. — Мы не имеем каких-то особых отличий от людей, хотя выдержки у нас побольше. Имею я все же право насладиться едой хотя бы сейчас? Но воспринятый так серьёзно мной вопрос, был задан лишь для того, чтобы вернуть меня в реальность дня. В какой раз, я не понимаю истолкования мыслей Сатору? Зачерпываю немного пломбира и отправляю в рот. Морозный вкус мешается со сладкой радугой, тает на языке. Могла ли я подумать, что это такая вкуснятина? Набрасываюсь на миску, словно кто-то намеревается её украсть. Пряча за рукавом усмешку, Годжо даже приспускает очки, наблюдая за моим жадным объеданием. — Смотри-ка! Всего один день, а сколько мы узнали! Я вот например, узнав о том, что в мире существуют светлые маги, даже и представить не мог, что им ещё и подвластна проклятая энергия. Интересный поворот разговора. Как ловко подвёл, хотя ранее говорил что это случается с каждым. И всё же, я была права. Не с каждым. — Хотя зная основу учения Оммёдзи, понимаю, что это должно быть невероятно трудно. Твоя истина, Годжо. Понятие учения толковалось как «Путь Инь и Ян». Уживание под земным куполом света и тьмы, уравновешивая два начала, считалось недостигаемым балансом. Маги разделяли пути, но не многие были способны к их объединению. Такова была прерогатива обучения сестер Тибу, моих наставниц. — Удобно приспособить себя к одному из двух. В любой ситуации ты знаешь, что нужно сделать, чтобы проявилась сила. Но если выбирать стезю сразу двух полюсов, только представь что может произойти, если тебя будут разрывать сразу несколько полярных эмоций? — Как же тебе удается совмещать сразу два потока эмоций? — шалость сменилась собранностью. Годжо отложил в сторону стакан кофе, (мороженое он отчего то не заказал для себя) и подпирая рукой голову, ожидал нового откровения. — В том то и дело, что не удается… Одна ошибка способна выхватить шпагу из рук добродетели и выставив благородный клинок против неё же самой. Обернуть в прах и развеять, казалось навсегда, у меня получилось всё поколение светлых магов. — Сила энергии благословения зависит от состояния мага. Так если он уверен и не колеблется, то сила будет спокойной и равномерной. Но стоит позволить подступиться страху, как наша сила угасает. Бывали случаи полного истощения магического искусства, когда переживания брали вверх над разумом. Наши чувства — это острая струна лютне, что в спокойные дни сыграют сюиту гавота, а в хаосе безумия — один щипок и нас разорвёт. — Понял. Значит будем стараться окружать тебя только позитивом. Ещё? — я отказалась от предложенной порции, не считая нужным транжирить чужие деньги, но мне льстило само угощение. Это сформировало моё личное мнение о Сатору. Слова Фушигуро подтверждались. Человек-парадокс. Правда жизни открывается нам именно в форме парадоксов. Чтобы постигнуть действительность, нужно видеть, как она балансирует на канате. Кто как не маг, которому подвластна сама бесконечность, мог развидеть истину вещей и правильно о них судить, сочетая в себе столько контрастов. Мне это нравилось.***
Солнце быстро скатывалось к горизонту, белые облака тронуло багрецом, холмы лиловостью, синевою лес, а долины почернели. Вернув Мико в колледж, Годжо отправился на встречу со старейшинами. Старые маразматики — как их любил обзывать Сатору — жутко его раздражали своими моралями, которые при каждом удобном случаи те с удовольствием ему читали. Министерство закостенелые глупцы, не желающие снять обязанность с трухлявых пней решения о странных аномалиях. Из раза в раз, они обвиняли его в бунтарстве и очернение традиций магов. Сатору было плевать. Если дело было серьёзным, он полагался лишь на себя, полностью противореча устою. Он ехал на встречу предвкушая занудный бубнёж стариков о преждевременно принятом им решении. Но также Годжо ожидал выяснить неизвестную информацию о благословениях. Хоть он и мог порасспрашивать об этом саму Мико, он отказался от глупых расспросов. Честно признать было стыдно, что никто из педагогического состава не обладал хоть крупицей знаний об этой магии. Ставя себя на её место, он думал, что ему было бы неприятно возродиться и узнать что многовековой вид его учений перестал существовать. К тому-же, Мико выглядела устало, и даже немного расстроенно после сегодняшнего. Вопросы заставляли её вспоминать прошлое, которое не приносило ей радости. Годжо ведь пообещал, что не даст ей повода грустить. Он своё слово держит. — Светлые маги есть среди нас, но разве их магия эффективна? Многие предпочитают умалчивать о наследстве предков. Те, кому не даются проклятые техники, просто считаются людьми. — Почему же у них нет права самим выбрать? — спокойный тон, которым велось повествование старейшины уже начинало бесит, уже не говоря о смысле. — Быть слабаком и посмешищем магического мира? Даже люди не столь ничтожны. Угнетение светлых магов было всегда обычном делом. Конечно никто не осмеливался так откровенно и прямо заявлять об этом, как делали сейчас старейшины. — Ты задумал возродить благословленных магов? Для чего нам слабаки? — Столь просвещенные и уважаемые старейшины! Вы превзошли все мои представление о вашей глупости. Светлые маги, это наше спасение. Если вы хорошо осведомлены об их способностях, то должны знать об умении изгонять духов из тел людей. Именно это может позволить нам навсегда избавиться от короля проклятий. — Ха! Сравнивать силу света и силу Сукуна, вот что является глупостью. Они целители — это правда, но никак не воины, способные противостоять проклятьям выше третьего ранга. В Фушигуро сидел слабенький дух, поэтому избавить от него было не проблемой. Что же касается Сукуна, дело действительно может обернуть гибло и возможностей светлого мага будет недостаточно. Но ведь учение оммёдзи позволяет совмещать два потока энергии, что может позволить победить Сукуна. Стоит ли сейчас упоминать о нём? Для начала нужно выяснить что произошло между Мико и Рёменом сотню лет назад. — И кстати, не забывай Сатору, что тебе ещё предстоит выяснить каким образом благословленный дух, вернулся к жизни, да ещё и забрав тело твоей подруги Руми.