Полицейский Блюз или Не Все Копы - Свиньи

Комната была неестественно чистой. В воздухе висел раздражающий своей праведностью запах карболки. Я, дескать, чище вас всех. Такой запах может стоять неделями. Освещение же отдавало какой-то болезненностью. Сзади по бокам точно стоит по амбалу что едят в три горла с лапы дающего. Дженни давно привыкла к боли. Порой ей казалось, что боль была неотъемлемой частью её жизни, её самой верной спутницей. Воздух со свистом проходил сквозь помятый нос. Шею сдавил ошейник с уходящими куда-то цепями. С диафрагмой тоже было что-то не так. Стороннему наблюдателю показалось бы странным что столь могучее тело, казалось состоявшее из одних только шрамов, сухожилий и мускулов, так бессильно осело на стуле. По крайней мере с неё сняли проклятущую маску с цепями. Не видеть, не слышать, не говорить, не двигаться. Словно одиночное заключение в кубе. Янки знали своё дело, она была почти благодарна, когда с неё сняли намордник. Но перед этим ей что-то вкололи. Она с трудом контролировала дыхание, могла смотреть, моргать, но не могла сидеть прямо. Дженни показалось что её усадили как куклу за детский столик и вот-вот сыграют в чаепитие. Дженни не питала на свой счёт каких-либо иллюзий. Лучшим выходом для неё была теперь одна лишь смерть. Но янки чего-то хотели от неё. Конечно же информацию. Плевать. Это будет долгий вечер. Дверь открылась. В стерильном воздухе разлились нотки дорогого мужского одеколона. Легкое щёлканье каблуков. Кто-то изящно опустился на стул напротив. -Прошу, господа, поднимите это… Загремела цепь. Ошейник потянул её вверх за шею. Тело Дженни приподнялось на стуле. На другом конце стола сидел чёрный. Рядом с ним на столе лежал диктофон. -Здравствуй, Дженни. Нормально устроили? Как обслуживание в номере? – темнота под шляпой разошлась, показывая два длинных ряда белых зубов. Два отражения её разбитой морды в круглых стеклах чёрных зеркальных очков. Чёрные очки в помещении. Вот мудло. -…предатель… -Начнём с того что я никого не предавал… конечно, в особом смысле этого слова. Всем нам приходилось делать трудные решения, деточка. Я натравливал одних плохих зверей на других. И иногда позволял хорошим зверям погибнуть. Всё это на благо налогоплательщиков и за их счёт, чего тут греха таить. – черный кот указал большим пальцем на герб с Американским орлом у себя над головой. Бультерьерша тяжело усмехнулась. -…должна была догадаться что ты на побегушках… у этого привилегированного стервятника. Видать старею… Чёрный пожал плечами. -Если у тебя есть претензии к моим работодателям, то ты можешь прямо сейчас мне их выказать. Тебя ведь ничто не сдерживает. Отпустите-ка цепи, ребята. Грохот цепей. Голова террористки безвольно ударилась об поверхность стола. Не было сил даже на то чтобы застонать. Но Дженни всё равно не стала бы доставлять удовольствие федералу. Чёрный усмехнулся. -Это старая добрая «Гильотина», куколка. Химикаты отрубили почти все мышцы ниже шеи. Даже наручников на тебе нет. Но зато есть подгузник. -…пошёл ты… -Как грубо. Вот так всегда, относишься к вам с пониманием и сочувствием, а вы плюёте в душу. Какая неблагодарность. Дженни лишь мечтала о том, как её челюсти сомкнутся на шее у федерала, как она бы смотрела как жизнь утекает из его глаз. Ах мечты, где ваша сладость… -Мой бедный наивный братец… - федерал наигранно вздохнул. –С твоей стороны, Дженни, было жестоко разбивать его инфантильные мечтания героически отдать жизнь на поле боя. Сомневаюсь, что ему теперь получится пасть смертью храбрых при штабе. Дженни фыркнула. Братец?... В памяти почему-то возник образ долговязой каланчи в фуражке. Но тот хотя бы не отсиживался за спинами других и сам шёл в первых рядах. Она оторвала ему лапу, в которой тот держал офицерский палаш. С мясом. Прекрасное воспоминание. Потом бультерьерша попыталась представить себе тех двоих которые произвели на свет подобных сволочей – черного скользкого ублюдка и дылду-фанатика с железкой. Получилось это у неё весьма слабо. Почти также как с её собственными родителями. -Эд всегда был наивен. –надменно продолжал федерал. - Считал себя кем-то вроде рыцаря на белом коне, спасителем проклятых и отверженных. Но я… знаешь, я даже почти благодарен тебе, Дженни, за то, что ты поучила его уму-разуму. Но теперь, когда ваш иностранный заговор вскрылся, он всё же получит свой Всеамериканский Крестовый Поход. Надеюсь что он не разочаруется. Федерал достал из портфеля кожаную папку. - Так, куколка, сейчас посмотрим, что про тебя нарыли в конторе. -федерал несколькими изящными движениями разложил бумаги из папки. -Дженнифер Линдон, возраст неизвестен в связи с утратой архивов во время воздушной бомбардировки. Известные псевдонимы: Белый Ангел Смерти, Томас «Томми» Аткинс и Детоубийца. Семейное положение: круглая сирота. Место рождения — сиротский приют в Ист-Энде, Лондон, бывшее Соединённое Королевство, отец неизвестен, мать скончалась от родильной горячки, личность установить не удалось, бла-бла-бла… Только пожалуйста, не надо мне тут виршей из «Оливера Твиста», нет настроения на мюзикл, это вне моих сил. С пасти Дженни уже натекла лужица слюны. -Тут сказано, что ты откровенная аномалия, Дженни. Мутант, смею сказать. Ты даже плакать не можешь, словно неразумное животное. По тебе даже не скажешь, как далеко мы от них ушли, словно генетика решила сыграть с тобой злую шутку… и знаешь что? Как-то я слышал, что способность плакать отличает разумных зверей от обычных животных. Дженни в самом деле не могла плакать. Но даже если бы и могла, то не стала бы доставлять такое удовольствие чёрному ублюдку. -Лимонники во время войны звали тебя Белым Ангелом Смерти. Звучит, а? А вот фрицы тебя обозвали Kindermörder, то бишь Детоубийцей что точнее в разы. Не то чтобы я этих краутсов жалел, в принципе тогда ты проделала чрезвычайно полезную работу по сокращению кайзеровского поголовья. Меньше было работы нашим парням. -…мне… не нужна никакая… контора… чтобы сказать… какая ты мразь… -Туше. Но раз уж мы покончили с любезностями, перейдём к делу. – федерал сложил лапы почти в молитвенном жесте и щёлкнул кнопку записи на зажужжавшем диктофоне. Улыбка стала неестественно широкой, казалось башка федерала была на шарнире. -Даже несмотря на то что наша антитеррористическая операция под кодовым названием «Бич Божий» является тактически и стратегически успешной, осталось множество… нюансов. Нюансов, которые надо… подтереть. Мне нужны расположения схронов и убежищ Последней Капли на твоем участке, Дженни. И ты мне всё расскажешь. -…иди…ты… Федерал покачал головой. Улыбка погасла. Диктофон всё жужжал. -Возможно ты меня не совсем поняла, куколка. Это не просьба. Это утверждение. Я просто знаю, что ты мне всё мне расскажешь. –Федерал повернулся куда-то в сторону. -Эй, Эрл, будь добр, поставь ленту номер сорок восемь. Погас свет. Зажегся проектор на стене. -…извини, шляпа… но у меня что-то нет сейчас настроения… для просмотра домашнего любительского… порно… – проскрежетала Дженни. Чёрный повернулся обратно к бультерьерке и лишь слегка улыбнулся одними краешками рта. -Но ты ведь ещё даже не знаешь кто в главной роли. Поверните её к экрану. Чья-то лапа схватила голову Дженни за загривок и повернула в сторону полотнища. Морда бультерьерши окаменела. На экране лежали два тела в объятиях друг друга, одно большое, белое и покрытое шрамами, другое поменьше и с черными пятнами. -Мы ведь будем счастливы, правда? -Будем. Но не в этой жизни. -Мы ведь никогда не расстанемся, правда? -Не правда. Я-то знаю, что ты меня продашь ради стабильности. Но позволь просто насладиться моментом. Белая морда вплотную приблизилась к милой мордашке рыси. Рассеченные чёрные губы встретились с целыми. Ракурс съёмки подёрнулся чтобы лучше запечатлеть для будущих поколений нить из слюны и проектор погас. Свет снова включился. Редкие хлопки. Бультерьерше пришлось приложить много сил только лишь на то чтобы повернуть глаза куда-то в сторону чёрной мрази. Шляпа медленно аплодировал, словно богатый скупердяй отсчитывал милостыню местному побирушке у церкви. -Оскара, дамы и господа! Оскара в студию! Потрескавшаяся верхняя губа бультерьерки обнажилась, показывая ряд острых зубов привычных к разрыванию мяса. -Эрл, теперь давай бобину под грифом “Экспериментальная Социальная Реабилитация”. Свет опять погас и зажегся проектор. Тело рыжей рыси, запеленатое в смирительную рубашку, прикрутили к станку. Шерсть с шеи сбрили. Сонную артерию специально отметили. Один из «врачей» поднёс шприц с бурлящей в нем жидкостью. -Дженни, Дженни, ДЖЕННИ! ДЖЕННИ-И-И-и-и-и… - визг рыжей рыси сменился гортанным хлюпаньем. Зубы Дженни сжались в бессильной злобе. -Куколка, ты даже представить себе не сможешь каких поистине удивительных результатов можно добиться с помощью метилхлорида, золпидема, этанола и ещё пары-тройки веществ, смешанных в одном коктейле и в нужной пропорции. Твоя подружка вполне могла бы сказать нам спасибо, если бы могла вспомнить хоть толику из того что она прошла в отделе Экс-Соц-Реабы. Согласно предварительным отчётам она уже встала на путь исправления, станет настоящим столпом общества и уважаемой гражданкой… Запись продолжалась. Цифры на экране сменились другой картиной. Множество зверей разной видовой принадлежности в одинаковых больничных пижамах сидели в небольшом кинозале. Почти все — женщины. У одной лисицы забинтована вся морда. Кто-то был знаком бультерьерше. Белые халаты что-то записывали в свои планшеты и блокноты. Санитары с электрошокерами прогуливались между рядами зрителей. Камера повернулась на экран в кинозале. Пропаганда правительства Дядюшки Сэма как обычно с пеной у рта убеждала что убивать враждебных иностранцев очень патриотично. В колючую проволоку вцепилась пара оторванных лап, чуть дальше свисают чьи-то потроха. Камера медленно развернулась. Истощённая разношёрстная толпа из гражданских и военнопленных бредет по разбитой дороге под конвоем посреди каменистой пустоши. В кюветах дотлевают остовы боевых машин синдикалистов. Над скорбной процессией стоит стон и детский плач. В самом шествии время от времени кто-то падает замертво. И тогда конвойные швыряют тело в открытые кузова грузовиков, ползущих позади. В какой-то момент становится понятно, что накопившиеся трупы утрамбовываются при помощи вил. Одна босая волчица останавливается чтобы посмотреть в камеру. Сквозь слипшиеся в грязи обмотки на её ногах просачивается кровь. К груди она прижимает верещащий свёрток. Пехотинец в противогазе мотнул ей своим ручным пулемётом, мол, не стой тут как статуя. Та посмотрела на него пустым, ничего не выражающим взглядом и понуро поплелась дальше. Кто-то из синдов было бросился бежать и получил пулю в спину. По логике временной военной администрации обычного «стой, стрелять буду» часто недостаточно. Высокий кроль в обрывках британской формы всё переворачивался в луже крови пока подошедший конвойный не разрядил винтовку тому в голову. Звёздно-полосатые флаги. Солдаты идут маршем по разорённой канадской деревеньке. Из окон вырываются языки пламени. Кадры солдат на улицах разбомбленных городов. Беспорядки на улицах, дубинки военной полиции раз за разом опускаются на бунтовщиков, сцепленные лапы влюблённых разрывают амбалы в армейской форме которые здесь чтобы восстановить власть закона и порядка. Кадры со взломанными дверьми. Кадры разбитых выгоревших окон. Звери с повязками на глазах, привязанные к столбам. Наставленные на них стволы со штыками. Снова морды зрителей. Все улыбались. У всех блестели глаза. Бультерьерша увидела мордочку Тайги. В её расширенных глазах сверкали искорки. -Конечно, Нобелевская премия твоей подружке теперь уже не светит… Но зато она точно будет платить налоги вовремя, выскочит замуж при первой возможности, нарожает детей и будет примерной домохозяйкой, прям как в рекламе чистящих средств… и никогда о тебе даже не вспомнит. Снова наставленные на зверей стволы винтовок. Взмах офицерской сабли. Залп. Потерянные и загнанные звери за оградой с зубцами, держатся за прутья и смотрят запавшими глазами в объектив. Снова флаги. Чистенькие и сытые ликующие буржуа размахивают синими флажками с лилиями, когда мимо них торжественно маршируют бравые солдаты. Ещё один солдат в противогазе призывает покупать военные облигации. Национальное знамя со звёздами и полосами полощется на весь экран. Голос федерала звучал теперь у неё за спиной. Сволочь тоже умела двигаться бесшумно. -Исследования показали, что к данному комплексу программ наиболее восприимчивы женщины. А ведь семья является основной ячейкой общества, ведь правда, Дженни? Миль пардон, у тебя же не было такого опыта. Но ты только представь какие горизонты откроет данный эксперимент!... -она живо представила, как федерал жеманно разводит своими изящными лапками. Проектор наконец погас и свет в комнате зажегся. -И твой Рекс, даже при всех его выдающихся организаторских способностях… не более чем пустышка который взял деньги и оружие у красных выродков и нордистских ушлёпков на твою революцию. Вся ваша маленькая победоносная война, все ваши удары и взрывы случились просто потому что так захотели в Петрограде, Лондоне или Париже. А я, уж извини, не хочу гнить в лагере лишь потому что я не нищеброд и не желаю быть топливом для печей на том основании, что мои родители разных видов... Голос надменной сволочи теперь шептал бультерьерше прямо в разорванное шальной пулей ухо. -Прости, куколка, но тебя опять поимели. Сначала британская корона. Потом революция. Потом нордисты с красными. А вот теперь под самый занавес – мы. Но каков был размах… Аристократическая лапа федерала похлопала Дженни по макушке. -Но я не хочу идти к сумасшедшим, сказала Алиса. - ласково промурлыкал федерал. -Тут уж ничего нельзя поделать, сказал Кот. Ты сумасшедшая, я сумасшедший. Мы все здесь сумасшедшие. Потому что иначе ты бы здесь не очутилась.       Жилы на шее Дженни вздулись. С титаническими усилиями она приподняла морду и клацнула своими мощными челюстями в каком-то сантиметре от пальцев федерала. Тот хмыкнул. Ошейник сразу сжал её шею и тело бультерьерки выпрямилось на стуле. Шейные позвонки застонали. Бультерьеша хрипло рычала, сил больше не осталось. Но больше всего Дженни была озлоблена тем что федерал даже не одёрнул пальцы. -Отставить. –цепи отпустили шею. Тело Дженни осело. Чёрный кот с нежностью погладил лоб Дженни на котором уже выступили капельки пота от напряжения. Потом голова бультерьерши с силой врезалась в стол. Швы на губах и лбу разошлись, кровь террористки брызнула на стерильную поверхность.        -Ещё раз так сделаешь, сучка, и я определю тебя в специальный изолятор института для душевнобольных в Уолла-Уолла, куда свозят самых упоротых и отмороженных дегенератов со всего Западного полушария. – лапа федерала цепко держала голову Дженни за уши.       Голос шляпы оставался всё таким же, как и выражение его морды, сладким как мёд.        -А как только ты вытолкаешь из себя ублюдков, что тебе там насуют, в тот же самый момент я заставлю тебя их сожрать.       Дженни посмотрела федералу в глаза. Тот не лгал. Рычание сошло на нет.       -Хорошая девочка. –промурчал чёрный кот и кивнул белым халатам. –Прошу, приступайте, господа. Вечер и вправду обещал быть долгим…