единолично

Олег заебался. Он понимает это не сразу, все нанизывается одно за другим, по крупицам; невысказанное остаётся глубоко запрятанным где-то внутри, пусть его внутренности царапает и сжирает, чем кого-то из близких очернит; за семью замками закрытым, а на двери надпись красуется "не вскрывай. убьёт!" (себя, конечно, не жалко). Зато понимание настигает внезапно, мешком по голове огревает, когда на очередной важной встрече для Серёжи то ли с акционерами, то ли с инвесторами, то ли с самим чертом, он просто хочет завыть, спрятаться от мира, не отвечать на звонки, смс и почту; выключить телефон, а, может, лучше выбросить тот с берегов Невы или просто кинуть под колеса машины (лишь бы не броситься самому). Но только стискивает зубы сильнее, волком глядит на всех (кроме Серёжи). Повторяет мантру свою единственно верную. "Спокойствие, только спокойствие" Срываться по статусу сейчас не может. Не положено. Ты же пример, глава службы безопасности, на тебя равняются все. Он уже месяц функционирует на чистом упорстве (жизнью язык не поворачивается назвать), вокруг всё смешалось в один сгусток: работа-работа-Игорь-работа-работа. Всё дни слились в один, где пятница и понедельник хрен разберёшь. После собрания игнорирует Сергея, его встревоженный взгляд и "Олег, ты в порядке?". Бросает короткое "В полном". Потому что, ну, это Серёжа, который в дерьме и похуже варится, который и так многое пережил, и засорять его голову очередным "я заебался, гори все синим пламенем" слишком глупо, совесть не позволяет. Ночью, лёжа в своей холодной постели, вертит в руках телефон. Олег в шаге от звонка, его отделяет совсем ничего, но блять. Игорь устал не меньше, и кто он такой, чтоб нагружать его своими проблема, переживаниями. Олег все решит сам. Это его битва. Кажется, заведомо проигранная. Еще три дня уходит на прятки от самого себя и Грома: около пятнадцати пропущенных, десятка два смс "ты в порядке"/"живой?", оставленных без ответа, десять кружок кофе и миллиард раз ненабранный номер Игоря. В один момент что-то ломается, контроль утекает, как вода сквозь пальцы, шестеренка из его механизма самообладания выходит из строя. Олег не помнит, как оказался в туалете с трясущимися руками и состоянием близком к истерике. Помнит только утро, наглухо пропитанное головной болью, собственной усталостью и нестерпимой болью в районе груди, что вдох удавалось сделать с большим трудом; открывками мелькает пресс-конференция, уязаимый и напуганный (как будто впервые) Серёжа, а потом все смешалось/перетасовалось как карты в руках умелого крупье: машина-разговор-холодная вода. — Олег, — голос Разумовского прорезает тишину, вырывает из водоворота. Помогает. — У тебя отпуск. Неделя. Иди. Волков смотрит непонимающе. Что он сделал не так? За что? Где-то подпись забыл поставить или отчёт сдать? Вроде все хорошо, все на месте. Обучение новеньких проходит точно по плану, никаких заминок, остальные работают исправно, давно настроенный механизм. Сергей всегда знал его слишком хорошо, всё сам понимает. — Ты устал. Тебе надо отдохнуть, волнуюсь за тебя. Позвоню Игорю. Пусть заберёт тебя. — Сам доеду. Единственное, что он выдаёт. Единственное, на что ещё хватает сил — позвонить Грому. — Я могу приехать? Игорь не задаёт лишних вопросов, не пилит фразами в духе "ты где был/почему на звонки не отвечал и далее по списку", не раздумывает ни секунды, сразу же выдыхает: — Через сколько будешь? — Час. — Жду. Волков реактивный двигатель готов изобрести, сделать прорыв в науке, выйти на новый уровень, лишь бы скорей в любимых руках оказаться. Но все по порядку. Прощается с Серёжей, шепчет "спасибо", ловит его улыбку, тихое "Береги себя". Заказывает такси. Самому садиться за руль — верная смерть. Водитель болтливый, пытается залезть в голову и под кожу, расспросить о личной жизни, девушке, жене, детях и тёще. Не надо. Не сейчас. Ему не хочется ничего, абсолютно ничего: ни пить, ни есть, ни спать, ни бессмысленных разговоров. Одна потребность и единственное желание — скорей увидеть Игоря, уткнувшись в родную грудь шептать тысячи раз прости. Отрубается на половине пути, возвращается в реальность резко под "приехали, выходи", хватает ртом воздух и пытается собрать окружающую обстановку в единую картинку. Выходит хреново, но выбора даже сейчас нет. На автопилоте добирается до квартиры, и сознание разом захлестывает виной и отчаянием: игнорировал пару-тройку дней, а сейчас явится как ни в чем не бывало, весь побитый и уставший, зачем он такой Игорю со своими проблема и тоской, десятком пропущенных и внутренними демонами. Ключи в кармане, кажется, проживают руку и внутренности все подполяют. Из омута раздумий выдергивают сильные руки, открывшаяся дверь и "сколько ты уже под дверью стоишь". Чутье Грома ещё ни разу не подводило. Из себя Олег может только выдавить улыбку (выходит криво) и дежурное "прости". — Давай без этого, а. Раздевайся, я ванну набрал. Им явно разговоры ни о чем и выяснение отношений сейчас не сдались. Всё и так понятно: по затравленному взгляду Волкова, тёмным кругам под глазами, трясущимся рукам. Игорь хватает его за запястье, ведёт вглубь квартиры, будто в первый раз, будто эту квартиру не знает как свои пять пальцев, не изучил тут почти каждую стену своей спиной. Пиджак остаётся лежать в прихожей, первая стена, первый рубеж свободы. В ванной Гром растегивает рубашку Олега медленно и методично, не торопит, боится вспугнуть и вызвать совесть, ненужные извинения и сомнения. Пробегается по бокам, оставляет лёгкий поцелуй на шее и шепчет "дальше сам. Чай заварю" Волков выпутывается из одежды, тратя последние силы, собирает всю волю и упорство в кулак. Вода обволакивает, расслабляет и дарит спокойствие, смыкается над головой, обволакивает, утягивает. Голос Игоря он слышит с трудом, выныривает под "русалочка, давай чай пить", и уже все не кажется таким плохим. Все проблемы, конечно, не решает, но Игорь с тёплой улыбкой, его Игорь с невероятными глазами; руками, которые мягко надавливают на позвонки, проходятся по лопаткам и дарят спокойствие и уют. Как он жил без этого? И Олега прорывает. Рассказывает о женщине, пытавшейся залезть к нему в штаны на одной из вечеринок для избранных, о (уже бывшем) важном партнёре Серёжи, который хотел купил его. "Сколько стоит твой волчок, Разумовский?". Ответа не было, только глухое "пошёл вон" и чужой заливистый смех. Игорь рычит "убью урода", но его пальцы в волосах Олега такие нежные и аккуратные, что нещадно щемит в груди. Волков откидывается на бортик ванной, улыбается широко и счастливо, как не улыбался, кажется, никогда. Игорь в губы выдыхает "вылезай, вода холодная" и легонько чмокает, еле-еле прихватывает нижнюю губу зубами; кутает разморенного Олега в полотенце, бодватывает под бедра, будто ничего не весит или легче раза в полтора, хоть они почти идентичны. Возмущение сейчас лишнее, о нем даже вспоминать не хочется, просто впивается в Грома, обхватывает его, как паук, кладёт голову на плечо и царапает кожу сухими губами, щетиной и тихим спасибо куда-то в шею. На кровати цепляется за Игоря ногами, руками, соединяются в единый клубок, не разберёшь где чьи конечности. — Спасибо тебе за тебя. Гром прижимает ещё крепче, без шанса на возможность уйти/сбежать или от ответа спрятаться. — Не пропадай больше. Все твои проблемы — мои. Олег шумно выдыхает, может дышать наконец-то полной грудью, вдох-выдох, наслаждается каждым мнгновением, находит свое спокойствие. Недельным отпуском Игоря обрадует позже.