***
— Них… себе, – шумно выдохнул танцор, когда они прибыли к дому Сяо Чжаня. – А где посадочная полоса для личного самолёта? И загон с десятком породистых единорогов? Ну или накрайняк табличка с надписью “здесь жил, работал и умер тот самый очень известный и крайне богатый хуй с горы”. — Прекрати, – шикнул на него Чжань-Чжань и направился к особняку. Ибо догнал его и остановил: — Погоди. Скажи, как мне надо себя вести. Какие правила в вашем доме? — Ты боишься не соответствовать правилам моего дома? – Сяо Чжань насмешливо изогнул бровь. – Боишься не понравиться моим родителям? – продолжал он подначивать танцора. Тот двинул ему локтем под рёбра, от чего Чжань-Чжань охнул. Ибо рассчитал силу, а потому было не столько больно, сколько неожиданно. — Не неси чепуху, – бросил танцор. – Я впервые на таком мероприятии и хочу отнестись с уважением к заведённому тут порядку. Чжань-Чжань, подумав немного, подавил хитрую улыбку: — Да нет никаких правил. Мои родители – очень открытые люди. Просто будь собой. И он, полный предвкушения от предстоящего представления, схватил Ибо за руку и широкими шагами двинулся в сторону дома.***
Хоть Сяо Чжань и чувствовал себя немного виноватым за то, что, грубо говоря, подставляет Ибо, однако он не мог удержаться от возможности в очередной раз позлить родителей. А перед Ибо он потом как-нибудь загладит вину. Как вариант, забьёт его холодильник разнообразными блюдами. На пороге их встретил Ву Лэ. Кивнув Чжань-Чжаню, он окинул Ибо скептически-недоверчивым взглядом. Танцор отсалютовал ему и, по приглашению Сяо Чжаня, прошёл в дом. Ву Лэ ухватил Сяо Чжаня за плечо, остановив прежде, чем тот вошёл внутрь помещения. — Ты не говорил, что будешь не один, – прошипел менеджер. — Правда? – притворно изумился Чжань-Чжань и захлопал глазками. – Какая досада. Он дёрнул уголком губ и, вырвавшись, переступил порог. Они с танцором прошествовали в большой обеденный зал, где уже всё было накрыто на семь персон. Там же стояли и о чём-то беседовали мать с одним из гостей и в другой стороне отец – с двумя. Когда госпожа заметила сына, она на секунду обрадовалась, но затем, увидев рядом с ним незнакомого человека, нахмурилась. Извинившись перед собеседником, она подошла к Чжань-Чжаню. — Здравствуй, мама, – будничным тоном поздоровался Сяо Чжань. Она кивнула и перевела взгляд на спутника сына: — Не представишь нас? – довольно умело держа себя в руках, спросила она. Сяо Чжань, подняв брови, обернулся на Ибо. Тому лишних объяснений не требовалось: — Я Ван Ибо, – он поклонился. — Сегодня он мой гость и будет ужинать с нами, – пояснил Чжань-Чжань. Мать, поджав губы, несколько секунд неотрывно смотрела на Чжань-Чжаня, словно хотела ему сказать что-то не очень приятное, но при постороннем не решалась. В конце концов, она через силу перевела взгляд на гостя, вежливо улыбнулась, соблюдая приличия, и, не спуская с того глаз, окликнула свою служанку: — Добавь приборы на ещё одного гостя, – распорядилась мать и, бросив на сына предупреждающий взгляд, вернулась к спонсору. — У тебя красивая мама, – восхитился Ибо, решив не комментировать враждебность женщины. — Да я вроде тоже ничего, – поднял подбородок Сяо Чжань, проследив за взглядом Ибо, устремлённым теперь уже в другой угол. — Кто из них твой отец? – танцор кивнул на троих мужчин, оживлённо обсуждающих, вероятно, очередной бизнес-план. — Тот, что не издаёт глупых смешков и исподтишка поглядывает на часы. Ибо понимающе закивал. — Когда мы уже будем есть? – нетерпеливо задёргал ногой танцор. — Скоро, не переживай, – Сяо Чжань не удержался от улыбки при виде надутых губ танцора, который оглядывался в поисках чего-нибудь съедобного. И впрямь, едва стрелка часов указала на цифру четыре, все разговоры прекратились, и хозяева, пригласив гостей за стол, подали знак слугам нести блюда. Ибо при виде такого количества разнообразных яств чуть не подавился слюной. Чжань-Чжань, никого и ничего в этом мире не стесняясь, пока спонсоры рассыпались в похвалах и любезностях перед родителями, взял тарелку Ибо, встал и принялся накладывать ему всего, да побольше. Ибо, раскрыв рот от удивления, с опаской поглядывал то на бесцеремонного Сяо Чжаня, то на его мать, которая буквально пыталась пригвоздить сына к месту одним взглядом. Но когда перед носом танцора возникла поставленная Сяо Чжанем тарелка, с горой наполненная различными овощами, травами, мясом и рисом, он живо забыл о хозяйке дома и её намерениях, схватил палочки и принялся с аппетитом поглощать еду. Сяо Чжань смотрел на него и, казалось, был весьма доволен своей жизнью. Он не слышал, о чём говорили за столом, да и не особо стремился к этому. — Чжань-Чжань, – позвал его чей-то голос. Парень оторвался от созерцания голодного танцора и повернулся к столу, вопросительно глядя через него на обращённых к нему людей. Голос, позвавший его, принадлежал отцу. Тот смотрел на него выжидающе. — Что? – поинтересовался Сяо Чжань. — Ты же слышал раньше о “Подающей надежды молодёжи Китая”? – отец намекающе кивнул. Сяо Чжань и звука произнести не успел, когда рядом, до конца не прожевав пищу, вклинился Ибо: — О, я смотрел это шоу! – он запил еду вином и уже более внятно сказал: – Оно классное. Сяо Чжань искоса взглянул на реакцию родителей. Отец был слегка удивлён, но не более, мать же прожигала в танцоре дыру, сжав палочки в руках так сильно, что, казалось, вот-вот сломает их. Или закинет в Ибо. — Так Вы фанат? – воодушевлённо спросил один из спонсоров. – Приятно встретить заинтересованную молодёжь. — О, нет, – рассмеялся Ибо. – Я не фанат. Просто я увлекаюсь танцами, так что мне было интересно, вот и всё. — Так Вы танцор? В каких шоу мы могли Вас видеть? — Ни в каких, – пожал плечами Ибо. – Я работаю в ночном клубе. Эти слова произвели глубокое впечатление на сидящих за столом. Отец поперхнулся отпиваемым им вином, спонсоры переглянулись, мать, казалось, сейчас потеряет сознание от напряжения, а Ву Лэ опустил голову и тихонько качал головой, стараясь провалиться сквозь землю. Улыбка Сяо Чжаня с каждой секундой становилась всё шире. Он уже даже не пытался скрыть свой восторг по поводу происходящего. — П-простите? – запинаясь, переспросил спонсор. — Я работаю в ночном клубе, – как ни в чём не бывало повторил танцор. – Выступаю по вечерам. Спонсор, казалось, искреннее считал, что он что-то упускает и не владеет какой-то секретной информацией: — А здесь Вы что делаете? Тут пришла очередь Сяо Чжаня вещать: — Я его пригласил. Он мой парень как никак. Негоже мне без него на такие мероприятия ходить. Ибо резко обернулся к нему. Сяо Чжаню и смотреть на него не нужно было, чтобы знать, какое озадаченное выражение появилось на лице танцора. Вместо этого он оглядывал родителей. Отец, то ли сердито, то ли насмешливо хмыкнув, отпил вина и вернулся к еде. Мать, лицо которой было краснее свадебных одежд, перевела уничтожающий взгляд с сына на Ву Лэ. — Объяснись, – процедила она. Менеджер, не решаясь смотреть ей в глаза, вежливо улыбнулся спонсорам, которые всё больше перешёптывались и бросали подозрительные взгляды в сторону Сяо Чжаня и Ибо. — Это он шутит, не обращайте внимания, – поспешил успокоить собравшихся менеджер. – У нашего Чжань-Чжаня очень своеобразное чувство юмора. — И вовсе не шучу! – обиженно воскликнул парень и, в знак доказательства своих слов, накрыл лицо Ибо своим, подарив какой-то скомканный и неровный поцелуй. Оторвавшись от оторопевшего Ибо, он схватил его за руку и потянул за собой из-за стола. Не глядя более на остальных присутствующих, он потащил танцора, успевшего прихватить с собой тарелку с закуской, наверх, стремясь поскорее скрыться от разворачивающейся суматохи и споров, виновником которых являлся. Ибо не переставая глазел по сторонам. — Ух ты, в моей квартире ты, наверное, чувствуешь себя как в каморке для швабр, – прокомментировал окружающую обстановку Ибо, когда они входили в комнату Сяо Чжаня. — Места много, а скрыться негде. У тебя в этом плане лучше. Попал к тебе – считай, пропал. И никто не найдёт. Ты можешь даже убить меня – поисковый отряд скорее бросит расследование, чем заявится на порог такой квартиры. — Эй, полегче, я там живу вообще-то. — И я уважаю твой выбор, – чуть не смеясь, заверил Чжань-Чжань. Ибо в ответ толкнул его ладонью. Сяо Чжань всё же рассмеялся и уселся на кровать. Ибо последовал его примеру. — Так и зачем всё это было? – поднял брови танцор, имея в виду произошедшее внизу. Чжань-Чжань прекрасно его понял: — Забавы ради. — Разве ты не хочешь в проект? — Хочу. — Тогда зачем?.. — Позлить родителей я тоже хочу. — И ты готов пожертвовать проектом ради того, чтобы побесить предков? — Я и так буду участвовать в этом проекте, – устало протянул Чжань-Чжань. Ибо непонимающе на него уставился. — Родители обо всём позаботятся, – объяснил Сяо Чжань. – Они уже давно мастерски научились это делать. Моё мнение тут не особо берётся в расчёт. — Вау, похоже, ты хорошо их выдрессировал разгребать твоё дерьмо. Чжань-Чжань косо на него посмотрел и ничего не ответил. Упав головой на подушку, он громко вздохнул. — Ну а вообще… – как-то неуверенно начал Ибо, и Чжань-Чжань, для которого непривычно было слышать такую речь от Ибо, чуть приподнялся на локтях. – Ты не думал, что такие… отношения с парнем навредят твоей карьере? — А чем они могут навредить? — Ну, испортят имидж, разочаруют фанатов. Сяо Чжань фыркнул и устроился полулёжа, чтобы видеть собеседника. Он согнул одну ногу, другую свесил с кровати. — Настоящие фанаты не уйдут, а ложные… Кому вообще они нужны? Не хочу я фанатов, которые поддерживают меня только пока я делаю то, с чем они согласны. Чуть шаг в сторону – и вот ты уже наглец, подлец, на нервах игрец. А имидж… Это дело поправимое. Всё равно официальные отношения – это лишь мечта. А неофициальные никого не касаются. — А твой менеджер разве не должен препятствовать вещам, которые вредят карьере? — Вредят карьере, – эхом отозвался Сяо Чжань и с усмешкой покачал головой. – Отсутствие таланта и амбиций вредят карьере, а со всем остальным можно работать. Лэ-гэ, как и мои родители, ждёт, что я стану чуть ли не мировой легендой, так что позволяет мне делать всё, что хочу, пока я продолжаю тренироваться и выступать, – Чжань-Чжань вздохнул и едва слышно добавил: – Только они все ошибаются. Во мне нет того, чего они хотят, – он мотнул головой, отгоняя неприятные мысли. Натянув весёлое выражение, он подвёл итог: – Поэтому пока я просто буду пользоваться их заблуждением и получать всё, что душе угодно. — Я слышал, как о тебе говорил твой менеджер. Похоже, он действительно верит, что ты принесёшь ему успех. — Даже не сомневаюсь в его вере. Нет, я понимаю, откуда ноги растут, но всё же… Не знаю, что должно случиться, чтобы я добился того результата, которого они с нетерпением ждут. — Давно ты поёшь? Казалось, танцор искренне заинтересовался этой стороной жизни Сяо Чжаня. По крайней мере, так это выглядело и звучало: взгляд опущен, голос неуверенный. Словно он хотел знать, но боялся спросить. Почему боялся – это уже другой вопрос, который Сяо Чжань решил оставить на потом. Он закинул руки за голову и уставился в потолок, начав рассказ. — Впервые я чисто взял все существующие ноты в семь лет. Я пел песню ко дню матери в школе. Никто не ожидал от меня хорошего исполнения, потому что я ни дня не тренировался. Я вообще не должен был выступать, но мой одноклассник заболел, и учительница поставила меня на замену только потому, что ей нравилось, как звучит мой голос. Если бы я знал, чем всё обернётся, я бы не согласился петь... — Почему? — Потому что с тех пор мама видела во мне лишь денежное вложение. В первые годы жизни Сяо Чжаня мать в нём души не чаяла – милый улыбчивый мальчик, сеющий жизненную энергию и радость. Но стоило его таланту проявиться – и он уже перестал быть просто сыном. Теперь в её глазах он был будущей звездой, и все деньги, время и силы родителей отныне уходили на взращивание будущего певца и обеспечение его всем необходимым: наставниками, аппаратурой, костюмами, репетициями, прослушиваниями, спонсорами, рекламой. Эти мысли всегда вгоняли парня в какую-то тупую тоску, словно он жалел о том, что не помешал матери с отцом сделать из него звезду. Но также он понимал, что был всего лишь ребёнком и слепо следовал за родительским словом. — И с тех пор она ждёт от меня, что я прославлюсь и верну ей потраченное, – подвёл итог своему рассказу Сяо Чжань. – И с каждым годом, кажется, она всё меньше в это верит, с каждым годом разочаровывается всё больше, жалеет о вложенных ресурсах. Я не оправдываю её ожиданий, но она до сих пор верит в чудо – что я в один прекрасный день покорю этот мир и позволю ей гордиться мной. — А отец? — Его отношение особо не изменилось. Он всегда был довольно отстранён. Хлопал по плечу и говорил "молодец", когда я делал успехи. Когда я терпел неудачу, он никак это не комментировал. Он всегда был погружён в работу и особо в семейной жизни не участвовал. Сяо Чжань, казалось, задумался о чём-то. Поморгав немного в потолок, он повернул голову к Ибо: — Лэ-гэ фактически вырастил меня. Он с самого моего детства проводил со мной времени больше, чем мама. Об отце я молчу. — Ты не думал сказать матери, что чувствуешь? Сяо Чжань покачал головой. — Не хочу её расстраивать. — Разве твои бесконечные выходки её не расстраивают? — Нет, – парень чуть улыбнулся. – Они её раздражают, не более. К ним она привыкла давно. Но я не хочу её по-настоящему расстраивать. Не хочу заставлять думать, что она плохая мать. Ибо ничего не ответил. Он смотрел в сторону, поджав губы и размышляя о чём-то своём. Сяо Чжань взял с тарелки рисовую лепёшку с начинкой и, откусив, бодро обратился к танцору: — А твоя семья? Давай, раз уж я разоткровенничался, ты теперь тоже должен. Ибо закатил глаза и кратко поведал: — Мама с папой живут в Корее, старшая сестра работает в Китае, но далеко отсюда. Больше никого нет. — Ты общаешься с ними? — С сестрой да. С родителями не особо с тех пор, как закончил школу и уехал из Кореи. — Ты родился в Корее? – удивился Чжань-Чжань. — Нет. Родители решили переехать туда, когда мне было четырнадцать. Мы с сестрой чувствовали там себя, как не в своей тарелке, и скучали по родине. Сестра ждала, пока я закончу школу, затем вместе со мной уехала обратно в Китай. Здесь я первое время жил с ней, а затем, используя навыки танцев, которыми я много занимался в Корее, устроился на работу и начал снимать своё жильё. Не хотел сидеть на шее у сестры. Вскоре она тоже нашла более интересную работу и уехала из города. Вот и всё. Чжань-Чжань закивал головой: — Интересно. — Ничего интересного, – дёрнул головой Ибо, искоса посмотрев на Сяо Чжаня. Тут его взгляд упал на какой-то предмет в дальнем углу комнаты. — Что это? – он указал в том направлении. Сяо Чжань обернулся и по его лицу проползла улыбка. — Скрипка. — Ты играешь? – поднял бровь танцор. — Раньше играл. Последовало молчание. Уже по привычке не ожидая ничего хорошего, Чжань-Чжань повернулся к танцору. Губы того были растянуты в игривой улыбке. Он встретился взглядом с Сяо Чжанем и дёрнул бровями. — Нет, – простонал Чжань-Чжань. – Я сто лет этого не делал. — Ну пожалуйста, – жалобно надул губки Ибо. Глаза Сяо Чжаня округлились. — А? Я не ослышался? — Ой, оставь это, – отмахнулся Ибо. — Нет, я правда удивлён. С каких пор ты просишь, а не приказываешь? — На своей территории я могу делать, что захочу. Но сейчас мы у тебя дома. Это обыкновенная субординация. — Что-то ты не особо об этом беспокоился за ужином. — Так ты же сам сказал быть собой. Теперь я понимаю, чего ты добивался. Но мы сейчас не рядом с твоими родителями, так что можно расслабиться. — Не понял. Так ты вёл себя так специально или нет? Ибо вместо ответа широко улыбнулся. — Ну ты и!… – сокрушённо воскликнул Сяо Чжань, мотнув головой и сопроводив слова раздосадованным жестом. – Хитровыдуманный! — Ехехехе, – довольный собой, захихикал Ибо. Чжань-Чжань с чувством хлопнул его по руке, чтобы тот прекратил. — То есть ты сразу понял, что я хочу навести шум? — Я понял, что ты не особо настроен на этот приём, когда мы сели за стол и ты взял на себя роль официанта. — Может, я просто хотел о тебе позаботиться? — Ага, рассказывай. Менеджеру своему будешь эту лапшу кипятком заливать. Сяо Чжань молча сложил руки на груди и отвернулся, огорчённый, что его замысел раскрыли. — Так всё же, – вернулся к прежним баранам Ибо. – Сыграешь для меня? В благодарность за то, что я позволил себя использовать? Чжань-Чжань ещё некоторое время дулся, но потом всё же принял правоту танцора и отправился за скрипкой. Он долгое время не тренировался, поэтому искренне переживал, что Ибо разочаруется в нём. Однако танцор, даже если и не был впечатлён, всё же с вниманием дослушал исполняемую композицию до конца, а после кивнул, произнеся: — Неплохо. Чжань-Чжань с подозрением посмотрел на него, отыскивая признаки фальши, но не нашёл таковых и, чуть успокоившись, убрал скрипку на место. Они ещё долго болтали ни о чём, то дурачась, то внезапно надолго замолкая, то одаривая друг друга язвительными комментариями, то вдруг переходя на какие-то значимые для обоих темы. Они не заметили, как время приблизилось к ночи. Когда Чжань-Чжань взглянул на часы, он охнул. Удивившись, что их до сих пор никто не потревожил, он посмотрел на зевающего Ибо и принял рискованное решение. — Тааак, – осторожно начал он. – Думаю, ты ляжешь здесь. Ибо резко распахнул прикрытые от усталости глаза. Сон как рукой сняло. — Чего? Я тут не останусь. — Ну и куда ты денешься? – Сяо Чжань, вздёрнув подбородок, уставился на него. – Уже поздно. Пока доберёшься до транспорта, он ходить перестанет. — Так вызови мне такси. — Не вызову, – упрямо заявил Чжань-Чжань. — Ты издеваешься? — Уже поздно, – повторил парень. – Мало ли что случится. Он отвёл взгляд от танцора, внезапно осознав, что действительно боится отпускать его куда-то в такой час. — Ты как ребёнок, – едко отозвался танцор. Однако, поразмыслив немного, он всё же согласился: – Ладно, будь по-твоему. Но это первый и последний раз. Сяо Чжань радостно улыбнулся. — Кстати, – вспомнил Ибо. – Всё хотел спросить. Разве у тебя нет личного водителя? Чего ты всё на такси разъезжаешь? — Есть. Но никто, кроме Лэ-гэ, не знает, куда я езжу каждый день. Я хочу, чтобы так всё и оставалось. — А Лэ-гэ не может тебя возить? — У Лэ-гэ и без того дел выше крыши. К тому же я люблю сам добираться до нужного места. — Ну так научись водить машину. Или мотоцикл. Или велосипед на худой конец. Ты же знаменитость, как никак. Разве это не опасно? Сяо Чжань пожал плечами. — Наверное, никто просто не ждёт, что я поеду на такси. Пока что ничего не случалось. Ибо поджал губы и более не произнёс ни слова. Он удобно устроился на кровати и собирался уже закрыть глаза, когда Сяо Чжань, пожелав спокойной ночи, вдруг выключил свет в комнате. Конечно, этого стоило ожидать, но танцор просто забыл об этой детали. Он смущённо позвал: — Сяо Чжань. — Да? – послышалось из другого конца комнаты. — … — Ну чего? — У тебя есть какой-нибудь ночник? — … — Так есть? — Эээ… Да, вроде был. Сейчас. Он не стал задавать лишних вопросов, просто молча нашёл небольшую лампу в форме кошачьей головы и принёс к кровати, поставив на тумбочку рядом. Включив её, он так же молча вернулся к дивану и лёг, несколько раз бросив удивлённый, но при этом полный какой-то непривычной нежности взгляд в сторону мирно засыпающего танцора.