Танцуй, обезьянка, танцуй

— Сегодня. — Ты вчера это говорил. Лэ-гэ сложил руки на груди и сверлил своего подопечного неодобрительным взглядом. — Вчера обстоятельства не сложились, – Сяо Чжань увлечённо завязывал шнурки на кроссовках, готовясь выйти из дома в ближайшее время. – Но сегодня всё решится. Я скажу ему, что больше так не могу. Лэ-гэ, не волнуйся, больше я не заставлю тебя злиться и переживать. — Ещё как заставишь, несносный мальчишка, – Ву Лэ вздёрнул брови. – Но я рад, что ты порываешь с этим недо… — Лэ-гэ. — Я не собираюсь делать вид, что не рад твоему решению всё закончить с ним. Он надменный и невоспитанный сосунок, который рано или поздно угодит или работать в бордель, или в тюрьму. Не смотри на меня так! Я имею право на своё мнение. Он мне сразу не понравился. Слишком много пафоса. В жизни ничего не добился, а строит из себя не пойми кого. Тоже мне цаца. Я был бы рад, если бы ты от таких держался подальше. Дёргает тебя по поводу и без, а ты и рад – исполняешь любой его каприз. Как он вообще может тебе нравиться? Ведёт себя бестолково, прожигает жизнь. Его никто, кроме самого себя, не заботит. — То, что я собираюсь с ним закончить, не значит, что ты можешь теперь его ругать и говорить всякие гадости. — Как будто я раньше этого не делал… — И вообще, всё не так, – продолжал Чжань-Чжань, не обращая внимания на реплику менеджера. Парень уже закончил со шнурками и теперь встал напротив Ву Лэ, выдерживая прямой строгий взгляд. – Ты его совсем не знаешь. Это он только со мной такой капризный. У него есть цели, он ко многому стремится и прилагает усилия. Я видел его за работой, за общением с коллегами, друзьями, даже родственниками. Он очень ответственный и заботливый. Своих никогда в беде не бросит. И если тебе выпало быть частью его мира – считай, ты вытянул счастливый билет. С ним не соскучишься. А если ты к тому же и входишь в круг его близких, то он сделает всё, чтобы ты ни в чём не нуждался и был счастлив. Каждое его слово звучало с такой теплотой, что сложно было не поверить. Менеджер тяжело вздохнул, но было видно, что он сдался. — Если ты так уверен… – протянул он. — Уверен, – незамедлительно подтвердил Сяо Чжань. – К тому же, скоро это уже не будет иметь значения. Я скажу ему всё. Пан или пропал. — Смотри, чтобы он тебя не обманул. Ты же наивный, как пятилетний ребёнок. Леденцом перед тобой помаши – и ты уже готов бежать следом. Чжань-Чжань звонко рассмеялся. — Как бы то ни было, это моё решение. И в случае чего – будет моей ошибкой. Лэ-гэ, спасибо за понимание. И спасибо, что всё это время рвал задницу ради моих капризов. Ты заслуживаешь лучшего. Ву Лэ потрясённо смотрел на подопечного. Его глаза покраснели, он стиснул зубы, сглотнул и, выпрямившись, кивнул в знак признательности за добрые слова. — Мне пора, – взглянул на часы Чжань-Чжань. – Увидимся вечером.

***

“Дилим-тилим… дилим-тилим…” Сяо Чжань уже с минуту стоял у двери квартиры танцора, чертыхаясь на то, что этот засранец наверняка дрыхнет. Сегодня с самого начала всё было не так, как планировалось. Словно танцор предчувствует, что его ждёт… Наконец дверь открылась и перед Чжань-Чжанем возник Ибо в джинсах и наспех накинутой рубашке. — Мог бы и сам зайти, чего ждал? — Это невоспитанно. Случай не экстренный, так что необходимости нет. Ты только из душа? Взгляд Сяо Чжаня упал на мокрые волосы танцора. — Ага. Думал, успею к твоему приходу. Прости, что заставил ждать. Чжань-Чжань дёрнул бровями, удивляясь вежливости Ибо. Он по любому что-то задумал. Но Сяо Чжань твёрдо решил, что не позволит больше с собой играть. — Ты говорил, что придёшь сегодня позже. Но не говорил, что это позже – под вечер. Как ты собираешься хоть что-то успеть? Если тебе нужен был выходной, так бы и сказал. Чжань-Чжань поджал губы. В голосе танцора не было обвинительного тона, он был ровным и спокойным. У него было хорошее настроение. Если бы Сяо Чжань знал, что для доброго расположения духа танцору нужно, чтобы он приходил под вечер и не беспокоил его в течение дня, Чжань-Чжань бы делал так с самого начала. — Чем хочешь сегодня заняться? – весело спросил Ибо. Сяо Чжань нахмурился, не ожидая ничего хорошего. — Не вводи меня в заблуждение своей любезностью. Чего такой милый сегодня? Кто сбросил твои заводские настройки? — Аййй, ну тебя. Я имею право быть в хорошем настроении. Что у тебя там? Ибо обратил внимание на пакет в руках Сяо Чжаня. Чжань-Чжань, словно только что вспомнив об этом, чуть помедлил, но потом всё же вручил пакет в руки танцора, таким образом предлагая ему самому посмотреть. Танцор заглянул внутрь пакета и лицо его вытянулось сначала от удивления, а потом от непонимания. Содержимое явно его не обрадовало. — Что это значит? – он настороженно посмотрел на Чжань-Чжаня. — Я так и не вернул тебе твою рубашку. — Я не о рубашке. Сяо Чжань сделал глубокий вдох. Конечно, он понял, что танцор не о рубашке. Ему просто нужно было ещё немного времени, чтобы набраться смелости сказать то, что необходимо. — Они мне больше не понадобятся, – выдохнул Сяо Чжань, наблюдая, как танцор двумя пальцами, словно что-то противное, вытаскивает из пакета ключи от своей квартиры. — В каком плане? – весёлый настрой Ибо сменился подозрительной хмуростью. — Это то, о чём я хотел поговорить. Я вчера упоминал. Собственно, я ради этого сегодня и пришёл. Ибо, сверля взглядом Сяо Чжаня, разжал пальцы и ключи плюхнулись обратно в пакет. Танцор отбросил пакет в сторону, прошёл в комнату и сложил руки на груди, поворачиваясь к следующему за ним Чжань-Чжаню. — Я ещё вчера понял, что разговор мне не понравится. Что всё это значит? Ты устал от этого? Сяо Чжань вздохнул. Он блуждал взглядом по квартире, стараясь подобрать слова. Почему-то речь, заготовленная заранее, показалась глупой и неподходящей, как только Сяо Чжань предстал перед тем, кому она предназначалась. — Я не устал. Я просто больше не могу. Не спрашивай, почему, я и сам до конца не разобрался. — Так ты со мной порываешь типа? — Порывать – это для парочек. Мы не встречались. Так что я просто ухожу. Ван Ибо возвёл взгляд к потолку, и медленно закивал, сжав губы в тонкую полоску. — Я так и знал, что это случится. Я ведь говорил, что ты рано или поздно не выдержишь и сдуешься. Я был прав. — Да, – повысил голос Сяо Чжань, слегка раздражённый реакцией Ибо. – Да, ты был прав, возьми с полки пирожок. Я оказался слабаком, ввязался в то, что мне не по силам. Когда я говорил о разговоре, я собирался сказать, что даю нам неделю. Но вчера вечером я понял, что не смогу больше провести тут ни дня. Как бы я ни старался, мне не расположить тебя к себе, не впечатлить, не заполучить... А заставлять тебя и ставить какие-то ультиматумы я не хочу. Да и вряд ли это сработает. Так что, поздравляю, – ты победил. Я сдаюсь. Ван Ибо хмурился всё сильнее. Как больно, оказывается, иногда быть правым. А он только начал верить, что они могут всё преодолеть. “Ты победил”. Только где его приз? — И что, ты больше не хочешь того, ради чего всё это начинал? Это должен был быть железный аргумент. Не хочет же Сяо Чжань, чтобы все эти два с половиной месяца прошли впустую. — Хочу, – ответил Сяо Чжань. – Но цена возросла. И больше мне не по карману. Я не готов продолжать быть твоей обезьянкой. Если бы ты хотел меня изначально, то уже дал бы знать. Сказал бы хоть слово – и я бы сделал для тебя всё, что только захочешь. Но ты ясно дал понять, что не заинтересован. А убеждать тебя и пытаться изменить твоё мнение обо мне я устал. Ибо почувствовал, как сбилось его дыхание. Что не так? Разве он не был с самого начала уверен, что так будет? Разве он не хотел этого? Разве не хотел, чтобы Сяо Чжань помучался, осознал свою никчёмность и беспомощность и в итоге отступил? Но почему теперь ощущение, что это Ибо никчёмный и беспомощный? Почему теперь кажется, что это Ибо готов на всё, чтобы удержать Сяо Чжаня подле себя, заставить его передумать? Любыми способами. — А если бы я предложил тебе сделать это прямо сейчас? Сяо Чжань замер. — А? — Говорю, – гораздо громче повторил Ибо, садясь на диван, – что, если бы мы сделали это сегодня? Сейчас? Ты бы согласился? Сяо Чжань, поняв, что всё услышал правильно, склонил голову набок и с сомнением посмотрел на Ибо. — Нет. Ибо чуть не поперхнулся воздухом. — Почему? — Потому что я понял бы, что это всего лишь проверка. И даже если мы это сделаем, это будет как-то… не по-настоящему. Я буду знать, что ты этого не хочешь. Танцор закинул ногу на ногу. — А что бы заставило тебя поверить, что это не проверка? Что я на самом деле готов это сделать? Сяо Чжань ненадолго задумался. — Я не знаю. Просто… Когда слишком легко – это всегда подозрительно. Я бы не поверил, если бы ты просто так это предложил. Ван Ибо молча обдумывал слова Сяо Чжаня. Казалось, он действительно загрузился этим вопросом. Выражение его лица периодически сменялось, он что-то бормотал. Чжань-Чжань переминался с ноги на ногу, ожидая хоть какого-то ответа от танцора, но его не было. На улице начинало темнеть, в комнате воцарился сумрак. — Ибо? Танцор посмотрел на него вскинув брови. — Ты чего-то ждёшь от меня? – поинтересовался он. Сяо Чжань, закатив глаза, понял, что ответа не будет. Он окинул танцора грустным взглядом, задержавшись на каждой части его тела и особенно на лице, как будто пытался впитать в себя этот образ, выжечь его на сетчатке глаз. Словно боялся, что со временем память на эти черты, ставшие любимыми, сотрётся, и он навсегда потеряет возможность мысленно возвращаться к танцору. До боли сжимая зубы, Сяо Чжань наконец с трудом отвёл взгляд и произнёс: — Надеюсь, мы когда-нибудь ещё встретимся. Хотя, может, будет и лучше, если нет. После этих слов он развернулся и медленной поступью зашагал к входной двери. Ван Ибо прикусил губу, да так сильно, что почувствовал металлический вкус во рту. Пальцы нервно переплетались друг с другом. Неужели он смог переиграть в упрямстве даже его? Того, кто провёл два с половиной месяца на побегушках у незнакомца только чтобы однажды переспать с ним? Но теперь этот человек сдался. Он готов был уйти, так и не получив своего. Что же случилось? Ибо настолько его достал? Сяо Чжань более не желает тратить время на него? Он перестал верить, что когда-нибудь получит желаемое, и теперь уходит, решив для себя, что всё это было одной большой ошибкой? Или, может, он и вовсе сам перестал гореть идеей ночи с Ибо. Возможно, он уже давно перестал этого хотеть, но понял только сейчас. Понял, что его время ценнее, чем кажущаяся иллюзорной, маячащей где-то на горизонте сомнительная награда. Повзрослел. И покидает квартиру, оставляя Ибо наедине с собой и своим ребячеством. — Ладно! – выкрикнул Ибо, понимая, как близок он к тому, чтобы действительно, на самом деле упустить его навсегда. Может, он и впрямь заигрался. Но кто же знал, что этот мальчишка, представший перед ним тогда, в вечер их первой встречи, в столь разнузданном состоянии и с наглыми намерениями, окажется совсем не таким, каким представлял его Ибо. Кто знал, что этот мальчишка, прекрасно готовящий и с полным заботы сердцем, сможет занять место в мыслях и душе Ван Ибо, да ещё и на удивление важное. И даже если тот всё же откажется, Ибо будет знать, что хотя бы попробовал его остановить. Будет не так обидно и больно... Хотя нет. Будет больно. Будет очень больно. Но он не станет его удерживать. Потому что если Сяо Чжань не останется по своей воле, по своему желанию, то зачем тогда всё это? Если раньше Ибо подошёл бы вариант одноразового быстрого перепиха без намёка на чувства, то теперь нет. Не с ним. Не после всего, что было. Вот он, момент истины. Если Сяо Чжань согласится, значит, есть надежда, что он не до конца отрёкся от своей затеи и все ещё заинтересован в Ибо хотя бы немного. И этого Ибо хватит на первое время. А со своими страданиями по безвозвратно ушедшему ставшему близким человеку потом будет разбираться. Ван Ибо глубоко вдохнул и, пытаясь сохранять самообладание, произнёс: — Ладно. Я проведу с тобой ночь, если… – Быстро что-то придумать. Условие, чтобы он поверил, что это не проверка и не уловка. – Если ты споёшь для меня. Здесь и сейчас. Без музыки, костюма, микрофона и прочей мишуры. Ибо уже давно задумывался на этот счёт. Да, они говорили на эту тему, но это всё только слова. На деле всё, что удавалось выхватить Ибо – это еле слышное бормотание Сяо Чжаня себе под нос с намёком на пение. Да, петь он любит. Ну и что с того? Это не делает его суперзвездой. За всё время их общения, Ибо так и не понял, почему этого парня считают особенным Ву Лэ и ему подобные. Он неплохо играет на скрипке, но не то чтобы впечатляюще. Хорошо готовит, однако не в этом заключается его работа. Ибо смотрел выступления Сяо Чжаня. Он хорош на сцене, но не гениален. Обычные выступления среднестатистического артиста. Так в чём же дело? Может, Ву Лэ слышал или видел что-то, что недоступно другим? То, что скрывается за сценой... или дома. А что, некоторые люди под душем поют лучше, чем перед зрителями. Может, сцена – это маска, которую нужно снять, чтобы увидеть настоящее волшебство? И если ситуация сложилась так, что их общение на грани завершения, то Ибо просто обязан закрыть для себя этот гештальт. Сяо Чжань потрясённо замер. Постояв какое-то время не шевелясь, он наконец развернулся к танцору и сбивчиво заговорил: — Это... Я никогда и ни для кого персонально не пел. Даже для матери. А ты хочешь, чтобы для тебя спел? Это неприемлемо. Ибо разочарованно дёрнул бровями и отвёл взгляд: — Что ж, если для тебя это так трудно... Не хочешь, не надо, – и он соблазнительно провёл языком по верхней губе, зная, что парень пристально за ним наблюдает. Он грациозно убрал одну ногу с другой, как бы невзначай раздвинув колени, и опечалено опустил подбородок на сжатую ладонь, уставившись куда-то в сторону. Вся его поза выражала вульгарность и разнузданность, но при этом было в ней что-то притягательное, обаятельное, запретное... Она словно говорила "как ты можешь от этого отказаться?". Сяо Чжань занервничал. Мысленные метания сбивали с толку. Он всё ещё хотел его. Он всё ещё не получил его. Этот образ Ибо, так похожий на тот, что был в их первую встречу в клубе, на тот, который привлёк внимание Сяо Чжаня из зала, на тот, который навеки отпечатался в памяти и снится по ночам – этот образ заставил сомневаться в своём решении, пробудив давно оставленное позади чувство страсти и готовности взять своё во что бы то ни стало. Неужели он действительно сдастся и впервые в жизни не получит то, чего захотел? Готов ли он на самом деле признать поражение? А этот самодовольный павлин, который на удивление оказался ещё более капризным, чем сам Сяо Чжань, так и останется при своём. Ван Ибо, что же ты делаешь? Зачем используешь запрещённые приёмы? Чего ты добиваешься? Почему так хочешь привязать к себе его, пробуждая в нём старые привычки и мысли? Если раньше Сяо Чжань хотел его просто потому что: потому что понравился, потому что из всех танцоров выделился, потому что было скучно, потому что просто привлёк внимание, как сверкающая блестяшка на полке магазина, – то теперь он хотел его, потому что его к нему тянуло. По-настоящему, да так сильно, как Сяо Чжань и сам не подозревал, всё это время тщательно запирая свои желания на замок. Теперь он действительно хотел его: не как очередной секундный порыв, каприз, о котором забудешь уже спустя час, а как то единственное, без чего не чувствуешь себя полноценным. Если он не получит его, то словно вместе с ним лишится частички себя, без которой будет чувствовать себя неуютно, неполно. Нет, он слишком много времени и сил потратил на этого засранца-мудака – безумно притягательного засранца-мудака – и уйти сейчас, после всего этого просто глупо. Ради чего тогда были все эти месяцы? Нет, он не позволит пропасть им впустую. Но и карманной обезьянкой он тоже быть не хочет. Последний раз. Если не сработает, он... Что-нибудь сделает или с ним, или с собой, но такого обращения больше не потерпит! Все эти размышления длились не больше пары минут, спустя которые терпеливый с виду Ибо уже начал злиться, почему Сяо Чжань не поёт. Он уже собирался сказать что-нибудь едкое, когда услышал тихую, плавную мелодию, разливающуюся по комнате мягкими волнами и с каждой секундой становящуюся всё более громкой и отчётливой. Он даже начал оглядываться в поисках волшебного инструмента или в крайнем случае дорогостоящего проигрывателя, когда понял, что этот невероятно чистый звук исходит от парня напротив. Его голос наполнял комнату нежными вибрациями и походил на какой угодно музыкальный инструмент, но точно не на человеческий голос. Фортепиано, скрипка, флейта, арфа – что угодно, но точно не живое исполнение. Так чисто и мелодично человек звучать не может, это за гранью его возможностей! Так думал Ибо, пока его, заворожённо глядящего на Сяо Чжаня, пением уносило куда-то на заоблачную высоту, где окутывающая прохлада и свежесть сопровождают бесцельный полёт души. И всё, что ты чувствуешь, – это какая-то детская радость и свобода. Всеобъемлющая, абсолютная свобода. Ибо не слышал слов, которые пел Сяо Чжань, так сильно он был погружён в чарующий голос парня. Осознав, что ещё чуть-чуть, и он либо вознесётся на небеса, либо потеряет голову от любви к исполнителю, он поспешил прервать этот сеанс гипноза, встав, решительно сделав пару шагов вперёд и поцеловав мальчишку. Тот тут же растаял в его объятиях, целиком и полностью погрузившись в поцелуй. Ибо чувствовал, как тот отдался ему, сделавшись податливым и послушным. Он аккуратно переместил его на диван, словно боясь, что тот может сломаться – таким хрупким он казался в его крепких руках. Всё-таки такую драгоценность нужно беречь. Его драгоценность. Он уложил его и опустился сверху, попутно расстёгивая на себе рубашку и помогая ему избавиться от своей. Он вновь прильнул к его губам, запуская руки ему в волосы. Он целовал его горячую шею, его нежные плечи, гладкую сильную грудь, упругий торс. Краем глаза он следил, как Сяо Чжань запрокинул голову назад, прерывисто дыша и кусая свои губы. Его руки лежали на бёдрах Ибо и периодически, когда танцор особо увлекался со своими губами, с силой сжимали их сквозь джинсы. Ибо, решив, что открытой части тела недостаточно и он уже исследовал её всю, расстегнул парню брюки и аккуратно снял их вместе с бельём. Сяо Чжань чуть напрягся и Ибо поспешил расслабить его поцелуем. Убедившись, что Чжань-Чжань не боится и не имеет ничего против, танцор, ненадолго задержав взгляд на члене парня, взял его в руку, принявшись осторожно, медленно поглаживать. При этом он не сводил глаз с лица Сяо Чжаня, отслеживая его реакции, которые не могли не возбуждать ещё больше. Ибо смочил руку слюной и стал сжимать его член сильнее и работать быстрее, чем вызывал лёгкие стоны, срывающиеся с губ Сяо Чжаня. Ибо чувствовал, как сам уже почти не может терпеть напряжение внизу живота, однако твёрдо вознамерился сначала разогреть парня. Он, отзеркаливая положение Сяо Чжаня, сам поднял подбородок, властно глядя на закрывшего от удовольствия глаза парня, на его раскрытый в хриплых стонах рот. Он ощущал, как тот всё сильнее сжимает его бёдра и начинает толкаться ему в руку. Чувствуя, что дело почти дошло до конца, Ибо разжал ладонь, после чего ненавязчиво убрал руки Сяо Чжаня со своих бёдер, снял и отшвырнул в неизвестном направлении нижнюю часть своей одежды. После этого, глядя на нахмуренного от неполученного до конца удовольствия Сяо Чжаня, Ибо ухмыльнулся уголком губ и завёл его руки наверх, прижимая одной ладонью к дивану над головой. Тот вопросительно посмотрел на Ибо, на что тот ответил глубоким поцелуем и, не прерывая его, второй рукой медленно развёл и чуть приподнял ноги парня, устраиваясь аккурат между ними. Чжань-Чжань послушно следовал за движениями Ибо, буквально забывая, где находится и что происходит, когда танцор так жарко его целовал. В такой момент в мире Сяо Чжаня существовали только губы танцора, горячее дыхание и нахальный, захватывающий его рот язык Ибо. Вдруг Сяо Чжань дёрнулся, когда почувствовал, как что-то прохладное проникло в его заднее отверстие. Этим чем-то оказался палец танцора, которым тот разрабатывал узкую дырочку. Вскоре к нему присоединился и второй палец, а затем и третий. Сяо Чжань уже не мог отвечать на поцелуй, потому что происходящее в его пятой точке поглощало всё внимание, заставляя вздрагивать и скулить. Ибо нашёптывал: — Тшшшш… У тебя же это не в первый раз? — Нет, – пролепетал Сяо Чжань. – Но очень давно не было. Бархатный голос танцора промурлыкал: — Не бойся. Я буду нежен. И с этими словами он пристроил свой уже давно возбуждённый член к узкому отверстию, которое даже после предварительной подготовки оставалось довольно малопроходимым. Сяо Чжань почувствовал горячую плоть у своего нежного места, что означало, что Ибо готов войти. Даже без проникновения внутрь, Сяо Чжань понимал, что ощущения будут не из лёгких, так как размер члена Ибо обещал войти глубоко и не сразу. Пару мгновений осознания, что его ждет, – и Сяо Чжань почувствовал, как Ибо толкнулся, вставляя член чуть дальше головки. Немного подержав его внутри, танцор, внимательно наблюдая за откликом и выражением лица Сяо Чжаня, сделал движение назад, а потом снова толкнулся вперёд. Он повторял это снова и снова, с каждым разом вводя член всё глубже. Сяо Чжань зажмурился и изо всех сил пытался расслабиться, периодически срываясь на стон или выдыхая имя танцора. “Ибо” – слетало с губ Чжань-Чжаня предостережение от периодических грубых нетерпеливых действий танцора. Тот, помня об обещании быть нежным, тем не менее с трудом сдерживался, чтобы не плюнуть на свои слова, не войти одним резким движением во всю длину и просто не оттрахать, не щадя ничьих чувств и состояния, как он делал это всегда. Быть осторожным в сексе ему приходилось впервые. Но ради парня под ним он готов был постараться. Но всё же время от времени он не сдерживал силу, и толчки выходили чуть более напористыми, чем рассчитывалось. И он тут же просил прощения нежным поцелуем, переводя фокус внимания на рот. Вдруг Сяо Чжань его укусил. — Ай! – возмутился Ибо, на миг остановившись. — Прости, – застенчиво улыбнулся Сяо Чжань. – Не сдержался. Ибо изумлённо поднял брови. Возможно ли, что его Чжань-гэ тоже сдерживает обуревающую страсть? — Больше так не делай. Сяо Чжань кивнул и чуть выгнулся, призывая продолжать прерванные действия. Однако когда Ибо, чтобы в очередной раз сгладить дискомфорт Сяо Чжаня, прильнул губами к его шее, тот приподнял голову и укусил его в плечо, а на возмущённый взгляд танцора ответил невинными глазками. Тут Ван Ибо не сдержался и сделал резкий толчок, погрузив свой член в Сяо Чжаня полностью. Чжань-Чжань вскрикнул. — Сам виноват, – прошипел ему на ухо Ибо. – Не возбуждай меня больше, чем я уже. Сяо Чжань сдавленно хмыкнул, повернул голову и обхватил губами мочку уха Ибо. От танцора послышалось рычание и он, сильнее сжав ладонью руки парня над головой, принялся интенсивно двигаться тазом взад-вперёд, решив, что если сам Сяо Чжань не заботится о мягкости и нежности проникновения, то и он не будет. Однако через некоторое время, когда оба уже изрядно вспотели, а у Сяо Чжаня не оставалось сил на новые попытки играть своими зубками и губами, тот, задыхаясь, простонал: — Ибо… Ибо! Но танцор был полностью поглощён процессом и не сразу отреагировал. — Ибо… полегче. — Мммм… – недовольно промычал танцор. – Если хочешь, чтобы я был ласковее, прекрати так страстно называть моё имя. Однако темп он всё же сбавил и перестал зажимать запястья Сяо Чжаня, обеими руками уперевшись в диван, чтобы лучше контролировать свои движения. — Ибо... Ибо... — Ты совсем не стараешься! – рыкнул танцор, выпрямился и обхватил ноги Чжань-Чжаня, уложив их себе на плечи. Он снова набрал скорость, смачные звуки участились, Сяо Чжань запрокинул голову, теряя сам себя от удовольствия и желая растянуть эти моменты как можно дольше. Ибо тут же склонился и захватил губами его шею, оставляя яркий, чётко очерченный овальный засос. Сяо Чжань, руки которого были теперь свободны, взял танцора за плечи, чуть ли не впиваясь ногтями от напряжения. Оскалившись от переполняющих ощущений, он рваными движениями опустил свою ладонь вниз по руке танцора и зажал его запястье. Выкрав момент, он потянул на себя руку Ибо. Тот, поддаваясь на инициативу Сяо Чжаня, не стал препятствовать и позволил своей руке следовать за движениями парня. Чжань-Чжань положил ладонь Ибо на свой член. Дальнейших объяснений не требовалось. Ибо, одной рукой упираясь в диван, другой принялся ласкать член парня в такт со своими толчками. Он смотрел на лицо Сяо Чжаня, на то, как он периодически сглатывает, как пытается дышать ровнее, но ничего не получается, смотрел на его искусанные сначала от волнения и боли, потом от наслаждения губы, на его закрытые в блаженстве глаза, на прилипшие ко лбу пряди волос. Он смотрел на его блестящую от пота шею, оглядывал совершенное тело, целовал его ноги, приникал ртом к его рту, сплетая языки в страстном желании быть ещё ближе. Всё это подпитывало пламя возбуждения, и, когда сдерживаться уже не было мочи, Ибо, плюнув на свои слова о нежности, резкими движениями чуть ли не впечатывал Сяо Чжаня в диван. Стоило ему подумать, что это именно он, что именно с ним здесь и сейчас у него такая небывалая интимная близость, как бурным потоком накатывала радость, и он возбуждался ещё сильнее, в приступе счастья одними губами повторяя: "Мой. Мой Чжань-гэ". У того, в свою очередь, не осталось сил, чтобы останавливать Ибо, он уже не сдерживал крики, впиваясь ногтями в диванное покрытие. Достигнув пика, оба кончили: один – в ставшее влажным и натёртым тёплое отверстие, откуда часть белёсой жидкости всё-таки сбежала, стекая вниз на диван; другой – себе на живот, откуда её тут же незамедлительно, пока не стекла и не остыла, слизал танцор. На вопросительный взгляд Сяо Чжаня он пожал плечами и беззаботно ответил: — У меня нет под рукой салфеток. После чего он устроился рядом с Сяо Чжанем. Так как диван не отличался широтой, он лёг на бок у спинки и обнял сзади последовавшего его примеру лечь на бок Чжань-Чжаня. Так они и лежали, приводя дыхание в порядок и чуть замерзая от остывающего на их телах пота. Ибо, недолго думая, поднялся и понёсся к кровати, притащив оттуда одеяло и снова пристраиваясь позади Сяо Чжаня, когда оба уже находились под тёплым мягким укрытием. — Почему бы нам просто не перебраться на кровать? – поинтересовался Чжань-Чжань. — Мне здесь больше нравится, – отозвался танцор. – К тому же, тут тебе сложнее куда-то деться от меня – чуть движение в сторону, и ты упадёшь на пол. И танцор крепче прижал к себе Сяо Чжаня. — Да я вроде никуда и не собираюсь, – рассмеялся Чжань-Чжань. Какое-то время они молчали, каждый переживая только что произошедшее и обдумывая различные мысли на этот счёт. Слабый сумеречный свет, медленно переходящий в лунный, пробивался сквозь занавески, придавая происходящему атмосферу уединённого таинства, словно это был их собственный тихий рай. — О чём ты думаешь? – вдруг спросил Ибо. Казалось, Чжань-Чжань слегка смутился, так как едва уловимо поёрзал. — Думаю, что твоему парню… или девушке, – Сяо Чжань выводил узоры на обнимающей его руке Ибо, – очень повезло. Ван Ибо цокнул языком. — Ты опять за старое? Ну какая девушка? Какой парень? Разве ты за всё это время, что провёл со мной, не понял, что я никогда не поступил бы так подло с близким человеком? — Но со мной же поступил… – пробормотал Сяо Чжань и только потом осознал, как глупо звучат его слова в контексте их отношений. По телу пробежал холодок. – А. Ладно, можешь на это не отвечать. Я понимаю. — Ну и что ты понимаешь, умник? Опять небось навоображал себе невесть что. — Ты прав, навоображал. Но обещаю, этого не повторится. Тебе не стоит волноваться. Я обещал, что не буду всё портить и заставлять тебя мучиться угрызениями совести. Ван Ибо нахмуренно выдохнул ему в затылок, чуя неладное. Но тут Сяо Чжань заговорил снова: — И всё-таки, почему ты никак не хотел мне говорить, что ни с кем не встречаешься? Это многое бы облегчило. — Я думал, это заставит тебя держать дистанцию и сильно не привязываться… “И меня самого тоже”, – добавил танцор мысленно. — Ну вот ты заладил: “привязываться” – “не привязываться”. Неужели ты действительно так боялся, что я привяжусь к тебе настолько, что не дай бог ещё забыть не смогу и буду бегать за тобой до самой смерти? Возможно, так и было бы, но ты всегда можешь обратиться в полицию! — Не смешно. — Я и не смеюсь. Если не хотел продолжать со мной какие бы то ни было отношения после, мог прекратить всё сразу, как только понял, что это может плохо закончиться. — Это не так просто, как кажется. — Куда уж проще. Ты мог либо сразу переспать со мной и дело с концами, и не было бы всех этих месяцев нервотрёпки. Либо просто однажды сказал бы мне идти нахрен и не возвращаться. Но ты же сам не отпускал. Однажды почти сделал это, но потом зачем-то пришёл ко мне домой. — Я волновался… ты не отвечал. — А чего ты ожидал после того, что сделал? Что я скажу тебе, что всё в порядке и мы мирно разойдёмся без обид? Это была нормальная реакция на ситуацию. — Со мной такое было впервые. Я не знал, что делать. Сяо Чжань промолчал. На самом деле он мог поставить себя на место танцора, а потому не стал ничего говорить, так как не был уверен, что сам справился бы с такой ситуацией как подобает. Да и если говорить начистоту – а как подобает? Разве есть точный ответ на этот вопрос? — Вообще, – снова заговорил танцор. – Я надеялся, что ты сам захочешь уйти. Я был уверен, что ты это сделаешь. Сяо Чжань слегка хлопнул его по руке: — Что за ерунда! Почему ты на это надеялся? А хотя, это мне, наверное, как раз понятно. Но вот почему ты был уверен – нет. Я же вроде ясно давал понять, что настроен к нашему договору серьёзно. — Но в итоге ты всё-таки решил уйти. Видишь, я был прав. У меня хорошая интуиция. — Я решил это буквально несколько дней назад, а ты был уверен давно. Ты что, знаешь меня лучше, чем я сам? — Нет, но зато я знаю себя. И знаю, как могу доводить людей. — Эй, ты меня не доводил. Просто… обстоятельства сложились так. Я решил, что либо всё произойдёт сегодня, либо никогда. Решил, что тебе пора заканчивать играть со мной и заплатить по счетам, – Сяо Чжань ехидно улыбнулся. Ван Ибо задумался. Через некоторое время он чуть поёрзал и спросил: — И что бы ты предпринял, если бы это не сработало? Если бы ты так и остался ни с чем? Если бы я тебя обманул… На самом деле Чжань-Чжань уже давно размышлял об этом, самые разные мысли посещали его голову чуть ли не на протяжении вот уже месяца. Что, если бы всё это оказалось лишь игрой танцора? Забавой без счастливого конца? Что, если бы Ибо лишь развлёкся с ним, а затем бросил, вычеркнул из своей жизни, так и не подарив ничего взамен?.. И кое-какой ответ у Сяо Чжаня был. — Я... – он стыдливо опустил ресницы. – Думал сделать что-нибудь... — Что сделать? – удивился Ибо. — Сделать что-нибудь с собой... Ибо застыл. Даже представить это было страшно. Как всё может быть настолько серьёзно? Неужели для Сяо Чжаня так важно добиться своего, что лишь раз не получив желаемое, он готов на такие радикальные меры? Или это сам Ибо его так довёл? Ужасающие картинки закрутились в его мозгу, он через силу отогнал их, нахмурившись. Сяо Чжань не видел этого, он спокойно продолжил, решив, что для Ибо такая информация не имеет особого значения. — По правде, сначала я думал сделать что-то с тобой – взять силой или похитить. Но быстро вспомнил, что вообще-то вряд ли у меня получится, ты ведь куда сильнее... Да и вряд ли бы я захотел в конечном счёте. Поэтому подумал, что сделать что-то с собой будет проще и быстрее. И рука не дрогнет в последний момент. В конце концов, причинив зло тебе, я бы всё равно вряд ли смог с этим жить... А так хоть ты не пострадал бы. Ибо уже не мог это слушать, он крепче прижал Сяо Чжаня и прошептал: — И при этом ты говоришь мне, что я не должен был волноваться, когда ты не отвечал на сообщения после ссоры? – Затем он повысил голос и жёстко, с расстановкой, как у него всегда хорошо получалось, над самым его ухом предупредил: – Чтобы я больше этого не слышал. Чжань-Чжань хотел было обернуться на него, но ничего не вышло. Тогда он, секунду подумав, спохватился: — О, конечно, конечно. Не волнуйся. Сама мысль о том, чтобы как-то навредить тебе, пугает меня и противна мне. Я даже думать об этом не могу. Это была скорее так, мимолётная выдумка, на эмоциях. Я никогда не размышлял об этом всерьёз. Ибо покачал головой: — Дурак. Я не о себе говорю. Чжань-Чжань открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли на полпути. — Но... – пробормотал он. На самом деле он не знал, что говорить. Он размышлял, почему Ибо сказал те слова, если имел в виду не себя. Идеи того, что Ибо боится потерять его, Сяо Чжань не желал допускать. Всеми силами отгоняя от себя эту наивную мысль, в которую хоть и хотелось, но страшно было верить, он наконец понял, почему ещё Ибо мог так сказать. — А. Дошло. Хорошо, ты больше не услышишь от меня подобного мрачного нытья. Понимаю, это противно слушать. Ибо цокнул языком. — Ты вообще не допускаешь мысли, что мне страшно думать о том, как ты что-то с собой творишь? — Почему, допускаю. О том ведь и речь. Я не хотел вызывать у тебя такие неприятные образы, извини. Это не лучшее, что можно представить. Лучше таким вещам оставаться неозвученными. — Какой же ты... Глупый. — Эй. Оскорблять меня в единственную ночь, когда мы вместе – вот это глупо. Лучше потратим её на что-то более приятное. — Постой. Е-единственную? – голос Ибо дрогнул на этом слове. Его тут же захлестнула паника. Сяо Чжаню же вроде понравилось… Неужели этого недостаточно? Неужели Ибо что-то сделал не так? Почему он по-прежнему хочет уйти? — Ну да. Уговор ведь был на одну ночь. Я не стану больше тебя доставать. Ты и на неё-то с таким трудом согласился. Даже поцеловал, только чтобы я больше не пел. У Ибо не было слов. Он просто подобно рыбе открывал и закрывал рот. Чжань-Чжань тем временем продолжал монолог: — Знаешь, я ведь даже не думал, что настолько плох. Видимо, мой успех действительно проплачен родителями. Наверное, в таком случае стоит прекратить карьеру, когда вернусь. Не хочу быть фальшивкой. Ибо больше не мог слушать этот самоуничижительный бред, он развернул Сяо Чжаня, сел на него сверху и поцеловал. Спустя долгий, глубокий поцелуй, он оторвался и заглянул в глаза Чжань-гэ, сведя брови. Он был очень серьёзен. — Я хочу, чтобы ты был со мной каждый день. — Зачем тебе это? – не понял Чжань-Чжань. – Если хочешь снова меня мучить, то лучше не надо. Я вряд ли это выдержу, будучи влюблённым в тебя. Глаза Ибо вмиг округлились, лицо приняло какое-то детское выражение. — Ты... Ты влюблён в меня? – медленно вопросил он. Но, к собственному изумлению, его это не сильно удивило. Однако то, что Сяо Чжань так смело признался – было действительно поразительно и вызывало уважение. Ведь сам Ибо так не мог. – И ты так спокойно мне это говоришь? — А чего мне теперь бояться? Хуже уже не будет. К тому же разве это было не очевидно? Зачем мне ещё так стараться ради ночи с тобой? — Я... Я думал, это просто упрямство. Ты не хотел проигрывать. — Для меня это не было игрой. — И как давно? — Думаю, с самого начала. Но признал я это, наверное, лишь недели через три. Ибо тут же вспомнил всё, что творил за эти месяцы. Вспомнил, как морочил голову, какие вещи говорил; вспомнил, как заставлял поверить в то, что помолвлен, как играл с ним… Лицо его помрачнело: — Чёрт. Если бы я знал, я бы тогда не... А действительно ли он не знал? Или всё-таки не хотел знать? — Что не? – ждал продолжения Сяо Чжань, а потом его осенило: – Аа, понял. Ты бы тогда не стал со мной связываться. Ибо закатил глаза, выходя из своих размышлений. Всё ещё будучи сверху на Чжань-Чжане, он вытянул руки и оперся ладонями по обе стороны от его головы. Наклонившись к лицу парня и в очередной раз восхитившись его красотой, он вкрадчиво, от чего у Сяо Чжаня пробежали по телу мурашки, спросил: — Ты действительно глупый или прикидываешься? Ну откуда у тебя такая низкая самооценка?! Чжань-Чжань, который уже собирался обидеться на первые слова, моментально забыл об этом, когда услышал продолжение. Это ударило по больному, и он тут же ответил: — А откуда ей не быть? За меня всё всегда делали другие. Я не знаю, на что в действительности вообще годен. Даже тебя – и то добиться не смог. — Эй, что значит "даже тебя"? – возмутился Ибо. – Меня вообще-то очень сложно добиться. — Извини, согласен, формулировка неудачная. Я к тому сказал, что случай с тобой – первый в моей жизни, когда мне пришлось самому чего-то добиваться. И в этом самом первом же случае я провалился. — Ну, ты лёгких путей не ищешь. Нет бы начать с простого – попробовать, скажем, сходить самому за кофе или совершить первую самостоятельную покупку, или договориться о концерте в каком-нибудь небольшом клубе. Но ты решил начать с самого сложного – добиться человека. Да ещё такого, как я. Он улыбнулся. — От скромности не помрёшь, – Сяо Чжань улыбнулся в ответ, а затем грустно вздохнул и отвёл взгляд. — Эйй, – нежно протянул Ибо и мягким движением пальца повернул его подбородок обратно к себе, заставляя вновь заглянуть в глаза. – Я к тому, что я вредный и эгоистичный засранец, который очень любит заставлять других плясать под свою дудку... – Он помедлил, а после, отведя взгляд, чуть расстроенно добавил: – Не замечая чувств окружающих и не понимая, что может причинить боль. Чжань-Чжань молчал, не зная, как реагировать на чем-то расстроенного Ибо. Хотелось успокоить, но как, Сяо Чжань не мог придумать. Однако вскоре Ибо вновь взглянул на Чжань-Чжаня и произнёс: — И всё-таки. Ты же в итоге меня получил. — Это не считается. — Почему? — Ты просто пожалел меня. Увидел, что я совсем отчаялся, и решил, что лучше сдаться, чем слушать мои завывания. Ибо застонал и перенёс вес на локоть, упав лицом в ладонь. Его голова оказалась аккурат слева и чуть выше от головы Сяо Чжаня, и тот не знал, куда деться. — Ну почемууу, – простонал куда-то вниз Ибо. – Почему ты такой... – он запнулся, а затем резко поднялся, глаза его сверкнули. Он прильнул к губам Сяо Чжаня. Его порывистые, задыхающиеся движения, словно ему смертельно не хватало Чжань-Чжаня, очень возбуждали парня под ним. Рваное дыхание обоих кружило голову. Тела извивались и требовали ещё большей близости. Внезапно Ибо обхватил ладонями лицо Сяо Чжаня и, оторвавшись от него всего на пару сантиметров, со страстью проговорил: — Ты меня получил, не потому что я пожалел тебя или хотел заткнуть. Ты получил меня, потому что твоё пение буквально свело меня с ума – ничего лучше я в жизни своей не слышал. А кроме того, мне безумно нравится проводить с тобой время и безумно нравишься ты, понял? Ты – лучший человек в моей жизни. А если не веришь, я буду каждый день тебя в этом убеждать. Сяо Чжань с трепетом слушал обжигающие слова. Казалось, он забыл, как дышать. С каждой секундой в душе становилось теплее. Он закусил губу, чтобы подавить выступающие от счастья слезы, но пара капель предательски выкатилась из глаз. Ибо заволновался: — Что? Почему ты плачешь? Я сказал что-то не то? Сяо Чжань покачал головой, прикрыл глаза и улыбнулся. А затем, воспользовавшись замешательством более сильного партнёра, обхватил его и перевернул, оказавшись сверху. Одеяло давным-давно сползло и оказалось на полу. Устроившись поудобнее, Чжань-Чжань вжал танцора в диван жарким поцелуем, запустив пальцы ему в волосы. — Я люблю тебя, – прошептал Сяо Чжань в губы парня. — А я тебя, – на одном дыхании ответил Ван Ибо и прижал его к себе, возобновляя долгий, пламенный поцелуй.