Детективное агентство "Анна и её духи". История вторая. Труп в анатомическом театре.

Фиакр звонко стучал о мостовую. Анна ехала в больницу, подставив лицо жаркому июльскому солнцу. Она любила здешнюю погоду и не закрывала лицо от обжигающих лучей. На носу от этого яркими брызгами проявились веснушки. Анна улыбнулась — Якову это понравилось: женщина часто ловила на себе его растроганно - умилённые взгляды. Как хорошо, что лето будет ещё долго! До самой середины октября можно будет гулять почти в летней одежде, вечерами пить чай в беседке или завтракать на балконе. Женщина откинулась на спинку сиденья, скрывшись под складной крышей. Она в очередной раз размышляла, как же они прекрасно придумали приехать сюда, в их мальвовый замок, защищавший их от посторонних глаз. Восторг вдруг затопил её всю! Новое счастье ждало их — самое важное и самое главное! Аня так радовалась, что ей было удивительно, что она не парит в воздухе. Анна вытянула вперед руки! Нет, ничего не изменилось, а ей казалось, что она вся совершенно другая, и странно ей было, что никто ничего не замечает! Даже Яша! Ммммм… Яша… Анна представила его перед собой. Ей было странно думать о том времени, когда они не жили вместе. Ей казалось, что этого никогда не было, а всегда был только он и их парижский дом. Всё, что она делала раньше только для себя, приобрело новое значение. Ей было дико представить, что она сядет пить чай и не протянет руку, чтобы налить и Якову. Невозможно было не говорить обо всём, лёжа в кровати. Не взять его за руку во время прогулки. Новые, только их двоих привычки появились в их доме. Штольман, который до сих пор помнил, как она слегка огорчилась, что коробка конфет, которую он тогда принёс в больницу, была не для неё, а для экспертизы, теперь частенько баловал её чем-нибудь сладким. И вечер приобретал вкус шоколада, или марципана или ореховой помадки. В общем, Анна была счастлива. Её счастье совсем недавно стало ещё больше! Оно росло, росло и, когда заполнило её целиком, перелилось через край и стало переходить на других. В их доме всё радовалось, сверкало и переливалось, отражая благодать хозяйки. Мадам Агнес напевала, когда готовила и улыбалась, глядя на господина Штольмана с женой. Мари с усердием наводила порядок и пританцовывала, протирая пыль. Соседи с удовольствием приветствовали молодую мадам Штольман, когда она шла по улице. Дети смеялись и хотели поделиться угощением. Собаки ластились к её ногам. А Аня… Аня была счастлива. Она не могла пройти мимо Штольмана просто так, её прямо тянуло к тому, кто её счастье ей подарил. Целую неделю Аню охватывало желание обнять его, поцеловать, прижаться к нему. Ну ничего она поделать с собой не могла! Всё в ней пело при виде его. Вспомнив сегодняшнее утро, Анна улыбнулась. Она любила Якова, когда он был весь из себя суровый сыщик. Любила его сдержанную манеру держать себя на людях. Любила страсть, затаённую под костюмом. Любила нежность, которую вряд ли кто заподозрил бы найти в хладнокровном следователе. Но больше всего она любила того Штольмана, который с утра остался на ступенях их особнячка — домашнего, немного раздраженного, слегка ворчащего из-за того, что долго не увидит её сегодня. Это был её Штольман — и больше ничей! Впереди показались ворота больницы. Поблагодарив возницу, Анна прошла к боковому входу. Там находилась мертвецкая и анатомический театр для студентов. Сегодня профессор Антуан Дюбуа, её наставник, обещал какое-то невероятно любопытное с точки зрения медицины вскрытие. Профессору было уже семьдесят два года, сорок семь лет из которых он был врачом-практиком. Ходячая энциклопедия, аскет и интеллигентнейший человек, он не терпел халатность и безразличие в коллегах, а тем паче в учениках. Он не был женат, точнее, работа была ему женой. Именно он первые полгода всячески испытывал Анну, пытаясь заставить её бросить профессию. Когда же он увидел в ней призвание к докторскому делу, стойкость и сострадание, напротив, стал помогать в сложных вопросах и поощрять изучать медицину глубже. Аня уважала его и стремилась заслужить его признание. В коридоре ждали начала вскрытия её подопечные. Семнадцатилетний Жан Эльме, коренной парижанин из потомственных врачей, худощавый, высокий с тонким вытянутым лицом. Двадцатилетний Кристоф Шателе, дважды проваливший вступительные экзамены. Он был полной противоположностью Жана: коренастый, пухленький, с гривой рыжих вьющихся волос и заросший такой же огненной бородой. Третьим её учеником был Августин Марибор, сдержанный молодой человек восемнадцати лет, скромный и прилежный. При виде наставницы мужчины оживились, на лицах их заиграла улыбка: они любили эту женщину, доказавшую всем, что она прекрасный врач. Им ей тоже пришлось в первый же день это доказывать. Они встали на дыбы, протестуя против учителя, принадлежавшего к слабому полу. К вечеру ушли задумчивыми, впоследствии ловя каждое её слово и ценя советы и замечания. Дело в том, что на их первом вскрытии двое упали в обморок, а Августина вообще стошнило. Анна же недрогнувшей рукой завершила положенную процедуру, попутно объясняя новичкам, что и как. Понятие «слабый пол» заиграло новыми красками. Дверь распахнулась. Профессор Дюбуа и их второй преподаватель, доктор Эндрю Стивенс, вышли в коридор, держа в руках какие-то документы. — Добрый день, мадам Штольман, господа. Пойдёмте переодеваться! Мишель должен был уже всё подготовить! Мишель — это Мишель Ко, санитар при больнице. Довольно странный человек. Левое плечо у него было деформировано и почти прижато к шее. Он ни с кем не общался и почти не разговаривал. Но работу свою выполнял исправно. Анна переоделась в больничный халат, на голову повязала косынку. Пахло карболкой и спиртом. В коридоре её уже ждали мужчины. — Итак, господа! — начал профессор Дюбуа, идя по коридору. — Сегодня на стол к нам попал месье Огюстен, страдающий акромегалией. Кто-нибудь может сказать, что это за болезнь. Анна подняла руку. — Мадам Штольман, вы знакомы с данной проблемой? Это очень редкое заболевание. — Да, профессор. Мой коллега доктор Милц недавно посоветовал прочесть прошлогодний труд его английского коллеги, где тот подробным образом описывал природу этой болезни. У пациента наблюдается укрупнение черт лица, нижняя челюсть становится массивной, заметно вырастают нос и уши. После этого деформируется череп и всё тело. Значительно увеличиваются стопы и кисти рук. Это происходит из-за нарушения в работе эндокринной системы. Анна немного помолчала и грустно продолжила: — Следует добавить, что современная наука не знает лечения этого недуга. Поэтому заболевший вынужден страдать не только от самой болезни, но и от насмешек окружающих. Мир не терпит тех, кто отличается от других. -Вы абсолютно правы, дорогая. И в случае природы болезни, и в случае жестокости толпы. Профессор распахнул дверь в анатомический театр. Доктора, действительные и будущие, стали спускаться по лестнице к металлическому столу, на котором уже лежало тело. Внезапно доктор Стивенс остановился. Первокурсники не успели затормозить и наткнулись на его спину. — Что за чёрт?! — изумлённо проговорил профессор. На хромированной поверхности стола, ярко освещённый электрическими лампами, спускающимися сверху, лежал труп молодой женщины, располосованный вдоль и поперёк.