***
Спустя полтора часа Штольман и Анна сели, наконец, в экипаж, чтобы отправиться по делам. Они думали сразу поехать в больницу, но доставили записку от Поля Мартена, в которой он просил прибыть сегодня по возможности к нему на работу. Нужно было обсудить какое-то дело. Перед отъездом Штольман, закончив инструктировать Гастона, поручил ему первое в его жизни сыскное задание. Мальчику нужно было выяснить, каким образом из лавки кондитера каждую ночь пропадает карамель. Месье Эжени просил Штольмана помочь. Улик не остаётся, засады не помогают, а конфеты всё убывают. Надо разобраться! Гордый Гастон, низко надвинув на глаза новую кепочку и сунув руки в карманы, вальяжно отправился на выполнение такого важного поручения. На улице Риволи фиакр остановился, Штольман расплатился и помог Анне сойти на землю. Поднялись на второй этаж. Поль уже ждал их. Поздоровавшись, все расселись у вытянутого букового стола посреди комнаты. — Жак, я получил утром твою записку. Сразу отвечу на твой первый вопрос. Я помогу с документами для твоего нового жильца. Ты проверил уже его? — Да, ничего особенно криминального за ним нет. Несчастный и беспризорный. Всё поправимо. — Хорошо. Я дам распоряжение секретарям. Дней через пять всё будет готово. Штольман кивнул. Явно не ради такой малости Поль просил их приехать. Мужчина служил заместителем префекта Парижа, ему выправка документов безродному мальчишке с улицы ничего не стоит. Сейчас, надо полагать, они услышат основную часть того, ради чего их позвали. — Жак, не стану тебя обманывать, я вас пригласил, чтобы попросить о большом одолжении. Яков молча поднял брови. — Через пять дней к нам приезжает генеральный инспектор. Проверка грозит серьёзная, в прошлом месяце двое наших сотрудников сильно напортачили. В общем, моему начальнику было прямым текстом сказано, что если ещё какая-нибудь оказия произойдёт, головы посыпятся, начиная с его и моей. Мужчина помолчал. — Вы знаете о происшествии в вашей больнице, Анна. Случай вопиющий, слухи уже поползли. Дело досталось комиссару Жермену. Ничего плохого о нём сказать не могу, но, впрочем, хорошего тоже. Въедливый, но не видит дальше очевидного. Нрав у него совсем не сахар. В прошлом месяце вы помогли найти драгоценности маркизы де Клемарсо, он вёл это дело. Получил нагоняй от начальства. Теперь всякий раз при вашем имени морщится и скрипит зубами. Штольман хмыкнул. Теперь многое прояснилось. Аня слегка улыбнулась ему, понимая о чём он думает. — Так вот, дело об этой несчастной из анатомического театра расследует комиссар Жермен. Вы можете понять мои опасения? Я почти полностью уверен, что убийца не будет найден, и инспектор будет в ярости. Ты понимаешь, к чему я веду, Жак? С моей стороны я обеспечу вас всеми необходимыми полномочиями, бумагами и ресурсами. И месье Жермен не будет вам препятствовать, хотя официально он останется во главе следствия. Штольман прекрасно понимал, к чему ведёт Поль. У них есть пять дней, чтобы раскрыть это дело.Лиха беда начало
24 апреля 2021 г. в 22:42
Штольман всё ещё улыбался, когда вдруг осознал, что сквозь окно доносятся странные размеренные звуки и восторженные детские вопли. Анна распахнула створки, Яков подошёл к ней сзади. На заднем дворе обнаружился Пётр Иванович без пиджака, с распахнутым воротом. Канотье на его голове была лихо заломлена набок. Вокруг него галопом носился Гастон, периодически издавая вопль, достойный клича индейцев племени Навахо. Чуть поодаль, около каменной стены, стояли две деревянные мишени. Младший Миронов размахнулся, и — вжих — в центр щитка, вибрируя, воткнулся нож! Мальчик подпрыгнул, перекувырнулся через голову и снова заорал во всё горло.
Жизнь его была прекрасна! Он сам в это не верил, но так оно и было! С утра он налопался пирожных и варенья, никто не был против, даже чаю постоянно подливали. Отправили, правда, умываться и до, и после завтрака! Чего там мыть-то? И часа не прошло! Проходя мимо кухни, он чуть слюной не захлебнулся: Агнес готовила рагу. Предвкушая очередные гастрономические наслаждения, Гастон наткнулся на Петра Ивановича, который читал газету на веранде. Мальчику этот мужчина нравился. Вчера он с ним говорил, как со взрослым, не удивился, когда увидел, где ребёнок иногда ночевал, и даже купил ему яблоко в карамели, от которого он не мог оторвать глаз.
Пётр Миронов завёл разговор с Гастоном. Обсуждали работу сыщиков. Мальчик с упоением рассказывал, что Штольман обещал однажды научить его из револьвера стрелять. Анин дядя воодушевленно сказал, что помимо пистолетов есть множество способов защититься, например, ножи метать. Гастон не поверил, что этот весь из себя гладкий человек умеет это делать. Пётр Иванович настаивал. Гастон не соглашался. Всё закончилось здесь, на заднем дворе, показательным выступлением некогда прославленного марсельского метателя ножей, Пьера Миро. Мальчик был на седьмом небе! Не револьвер, конечно, но всё же!
Анна с улыбкой смотрела на пышущее энергией и чистым детским энтузиазмом действие внизу. Штольман обнял её сзади, положив голову ей на макушку.
— Эти двое прекрасно проводят время, — проговорил он. Гастон попытался швырнуть нож сам. Пётр Иванович горячо выразил своё восхищение. Кого интересует, что нож не пролетел и половины пути и ткнулся лезвием в землю?! Зато какой был замах!
— Да, они даже похожи чем-то.
И в самом деле, и мальчик, и мужчина оба были смуглые, темноволосые, с вьющимися волосами и блестящими большими глазами. Штольман подавил желание спросить у Петра Ивановича, не был ли он проездом где-нибудь неподалеку лет восемь тому назад.
— Мы сейчас поедем в больницу? — спросила Анна, задумчиво поглаживая пальцы Штольмана.
— Нет, — ответил Штольман, легко поцеловав её волосы. — Я обещал Гастону ввести его в курс дела. Он ждёт, нельзя нарушить данное ему слово, поэтому поедем немного позже.
Аня кивнула. Штольман влился в мужскую компанию во дворе, а женщина поднялась наверх. От жары она немного утомилась, нужно было набраться сил перед вечерними хлопотами. Анна присела на пуфик перед туалетным столиком и принялась приглаживать неуёмные волосы на висках.
Шпилька выскользнула из рук, Анна нагнулась, чтобы её поднять. Повернувшись обратно к зеркалу и взглянув на себя, женщина отпрянула и вскрикнула. Прямо перед ней по ту сторону стекла сидела девушка, найденная вчера в больнице. Анна не первый раз видела её, но ей всё равно стало жутко. Слишком близко она теперь была: видны стали зажатые узелками ниток складки кожи, разрезанная, расходящаяся между швами плоть и синяки повсюду. Дыша через нос, потому что её вдруг страшно затошнило, Анна спросила:
— Что ты хочешь? Кто тебя убил?
Бледный палец приблизился к стеклу. «Не она» — проявилась надпись на зеркале.
— Кто не она?
«Другая». Отражение моргнуло. На Анну смотрело свое собственное бледное лицо. По виску сползла капля пота.