Детективное агентство "Анна и её духи". История вторая. Труп в анатомическом театре.

Аня отправила Штольмана поспать на два часа. Сама она решила уже не ложиться, сон не шёл. Она оделась и спустилась вниз. Пока есть время, надо наконец заняться домашними делами. Анна обсудила с Мари план генеральной уборки на следующую неделю. Нужно было перемыть все комнаты, переменить и постирать шторы, выбить и почистить ковры. Требовали внимания столовое серебро и посуда. Для помощи в уборке решили нанять в помощь горничной ещё двух девушек. Мари пообещала подыскать кандидатуры. Наступала пора варить варенье. Во Франции готовили джемы и конфитюр, Аня же и Штольман предпочитали целую ягоду перетёртой. Анна, вооружившись длинной деревянной ложкой и медным тазом с вытянутым носиком, щедро делилась с мадам Агнес секретами русского лакомства. В прошлом месяце длинные дощатые полки погреба пополнились банками с клубничной и абрикосовой сладостью, сейчас пришла очередь крыжовника, ежевики и малины. Анна наметила несколько дней для этого летнего священнодействия и приготовила список того, что нужно докупить. Что ещё? Якову нужны свежие рубашки. Ей самой нужно продумать новый гардероб. От корсета она уже отказалась, как врач она понимала его вред для малыша. Однако, нужно позаботиться о времени, когда платья станут уже малы. Гастону нужно купить еще несколько вещей, лучше по мерке, а не из магазина готового платья. Ах, да! Ковёр в спальне ей не очень нравился. Они с Яковом приобрели привычку часто на нём читать или просто лежать и разговаривать. Просто ради красоты и тепла этот предмет декора возражений не вызывал, а для их совместных вечеров нужно что-то помягче. Пробило семь. Аня заварила кофе, положила на поднос булочки, масло и пресловутое варенье и отправилась наверх будить Штольмана. Ей было жаль, что он опять не высыпается. Женщина понимала, что и сама не сможет жить в обычном режиме, пока всё не закончится, а Штольман со своим врождённым чувством справедливости и стремлением наказать виновного - тем паче. Яков спал на животе, лицом в подушку — так ему нравилось больше всего, если он был в кровати один. Если рядом лежала Аня, то он прижимал её спиной к себе, обнимал рукой и бедром. Получался большой тёплый кокон. Даже в жаркие дни женщина не возражала против такого положения. С их самой первой ночи она не любила ощущения пустой постели, даже если Штольман просто был рядом. Разбудив мужа и отправив его умываться, Аня накрыла на стол в маленькой гостиной и, налив кофе, стала ждать Якова. Он зашёл уже одетым, но без галстука. Аня протянула ему чашку и кивнула на письменный стол. Штольман усмехнулся. Его жена уже знала, что он всё равно не сосредоточится, пока не напишет все письма, которые нужны для сегодняшнего дня. Заклеив последний конверт и отправив Гастона с поручениями, Яков получил вторую порцию кофе и булочку с маслом и вареньем. Аня кофе не пила, сменив его на чай. Вспомнив вдруг, почему это так, Яков бережно лелеял возникший в голове образ маленького человечка с Аниными голубыми глазами. Наверно, эта нежность просочилась из сердца на лицо, потому что его женщина вдруг улыбнулась ему и пожала его ладонь. Вернулся Гастон, сказав, что всё донесено в срок. Передал ему письмо от Поля, в котором тот говорил, что нужная информация будет у него к часу дня. Из полицейского же управления будет организован телефонный разговор с хозяйкой мастерской. Штольман Гастона поблагодарил и пожелал ему удачи. Сегодня мальчика ожидало очередное крайне важное задание, данное ему вчера Яковом. Ему предстояло наладить агентурную сеть среди местной шпаны. Гастон весь вечер вчера запоминал это словосочетание — агентурная сеть. По сути, сколотить себе банду мелких соглядатаев, а по-научному — агентурная сеть, о как! Горд он был невероятно. Неделю назад был он Гастон Трубочист, а сегодня начальник агентурной сети и в перспективе частный сыщик! Жизнь налаживалась прямо на глазах! Анна и Яков поехали в больницу. Аня по дороге спрашивала, как они будут действовать сегодня. Яков набросал общий план, делая акцент на важных моментах. Поняв, куда он клонит, женщина потрясённо уставилась на него. Неужели он в самом деле думает, что виновен именно этот человек? Невозможно! Но Анна знала Штольмана: если он кого-то подозревает, то вероятнее всего он и окажется преступником! Боже мой! Как это мерзко и отвратительно! Приехали к лечебнице. Вначале решили опросить Кристофа. Он вновь сегодня отрабатывал смену санитаром. Поприветствовав студента, Штольман спросил: — Господин Шателе, мы просим вас ответить на несколько вопросов. Это необходимо, чтобы прояснить непонятные моменты в этой истории. Кристоф, который за неделю повзрослел на десять лет, кивнул. Убийство Элен потрясло его, он осознал, что смерть ходит за людьми по пятам, и никто не знает своего конца. Многое поменяло смысл, а ценность выбранной профессии неизмеримо возросла. Мужчина бросился в работу и учёбу с утроенной силой. — Господин Шателе, вы родились и выросли в Нормандии? — Да, месье Штольман, моё детство и юность прошли в Шербуре. Живописный городок, но по мне больше похож на деревню. — Вам не случалось бывать в Дьепе? — Разумеется случалось, родители часто брали меня с собой на воскресные ярмарки! — Вы завели там знакомства с кем-либо? — Нет, не особенно. Мы никогда не оставались там дольше, чем на день, вечером всегда возвращались домой. Штольман, не делая паузы и не снижая темп речи спросил: — Имя Луизы Атталь вам говорит что-то? Брови Кристофа поднялись, он слегка поджал губы, задумавшись: — Нет, ничего такого на ум не приходит! А что? Это важно? — Нет, благодарю вас! Развернувшись, чтобы направиться в кабинет к профессору Дюбуа, Штольман внезапно остановился и спросил: — Кристоф, скажите, не пропадал ли недавно антисептик из больницы? — Пропадал? Нет, месье, пропадать — не пропадал, но пару дней назад в хирургическом отделении какой-то неловкий практикант расколотил целую двухлитровую колбу раствора. Доктор Стивенс страшно ругался. Оно и понятно, пропахла вся подсобка. Поблагодарив студента ещё раз, Штольман потянул Анну к профессору Дюбуа. Он внимательно выслушал следователя и с готовностью согласился помочь. Да, он жил в Руане года три, наверное. Это было много лет назад. Нет, в Дьепе никого знакомых у него нет, он никогда не был в этом городе. Практика у него находилась в столице региона, она съедала всё свободное время, выходные, которые у него редко выдавались, доктор тратил на сон и прогулки. Луиза Атталь? Профессор задумался. Нет, знакомых девиц с таким именем у него нет и не было! Штольманы попрощались и поспешили дальше. Сегодня Лоретт Бельвю дежурила в хирургическом. Отыскав её в смотровой, они попросили уделить им время. Девушка согласилась. — Мадемуазель Бельвю, прошу прощения за время, которые мы отнимаем от вашей работы, но крайне важно узнать некоторые подробности того дня. Лоретт молча кивнула. Анна улыбнулась и ободряюще произнесла: — Лоретт, мы знаем о вашем романе с Кристофом. Девушка дико взглянула и отвела глаза. Губы её подрагивали. — Не бойтесь, никуда дальше эта информация не пойдёт! Просто необходимо кое-что прояснить. Немного успокоившись, медсестра посмотрела на Анну и кивнула. Она была полной противоположностью покойной Элен — слово из неё вытянуть было трудно. — Кристоф сказал, что вы пришли на 15 минут позже, и вас кто-то задержал. Вы не видели, кто это был? — Видела, месье. Это был наш санитар Мишель. Он долго стоял во дворе, когда ушёл наконец, я смогла зайти внутрь. — Мишель Ко? Вы хорошо смогли его рассмотреть? — Да, месье. Это без сомнения был он. Штольман задумчиво кивнул. Вдруг улыбнулся. — У вас красивая заколка, мадемуазель Бельвю. Изящная работа. — Благодарю месье, — тоже с улыбкой кивнула девушка. — Я люблю вышивку, а эта особенно хороша. — Мадемуазель, расскажите, где вы жили с 1891 по 1893 год? — резко спросил Штольман. Девушка дёрнулась, губы её сжались в тонкую ниточку. — Это никого не касается! — Боюсь, что в деле об убийстве не может быть секретной информации, придётся ответить! — В Ницце, работала в больнице. — Отчего этой информации нету в вашем личной деле? — Не могу этого знать, все документы я отдавала в регистратуру. — Вы знаете Луизу Атталь? — Нет. — Город Дьеп вам знаком? — Нет. Штольман получил все интересующие его ответы. Он встал, подал руку Анне, поблагодарил сестру милосердия за уделенное время и откланялся. Лоретт Бельвю задумчиво смотрела им вслед. Штольман телефонировал Полю Мартену с аппарата внизу и предупредил, что сейчас они с Анной будут у него. Попросил прислать несколько констеблей в больницу, чтобы проследили за всеми, кто имел отношения к этому делу. Поймав фиакр, Яков и его жена отправились в центральное полицейское управление на улицу Риволи. Первым делом Штольман усадил Аню за стол и попросил для неё чаю и чего-нибудь перекусить. Поль удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал и просьбу выполнил. Яков долго и придирчиво читал донесения из Дьепа, которые наконец пролили свет на всё то, что было Штольману непонятно. Яков попросил Поля отправить кого-нибудь разыскать номера «Фигаро» за май 1887 года. Пока констебли искали нужные газеты, раздался звонок из отделения полиции Дьепа: хозяйка мастерской была на проводе. Штольман подробно расспросил её о событиях семилетней давности. Положив трубку, Яков устало потёр лицо: давненько он не окунался в подобные глубины человеческого злонравия. Надо поскорее заканчивать с этим делом, оно высосало из него все соки, заставило глубоко переживать Аню, обнажило грязь людских душ. Принесли выцветшие экземпляры газеты. Штольман, вливший в себя очередную порцию кофе, просмотрел их все. Остановился на фотографии, украшавшей разворот последнего номера. Улыбнулся. Всё! Дело было раскрыто!