Ничего кроме правды.

Света удивленно подняла бровь, аккуратно положила планшет на тумбочку у кровати, затем, не торопясь сняла очки и уложила их рядом, поправила под спиной подушку, почесала рукой подбородок, задумчиво глядя на трясущуюся от негодования Диану: — Мне кажется тебя что-то расстроило. Диана повертелась на месте в поисках предмета, который не жалко будет разбить. Желательно о голову скрипачки. — Прекращай ломать комедию! Я спрашиваю: какого хуя ты написала такой бредский бред? — А конкретнее что-то выскажешь? Что именно тебя не устраивает? — Все так же спокойно переспросила Света. Диана нервно пожевала внутреннюю сторону щек и покорно кивнула головой: — Можешь дальше строить из себя дуру, я отвечу тебе конкретнее некуда. Хотя мой рот вообще не хочет озвучивать эту чушь, достаточно бедных моих глаз, которые видели это! — С этими словами Арбенина достала из кармана телефон, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, потыкала по экрану, повозила пальцем, и застыла с гневной гримасой, найдя искомое. — "...И даже не сама болезнь, а именно постоперационный период разделил все на "до" и "после". И для Светы, и для Дианы это оказалось слишком сложным испытанием. Сколько не пыталась романтизировать происходящее в больнице Арбенина, называя все лишь временными трудностями, на деле, оказалось, что к этому не готовы обе. Инвалидность вводит свои коррективы. И то, что их чувства никуда не делись, к сожалению, только все усугубляло. Света, оставаясь внутри все той же Светой, с болью в сердце наблюдала, как становится неприятна для любимой женщины. Диана старалась делать вид, что между ними все, как прежде, но было видно, как она с ужасом шарахается от неё. Это гораздо позже стало возможным выключить свет и не видеть уродливых шрамов, пересекающих некогда гладкий живот. А тогда темнота ничего не решала. Диана боролась с омерзением. Начала часто пропадать вечерами, а потом и вовсе перестала приходить домой. Даже когда речь не шла о интиме, в её глазах явно читалась брезгливость, которую она пыталась скрывать за грубостью. Света все прекрасно видела и понимала. Как она может просить любви от другого человека, если она сама себя любить перестала? Как возможно любить урода? Диана была молодая и энергичная. Она была здорова. И её желание окружить себя такими же женщинами было оправдано и объяснимо. Пожалуй, тогда и была образована первая трещина, расколовшая их некогда счастливый творческий и житейский тандем на две половины..." — И что здесь тебя так взбесило? — Пожала плечами Света. — То, что это вранье! — заорала Арбенина так, что затрещали стены, — Все, до единого слова! Никогда..! Ни одного раза..! Да я бы даже..! Да я наоборот только..! — Ну не знаю. Я так вижу. Мне же надо было как-то подвести к расставанию и следующей главе. — Развела руками Сурганова. — Но это все неправда! Ты не можешь так считать! И писать так не имеешь права! — Подумаешь, просто художественный вымысел, добавляющий трагизма. Подглядела пример у одного непревзойденного писателя документалиста-фантаста! Правда, ему, конечно, нет равных в этой стезе! — Нет, это не просто художественный вымысел! Это оскорбляющий меня галимый бред! Ты в душу мне насрала! — Надо же какие аллегории! А как с моей душой быть? Ты там гадить, как к лотку приучена! — Это вообще другое! — Топнула ногой Диана, сжимая кулаки. — Все! Хватит! Меня достал этот театр непризнанного Пьеро! — Света встала с кровати, театрально хватаясь за голову. — Ее бедный рот, не может произнести этих слов! Да твой рот извергал такой пиздец, от которого не только у меня глаза на лоб лезли! — Это другое! — Не смей мне говорить, что это другое! Что ты такая, а я не такая! — Прошипела Сурганова и, подойдя к ней вплотную, ткнула пальцем в грудь. — Неприятно читать ложь? Так это один раз, родная. А я этим всю жизнь занимаюсь: читаю, слушаю, смотрю... Сурганова — то, Сурганова — сë. Сурганова? А кто такая Сурганова? — Да... — Попыталась вставить снайперша. — Манда! Не перебивай меня! Найди за все годы хоть одно слово, хоть в каком-нибудь захудалом издательстве Нижних Засратышей, где бы я сказала о тебе плохо? Только: родная, любимая, самая лучшая! Диана сказала, что я второсортный музыкант? Не страшно. Диана сказала, что я исчадие ада? Ну, ей ли не знать. Диана сказала, что я вымышленное существо и меня нет на самом деле? Конечно, так и есть! Заебала! Поняла? Думаешь одна умеешь бред нести? Ошибаешься! Только это написала не я, а Жертва обстоятельств. Но, знаешь, мне понравилось! В следующем же интервью повторю все от имени Светланы Сургановой! — У тебя что, совсем крыша поехала? — Заголосила Диана, шлепком убирая от своей груди тыкающий её палец. — Поехала! Представь себе, что я тридцать лет присматриваю на добровольных началах за тупоголовой бабой с синдромом Мюнхгаузена! Вся жизнь с тобой — это сплошная история болезни из психбольницы. То ремиссия, то рецидив! Весна — обостряемся, лето — отдыхаем! Осень — накрывает! Зима — отпускает! — Так в чем дело? Вот бог, вот порог! — Самой не смешно? Да все наши пороги по одной окружности разложены! — Прекрати орать! — Срывая связки гаркнула Арбенина, не понимая, как прекратить весь этот кошмар. — Отчего же? Зря я себя сдерживала! Это так кайфово быть тобой и ни о чем не думать! Что там еще обычно ты делаешь? — Света обернулась по сторонам, взгляд уперся в небольшого фарфорового слона, привезенного откуда-то или подаренного кем-то. Подхватив статуэтку со стола, она одним махом, запустила её в стену. — Круто! — Сверкая глазами, Сурганова подхватила свой телефон. Диана среагировала молниеносно. Она за секунду оказалась перед скрипачкой, крепко прижала её к себе за талию и перехватила поднятую наверх руку с зажатым в ладони гаджетом. — Хватит. — Тихо произнесла она в ухо. Света опустила руку, отстраняя от себя Арбенину и, резко развернувшись, вышла из спальни, на последок шарахнув многострадальной дверью. Диана села на кровать, и сжала голову, упираясь локтями в колени. Сложно сказать сколько так прошло времени, когда, посмотрев на часы, снайперша все же вышла из комнаты. Прислушалась, не доносятся ли откуда-нибудь звуки. В доме стояла гробовая тишина. Арбенина спустилась по лестнице, заглянула на кухню, потом прошла в гостиную. Света спала на диване, свернувшись маленьким комочком. — Заяц, — тихо позвала Диана, касаясь её плеча, — иди в кровать, ложись нормально. У тебя же спина будет болеть. Сурганова приоткрыла глаза и поморщилась: — Я не думала, что усну. — Пробормотала Света, поднимаясь. Закутавшись в плед, она встала с дивана и потопала на выход, боковым зрением замечая, как на её место собирается укладываться Арбенина. — Даже не вздумай остаться здесь! Сурганова долго слушала рядом с собой недовольное сопение и шебуршание по кровати, прежде чем она развернулась, укладывая руку на талию. Диана замерла на мгновение. Казалось, что даже дышать перестала. Но вдруг, в абсолютной тишине зазвучал её голос: — Я сейчас скажу тебе одну вещь. Только ты не злись, пожалуйста. И не кричи больше. Можешь мне не отвечать ничего. То, что ты сказала сегодня, все правильно. Все по делу. Все так и есть. Но, это надо было раньше говорить. Как ни странно, но в том, что я себя так веду, зачастую виновата именно ты. Моя безнаказанность. И то что ты закрываешь на это глаза. Ответа не последовало. "Спит..." — подумала Диана, слушая ровное дыхание рядом. Подождав еще немного, она и сама, взохнув, закрыла глаза. — Я знаю. — Тихо произнесла Света.