***
Хван смотрел в зеркало в ванной комнате. Лицо и пряди волос вокруг были мокрыми. Кожа казалась сегодня ещё бледнее, чем вчера. Дыхание стало тяжелее, а боль в костях теперь не исчезала полностью, даже после сильных обезбаливающих. Сегодня она приедет, эта чужая женщина. Желание и нежелание встречи с ней боролись в голове Хвана, пока он вытирал полотенцем лицо и руки. О чем говорить с матерью? Как себя вести? Хван не мог прогнать волнение. Он зачесал свои отросшие после химиотерапии волосы и собрал их в небольшой хвостик. За год длина так быстро отросла, что ещё немного и он будет выпрашивать резинки у На Ны. На территорию Хосписа вошла женщина. Она шла уверенной походкой, держа в руках небольшую сумочку. Женщина была одета в длинное, до середины икр, бежевое платье, на ногах были туфли белого цвета. Волосы женщины были до плеч и очень переливались на солнце. Хван, выходя из ванной комнаты, увидел в окне гостью. – Пожаловала – прозвучало из уст Хёнджина. Это была его мать. Госпожа Мун Хва Ён. Пройдя приёмную, она пошла прямо по коридору, в сторону палаты сына, и в самом конце коридора она увидела его и чуть замедлила шаг. Будто была осторожной. Хван волочась, подошел к ней навстречу. – Привет, мой дорогой, - с какой-то показной радостью прозвучали слова женщины. Хван молча поклонил голову в знак приветствия. – Ну, как ты тут? – Как видишь, ещё жив. Спасибо. В воздухе витала неловкость от встречи. Хван не знал, что сказать и одновременно с этим хотелось сказать очень много. Женщина тоже не знала, как себя вести, ведь она прекрасно осознавала, что бросила своего сына ради лучшей жизни за границей. Но ничего с этим поделать не могла, по крайне мере, ей так казалось.Косички
3 июля 2021 г. в 19:59
После разговора в голове Чанбина творился настоящий хаос. Чем они с Хёнджином заслужили такое отношение к себе со стороны самых, казалось, близких людей? Почему родители так поступали?
Чанбин стоял, опершись на колонну у входа в хоспис. Небо снова было чистым, ясным. Звёзды мерцали в прожекторе лунного света. Временами по коже Чанбина пробегали мурашки от прохладного ветерка. Кто-то потянул его за низ футболки.
– Ты чего опять не спишь? – Чанбин обратился к На Не, которая пришла к нему с просьбой. Её глазки уставшие, веки опущены, а яркой улыбки и вовсе не было.
– Мне не спится. Можешь посидеть со мной рядышком, пока я засыпаю?
Девочка прижалась к Чанбину, не отпуская его футболку. Тот вдруг вспомнил о своей младшей сестре, которая тоже не отходила от него и ночами просила посидеть с ней. В душе стало тепло и даже прохладный ветер больше не вызывал ощущения зябкости.
Чанбин сопроводил На Ну в её палату. В хосписе уже было тихо, потому что в пол первого ночи обычно все уже спали.
На На залезла на кровать, взяла с подушки плюшевого медведя и крепко обняла. Чанбин сел с краю кровати.
– Сегодня умерла моя подружка. Она тоже жила здесь, - сонным голосом, очень тихо, начала говорить девочка. – Чанбин-оппа, я боюсь, что и я скоро уйду. Но мне не страшно. Я уже взрослая и всё понимаю.
На На не смотрела на Чанбина, взгляд был опущен и маленькими пальчиками она трогала ушки игрушки.
– Ты плакала? – Чанбин спросил аккуратно.
– Немного. Но Мари сильно страдала. Она не могла самостоятельно дышать и часто плакала. Когда я только попала сюда, она могла со мной играть на улице, и мы любили пускать мыльные пузыри. Теперь ей легче. Наверное, мне тоже станет легче. Пока мне делают уколы, моя голова не болит. Но если не делать, она болит так, что я даже кричу.
Чанбин не выдержал, встал и покинул палату. Он встал спиной к двери и в темном коридоре, в одиночестве, заплакал. Впервые, за долгое время. Его всхлипы легким эхом гуляли по коридору.
Слова На Ны задели какую-то очень далекую и потаенную струну души. Чанбину не свойственно было плакать. Единственные эмоции, которые он обычно выражал: агрессия и страх. Его просто не научили другому. Все попытки радоваться или сочувствовать были отсечены ещё в самом раннем возрасте, когда у родителей появилась ещё и дочь. Только почему-то её они воспринимали, оставляя Чанбина в тени. Из-за этого поселилось чувство вины и ощущение, что мир не заслуживает его проявления любви, как и Чанбин не заслуживал что-то хорошее со стороны отца и матери. Жизнь Со пошла под откос с появлением второго ребенка в семье. Но Чанбин же нисколько не винил сестру, ведь он прекрасно понимал, что она получила всё то, что и должен получать каждый ребенок.
Просто это ему не повезло. И причина невезения оставалась неизвестной. Однажды, он хотел бы всё-таки узнать причину презрения со стороны родителей к нему.
Через пару минут он выдохнул, успокоился и открыл дверь, чтобы вернуться к На Не. Она сидела на своём месте и, кажется, слышала как Чанбин всхлипывал по ту сторону двери.
– Могу я попросить тебя заплести мне косички? Иначе мои волосы запутаются за ночь и утром медсестра Ким не сможет мне расчесать волосы.
– Я не умею, я же парень и никогда не заплетал косы.
– У тебя есть телефон? Давай посмотрим вместе видео, как заплетать?
Чанбин достал свой гаджет из кармана, набрал в поиске «плетение косичек» и вместе с На Ной они посмотрели парочку видео. После чего девочка взяла со шкафчика коробку с разными резинками для волос, достала свою любимую расческу сиреневого цвета, покрытую блестками, и передала это всё Чанбину.
– Чем мне только не приходится тут заниматься, - недовольно, но по-доброму, сказал Со.
Он неуклюже стал заплетать первую косичку, пряди выбивались, распускались, а пальцы Чанбина путались. Немного психуя, он всё-таки пытался заплести как следует. С шестой попытки наконец-то заплел первую косичку. На На радостно хлопала в ладоши и ярко улыбалась. Чанбин в ответ улыбался тоже. Даже, появилось какое-то чувство гордости за себя: впервые в жизни он заплел косички кому-то. Вторая получилась быстрее.
– Спасибо, - На На нежно обняла Чанбина, обхватив худыми ручками его шею, встав на кровать на носочки. После чего она улеглась. Чанбин укрыл одеялом, пожелал добрых снов и сел на диванчик, что стоял у окна.
В комнате было темно, свет падал только с уличного фонаря, который находился недалеко. Чанбин наблюдал за тем, как На На засыпает. Иногда она сонно открывала на секунду глаза, будто хотела убедиться, что он никуда не ушел и находится рядом.
Сейчас он ощущал себя словно добрый дракон, что сторожит сон маленькой принцессы. Наивно и по-детски, но ощущения были именно такими. Воспоминания о сестре всё снова и снова всплывали в голове Со.
Жизнь На Ны была нелегкой. Она не помнит своих родителей, жила под крылом больной бабушки, которая изо всех сил пыталась окружить заботой свою внучку. На На не была избалованным ребенком и в свои совсем юные годы, кажется, понимала больше, чем многие взрослые, у которых за плечами десятилетия жизненного опыта.
Чанбин думал о сегодняшнем дне: было много эмоций и открытий для себя самого. Сочувствие не покидало его, оно просто таилось до нужного момента и проявилось сегодня, спустя много лет. Думал и о Хване. О несправедливости, которая произошла с ним. Можно было размышлять обо всём этом ещё очень долго. Чанбин почувствовал усталость и, удостоверившись, что пациентка спит, отправился в свою комнату.