Последний рассвет

Чанбин посмотрел на часы. 4:05. Он и Хван договорились прогуляться на балконный проход, чтобы снова встретить рассвет. Накинув свитер поверх футболки, Чанбин вышел из свободной палаты, где он дремал. Хёнджин не спал. При свете ночника он снова рисовал. – Я думал, ты спишь, а ты опять творишь там что-то, – Со подошёл к кровати и взглянул на рисунок. Это был портрет На Ны. Хван рисовал её по памяти. – Похоже? Боюсь упустить какие-то детали, вдруг у неё родинки были или носик другой… – Хван беспокоился. Хотя, может быть, На На не придралась бы к таким мелочам, но портрет останется бабушке. Кто знает, вдруг она решит повесить рисунок в рамку. – По-моему… – Чанбин взял карандаш из рук Хвана и немного дорисовал реснички, – у неё гуще ресницы. Я даже поражён был, когда увидел её впервые. Вырастет такой красоткой, и все парни будут её. Хван посмотрел на Чанбина. Тот сначала не понял, что не так. – А… да, – Чанбину стало неловко, – забыл. – О, я не заметил, что уже четыре утра, – Хван отложил рисунок в сторону. – Ты снова не спал? – Немного подремал, но я в порядке. Я готов к прогулке, – Хван встал с кровати, голова закружилась, и он пошатнулся в сторону Чанбина. Тот его поймал за плечи. – Так, я прикачу коляску, жди. Ребята добрались до конца коридора, на лифте поднялись на этаж выше и, выйдя из него, сразу увидели дверь на балконный проход. Перила были металлические, чуть выше обычного, почти по грудь Чанбину. Было темно, только светили фонари по обеим сторонам прохода. Чанбин присел рядом с Хваном и получше укутал его в одеяло. Хван смотрел на небо. Звёзды было ещё видно. – На На любит звёзды, – сказал Хван. – А ты? – Чанбин не отвлекался от одеяла. – Я тоже. Небо красиво и днём, и ночью. А рассвет – одна из самых прекрасных вещей в этой вселенной. Когда я был младше, я часто просыпался рано, чтобы посмотреть, как восходит солнце. Не знаю, почему я так увлечён этим. – Ты увлечён жизнью, по тебе видно. Мне вот вообще плевать на такие мелочи, – Чанбин тоже поднял голову к небу. – Ну блестит и блестит что-то на чёрном небе, – Со посмотрел на Хвана. – В жизни есть вещи намного важнее. Хёнджин с приятным удивлением глянул на Со. – Вот это прогресс… Это говорит сам Чанбин? – Хван дразнил его. – Ну, и что это за вещи? – Разные, – Чанбин понимал, что не в его стиле так рассуждать, поэтому он немного мялся и избегал зрительного контакта с Хваном, пока тот не сводил с Чанбина глаз, – любимые занятия, хобби, люди. Ну, разные. Хван внутри почувствовал счастье и радость за Чанбина и за то, что он начинает видеть мир и жизнь немного иначе. – Я сегодня ночью, – продолжил Чанбин, – о многом думал. О своей жизни, о родителях, о своём будущем и о тебе, – Со на пару секунд посмотрел на Хвана, – я действительно тот ещё дурак, раз позволил себе возненавидеть жизнь и порой хотел уйти из неё. Был агрессивен к окружающим, считал их врагами. Даже поначалу к тебе был холодно настроен. Но ты нашёл брешь в моей броне. Ты бы знал, как мне сейчас неловко, – Со со стеснением и грустью улыбнулся. – Говори всё, что хочешь. Нет времени на страх и неловкость, – Хван хотел дальше слушать Со. Ему хотелось узнать, что тот осознал и планирует делать дальше. – Я хочу стать лучше. Добрее, что ли. Если я смогу. – Ты сможешь, – перебил Хван, – ты уже такой. Просто тебе надо быть увереннее в своих хороших сторонах. Чанбин покивал. – Мне не хочется потратить свою жизнь впустую. Я обязательно поступлю в университет. Обещаю, – Со посмотрел на Хвана, – что брошу курить. И, вообще, не буду упускать возможности быть человечнее. – Хороший настрой. Мне нравится, – Хвану теперь было не так страшно за дальнейшую судьбу Со. Казалось, что тот действительно серьёзно настроен и что можно не опасаться за него. – Чанбин, – Со повернулся к Хвану, – когда ты останешься, нет… не так. Когда… – Я понял, что ты пытаешься сказать. – В общем, – продолжил Хван, – не позволяй прошлому или людям из прошлого тяготить тебя и мешать двигаться дальше. И меня, пожалуйста, с лёгким сердцем, оставь в прошлом. Это моя просьба. У Чанбина от этих слов пробежали мурашки по всему телу. – Но это не значит, что я забуду о тебе, окей? Хван натянул улыбку, но глаза выражали печаль. – Конечно. Меня ты точно не забудешь, – следом послышался лёгкий смешок Хвана. Небо начало светлеть у горизонта, где на холмах рисовались ели. Между ребятами повисло молчание. Только слышны были голоса птиц. Утренняя прохлада ласкала щёки. Чанбин вдыхал глубоко, потому что пахло свежестью, и хотелось надышаться. Хван прятал руки в одеяло и смотрел на Чанбина. Сейчас рассвет не так приковывал внимание, как стоящий рядом Со. Хван размышлял о том, как ему повезло заканчивать жизнь вот так. В такой компании. Рядом с таким чудесным другом, кем являлся Чанбин. Хотелось этот час растянуть на тысячи лет. Время сыграло злую шутку с Хёнджином, но напоследок проявило благородство, подарив человека, который за пару дней дал столько тепла и заботы. О таком, казалось, было наивно мечтать. Когда Хван впервые попал в хоспис, было очень страшно. Страх быть одиноким в такой трудный момент, когда все твои мысли 24 часа в сутки были о том, что существует конец, и он совсем близко. Даже если предполагаешь одно, всё равно твоя жизнь в любой момент может стать короче. Хёнджин вспомнил тот день, когда Чанбин впервые ступил на территорию больницы. *** – Так значит, я не переживу это лето? – Хёнджин был внешне спокоен, но внутри всё сжималось от несправедливости. Кристофер сидел рядом на лавочке во дворе хосписа. – Мы думали, полгода. Но твои анализы стали хуже. Так что даже не могу сказать точно. Не больше четырёх месяцев, но это с натяжкой. – А другая новость? Та, что приятная… – Хвану хотелось услышать заветное «Первая новость – ложь, диагноз ошибочный, и ты возвращаешься домой», но сам удивился своей же наивности. – У тебя появится новый друг, об этом узнаешь позже, – Крис загадочно улыбнулся и оставил Хёнджина одного. Друг? О чём он говорит? Приедет новый пациент? Таких тут полно, сложно назвать кого-то из них другом. Но в душе Хвана уже закралась крохотная надежда, что слова Кристофера – правда, и человек, о котором он упомянул, действительно станет хоть каким-то утешением для Хёнджина, чьё здоровье стремительно рушилось. В последний год будущее лишь пугало и держало его в напряжении. Внутри была непроглядная тьма, в которой хотелось разглядеть хоть маленький отблеск огонька. Этого было бы достаточно, чтобы быть счастливым в оставшееся время. *** – Спасибо, – нарушил тишину Чанбин, – что стал для меня всем даже на это короткое время. Хван отвернулся от Со и сжал губы, закрыв глаза. Чанбин, ожидая ответа, посмотрел на друга. – Ты чего? Хёнджин сжал губы ещё сильнее и зажмурился. Чанбин обошёл коляску и сел на корточки прямо напротив, положив свою руку на его руку, лежавшую на подлокотнике. Со увидел искрящиеся капельки слёз на обеих щеках Хвана. Тот шмыгнул носом. – Хёнджин, – Со потормошил руку Хвана, тот сквозь слёзы посмотрел на него. – Если бы я мог жить ещё очень долго, мне хотелось бы, чтобы ты всегда был рядом. Всегда был моим другом, – Хван говорил тихо, и голос ломался от кома в горле. Чанбин обнял Хвана. – И тебе спасибо, – продолжил Хван, не выпуская Чанбина из объятий, пока тот нежно гладил его макушку, – что стал для меня таким важным человеком. Я правда очень дорожу тобой и люблю тебя, – Хван выпустил Со из объятий, и тот, снова присев рядом, одарил его очень тёплой улыбкой с нежностью во взгляде. Такой взгляд в глазах Чанбина Хёнджин увидел впервые. – Я тоже. *** Чанбину не спалось. Уже третью ночь в этой палате, в которой было менее уютно, чем в других, Со страдал от бессонницы. Было тревожно, если Хван не был на виду. Со вышел в коридор и прошёл за автоматом с напитками. Взяв баночку колы, отправился к Хёнджину. Только когда он подошёл к двери, она открылась, и из палаты выбежала медсестра. Чанбин остановился и посмотрел на кровать Хвана. Другая медсестра, отсчитывая, давила на его грудную клетку по несколько раз в пару секунд, смотря на кардиомонитор. Он издавал непрерывный сигнал. Чанбин замер на месте, но суетившиеся врачи и медсёстры подтолкнули его к стене. Через мгновение стало тихо. – Записывайте, 3 часа 14 минут… – послышалось из палаты. Эти слова прошлись по сердцу Чанбина словно острым ножом. Было тяжело дышать, не хватало кислорода, гудела голова. Картинка перед глазами плыла. Чанбин прижался к стене. Банка колы выскользнула из рук, покатилась и остановилась у ног врача, который подошёл к Со. – Мне жаль. Врач сделал поклон и удалился. Чанбин подошёл к кровати Хвана. Медсёстры оставили их одних. Чанбин снял обувь и лёг рядом, обняв Хёнджина, и уткнулся ему в шею. Из двух сердец, что были так рядом друг с другом, билось только одно.