После победы

Малфой так и стоял на коленях, опустив голову. Из разбитой губы и особенно из носа у него текла кровь, и рядом с ним уже начала образовываться маленькая лужица. Мистер Уизли и Билл с двух сторон железной хваткой вцепились в Рона, удерживая его на месте. — Никому не двигаться! — приказал Стивенс и Гарри замер, уже оторвав одну ногу от земли. Внутри него бушевала буря, от их действий сейчас могла зависеть жизнь Гермионы. Стивенсу он доверять ситуацию не хотел, но при этом понимал, что именно его приказов будут ждать авроры. — Мистер Малфой, постарайтесь чётко и кратко рассказать, что произошло? — Стивенс встал перед Малфоем, широко расставив ноги. Гарри заметил, как он сделал едва заметный жест, и за спиной у Малфоя замаячили двое авроров. Ещё несколько вместе с Сайпресом крутились возле того места, откуда трансгрессировал Эрик. Малфой поднял мертвенно-бледное лицо. Кровь у него текла из обеих ноздрей неиссякаемым потоком и капала с подбородка. Это выглядело до ужаса жутко и неестественно. — Клянусь вам, мы не имеем к этому никакого отношения… Но нам нужна помощь, пожалуйста… — Да не стану я трансгрессировать, пусти меня! — услышал Гарри яростный голос Рона, и через секунду тот замер рядом с ним. — Что произошло? — Уизли, я не знаю, клянусь… Мы ужинали, как вдруг он возник прямо посреди нашей столовой, и с ним была Грейнджер. Она уже была без сознания. — Кто он? — спросил Рон прежде, чем Стивенс успел открыть рот. Гарри чувствовал, что от друга словно исходит едва ощутимая вибрация. — Этот ваш друг из Аврората, — Малфой закашлялся. — Который только что трансгрессировал. — Эрик Стабборн? — уточнил Стивенс ничего не выражающим тоном. Гарри же просто поверить не мог, что Эрик мог как-то быть в этом всём замешан. Хотя, исчез он, конечно, внезапно и очень подозрительно. — Никакой он не Эрик, — Малфой на секунду закрыл глаза, кровь так и не останавливалась, и его начало шатать из стороны в сторону. — Чёрт, я, кажется, сейчас потеряю сознание… — Симон! — Гарри обернулся через плечо. — Симон, нам нужна помощь. Сайпрес, который что-то оживлённо обсуждал с Биллом, повернул голову в его сторону и вопросительно вскинул брови. Гарри указал сначала на Малфоя, потом себе на нос. Сайпрес прищурился и взмахнул рукой. Малфой тут же сел ровнее и глубоко вздохнул, его щёки окрасил лёгкий румянец. Гарри почувствовал, как к нему сбоку прижалась Джинни, и нашёл её ладонь. — Рассказывай по порядку и быстро, — попросил он Малфоя. — Пожалуйста, Драко. — Сначала один вопрос, — Рон говорил каким-то чужим голосом. — Гермиона жива? — Когда я уходил, она была жива, — Малфой, наверное, впервые в жизни смотрел в лицо Рону серьёзно, без тени издёвки. — Я не знаю, что там происходит сейчас, но нам нужно спешить. Там… там ведь и моя мать… — Теперь по порядку, — раздался голос мистера Стивенса, он выглядел раздражённым. — Мистер Малфой, пожалуйста, четко отвечайте на мои вопросы, вы меня поняли? Малфой посмотрел на него, слегка кивнул, потом его взгляд метнулся обратно к Рону. На взгляд Гарри, сейчас было лучше всего дать Малфою просто выговориться, он же явно в шоковом состоянии. — Нет, — негромко произнёс Рон, и Гарри показалось, что на него подуло прохладным ветерком, хотя листья на деревьях не шевелились. — Что вы сказали, мистер Уизли? — переспросил Стивенс. Вид у него был изумлённый. — Нет, — тем же тоном повторил Рон. — Он просто будет говорить. У нас нет времени. — Есть определённая процедура, протокол допроса, и я настаиваю… Рон повернулся в его сторону, и волосы на голове Стивенса взметнулись вверх от порыва того же невидимого ветра. Сайпрес вдруг в предупреждающем жесте поднял руку вверх, остановив Стивенса, и шагнул вперёд, внимательно глядя на Рона. Гарри озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда дует. — Рон, — позвал Сайпрес таким тоном, каким мог бы говорить с бешеной собакой, — дыши. Слышишь меня? Сделай глубокий вдох. Вот так. Спокойнее. — Я в норме, — выдохнул Рон. — Но у нас нет времени. — Рассказывай, — приказал Малфою Сайпрес. — Скорее. Он отошёл к Стивенсу и что-то зашептал тому на ухо, лицо главы Аврората приобрело какой-то сероватый оттенок, потом он тяжело вздохнул. — В общем, появился этот Эрик с Грейнджер, бросил её на пол, — быстро и немного сбивчиво заговорил Малфой. — Потом приказал нам оставаться на своих местах. Отец стал говорить, что ему не нужны проблемы, мама стала спрашивать, кто он такой, что ему нужно. Я его узнал сразу… Гарри сделал себе мысленную пометку потом, когда всё это закончится, спросить Драко, откуда тот знает Эрика. — Но как это мог быть он, если мы всё это время были вместе? — непонимающе спросила Джинни. — Он ведь ни разу даже не вставал с места. — Может быть, он был просто иллюзией? — предположил Гарри. — Или это был кто-то под Оборотным зельем? — Дальше, — потребовал Рон. Стивенс поджал губы, сузил глаза и сложил руки на груди, но больше не вмешивался. — Он поздоровался с нами, сказал, что мы родственники, что его зовут Сципион Лестрейндж, и он сын тёти Беллы… Беллатрисы. — Что? — выдохнул Стивенс. — У Беллатрисы Лестрейндж был ребёнок? У Гарри голова шла кругом, но сейчас важнее всего было найти Гермиону. — Дальше. Рона эта информация нисколько не взволновала. — Он сказал, что мы продажные шкуры, — Малфой отвёл взгляд. — Мама попросила его поговорить спокойно. Позволить ей помочь Грейнджер и поговорить. Спросила, чего он хочет. Он сказал, что ему нужна месть. Он должен отомстить Молли Уизли за смерть матери. А так как трогать Уизли он не может, то он решил убить Грейнджер и тем самым достать Рона, а через него и всю семью. — Почему он не может нас… — начала Джинни, но Рон жестом заставил её замолчать. Малфой перевёл дыхание и снова заговорил. — Потом он вдруг заорал, что моя мать должна была сама заняться этим, если бы хоть каплю любила сестру, он так громко закричал, что у нас полопались бокалы на столе. Отец сказал, чтобы он не смел вмешивать нас в свои планы, чтобы убирался из его дома, а он… этот Сципион, он что-то пробормотал, и отец упал, он начал задыхаться, и мама стала кричать, просить его не делать этого. А я просто стоял и смотрел на Грейнджер, пытался рассмотреть, дышит она или нет. Малфой громко сглотнул, потом покосился на Рона. — Потому что если бы она не дышала, — продолжил он, — то нам с матерью пришёл бы конец, мы бы в жизни не доказали, что не причастны. В конце концов, я заметил, что она пошевелилась. Пока Сципион и мама спорили, она повернула голову, увидела меня, потом начала осторожно поворачиваться на спину, что-то у неё висело на груди. — Медальон, — сказал Рон. — Точно, — Малфой закашлялся. — Сципион как будто его унюхал, сразу повернулся, выбросил руку вперёд, и эта штуковина оказалась у него в ладони. Он сжал пальцы, и этот медальон раскрошился в пыль. Рон скрипнул зубами. — Тогда Грейнджер посмотрела на меня, прямо вцепилась в меня взглядом, я понял, что она хочет мне что-то сказать. Тут отец смог вздохнуть, а потом мама стала делать мне знаки, чтобы я бежал. Я бы мог трансгрессировать в любой момент, но Грейнджер так явно пыталась привлечь моё внимание, что я… я не мог просто уйти. Однажды я стоял и смотрел, как… как… Мне потом это снилось по ночам. — Не поверишь, мне тоже, — прорычал Рон. — В общем, я посмотрел на неё, и она прошептала: «Дырявый котёл», но Сципион услышал, и когда я попытался трансгрессировать, в самый последний момент меня словно что-то ударило по голове, наверное, он пустил мне вслед какое-то заклятие, и у меня пошла кровь из носа. Я подумал, что в «Дырявом котле» её ждёт Уизли, и вот я здесь. Но я слегка промахнулся, потому что почти потерял сознание. — Нам немедленно нужно в поместье Малфоев, — Рон обернулся к отцу. — Папа, вы с Джинни идите домой, это слишком опасно. Билл, у тебя дочь, тебе тоже нельзя… — Мы никуда не уйдём! — возмутилась Джинни. — Гермиона — наша семья. — Пойдём только мы с Симоном, — Рон как будто не услышал её. — Гарри, тебе тоже нечего… — Пойду только я один, — возразил Сайпрес. — Пришло время нам с ним встретиться лицом к лицу. Вы будете только путаться у меня под ногами. — Попрошу заметить, что операцией руковожу всё-таки я, и я не помню, чтобы давал кому-то полномочия… — Мы теряем время, — голос Рона наконец-то задрожал, и Гарри даже почувствовал облегчение. Это было куда лучше, чем эта его страшная безжизненность. — Сейчас не до формальностей. Джинни, папа, Билл, до скорого. Если вдруг что, скажите маме, что я не мог по-другому. — Рон! — мистер Уизли схватил сына за руку, но Рон с лёгкостью разжал его пальцы и отступил к Сайпресу. Гарри обернулся к Джинни. Её колотила крупная дрожь, по щекам текли слёзы. — Всё снова, как тогда… — клацая зубами, выдавила она, и Билл обнял её за плечи. — Снова вы трое где-то там, а я здесь. — Прости, Джинни, — в другой ситуации Гарри этого не вынес бы, но сейчас жизнь Гермионы висела на волоске, а с Джинни всё-таки всё было в порядке. Физически, по крайней мере. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — всхлипнула она. — Будьте осторожны, — мистер Уизли снял очки и трясущимися пальцами пытался протереть их краем мантии. — Времени нет, — сказал Сайпрес. — Вы оба идёте со мной. Мистер Малфой, вы тоже. Гарри только успел схватиться за плечо Симона, как они тут же трансгрессировали, а через секунду он с грохотом врезался в рыцарские доспехи и рухнул на пол. Симон единственный устоял на ногах, но был страшно бледен. — Он наложил на ваш дом антитрансгрессионные чары, — заметил он. — Ждать мистера Стивенса и авроров бесполезно. — А как тогда мы? — не понял Малфой. — Симон тоже перешёл предел, — пояснил Гарри. — Чтобы уравновесить наши возможности. Глаза Малфоя расширились от изумления. — Кстати, об этом, — Сайпрес прикрыл глаза, и Драко приглушенно взвизгнул, когда вдоль его позвоночника прошло что-то ледяное. — Это защита. Больше я в доме никого не чувствую. Он скрыл их от меня. — Они были в столовой, — Малфой рванулся к лестнице, но тут же отлетел назад. — Первым пойду я, — Сайпрес двинулся вперёд. — Достаньте палочки, но не нападайте. Рон кусал губы и сжимал палочку с такой силой, что костяшки пальцев у него побелели. Гарри всеми возможными способами пытался отогнать мысли о Гермионе, он просто не мог размышлять о том, что с ней могло произойти за это время, и одновременно сохранять рассудок. Они не особенно прятались, но старались больше не шуметь. Малфой молча указывал Сайпресу направление, его рука при этом сильно дрожала. — Перестаньте красться, как мыши, — прогремел над ними приятный голос, усиленный с помощью магии. — Я жду вас в столовой. Мы все ждём. Они побежали, скользя на натёртом до блеска полу. Один раз Гарри случайно сорвал со стены гобелен, за который ему пришлось схватиться, чтобы не упасть. Перед высокими двустворчатыми дверями они затормозили, тяжело дыша, и Сайпрес открыл их, а потом первый шагнул в огромную комнату с высокими стрельчатыми окнами, залитую солнечным светом. Посреди комнаты стоял длинный стол, наверное, человек на двадцать, во главе которого сидел Эрик. Рон резко втянул в себя воздух, увидев по правую руку от него живую и, кажется, здоровую Гермиону. Чета Малфоев сидела напротив, испуганно сжавшись на стульях. При виде Драко Нарцисса тихо застонала. — Добро пожаловать! — Эрик поднялся на ноги и раскинул руки в стороны, как радушный хозяин. Он каким-то образом уже успел переодеться и теперь был в чёрных брюках и чёрном свитере под горло. Такой наряд вкупе с его чёрной бородой и волосами придавали ему чудовищно зловещий вид. — Я так рад, что вы пришли посмотреть на моё представление. — Эрик! — позвал Гарри, в ужасе вглядываясь в его черные глаза, абсолютно безумные. Как он мог раньше этого не замечать? Хотя, Гарри мог поклясться, что ещё полчаса назад в «Дырявом котле» ничего подобного не было. — Эрик? — переспросил он, наклонив голову к правому плечу. — О, нет, какой же я Эрик, ты всё путаешь, Гарри. — Сципион Лестрейндж, — медленно выговорил Сайпрес, пока Рон и Гермиона вели молчаливый разговор, а Малфой гипнотизировал взглядом родителей. — Вот это уже моё имя, — улыбнулся Эрик, которого Гарри не мог воспринимать по-другому. — Чего ты хочешь? — спокойно спросил Симон. — Это твой единственный вопрос ко мне? — хитро прищурился тот. — Единственный, который имеет значение, — кивнул Сайпрес. — Я всё знаю о блокноте и о том, как он к тебе попал. Знаю, как ты готовил покушения. Знаю… — Ты знаешь только половину, — перебил его Сципион. — Но, наверное, ты прав, сейчас это не так важно. Давайте так, я вам объясню сразу, как всё будет, хорошо? Мне разрешено убить только одного человека в этой комнате. И есть два условия: это не может быть кто-то по фамилии Уизли, но это должен быть человек, смерть которого причинит семье Уизли боль. Рон дёрнулся, но Сайпрес вцепился ему в запястье и удержал на месте. — Это делает мисс Грейнджер идеальной кандидатурой, ведь правда? — продолжал Сципион. — Есть ещё, конечно, мистер Поттер, который так удачно заглянул на огонёк, но я же не кровожадный, я не собираюсь никого убивать из чистого удовольствия. А на долю мистера Поттера выпало достаточно, будем справедливыми. Гарри покосился на Рона: заметил ли тот, что Эрик ведёт себя странно. Как будто не знает их. Мелькнула даже мысль, что Эрика, возможно, никогда и не существовало. Может быть, это была только оболочка, а на самом деле с ними весь год учился Сципион Лестрейндж. Рон не ответил на его взгляд. Он, весь подобравшись, не сводил глаз с Гермионы. — Кто поставил тебе условия, Сципион? — Сайпрес говорил с ним легко, как со старым знакомым. Гарри задался вопросом, уж не видит ли он перед собой Жака? Потому что Сципион не выглядел адекватным, есть ли гарантии, что Симон тоже так же резко не слетит с катушек? — Очень дорогой для меня человек, — лицо Сципиона осветилось внутренним светом. — Самый дорогой на свете. Единственный. — Клементайн? — вырвалось у Гарри. — Это она? Сципион фыркнул, изо рта у него вырвался фонтан брызг и, видимо, попал на Гермиону, потому что она брезгливо сморщилась. Но вытирать лицо почему-то не стала. — Клементайн! — с непередаваемым презрением повторил Сципион. — Эта ущербная простушка! Вот теперь Рон повернул голову и посмотрел на Гарри. Он хмурился, а потом слегка покачал головой, как бы говоря: «что-то здесь не так». Гарри с трудом удержался от того, чтобы истерически не хихикнуть. — Нет, речь идёт о куда более важном человеке… — Сципион внезапно повернул голову и уставился в стену, как будто прислушиваясь к чему-то. Гарри постарался незаметно придвинуться к Сайпресу, но тот слегка качнул головой. — И сейчас я вас с ним познакомлю. Рон вскинул палочку, которую до этого крепко сжимал в кулаке, прижав к бедру. Гарри свою тоже достал совершенно машинально, когда они трансгрессировали, хотя и подозревал, что она будет совершенно бесполезной. Из коридора явственно послышались шаги, гулким эхом отскакивавшие от стен. Наконец, дверь открылась, и в комнату шагнул взъерошенный Эрик. На его рубашке тут и там виднелась грязь, в волосах и даже в густой бороде торчали листья и какие-то веточки. — Что? — вырвалось у Рона. Он обернулся на Гарри, но тот от изумления не мог даже пошевелиться. Эрик тяжело дышал, его чёрные волосы прилипли ко лбу. В руке он держал палочку. И одет он был так же, как и раньше, в «Дырявом котле». Не считая всей этой грязи. — Что, чёрт возьми, происходит? — взорвался Малфой. — Вас что, двое? Или… или что? Кто-то из вас под Оборотным зельем? Новый Эрик быстро оглядел всех собравшихся, потом выдохнул с видимым облегчением и быстро приблизился к Сципиону Лестрейнджу. Или тому, кто так себя называл. — Прекрати это, — сказал он строгим непререкаемым тоном, как если бы говорил с непослушным ребёнком. — Сейчас же. Гарри казалось, что он сошёл с ума. Они стояли друг напротив друга, совершенно одинаковые, различалась только одежда. — Объясните, что происходит, — сказал он, пока Сайпрес, замерев на месте, смотрел в пол. Наверное, пытался залезть в голову к кому-то из них. — На самом деле, это крайне невежливо с твоей стороны, — Сципион укоризненно покачал головой. — Влетел в комнату, как на пожар, не представился, ничего людям не объяснил. А ведь они имеют право знать, ты так не считаешь? Ты ведь сам мне этим все уши прожужжал. Не хочешь им всё рассказать? Эрик, кем бы он ни был, оглянулся и посмотрел на Гарри. В его глазах было только два чувства: безмерная усталость и страх. Не совсем понятно, как они могли сочетаться между собой, если только не относились к разным вещам. — Меня зовут Спектрум Лестрейндж, — тихо сказал «Эрик». Повисла длинная пауза. Гарри посмотрела на Гермиону, на её лице застыло то же потрясение, которое испытывал сейчас и он сам. Рядом с ним странно дёрнулся Малфой. Плечи Нарциссы вздрагивали от беззвучных рыданий. — То есть, вас действительно двое, — подытожил Сайпрес. — Это никакой не обман? Не волшебство? — Нет, больше никакого обмана, — Сципион насмешливо покачал головой. — Вся наша жизнь была ложью. Мы устали от неё. С нас достаточно. — То есть, вы хотите сказать, что вы дети Беллатрисы и Родольфуса? — Малфой недоверчиво покрутил головой. Сципион и Спектрум синхронно кивнули. — Как так вышло, что я о вас до сегодняшнего дня не слышал? Вы же, получается, мои кузены, — не успокаивался Драко. — Почему тётя Белла никогда не упоминала о вас? Где вы были? Сципион Лестрейндж беззвучно рассмеялся. — А вот это не наша вина, — сказал он. — И почему бы тебе не спросить человека, который знает всё досконально? Который участвовал в… Но я действительно лучше предоставлю слово вам, тётушка. А что это вы так побледнели? Разве что-то не так? Все взгляды устремились на Нарциссу Малфой. Она по-прежнему плакала, но, когда поняла, что все ждут от неё объяснений, то вытерла слёзы и как-то выпрямилась на стуле. Гарри отметил, что Люциус Малфой был изумлён ничуть не меньше, чем он сам, например. — Моя сестра всегда очень заботилась о чистоте крови в роду, — голос Нарциссы почти не дрожал, когда она заговорила. — Род Блэков всегда гордился тем, что наша кровь оставалась кристально чистой. Множество поколений наших предков даже помыслить не могли о том, чтобы заключить союз с магглами. Именно поэтому Андромеда была вычеркнута из нашей семьи за брак с Тедом Тонксом. Ни Беллатриса, ни я даже не рассматривали для себя возможности выйти замуж по любви, мы обе понимали, что это будет брак по расчёту, смотря как договорятся родители. Изначально за Родольфуса Лестрейнджа должна была выйти замуж как раз Андромеда, но она перечеркнула всё и отреклась от мира волшебников. Нарцисса перевела дух. Она смотрела исключительно на свои сцепленные на столе руки. — Меня так воспитывали с младенчества, — продолжила она, — поэтому мне это казалось естественным, а вот поведение Андромеды я как раз сочла предательством. В итоге нас с Беллой выдали замуж. Беллатрисе постоянно твердили, как же ей повезло: старший сын Лестрейнджей! Совсем уже взрослый, да ещё ходили слухи, что он приятельствует с каким-то сильным тёмным магом. Потом уже мы поняли, что это было преувеличение: у Тёмного Лорда не было приятелей. Белла была так взволнована перед свадьбой. И только потом до неё стало доходить, что брак — это, в общем-то, на всю жизнь. Родольфус не был плохим мужем, тем более, они разделяли взгляды, у них были общие интересы, но Белла так и не смогла полюбить его. В этом смысле мне повезло гораздо больше. Люциус быстро глянул на неё. — Когда в середине 1979 года Белла поняла, что беременна, она была в отчаянии, — Нарцисса вздохнула. — Причин было две: назревала война и к тому моменту она уже давно поняла, что влюбилась. Только вот не в мужа. Родольфус страшно хотел детей, но Белла прекрасно понимала, что, если она станет матерью, муж никогда не позволит ей принимать участия в сражениях или даже мало-мальски значимых событиях. Сидеть дома она бы не смогла. К тому же, иметь детей от другого мужчины казалось ей чуть ли не предательством. Гарри посмотрел на близнецов. Лицо Сципиона дышало каким-то сильным чувством, а вот Спектрум, бывший Эрик, всё ещё выглядел скорее уставшим, чем возмущённым. — Избавляться от детей было поздно, — каждое слово давалось Нарциссе с трудом. — Хотя, она готова была рискнуть, но я уговорила её придумать что-нибудь другое. Я страшно боялась, что она умрёт. Она была моей сестрой и, пусть я даже не все её взгляды разделяла целиком и полностью, с ней мне было не так страшно. И я любила её. Белла сильно поссорилась с Родольфусом, найдя какой-то серьёзный повод, и переехала к нам. Мы отвели ей комнату в самом дальнем крыле замка, и она никогда не выходила оттуда, а впускала внутрь только меня. Для всего мира Белла так тяжело переносила размолвку с мужем, и только я знала, что она ждёт ребёнка. Двух детей, как оказалось. Даже Люциус не знал. Даже наша мать. Нарцисса посмотрела прямо в глаза Сципиону. Тот не отвёл взгляд. — Белла не собиралась вас оставлять. Она… она вообще предложила вас утопить, как котят, — Нарцисса содрогнулась. — Именно тогда я впервые подумала, что она не в своём уме. У меня тогда ещё не было Драко, но я всё равно знала, что никогда не смогла бы поступить так с собственными детьми. Я на такое чудовищное преступление пойти не могла, о чём ей и сказала. Белла пришла в ярость, она кричала на меня, обвиняла меня в отсутствии лояльности, но я стояла на своём. Знала, что больше никогда не смогу спать спокойно, если позволю ей… В конце концов, я пригрозила, что всё расскажу Родольфусу. Тогда она разрешила отправить вас прочь, так я и поступила. Всё нужно было сделать в тайне. Я не доверяла Белле, боялась, как бы она ни решила однажды найти вас и уничтожить, поэтому никогда не рассказывала ей, куда вы делись. — А она спрашивала? — спросил Спектрум, который всё ещё не проявлял никаких эмоций. — Нет, ни разу, — Нарцисса покачала головой. Сципион упрямо дёрнул плечом. — В других обстоятельствах я попыталась бы пробиться к ней, уговорить хоть что-нибудь для вас сделать, но я опасалась за вашу безопасность, поэтому молчала. Малфой смотрел на мать в состоянии, близком к шоку. Гарри нахмурился и открыл было рот, но перехватил взгляд Нарциссы и промолчал. — Я отправилась в Лондон, нашла там маггловскую пару, наложила на них заклятие Конфундус и велела увезти вас на материк, — продолжила она, — а затем вернуться и рассказать мне об этом. В условленный день мы встретились, и они доложили, что оставили вас в Югославии, сдали там в приют. Они дали мне координаты этого заведения, и я сразу же написала письмо директору, послала определённую сумму денег и дала понять, что судьба двух близнецов-подкидышей меня очень интересует. Мы договорились, что директор будет информировать меня обо всех изменениях в вашей судьбе, а также он поклялся мне никогда не разделять вас. Она перевела дух. В зале стояла гробовая тишина. Гарри вдруг подумал, как, должно быть, больно слышать, что твоя собственная мать хотела тебя убить. — Потом с Югославией начала происходить какая-то политическая ерунда, я не сильно в это вникала, мне было достаточно того, что с вами всё хорошо. Когда вам было по пять лет вас собралась усыновить какая-то пара, вполне приличные люди, как заверил меня директор приюта. Они были согласны взять вас обоих. Я не стала чинить препятствий. К тому моменту я уже сама была матерью, и произошедшее с вами мучило меня с каждым днём всё больше. Белла и Родольфус уже угодили в Азкабан, и руки у меня были развязаны. Одно время я даже подумывала взять вас к себе, но тогда мне бы пришлось всё рассказать Люциусу, а я пообещала Белле этого не делать. И я искренне надеялась, что вы сможете стать для этих людней родными, обретёте нормальную семью. — Но как тогда они узнали, кто они на самом деле? — спросил Люциус, с недоумением глядя на жену. Гарри терзал тот же самый вопрос. — Когда Беллатрису, Родольфуса и Рабастана схватили, и начали ходить разговоры о пожизненном заключении, я подумала, что их имущество, скорее всего конфискуют и передадут каким-то дальним родственникам, — Нарцисса вздёрнула подбородок, словно защищаясь. — У меня не было времени выяснять, кто там ближайшие родственники Лестрейнджей. Более того, я решила, что поместье должно достаться его законным сыновьям, даже если он никогда о них и не знал. Это было бы всего лишь справедливым. Она почти умоляюще взглянула на Гарри, потом скользнула взглядом по лицу Рона и остановилась на Драко. Ни один из них не произнёс ни слова. — Я не особенно разбираюсь во всяких тонкостях магического наследования, поэтому я представления не имела, могут ли наследовать непризнанные дети. Я знала только, что обычно всё происходит само собой, магия разбирается сама, для неё важны только глубинные связи. Белла не дала вам имён, в приюте вас назвали Айван и Эрик, потом вы получили фамилию тех людей., которые вас усыновили — Стабборн. — Не Стабборн… — вяло возразил Спектрум. — Хотя, так проще, ладно… — Это не так принципиально, — парировала Нарцисса. — Чтобы иметь права на поместье, вы должны были официально быть признанными в качестве Лестрейнджей. И я провела древний магический ритуал: дала вам имена и признала в качестве своих племянников. Я выбрала имена на следующую букву, как было принято у Лестрейнджей: Сципион и Спектрум. Так магия признала вас. — Это не объясняет, как… — сказал Драко, но его мать устало покачала головой, давая понять, что это ещё не конец. — Однажды я подумала, ради чего я всё это делаю, если вы никогда не узнаете собственных имён. Я купила медальоны, в каждый вложила по письму и заколдовала их так, чтобы они открылись в день, когда вам исполнится по семнадцать лет. Я, конечно, рассказала вам далеко не всё в тех письмах, я не хотела, чтобы вы дурно думали о своих родителях. — То есть, это ваша вина, что мы сейчас имеем вот это? — яростно спросил Рон, сверкнув глазами в сторону Нарциссы и указывая на гордо выпрямившего спину Сципиона. Гарри, правда, никак не мог уяснить, чем именно он так гордится. — Полегче, Уизли, — не очень уверенно сказал Драко. — Куда полегче? — Рон просто светился от злости, так полыхали его веснушки. — И вам не пришло в голову всё рассказать Министерству? Даже когда вы уже поняли, откуда ветер дует? А вы ведь поняли, вас же Гарри спрашивал! — Это резонный вопрос, — тихо сказал Гарри. Драко покосился на него, но ничего возразить в этот раз не посмел. — Когда мальчики прочли письма, они написали мне, — Нарцисса побледнела. — Я объяснила, что сейчас не лучшее время появляться в Англии, попросила их подождать ещё немного, а потом уже я поговорю с Беллой и попробую уговорить её. Но Белла погибла, Родольфус сбежал, потом попал в Азкабан… Я написала им, что лучше выждать ещё немного, пока всё окончательно не уляжется, а затем уже приехать и вступить в свои законные права. Я обещала им помочь, и я бы помогла. Я никогда не думала, что может случиться что-то подобное… Как только, Гарри, вы спросили у меня про поместье Лестрейнджей, я страшно перепугалась и написала мальчикам. Они уверили меня, что по-прежнему живут в Черногории, даже прислали фотографии. И я успокоилась. Я решила, что дело не в них, что нашёлся кто-то другой… — Кто, например? — Рон скептически скривился. — И, погодите, у меня другой вопрос. Получается, поместье у Лестрейнджей отобрали ещё тогда, когда их отправили в Азкабан, верно? То есть, с того момента хозяевами поместья уже были эти двое, правильно? — Так и есть, — кивнула Нарцисса, не понимая, к чему он клонит. Гермиона пошевелилась, на её лице появилось задумчивое выражение. — Как же тогда ваша сестра и остальные смогли вернуться в поместье, если оно им уже не принадлежало? — Рон победно вскинул голову, как будто поймал Нарциссу на лжи. — Жак? — тихо спросил молчавший всё это время Сайпрес. — Это он помог? — Нет, это был я, — спокойно отозвался Сципион Лестрейндж, поправив рукава рубашки. — Тётушка написала нам и объяснила ситуацию. И, естественно, мы не колебались ни секунды, раз могли помочь своей семье. — Которая вас бросила! — напомнил Гарри. — Нас попросила Нарцисса, а она никогда не оставляла нас, — пояснил Спектрум, не решаясь посмотреть Гарри в глаза. — Она была добра к нам, поэтому мы и не отказали ей. — Я… — Нарцисса запнулась, потом овладела собой, — я не хотела, чтобы Тёмный Лорд и другие постоянно собирались только в нашем доме. А Белла была только счастлива предложить свой дом в качестве приюта. — Но потом ведь вся компания всё равно переехала к вам? — настороженно спросил Рон. — Почему? — Потому что у Лестрейнджей жил Жак, — Нарцисса посмотрела на Сайпреса. — Никто не хотел долго находиться с ним под одной крышей. Симон был очень бледен, но полностью держал себя в руках. — Я никогда не мог понять только одного, — сказал он и нервно облизал пересохшие губы, — почему Волан-де-Морт не уничтожил его? Ведь он был для него настоящей угрозой. При имени своего бывшего повелителя Малфои синхронно вздрогнули. — Тёмный Лорд собирался заняться им позже, — хрипло ответил Люциус. — Он собирался выяснить, как он получил такое могущество, а потом, конечно, нашёл бы способ его уничтожить. Гарри передёрнуло от одной только мысли, что бы случилось, перейди Волан-де-Морт предел. По крайней мере, Жак никогда не пытался никому навредить намеренно, а эти двое хотят только отомстить за мать. Кажется… — А как ты объяснила это тёте Белле и дяде Родольфусу? — спросил Драко, нахмурившись. Гарри неприятно резанули эти родственные связи, он в очередной раз почувствовал дискомфорт, вспомнив, как Малфой держал на руках Тедди. — Они никогда не спрашивали, — Нарцисса пожала плечами. — Мне кажется, Родольфус решил, что его замок перешёл ко мне. Он… он никогда не отличался особенной сообразительностью. На Рабастана очень плохо повлиял Азкабан, чтобы его волновали такие мелочи. А Белла… мне сложно сказать, о чём думала она. После Азкабана это был почти другой человек. — Ладно, это всё очень хорошо, — Рон всем корпусом повернулся к братьям. — Но за что вы собираетесь мстить? За человека, который хотел утопить вас, как котят? Сципион слегка растерял свою безмятежность и, сощурив глаза, посмотрел на Рона. — Она всё равно остаётся нашей матерью, верно? С которой мы теперь уже никогда не сможем познакомиться. А ведь всё могло быть по-другому. — Очень сомневаюсь, — покачал головой Гарри. — Ваша мать была безумна. Тёплых чувств в ней не было ни на грош. Ни к кому. Может быть, вот к Нарциссе, но что-то мне подсказывает, что и сестру она бы моментально продала, прикажи ей Волан-де-Морт. Она убила свою собственную племянницу, не моргнув глазом. Я бы, на вашем месте, не особенно рассчитывал на счастливое семейное воссоединение. — Я сказала им то же самое, — слабым голосом произнесла выдохшаяся Нарцисса. — Если кто и мог быть рад, так это Родольфус, не Беллатриса. А он всё-таки ещё жив. Она прикрыла глаза и обессиленно откинулась на спинку стула. Люциус неуверенно посмотрел на неё, потом протянул руку и сжал её ладонь. — Хорошо, но вернёмся к вашей мести, — Рон изо всех сил старался говорить ровным тоном. — Почему вы не можете трогать никого по фамилии Уизли? — Я не могу, — Сципион хлопнул себя по груди. — Ладно, почему… — Я не так говорил, — Спектрум сердито уставился на брата. — Это ты меня так понял. Естественно, Гарри и Гермиона тоже входят в список людей, которых я просил тебя не трогать. — Нужно было формулировать получше, — серьёзно отозвался Сципион. — Теперь уже поздно об этом говорить. Но, если ты предпочтёшь видеть убитым Поттера, то я с удовольствием… — Ты отпустишь их всех. Сципион несколько секунд глядел на брата, потом повернулся к Гарри и почему-то объяснил ему: — Самый дорогой для меня человек на свете. Верёвки из меня вьёт. Гарри кивнул, не зная, что на это ответить. — Ты их отпустишь, потом снимешь заклятие с Клементайн и уедешь, куда захочешь. А мы с Клементайн уедем в другое место, максимально далеко, — на последнем слове голос Спектрума сорвался. — Значит, ты догадался, — Сципион усмехнулся. — Она не могла так резко перемениться. — Я ничего не понимаю, — слабо сказал Драко. Сципион повернулся к нему и смерил его до странности долгим взглядом. Нарцисса при этом ощутимо напряглась. — Понимаешь ли, дорогой кузен, мы с братом сразу же разработали план, как только нашли блокнот: я перехожу предел, потому что я сильнее, а он внедряется на вражескую территорию и шпионит. И всё было бы прекрасно, если бы Спектрум не встретил эту… Клементайн. Она сделала его слабым и глупым, ничего не видящим дальше своего носа. Спектрум закатил глаза и покачал головой. — И слишком мягким, — не обратив на него внимания, продолжил Сципион. — Мы были совершенно готовы ещё до того, как я перешёл предел, и мы совершили несколько попыток убить кого-нибудь из Уизли. Ни разу не получилось, представляете? Это даже смешно! Тогда я поторопился с пределом, а пока мы пытались делать всё, что могли. — Это вы отравили меня? — спросил Гарри просто для проформы. — Конечно, — кивнул Сципион. — Я так понимаю, рядом с тобой стоит виновник того, что наш блестящий план провалился. Сайпрес не пошевелился. — Почему вы прекратили попытки, когда ты перешёл предел? — резко спросил Рон. — Что изменилось? Сципион широко улыбнулся. — Я понял, что могу теперь гораздо больше, — сказал он. — Я могу отомстить и твоей семье, и всему магическому миру, который отвернулся от нашей матери. Я могу освободить отца. Я могу править всеми. Я могу всё, что захочу. И мы решили выждать, чтобы ударить побольнее и поэффектнее. — Мне очень жаль, но вашим мечтам не суждено сбыться, — нейтральным тоном произнёс Сайпрес. — Предлагаю очистить помещение от всех, кого это не касается, и разобраться один на один. Только мои силы равны твоим, давай сделаем всё красиво и честно. Победивший получает всё. Гарри испуганно дёрнулся. Сципион перешёл предел гораздо раньше Симона, у него были месяцы, чтобы потренироваться и проверить свои силы. И, в конце концов, у него был блокнот, в котором имелись сведения о таких заклинаниях, которые Сайпресу не снились и в самых страшных кошмарах. — Нет, — резко сказал Спектрум до того, как Сципион вообще успел открыть рот. — Этого не будет. — Дорогой брат, я предпочёл бы… — Чёрт, Айван, да перестань ты! Спектрум, наконец, потерял терпение и стукнул кулаком по столу. Гарри машинально отметил, что он назвал брата тем именем, под которым знал его большую часть жизни. — Ты же слышал, что сейчас рассказала Нарцисса? Нашей матери было плевать на нас! Будь её воля, мы бы даже на свет не появились! С чего бы нам мстить за неё? Признайся честно, ты сам-то чувствуешь, что это правильно? — Да, — печально и очень искренне произнёс Сципион, и Гарри содрогнулся. — В нас течёт её кровь… — Да он же чокнутый, — шепнул Рон на ухо Гарри. — Совершенно поехавший. — Тем хуже, — не разжимая губ, ответил Гарри. — В общем, моё предложение остаётся в силе, — громко сказал Сайпрес. — Все отправляются по домам. Семья Малфоев может просто где-нибудь погулять. А мы с тобой разруливаем все вопросы, как равные. Твой брат может сам решить, как ему… — Чёрт возьми, да нет же! — выкрикнул Спектрум. — Почему ты хочешь умереть за них? — с любопытством спросил Сципион, глядя на Сайпреса. Гарри повернул голову и увидел, как по лицу Симона пробежала волна эмоций. Он долго смотрел в глаза Сципиона, потом ответил спокойным, почти расслабленным голосом: — Ты хочешь отомстить за мать, которую никогда не знал. А я хочу отомстить за друга и брата, которого знал всю жизнь. — И он поехал, — еле слышно прошептал Рон. — Из-за тебя все теперь считают Жака опасным психопатом, которым он никогда не был. — Позволь, Симон, ты просто не видел его блокнот… — Он никогда не использовал ничего, что приходило ему в голову! — Это не так, — в глазах Сципиона блеснуло торжество. — Можешь спросить наших дражайших родственников. Гарри посмотрел на Малфоев. Он прекрасно помнил страх Драко перед Жаком и понимал, что Сципион говорит правду. — Он… — Люциус откашлялся. — Он никогда не участвовал в наших операциях. И никогда не применял ничего из своих изобретений. По крайней мере, самостоятельно. — Его обманом заставляли… — Симон задохнулся, на его бледных щеках проступили алые пятна. — Это не его вина. — Но святым он не был, можешь мне поверить, — доверительно сказал Сципион. — Я-то его блокнот читал вдоль и поперёк. О, там и про тебя есть и очень много. Ты думаешь, я тебя откуда так хорошо знаю? — Жаку необходимо было куда-то выгружать свои изобретения, чтобы у него не взорвалась голова, — кивнул Симон, на его виске дёргалась голубая жилка. — Он говорил мне об этом. И речь сейчас не о нём, а о тебе. — Ты не можешь сражаться с ним, — вмешался Спектрум. — Он знает гораздо больше и… он готов применить такие заклинания, которые тебе просто совесть не позволит использовать. — Я не пойму, братец, ты на чьей стороне? — недовольно пробурчал Сципион. — Ты же слышал условие? Победивший получает всё. Пока они спорили, понизив голос до свистящего шёпота, Гарри подошёл к Симону, Рон в это время что-то шёпотом спрашивал у Гермионы через всю комнату. Та показывала рукой на губы, и Гарри никак не мог понять, что это значит. — Симон, ты же понимаешь, что он прав? — тихо спросил Гарри. — Ты не сможешь убить его, а вот он не остановится. — Почему ты считаешь, что я не смогу? — вежливо осведомился Сайпрес. — Потому что ты не такой, — оторопел Гарри. — Ты не сможешь с этим жить. Сайпрес промолчал, и Гарри внимательно вгляделся в его лицо. Оно было такое бесстрастное, такое отрешённое, что у него по спине побежали мурашки. — Но ты и не собираешься жить, так? — уточнил он. Симон перевёл на него взгляд чёрных глаз, и Гарри поразился умиротворению, которое в них увидел. — Нет, — ответил тот. — Не собираюсь. Моя миссия будет окончена, и я уйду успокоенным. Почти счастливым. Гарри закусил губу и повернулся к Рону за поддержкой, но тот всё ещё не сводил глаз с Гермионы. — Что-то всё это затянулось, — громко посетовал Сципион и отстранил брата. Спектрум встал у него за спиной, прижимаясь левым боком к столу, совсем недалеко от Нарциссы. Драко побледнел ещё сильнее. — Я вам обещаю: я убиваю мисс Грейнджер, а все остальные могут идти восвояси, — Сципион говорил искренне. — Больше наши дороги никогда не пересекутся. Если, конечно, вы не встанете у меня на пути. Потом мы сражаемся с мистером Сайпресом, с Симоном. Хотя:, сказать по правде, я бы этого не хотел. Я предпочёл бы видеть тебя рядом с собой. — Погоди секунду! — Спектрум оттолкнулся от стола и встал перед братом, раскинув руки в стороны. — А что будет со мной? Я тебе прямо говорю, что больше не поддерживаю тебя. Сципион склонил голову набок. — Конечно же, ничего с тобой не будет, — сказал он, и в его глазах вспыхнула любовь. Маниакальная. Страшная. Всепоглощающая. Такая же, какую Гарри однажды уже видел в Омуте памяти. — Тебе никто и никогда не причинит вреда. — А Клементайн? — не отступал Спектрум. — Она разлучает нас, — лицо Сципиона потемнело. — Она отделяет тебя от меня, Спектрум. Симон попятился от него, Гарри повернулся только для того, чтобы увидеть всепоглощающий ужас на его лице. Ничто за сегодняшний день не напугало его больше. — Она — моя жена, — губы Спектрума дрожали. — Я люблю её. Я не смогу без неё жить. На секунду Гарри показалось, что Сципион заколебался, но потом тот шагнул вперёд и положил ладонь брату на плечо. — Ты сам не понимаешь, что такое ты говоришь, — с искренним сочувствием сказал он. — Мы с тобой всегда будем вместе, конечно же ты сможешь жить без неё. Тебе будет даже лучше. — Поклянись мне, Айван, что ты не тронешь её… — Не могу, потому что нарушу клятву. А лгать тебе я не хочу. И не называй меня так. Спектрум отступил за спину брата и схватился за стол. В его лице не было ни кровинки. — Итак, — Сципион хлопнул в ладоши, — на чём мы остановились. Ах да, мисс Грейнджер. Он щёлкнул пальцами, и неведомая сила вытащила Гермиону из-за стола и поставила прямо перед ним. — Нет! — рванулся вперёд Рон, но та же самая сила отбросила его назад. — Симон, сделай что-нибудь! — взмолился Гарри. По лицу Сайпреса градом катился пот, но пробить защиту Сципиона у него не получалось. Даже если тот и не был сильнее, возможности их были равны. — Зато мы закроем этот вопрос, — почти извиняющимся тоном произнёс Сципион и поднял руку. Рон с воплями всё продолжал бросаться на барьер, хотя прекрасно понимал, что преодолеть его ему не удастся. Сципион поднял руку, и Гермиона перед ним, всё так же молча упала на колени. У Гарри создалось ощущение, что она не могла говорить, теперь же — и двигаться тоже. Симон сделал резкий взмах рукой, словно рассекая воздух, перед глазами Гарри словно прошла рябь, и Рон, в этот момент колотивший по невидимой преграде кулаками, влетел на другую половину столовой. Он упал на колени, но тут же вскочил и бросился к Гермионе. Сципион с изумлением посмотрел на него и как-то странно пошевелился, как будто собирался отмахнуться от надоедавшей ему мухи. У Гарри внезапно возникло сильнейшее ощущение дежавю, и ему показалось, что он куда-то проваливается. Потому что он с абсолютной ясностью понимал, что сейчас произойдёт. Рон обхватил Гермиону за плечи и потянул на себя. Глаза Сципиона маниакально блеснули. И в эту же самую секунду Сайпрес закричал. Все стёкла в столовой Малфоев вылетели, но, странное дело, осколки аккуратно облетали Рона, Гермиону, Гарри и семейство Малфоев. Когда стеклянный ураган закончился Сципион и Спектрум были покрыты порезами с головы до ног, сам Сайпрес выглядел не лучше. Он пошатнулся, и Гарри с Драко пришлось подхватить его с двух сторон, чтобы он не упал. Рон всем телом прикрывал Гермиону. Сципион очень медленно вытер струйку крови, стекавшую по щеке, а потом засмеялся. Смех был абсолютно безумный, и сердце Гарри снова ухнуло вниз. Друзья всё ещё были там, перед ним, а барьер так и разделял зал пополам. Сайпрес же выглядел, как человек, использовавший все свои силы без остатка. — Впечатляет, — сказал Сципион, пока Спектрум поднимался на ноги, ухватившись рукой за стол. Гарри видел, как его голова повернулась в сторону, как на его лице появилось испуганное и обречённое выражение, но не дал себя труда понять, что бы оно могло означать. Ничто теперь не мешало этому ненормальному расправиться с Роном и Гермионой. — Остановись! — крикнул Гарри и почувствовал, как что-то внутри сломалось. — Пожалуйста, остановись, умоляю! Он никогда не произнёс бы ничего подобного, если бы дело касалось его собственной жизни. Но Рон и Гермиона… Он даже подумать не мог, как он сможет вернуться к Уизли, посмотреть им в глаза и сказать, что ничего сделать не получилось. В тот самый миг, когда что-то в его душе надломилось, Гарри ощутил и неожиданный прилив сил. — Нет… — выдохнул Сайпрес, усилием воли заставляя себя выпрямиться. — Нет, Гарри! Сципион как будто тоже что-то почувствовал и начал принюхиваться, как собака, напавшая на след. Гарри плохо понимал, что делает, всё было словно в тумане. Он знал только одно: если он шагнёт вперёд, то сможет спасти друзей. Если останется на месте — они погибнут. Выбор казался ему очевидным. Краем сознания он понимал, что на самом деле не двигается, но ему почему-то казалось, что он занёс ногу над пустотой. — НЕ СМЕЙ! — заорал Сайпрес, и Малфой отлетел в сторону. А вот Гарри даже не шелохнулся. — Как любопытно, — пробормотал Сципион, обернулся к брату, как будто хотел поделиться с ним впечатлениями, и в этот момент Спектрум, коротко размахнувшись, всадил нож для стейков ему в грудь с левой стороны. На долю секунды всё вокруг замерло, потом ноги Сципиона подогнулись, и он начал медленно оседать на пол. Спектрум обхватил его руками и упал вместе с ним на колени. — Прости меня… прости меня… прости меня… — как заведённый повторял он, по его щекам катились крупные слёзы. Мир вокруг Гарри снова обрёл резкость, и он встряхнулся, как мокрая собака. Малфой с ошеломлённым видом поднимался, держась за стену, по которой только что съехал, отброшенный Сайпресом. Нарцисса и Люциус приподнялись на своих стульях. Рон так и прикрывал собой Гермиону, которая снова говорила, по крайней мере, Гарри видел, как шевелятся её губы. — Я… — Сципион закашлялся, на его губах пузырилась кровь. — Я… люблю тебя, брат. Его глаза закатились. Из горла Спектрума вырвался животный вой. Он опустил тело своего близнеца на пол, уткнулся лицом ему в грудь и так замер. Он не поднялся, даже когда в зале появились авроры во главе со Стивенсом. Не реагировал, пока остальные сбивчиво пересказывали произошедшее. Но как только один из авроров попытался разжать его руки и вытянуть из-под него тело брата, он снова взвыл и бросился вперёд, как дикий зверь, защищающий своих детёнышей. — Эрик, — произнёс Стивенс, присев перед ним на корточки. — Эрик, ты меня слышишь? Тот поднял на него залитое слезами и перепачканное кровью лицо. Гарри, стоявший в этот момент за спиной Стивенса, поймал его взгляд и ужаснулся. Бывший Эрик спас их всех, но за это ему пришлось заплатить собственным рассудком. Я бы хотела объяснить здесь две вещи. 1. Когда-то давно я прочитала интервью Роулинг (по крайней мере, мне так казалось), в котором она говорила, что у Беллатрисы и Родольфуса могли быть дети, может быть, даже близнецы. Наверное, из этого и выросла моя идея. Но я никогда в последствии не могла найти этого интервью, поэтому начинаю думать, что оно мне приснилось. Тогда это отступление от канона, и я прошу меня за него простить, но вся часть этого сюжета строилась именно на этих близнецах, так что я уже ничего не могла поменять. 2. Я, наверное, должна подробнее сказать про предел. Возможно, из этой главы что-то стало понятнее, но всё же. — Предел не реальная граница, её нельзя пощупать, нельзя увидеть. — Я для себя всегда связывала переход с сильнейшим эмоциональным, психологическим или нервным потрясением. Перейти его может не любой человек, а только тот, у кого соответствующий склад психики (или же если он пережил в своей жизни сильнейшие потрясение). Наверное, это какая-то аналогия безумия. — Если вы читали воспоминания Сайпреса, а также его последующие пояснения, то знаете, что Симон уверен: в последние минуты своей жизни Жак вернулся в некое пограничное состояние, откуда Симон смог бы его вытянуть, если бы захотел. Он прав.