Когда погаснет последнее солнце

      В третьем аванпосте время текло собственной, никому неведомой и неподвластной субстанцией. Нельзя здесь было почувствовать на своем теле, приветливые лучи восходящего и тяжелые заходящего солнца. Мир сейчас ограничивался бетонной коробкой с высокими потолками и холодными стенами. Мир перестал существовать еще задолго до того, как тысячи ядерных боеголовок опустились на Землю. Больше не было ни света, ни тьмы. Ни зла, ни добра. Люди потеряли всякие ориентиры.       Камнем лежать или гореть звездой? Что же вы, господа. Ведь это одно и то же.       Неловкий, тихий и неожиданный стук в массивную дубовую дверь, пробудил Корделию от тяжелого, наполненного горечью воспоминаний сна. Девушка распахнула, отнюдь не отдохнувшие янтарные глаза и велела войти в ее покои. Во мраке, освещенном, лишь парой свечей, показался яркий коридор, а вместе с ним невысокая фигура неприметной девушки с огненно-рыжими волосами, которые в контрасте света между покоями Корделии и общим коридором, создавали впечатление оранжевого нимба.       — Госпожа, мистер Лэнгдон назначил вам встречу в зале. Прибудут новые люди, — Корделия обрадовалась знакомому мягкому голосу девушки с яркими веснушками и приветливо ей улыбнулась, одной из самых своих обаятельных улыбок, пропуская мимо ушей ту информацию, что хотела донести ей Мелоди.       — Хорошо, милая. Я скоро спущусь, — серая уже было обернулась, чтобы уйти, как тут резко остановилась и виновато промолвила:       — А–а, вы желаете позавтракать? — Делия прислушалась к собственному голосу разума, что твердил свое ленивое: «Нужно поесть, чтобы…» Не нужно.       — Нет, благодарю, я скоро буду.       Мелоди кивнула и вышла, тихо прикрывая за собой дверь. Отягощено вздохнув, Корделия заставила себя подняться с постели и занять себя сперва водными процедурами, приводя разум в порядок и попытаться отпустить весь тот кошмар, что происходил с ней вчера. Вчера. Только вчера она потеряла все, что когда-то имела. Своих ведьм, заменившую родную мать — Миртл, собственный дом и себя. Свою жизнь…       Корделия выбрала темно-сиреневое платье, длинной по лодыжки, расшитое арабеским орнаментом, с легкими струящимися рукавами из шелка. Ведьма надела такого же цвета, как и наряд, короткие прозрачные перчатки с резинкой на запястьях, скрывая с их помощью грязно-синий синяк. Осторожно спускаясь вниз по лестнице, девушка поморщилась от ярких и ужасных картинок в своей голове символизирующих их последнюю битву.       — Доброе утро, Корделия. — Она готова отдать все то незначительное, что у нее сейчас есть, лишь бы больше не слышать этот голос.       — Ты так уверен, что сейчас утро?       — Ты как всегда в прекрасном настроении. Это радует. — Непринужденно парировал Майкл, — но прояви, хоть капельку дружелюбия к нашим новым жителям. Здесь хватит места, лишь для одного узурпатора. — Корделия возмущенно глянула на него: «Кто он такой, чтобы создавать для меня такую ужасную характеристику? Хочет видеть настоящего узурпатора? Пусть навестит мою мать в Аду». — Корделия не успела даже пискнуть в его сторону, как послышался вначале звук топота чужих ног, а потом громкие крики недовольства.       — Какого черта с нами здесь обращаются, как с мешками картошки? — выпалил вошедший в освещенное, лишь одними свечами помещение, брюнет.       — Думаю, вы не так много времени здесь провели, чтобы оценивать то, как с вами обращаются, — самодовольно произнес Антихрист, обращая на себя всеобщее внимание. В помещении находилось от силы семеро или шестеро человек. Поразительно, насколько все были разные, не похожие друг на друга. Это виднелось вовсе не во внешности, а во взгляде, стиле одежды, ауре и что самое приятное для Майкла — во страхе. У каждого он был, но чувствовался совершенно по–разному. Каждый из них так забавно шугался. От одного, лишь взгляда Антихриста. Внимание Майкла привлекла светловолосая малышка, которая стояла возле девушки с длинными каштановыми волосами и сияющими глазами: «Мэйбл, кажется», — и, которая увлеченно что-то или кого–то, разглядывала за его спиной, хлопая ресничками. Майкл, конечно же, мог дать время новоприбывшим освоиться, понять, что к чему, познакомиться друг с другом, но он не желал тратить свое время, поэтому решил закончить как можно быстрее собеседования и заняться делами кооператива.       — Что же, дорогие леди и джентльмены, прошу всех по одному в мой кабинет на собеседование, о правилах я расскажу вам немного позже, на общем ужине, на котором все обязаны присутствовать. Мисс Мэри наша экономка, посвятит вас в основные правила третьего аванпоста, также вам подберут или сошьют новую одежду. А пока один из вас будет общаться со мной, вы сможете пообщаться друг с другом, и, предвещая ваш следующий вопрос — приходить на собеседование обязательно, так как от этого зависит то, будете ли вы жить здесь или сгниете снаружи. Жду через десять минут. Вас проведут серые.       Ноа Обри Файн.       В душной комнате за столом из красного дерева восседал Майкл Лэнгдон. Его вьющиеся на концах волосы притворно блестели, отбивая на себе обрывочное пламя камина и свечей. Черный пиджак, шелковый шарф, повязанный на шее, прямые брюки, кожаные ботинки — все в нем выдавало того, кем он так хотел являться. Манера разговора полушепотом, плавные движения, сосредоточенный взгляд, изъедающий изнутри каждого, кто сидит перед ним. Каждое утро смотря в зеркало Майкл наконец видел того, кем всегда мечтал стать, того чей облик он теперь использует, как свой основной и единый. И он мог убедить в этом облике весь гребанный мир, кроме одного человека. Кроме одной ведьмы, что все также видела в нем того, кого он так отчаянно пытался скрыть.       — Мы так и будем молчать? — настороженно спросил Ноа, оглядывая лицо Майкла, раздраженное от того, что его потревожили, заставили покинуть раздумья.       — Тебя напрягает тишина? — Ноа, что сидел с ровной до глупости осанкой, в выглаженной рубашке цвета перламутрового заката и небольшим ярко-пурпурным шарфиком, закашлялся. Майкл взглядом считывал каждое движение мышц и выражения лица Файна. Ноа громко шмыгнул носом, потер рукой висок и отведя взгляд сказал:       — Думаю, все ее боятся. Особенно в тех реалиях, которых мы сейчас живем, — Майкла взбесила эта формулировка, но он не выдал своего негодования. Ноа смекнул, что ляпнул чего–то неподходящего, хоть четких правил собеседования ему никто не говорил. Майкл откинулся на мягкую спинку кресла и стал разглядывать нервное лицо собеседника, который до глубины своей души желал покинуть этот кабинет.       — Как ты сюда попал? — Майкл не был психологом, да ему и не нужно было, чтобы понять, в каком русле развивать диалог.       — В мою квартиру в Нью-Йорке ворвались люди и забрали меня в день… — Ноа растерялся, а затем вновь взял себя в руки, — в день конца. Затем меня поместили в какой-то карцер…       — Не продолжай, — перебил его Майкл, не дослушав. Личное дело каждого живущего в аванпосте лежало в столе Лэнгдона. Он ждал от Файна совсем другого признания. Более личного, жестокого. — Дальнейшую процедуру, которую вы проходили, я знаю наизусть.       Майкла бросало в жар от одной лишь мысли о том, на что способен человек, лишь бы спасти свою никчемную шкуру.       — Тут говорится, что ты с отличием окончил Гарвард, получил степень бакалавра, работал в хорошей, если не сказать элитной юридической компании,— Майкл держал в руках черную кожаную папку, на обложке которой красовалось имя парня и год его рождения, — но затем ты уволился. Спешно, можно сказать, убегая от чего-то. Что же послужило причиной этому? — Майкл знал. Ему, лишь нужно было услышать это от парня с темными кудрявыми волосами и нервным тиком, который пробуждался в его теле и мозге лишь рядом с великим порождением Зла.       — Вы, наверное, хотите узнать, что во мне такого ужасного, что я выжил и добрался сюда? Знаете, есть одно великое заблуждение, стереотип по поводу того, что истинное зло это нечто великое. Истинное зло сосредотачивается сгустком энергии прямо в солнечном сплетении и очерняет всю кровь, — Ноа выдержал небольшую паузу и продолжил, — но это отнюдь не так. Зло ущербно. Как и смерть. Уродливо. В нем нет ничего притягательного и красивого. Я являюсь частью истинного зла и всю свою жизни я пытался это утаить. Истинную натуру нельзя спрятать надолго, как я позже убедился. Мой бывший босс, мистер Рейган — жирная свинья с двумя детьми и тупой до одури женой, — Файн легонько засмеялся, а затем вновь напрягся, — думаю, он тоже являлся частью зла. Как я ранее сказал, у него было два сына. Одному из них было около десяти. Мальчик с карими глазами и темно-русыми волосами. Я увидел его на одном благотворительном мероприятии. Я, — Ноа запнулся, но почувствовав на себе одобрительный взгляд Майкла, продолжил, — мне показалась до жути привлекательной идея опорочить его.       — Ты хотел изнасиловать его, — протянул Майкл, который всем своим видом показывал вовлеченность в их диалог.       — Я попытался. А затем обезумел от своих собственных желаний и уехал подальше, в попытках смириться с собственным естеством, — Майкл кивнул и отложил папку с именем парня на край стола.       — Что произошло в Аванпосте в Майами? Как ты попал сюда? — Ноа оглядел кабинет и остановил взгляд на пламени камина.       — Я убрал каждого, кто стоял на моем пути, — Майкл радостно улыбнулся и проскользнул интересующимся взглядом по телу юноши. — Мы всегда считали, что являемся частью великого человечества, задача которого — поиск свободы. Но мы ошибались. Свобода ждет нас здесь, — Ноа обвел взглядом просторное помещение, указывая взглядом на его безграничность и в тоже время предельность. — Здесь не осталось большей половины книг, картин, кино. Есть только люди и то, каким они себе представляют мир. В этом и заключается наша свобода. Я так возбужден, что мне не сидится на месте, а мысли не держатся в голове. Думаю, так может чувствовать себя только свободный человек. Свободный человек в начале длинного пути, конец которого неясен.       Моника Монфор       В кабинет Лэнгдона вошла миловидная девушка в обтягивающей юбке и полупрозрачной светло–розовой блузе. Ее волосы плавными вьющимися волнами стекали по шее, вниз к груди, обрамляли лицо с пухлыми губами цвета чайной розы и широкими голубыми глазами. Девушка закрыла за собой дверь, оглядела мрачный кабинет и остановила взгляд на Лэнгдоне, который держал в своих руках папку с именем девушки и датой ее рождения. Майкл уверенно улыбнулся и спокойно промолвил:       — Присаживайся, — девушка кивнула. Она прошла к столу, покачивая бедрами и присела в кожаное кресло, прямо напротив сероглазого блондина. Лэнгдон задумчиво уставился в папку, игнорируя пышное декольте под блузкой девушки, что вздымалось и опускалось, плавно вторя ее дыханию. Майкл отложил папку и устремил свой взгляд прямо в глаза девушки, что небольшими бисеринками в виде бликов отбивали свечение камина, что находился за спиной Антихриста.       — Вы читаете мои мысли? — кокетливо ухмыльнувшись, пропела своим мелодичным голосом Моника.       — Думаешь, в них есть, что-то, что способно меня заинтересовать? — девушка наигранно обидчиво надула нижнюю губку и откинулась на спинку кресла, томно вздыхая.       — Мистер де Виллер сказал, что здесь меня не будет ждать ничего интересного, — девушка как кошка изогнулась в кресле, как бы разминая спину после долгой поездки, — но увидев вас, я поняла как он ошибался, — Майкл вторил ее словам и с улыбкой слушал каждое слово, выходящее из ее рта. Майкл позволил ей верить в его податливость и опошленность.       — Как же он тебя выбрал? — задал вопрос Майкл. Девушка поглядела на него, хлопая ресницами.       — Я подошла ему. Я показала себя, как верного человека. Не сомневаюсь, что и вам я такой покажусь, — Майкл уверенно кивнул и задал вопрос:       — Что же ты такого сделала, что смогла доказать ему свою верность? — девушка вдруг стала серьезной, заглядывая в пламя камина. Моника шмыгнула носом и сказала:       — Думаю, я поступила так, как поступил бы каждый на моем месте.       — Хоть я и не слышал твоей истории, но смею тебя уверить, что ты права, — Майкл следил за каждым ее движением и выражением лица, чтобы суметь уловить ложь и лицемерие, которыми была пропитана буквально каждая частичка ее натуры.       — Мы с моей сестрой попали в первый аванпост. Мы с ней всегда отличались, хоть и являлись двойняшками. В общем, в один день к нам прибыл парень, — девушка сощурилась и сложила руки в замочек, у самой груди. — Он одаривал ее сладкими речами о том, какая она умная, красивая, самобытная. Глупышка даже не замечала, что он просто красиво обрабатывает ее, дожидаясь каких–то ответных действий в ответ. А я, в общем, будто перестала существовать. И для родной сестры, и для того парня, мистера де Виллера, — его фамилию она произнесла, делая на ней заметный акцент. — Я не из тех, кто будет такое терпеть, — Моника обеспокоенно посмотрела на Лэнгдона и тот ей кивнул, как бы поддерживая девушку, — некоторые птицы не рождены для клеток. У них слишком яркие перья. А когда они улетают, ты радуешься, зная о том, что было греховно держать их под замком. И все же, когда их нет, в твоей норе становится серо и одиноко, — затем Моника затихла, вытирая тыльной стороной ладошки скопившиеся слезы.       — Ты ее убила, — мягко сказал Лэнгдон и Моника растерянно поглядела в его глаза, в поиске поддержки и тепла. В его глазах нельзя было увидеть ничего. То, что называют зеркалом души у людей, у Майкла Лэнгдона подтверждало ее отсутствие. Вернее будет сказать, что это искривленное зеркало, в котором каждый видит то, что хочет.       — Я жалею об этом…        — Почему же, — перебил ее Майкл. Он встал из-за стола и по кругу его обошел, останавливаясь рядом с рыжеволосой, спускаясь рядом с ней на корточки, — разве тебе не кажется, что ты обрела силу после ее убийства? — Моника непонимающе посмотрела на сидящего теперь так близко Майкла, — будь честна, в первую очередь сама перед собой.       — Я не могла позволить ему очернить репутацию моей милой Эшли. Но затем, — Моника шмыгнула носом и смахнула со своей розоватой щеки слезы, — затем я поняла, что это не мою сестру нужно спасать. Мистер Лэнгдон, я знаю, что вы осуждаете меня, но Эшли будто перестала быть самой собой. Феликс ужасно на нее воздействовал! Моя сестра стала той самой птицей, которая своим существованием каждый раз напоминала мне о серости моего.       Мэйбл Пайнс.       Кроткая девушка с пышной копной каштановых волос легонько постучалась в дубовую дверь, за которой послышалось раскидистое:       — Войдите! — Мэйбл открыла дверь и вошла в кабинет, залитый густым ароматом восковых свечей и треском искусственного газового камина. Девушке стало интересно, как в условиях вечной зимы здесь работает водопровод и газ, но она может подумать об этом позже. Майкл устало окинул гостью взглядом, раздраженно потерев переносицу. Девушка без приглашения прошла к столу, что находился во главе комнаты, и присела в кресло, закидывая одну ногу на другую. Шелковое платье в пол старалось произвести впечатление серьезности девушки, но ее сияющие чистотой глаза и заметные мимические морщинки, возле тонких приятный губ, выдавали натуру кареглазой с потрохами.       — Если честно, я не вижу смысла в своем нахождении здесь, — говорила Пайнс без злобы, с присущей ей энергией. Майкл улыбнулся и опустил взгляд на гладкую поверхность стола.       — Почему ты так считаешь? Думаешь, нам не о чем говорить? — спокойно вымолвил Майкл.       — Думаю, не о чем. Вы не тот человек, с которым хочется вести светские беседы, — Майкл засмеялся:       — Спешу тебя огорчить, говорить со мной все же придется.       Девушка снизила узкими, хрупкими, почти хрустальными плечиками и без интереса продолжила сверлить взглядом папку со своим именем, что лежала прямо перед ней.       — Я все никак не пойму. Глуп вы или слеп, — Майкл заинтересованно свел брови вместе, выглядывая объяснение в карих глазах девушки. — Тебя здесь никто не уважает. Тебя боятся, — мужчина был озадачен сказанным.       — Будь ты на моем месте, ты бы выбрала уважение или страх?       — Я бы не оказалась на вашем месте, — Майкл довольно улыбнулся, будто Мэйбл прошла проверку, о которой даже не подозревала.       — Ты бы выбрала страх. Страх сильнее любого другого чувства и ты это знаешь. Не так ли? — Мэйбл недовольно сморщила нос и презрительно зыркнула на Майкла.       — Не хочешь со мной ни о чем говорить? Что же, — он встал из–за стола и расправил свои широкие плечи, заключенные в объятия шелковой сорочки и пиджака, — думаешь, есть люди поинтересней для этого дела? Такие как… Корделия. Мой следующий вопрос, который тебе уже не удастся оставить без ответа: как ты с ней познакомилась? — Мэйбл со страхом наблюдала за движениями мужчины, от которого несло нечеловеческой энергией. Он развернулся от нее, пожалуй, впервые за сегодня лишая себя зрительного контакта с собеседником.       — С самого детства я чувствовала в себе что–то странное, необузданное. Я пыталась притупить это чувство, но в подростковом возрасте я поняла, что бежать от этого бесполезно, его нужно принять, полюбить и обучится, хотя бы элементарным знаниям. Тогда-то на моем пути и повстречалась Корделия. В то время она еще даже не была директором Академии, но у нее уже многому можно было научиться и много чего узнать. У меня скудные познания в магии, но я стремилась, лишь к тому, чтобы уметь контролировать свои силы, не более. Мне даже не пришлось сдавать вступительные экзамены для поступления в Академию, Делия предложила помочь мне просто так.       — Ты так говоришь, будто восхищаешься ею. — Сухо подметил Майкл.       — Она много чему меня научила.       Аврора Майер       Малышка с золотыми кудряшками шла вдоль по коридору, держа за ручку мисс Астру, девушку, что была личной прислугой девочки. Аврора в нежно-фиолетовом платье, весело шагала вдоль освещенных мутным пламенем коридорам. Дойдя, наконец, до нужной двери Астра Хоуп отпустила руку девочки и робко постучала в дверь, не дожидаясь ответа, отворив ее. За столом, выпрямившись, сидел Майкл. Он оглядел вначале темноволосую девушку, что привела к нему девочку, а затем перевел интересующийся взгляд на саму малышку.       — Можешь идти, — Астра кивнула и удалилась, а девочка с ярко-пурпурным бантом в волосах поглядела темноволосой вслед. Затем она проследила взглядом за тем как закрывается дверь в кабинет и, наконец, обернулась к Майклу. Мужчина улыбнулся девочке и встал из-за стола, подходя к ней поближе.       — Ты Майкл? — Лэнгдон утвердительно кивнул и словил на себе детский оценивающий взгляд, отчего не смог сдержать тихого смешка.       — А ты Аврора, — девочка прошла навстречу к Майклу и протянула ему хрупкую ладошку, активно кивая в знак согласия:       — Приятно познакомиться, — деловито сказала Аврора и длинноволосый принял ее руку для легкого, формального рукопожатия. Девочка с золотыми кудряшками и светлыми глазами напоминала ему одну очень высокомерную особу, только в этом случае ребёнок был приятней.       — Почему мисс Корделия была против, чтобы я сюда приходила? — Майкл помог девочке сесть в кресло, а затем прошел обратно к столу и оперся о его край рукой.       — Порой между взрослыми бывает напряжение, они настороженно относятся друг к другу, творят всякие пакости, вдобавок еще и скрыть это пытаются.       — То есть они лгут? — Майкл задумался и мягко ответил:       — Получается так.       — Ложь — это плохо, — малышка болтыхала ножками в воздухе, так как не доставала ими до пола и захлопала ресницами, проплывая взглядом по столу, что разделял ее и Майкла.       — Почему? — серьезно спросил Майкл и так же присел в свое кресло. Девочка на пару секунд задумалась, выглядывая в потолке ответ, а затем уверенно пропела:       — Потому что она на первый вид привлекательна, но на самом деле тягучая и злая. Поэтому втягивает тебя в тёмные дебри, как русалки. Те сирены, которые привлекают своим чудным голосом, а длинными когтями заманивают в пучину морскую — Девочка подушечками пальцев изобразила длинные ногти, состроив веселую… устрашающую мордашку. Майкл улыбнулся и кивнул, когда в дверь, без предварительного стука ворвалась та самая, до которой он до сих пор еще не добрался. Сладкое на десерт. Как хорошо, что Корделия пришла в его лапки сама. Не пришлось ему бегать за ней, играть в «прятки» где он был охотником, и лить сладкие речи о том, что на этом самом собеседовании все будет по нормам приличия.       — Аврора, дорогая, я думаю, что ваш разговор с мистером Лэнгдоном можно закончить, и тебе стоит подготовится к ужину. Астра и Мелоди помогут тебе в этом. — Делия улыбчиво обратилась к Авроре, которая сейчас перекрутилась и с интересом глядела за тем, что происходило за ее спиной. Корделия помогла Авроре спустится с кресла присев на корточки и что-то ей зашептала, заставив ту заулыбаться, а позже уйти со служанкой.       — До свидания, Майкл, — громко сказала Аврора, оборачиваясь, чтобы словить на себе его взгляд.       — До свидания, Аврора, — он улыбнулся ей в ответ и после звука захлопнутой двери перевел до тошноты блаженный взгляд на Корделию, которая своим внешним видом дружелюбия явно не выказывала.       — Мне конечно приносит удовольствие то, как ты стоишь передо мной на коленях, но в диалоге я предпочитаю смотреть собеседнику в глаза. — Наглость мужчины заставила Корделию вернуться в прежнее положение, подпрыгнув, как ошпаренная и задать вопрос ради которого она собственно здесь и появилась:       — Какого черта Лэнгдон? Просто, какого черта. О чем важном ты собирался говорить с ребенком? Что она такого «зловещего» могла рассказать?— Корделия честно пыталась держать себя в руках и не повышать свой обычный тембр голоса, но от одной только мысли о том, что могло понадобиться взрослому мужчине от совсем маленькой девочки, бросало в жар.       Корделия Гуд.       — Ну что же ты злишься, дорогая, — Майкл встал с кресла и обогнул стол, подходя к Верховной, — я бы и пальцем не позволил себе ее тронуть.       — А я о твоих пальцах и не беспокоюсь. — Корделия все также стояла ровно, не отойдя ни на шаг после приближения мужчины, но ее смешанные чувства было легко заметить в сжатых кулачках и слегка неровном дыхания.       — Неужто я так похож на того кто бросается, как животное на все, что движется не выстраивая перед собой границ даже для ребенка?       — Ты похож на того у кого напрочь отсутствуют моральные принципы, Майкл.       — М–м–м, если бы я был тем, у кого напрочь отсутствуют моральные принципы, сидела бы ты, милая, уже прикованная за шею на цепи, а не в теплой комнате с личной служанкой.       — Если бы у тебя действительно были бы эти самые моральные принципы не сидела бы я сейчас здесь напротив тебя, половина мира не была бы выжжена, а от человечества осталось бы намного больше чем десять процентов.       — Ты льешь из пустого в порожнее, Корделия. Мне наскучил этот разговор, ты хотела идти? Иди. — Его выматывал этот диалог, вообще он желал вывести ее на эмоции и психоз во время собеседования, а не себя. Поразительно как всего, лишь пару фраз могут так вымотать. В глубине души он понимал, что она права, но признавать открыто этого не собирался.       — Ты знаешь и принимаешь, то что я права. Но никогда не скажешь этого в открытую. Почему? Потому что как бы ты не убеждал всех здесь присутствующих в обратном, с нашей первой встречи ты так и не изменился, ты все тот же самодовольный, не признающий собственных ошибок мальчишка. — Верховная уже потянулась пальцами изящных рук за искусную дверную ручку, желая уйти, как можно скорее, но ничего не произошло. Ручка не подавалась, а всего через секунду она услышала громкий шлепок грубой, тяжелой ладони по дубовому дереву. Майкл оказался рядом с ней, заставив девушку обернуться к нему и оказаться буквально прижатой ко входной двери, так как методы отступления мужчина благоразумно у нее отнял.       Слегка нагнувшись к лицу ведьмы, Майкл прошептал разные гадости, от которых ее ресницы слегка задрожали, а сама девушка отвернула голову пытаясь оттолкнуть мужчину от себя:       — Я предупреждаю, Майкл, отойди сам, иначе…       — Иначе…? — Антихрист дал ей возможность продолжить, будучи полностью уверенным, что внятного ответа он не услышит. И он не услышал. Он почувствовал. Резко отскочив от ведьмы, мужчина тихо охнул, почувствовав жар возле своего лица: длинные кончики шелковых волос, которые он так долго и усердно растил, пылали и пока Майкл пытался прийти в себя и сообразить, что делать и как быть, Корделии в кабинете уже не было.

***

      В огромном мрачном зале, залитым готичным светом свечей, стояла пронзительная тишина. Во главе стола восседала Корделия в приталенном платье начала двадцатого века с кружевными манжетами и выразительным декольте. На столе из красного дерева были расставлены множества блюд, тарелок и бокалов с тягучим красным вином, что своим черным цветом лишь дополняло мистическую атмосферу ужина. Темно-бордовая скатерть была протянута через весь стол, на котором по центру и по обоим бокам были выставлены свечи в золоченых канделябрах.       Мелоди и парень по имени Линч, молча стояли спиной ко входу, ожидая приказа и прихода господина.       Моника, что сидела ближе всего к другому концу стола, недоверчиво и брезгливо ковыряла в тарелке теплый салат, лакая не воодушевленно вино из хрустального бокала. Она, выпрямившись словно струнка, порой украдкой касалась взглядом остальных присутствующих, незамедлительно его отводя, когда цель наблюдения замечала на себе тяжелый испытывающий взгляд. По правую руку Монфор спокойно сидел мистер Файн, не считая нужным глядеть на кого бы то ни было. Он ждал появления Майкла, неторопливого, роскошного сына Сатаны с золотыми кудрями. Тарелка Ноа отнюдь не пустовала, но тот не нашел в себе ни аппетита, ни любезности, чтобы притронуться к приготовленной еде. Ноа изредка наблюдал за плавными движениями мисс Гуд, что сидела во главе стола по правую руку от него.       Корделия отказалась от вина, когда Линч подошел к ней с хрустальным кувшином, в пользу ужина. Она весело общалась с Авророй, что всем своим видом показывала то, насколько ей хочется болтать, а не есть. Но ведьме все же удалось уговорить ее на маленькие порции еды и слово за слово, а тарелка девочки уже почти пустовала.       — А где Майкл? — спросила белокурая девочка с задранным носиком и очаровательными глазками. Мэйбл, что сидела по правую руку от Авроры и левую от пустующего места Антихриста, влюбленно наблюдала за маленькой девчушкой, которой подложили подушку, чтобы девочка смогла дотянуться до стола.       В один миг в зале все затихли, включая веселую малышку. Послышались размеренные шаги в сторону зала и в арочном проеме показалась высокая, статная фигура, никого иного, как Лэнгдона. Шикарные вьющиеся локоны на голове Антихриста сменили задорные кудри, на которые обратил внимание каждый. Моника с чувством собственного достоинства оценивающе осмотрела Лэнгдона и нежно ему улыбнулась.       — Доброго ужина, дамы и господа, — Майкл прошел к противоположной Корделии стороне стола и вдумчиво всмотрелся в лица присутствующих.              — Что у мистера Лэнгдона с волосами? — прошептала Аврора, с улыбкой заглядывая в глаза Корделии. Последняя, в свою очередь, пыталась сохранить хладнокровную реакцию на свою маленькую шалость. «Сам виноват».       — Прошу внимания, — подхватил Майкл и присутствующие с интересом на него посмотрели, — список правил проживания в этом аванпосте до глупого прост. Никаких убийств, никакого насилия и никакого секса без контрацептивов.