***
Ей было ни черта не лучше. Фарид то и дело, что колол пшеничноволосой, каждые 5 минут, в голове нечисти, какие то препараты. На вопрос, что с ней и, что это может быть, никаких ответов не было. Лишь предположения. Доктор без сомнений был хорошим специалистом, но его предположения заканчивались на отравлении и передозировкой наркотиком, что собственно, как и первое было исключено. Продукты здесь были органично чистыми и отравиться ими было невозможно, наркотики были полностью истреблены, а если бы они и были в аванпосте, он бы точно знал. Да и делая анализ крови ничего запрещенного, по крайней мере, известного науке, там не нашли. Безусловно, некоторые показатели ухудшились, одними из них являются: более замедленный пульс, высокая температура и дрожь всего тела, долгая потеря сознания, и нездоровая бледность, но ничего толкового сказать по ним, никто не мог. Лэнгдон отягощено вздохнул: — Неужели ничего нельзя сделать? Почему она так мучается? — Терпение, мистер, самое правильное решение в сложившейся ситуации. Лекарства явно идут на пользу. Да, мисс Гуд еще не очнулась, но покраснения на коже заметно исчезают. Это большой прогресс и по моим предположениям пациентка скоро придет в себя, — спокойной проговорил доктор, приводя кудрявого в более утихомиренное состояния, — вы устали и стоит отдохнуть. Еще одного больного нам не требуется, — с легкой улыбкой добавил Фарид. — Да, точно, но сперва стоит закончит несколько дел.***
Заходя в покои шатена, в нос тут же ударил запах перегара, а сам обитатель развалился на постели. В комнате была полнейшая антисанитария: разбросанные бутылки из-под алкоголя, смятая постель с грязными простынями, разбитое зеркало с опасными, для кожи ног, разбросанными осколками и невесть, что еще. — Оу, ты так быстро. Решил, как можно поскорее выпороть мою задницу? Интересно у кого из нас быстрее, на твои действия, встанет стояк? — Майкл усмехнутся от дерзкого поведения паренька и быстрой смене обращения на «ты», при его таком шатком положении. Подойдя ближе он схватил его за плечо, при штурмовав к стенке: — Послушай, мальчик, у тебя встает член даже на мое простое прикосновение не то, что на порку. — Заметив недовольство на лице напротив после слова «мальчик», белокурый только шире усмехнулся и эта усмешка была поистине схожа на звериный оскал. Мужчина сам ненавидел это обращение, он помнит, как злился, негодовал, бесился, бился в истериках и агониях, после того, как его так называла Верховная. Больше всего ненавидит ее за это. — В любом случае я здесь не затем, чтобы доставлять тебе удовольствие, хотя никто другой, как маленькие дети этого сделать не могут, правда? — О чем ты? — осевшим голосом переспрашивает. — Я видел твои взгляды на Аврору и поверь даже знал о чем ты думал. Хотел наорать на тебя прямо там, но решил не подрывать свой авторитет и понял, что до тебя, на пьяную голову, все мои слова будут, как об стенку горохом. Стоит только немного выпить и ты становишься совершенно не контролированным. Сначала меня это забавляло, но зря я забыл, на что ты способен. Итак, с сегодняшнего дня никакого алкоголя. — Ты не посмеешь, — ошарашено выговорил он, видя такого, кажется, впервые злого молодого человека. — Я все сказал Ноа, злись, кричи, негодуй сколько влезет, но своего решения я не поменяю, — отпустив парня, давая тому возможность скатится по стенке, виновник Апокалипсиса направился к выходу. — Брось, мистер совершенство! — исподлобья поглядывая, произнес шатен, сжимая в кулаках белоснежные ночные штаны, — неужели ты думал, что поведав этой шлюхе Монфор, тайны каждого, кто здесь живет, ты принял верное решение? — тот становился, продолжая слушать не перебивая. Лишь когда обиженный прекратил свою тираду, он остывшим голосом произнес: — Я не понимаю о чем ты говоришь, — Обри рассмеялся, после чего Майкл удивленно на него покосился. — Какой же вы предсказуемый, мой король! — от интонации парня, его слов, ленивой позы и жеманных взглядов, исчадье Ада обезумел вовсе. Позабыл он о здоровье ведьмы, позабыл о перепуганной Авроре, позабыл обо всем, кроме того, что находилось прямо перед ним и своей внутренней злобе, которая вдоволь разгоревшись внутри, просилась с криками наружу. Страшные минуты молчаливой паузы. — Доброй ночи, мистер Файн, — член кооператива был холоден словно сталь снаружи, сдерживая потоки лавы изнутри. Этот холод пугал Ноа до потери пульса, как и взгляд напротив. Взгляд бездны, пустоты, не несущей в себе абсолютно ничего. Ни разрушения, ни созидания. Алкоголик лишь неожиданно покорно, будто насильно, кивнул головой и провел взглядом уходящего. Дверь захлопнулась со звонким эхом, шаги лазурноглазого были направлены в неизвестность, когда недалеко от него за поворотом скрылась знакомая рыжая макушка в алом платье на запах, которое сейчас так соблазнительно на ней сверкало, соблазнительно для всех, кроме… — Что ты здесь делаешь? — возникнув прямо перед ней, сухим тоном произнес он заставив, Монику удариться головой и руками об его грудь, почувствовав на себе напряжение мужчины, стоящего буквально в паре дюймах от нее. Она неровно задышала, нервно пробегая глазками по телу и лицу Антихриста. — Я задал очень ясный и простой вопрос, — он вновь растопил холод льда в своих глазах, заменив его пламенем коктейля Молотова. Монфор наконец перестала бегать глазами по всему, что было рядом и поглядела в сверкающие ледяным айсбергом глаза перед собой. Ее пухлые губы, накрашенные темной матовой помадой, зашевелились. Коридор вдруг сузился до неузнаваемых размеров, будто они переместились в старый погреб с запахом гнили и земли. Сейчас между ними было все, что требовалось парню: запах сырости, колотящееся сердце рыжеволосой и ощущение присутствия смерти: — Я не одна из ваших грязных шлюх, чтобы заслужить к себе такой неуважительный тон, господин Лэнгдон. Никто, слышите? Никто, не может так со мной разговаривать, даже вы, — девушка говорила совсем беззлобно, казалось с долей искренней обиды в голосе, с нотками легкого тремора во всем теле. — Как так? Задавая прямые вопросы, на которые ты не хочешь отвечать? Не потому ли, что тебе есть, что скрывать и ты боишься быть рассекречена и повешена в ту же секунду? На кого ты работаешь, дорогая? Неужели Феликс? Так банально с твоей стороны. — Майклу совсем не хотелось вести пустые беседы с Моникой. Ему хотелось вырваться и скорее вернутся к ведунье. Он уже было отступил от рыжеволосой, оставляя этот диалог на потом, когда у него появится для нее время, как она аккурат встала перед ним, преграждая путь: — Майкл, — щеки запылали от того, что та позволила себе такое обращение, — послушайте, — взяла его широкую ладонь в свою изящную и поднесла к своей груди, нервно подрагивая от тепла его тела, жара его прикосновений, — мое сердце вновь бьется. Оно выпрыгивает из груди из-за того, что вы рядом, — девушка обеспокоенно разглядывала лицо дьявола, который угрюмо всматривался в ее декольте. Девичье сердце действительно стучало с оглушающим темпом, подтверждая каждое слово, эмоцию и интонацию своей хозяйки. — Я была вся, словно запущенный сад до встречи с вами, рассыпалась на осколки, которые исчезали из моего поля зрения, безнадежно ускользая от меня, утопая в пучине темной глади океана. Мне бы тонко касаться вашей руки, видеть в глазах серо-голубой омут, — слезинка скатилась со щеки Монфор, давая остальным команду следовать за собой. Неожиданно светловолосый вырвал свою руку и отступил на шаг назад, в тесном погребе с мутным освещением факелов. — Ступай в свои покои. — Моника лишь успела раскрыть рот, покорно прощаясь, но что-то ей помешало и она ступила навстречу вновь. Светлые глаза блестели не переставая, лишь сейчас этот блеск напоминал тому неодолимую злобу, можно сказать даже гнев. — Вы снова к ней, да? Что ж вы все прилипли к той колдунье будто медом намазано? В свои покои распорядились ее перенести, заботитесь о ней, ничем больше не занимаетесь кроме как у ее постели куковать. Ах нет не так, у вашей постели. Где сегодня собираетесь спать? Может к этой девице прижмётесь? Господи, как же вы не понимаете? Она ведь ведьма, злая ведьма и приворожила вас, поэтому вы такой трепетный к ней. — Не стоит мою заботу, как руководящего аванпостом расценивать приворотом. К тому же, она совсем не похожа на ведьму. — Это его почти дословная цитата в прошлом. У него было достаточно много стереотипов о ведьмах, особенно после шептаний колдунов. Мнение херувима кардинально отличалось от мнения Моники, грустно признавать, но она оказалась ближе всего к правде. Он ожидал, что Верховная будет старше, намного, намного старше. Судя по устам Ариэля и других старших магов он почти ожидал появления злобной старухи в бесформенно сидящих брючных костюмах, похожих на мешок картошки и с седеющими волосами, собранными в строгий пучок. А еще от ведьм его застерегала мисс Мид, говоря, что все они сущие суки неверующие его отцу. Колдуны помладше мало, что могли рассказать о них, те только слышали о и никогда не видели собственными глазами, но некоторые точно были восхищены силой госпожи волшебниц. Единственный кто хорошо отзывался о Корделии, по крайне мере из того, что слышал сын Сатаны это Джон Генри. «Вы так говорите пока ее здесь нет, но стоит Делии только появится в Хоторне, как вы сразу становитесь покорными псами у ее ног». — Эту фразу кудрявый запомнил в точности и, о черт, как же Мур был прав. По его словам тот вечер в Академии для одаренных юношей, когда проводилось последнее испытание семи чудес, был первым и единственным, когда Ариэль позволил себе такое неуважение в сторону Делии. Верно, охрабрел, думая, что имея «Альфу» за пазухой, будет полностью в безопасности. Так стоит ли говорить про ошеломление нечисти, стоило ему только увидеть, как выглядит та самая Верховная? — А вы много ведьм в своей жизни повидали, мистер Лэнгдон? Они обворожительные, коварные и притягательные, а потом, как какой-то мужчина клюнет на их удочку, крутят им, как сами пожелают, а он и сопротивлялся не может. А этот спектакль она устроила, чтобы проверить свои чары на вас. Она… — Что-то мне подсказывает, что пока единственный спектакль, который сейчас происходит это твой с наигранными чувствами, слезами и признаниями. Благодаря, которым ты плавно съехала с разговора о Феликсе. К тому же если тебя так волнует мои покои и кто там обитает то не стоит. Отрахать я смогу тебя в любом другом месте помимо своей комнаты. Стоит только поманить пальчиком и ты уже на моем члене. Так, что же отличает тебя от моих остальных грязных шлюх? — Моника не дала ему окончить. В погребке, в мутном свечении огня послышался оглушающий шлепок. Она наконец дала своей сути вырваться наружу вместе с пощечиной, которую она дала ему. Сейчас в девушке смешались все чувства: от удовлетворительной разрядки до необъяснимого страха. В погребе наступило молчание.***
Еще более злой и разгоряченный Майкл вернулся в свои покои, пожелав громко захлопнуть двери, но вовремя вспомнил, что не один теперь здесь живет. Заметив все так же не просыпающеюся блондинку, к спектру его чрезмерно активных эмоций, добавилось еще одно чувство — вина. Да, он понимал мало, что от него зависело, но в его голове по-прежнему не укладывалась мысль о том, что в его же доме, за его спиной, может произойти все, что угодно, а он даже не узнает. Присев на кресло подле ведьмы, он не смог угомонить еще одно надоедливое чувство беспомощности. Он смотрел на ее по-прежнему закрыты глаза и слегка дрожащие ресницы, на до ужаса бледное лицо и потрескавшийся губы от высокой температуры тела. Целые сутки она уже не просыпалась это было колоссальное количество времени. Если человек не приходит в сознание больше двух минут это уже серьезная проблема не то, что сутки. Он просто смотрит, просто сидит, просто злится, но ничего не может сделать и это разрушает его изнутри, напоминая, что не такой он уж и всесильный. Решено, как только кареглазая придет в себя и он убедиться, что с ней все будет хорошо, тут же отправиться на поиски оставшихся ведьм. Если проснется. Наверняка из-за того, что он не убил эту чертову дуру Меллори, Корделия рискует лишится жизнь, а он своей главной цели. Тяжело вздохнув, он провел пальцами по макушке девушки, убирая непрошеные прядки пшеничных волос с глас. Нагнувшись ближе, он прикоснулся губами ко лбу травницы, пытаясь примерно измерить температуру и к его сожалению лоб был все также горяч, как и прежде. При этом ее всю трясло. Майкл отчаялся биться в попытка хоть немного согреть ее, даже плед в который та была закутана с ног до головы и одеяло по верху мало чем помогали. Положив голову на матрас и устало прикрывая глаза он почувствовал неприятное сжатие живота и вдруг вспомнил, что за целый день у него и крошки во рту не было. Но это мало чем его беспокоит, сейчас его единственное желания это сон. Спокойный, безмятежный сон. Наконец, он может хоть немного насладиться тишиной: «Хоть ты ничего не говоришь и не играешь на моих нервах». — А у Майкла грязные ботинки… Я точно знаю. — Мужчина резко поднял голову услышав эти слова: «Мне послышалось? Какие нахрен грязные ботинки? Чем она опять недовольна? Грязные ботинки». — Смятение быстро сменилось волнением от осознания того, что она бредит. Только хуже и хуже… Он больше не знает, что делать, Майкл готов биться головой об стену, лишь бы это помогло: «Порой жар людского тела может согреть лучше любого камина, мистер Лэнгдон». — Слова Фарида вспышкой пронеслись в голове и он схватил себя за рубашку судорожно пытаясь расстегнуть пуговицы на ней, но в конечном итоге просто порвал ее не выдержав. Осознавая, что это не особо тактично, но все же необходимо, и мужчина все сможет объяснить, он снял штаны, неуклюже расстегивая бренчащий ремень. Забравшись к Корделии в уютную постель, он разгреб это нескончаемое море с подушек, одеял и пледов. Притянув, казалось, безжизненно холодное тело к себе, Антихрист пытался понять, как работает эта система в организме Делии. Температура ее тела прыгала, как на батуте меняясь от ледяной до адски высокой. От этого у него пробежались мурашки по коже. Проводя руками по плечах девушки, Майкл зарылся носом в светлые волосы, слыша еще какое-то тихое бормотание Корделии. В какой-то момент она начала двигаться интенсивней и ерзаться, пытаясь вырваться, но мужчина не отпустил, продолжая держать ее подле себя: — Веди себя хорошо, Делия. — Ему не давали разрешение на такое обращение, но она все равно этого не вспомнит. — И не ерзай, — кажется его замечание не особо ее волновало, поэтому он грубо и достаточно резко повернул ведьму к себе спиной, все так же прижимая к груди, перехватывая ее по запястьях и крепко держа. «Попробуй теперь пошевелится, Корделия. Чертовы ботинки.» — он ехидно подметил в своей голове первое предложение, когда второе уже буквально подсознательно влетело в его голову. Последнее, что он увидел и услышал перед таким долгожданным сном это очередное исчезающее бордово пятно на шее ведьмы, и ее мирное тихое сопение.