Когда погаснет последнее солнце

      Всё такие же тускло освещённые коридоры с бетонными стенами, всё такая же надоедливая до тошноты весёлая музыка, всё те же надоедливые человеческие лица. Моника устала. Она уже не против, чтобы кто-нибудь её убил, эта скука невыносима. Приезд мистера Лэнгдона, несомненно, обрадовал девушку, вот только показывать она это не собирается. Всё ещё в обиде. Монфор больше не понимает, что ему нужно, кажется, мужчине нравилось, когда она была активной и игривой, всегда улыбалась и была приветливой. Вот только своё внимание он всё равно продолжает всецело обращать только на одну заносчивую блонду, что то и дело вечно смотрит на него с презрением в манере: «Не подходи ко мне, от тебя воняет, и вообще я недоступная крепость, но только для тебя. С остальными я просто божий одуванчик, на который только подуй и распадётся, ведь я такая вся нежная и хрупкая». Рыжеволосая не понимает, что может в ней привлекать. То, что та играется с Майклом в кошки-мышки и заставляет добиваться себя? Вот что нужно мужчине? Вот только стоит лишь разок прогнуться под ним, и она сразу же станет неинтересной. Задача будет выполнена, и Лэнгдон вернётся к той, что с самого начала была искренна в своих чувствах и эмоциях. Корделия вроде не глупая. Неужто сама не понимает? Моника пыталась поставить ультиматум, но Майкл просто отшил девушку. Ничего, это ненадолго. Как говорила её маменька — время всё расставит по своим местам.       Из-за поворота, изрядно напугав Монику, вылетел Феликс, чуть не сбив ту с ног.       — Можно как-то поосторожней? — раздражённо спросила зеленоглазая.       — Ну раз уж я этого не сделал, значит нельзя было, — в своей привычной манере огрызнулся мужчина. — Ты мне лучше расскажи, сделала ли всё, как я тебе сказал? Или, как обычно, в связи со своей глупостью напортачила? Хотя подожди, можешь не отвечать, я и так вижу, что да.       — Прекрати общаться со мной в таком тоне, я не твоя служанка и даже не твоя приспешница. Наша сделка была выгодна ровно до определённого момента, и, когда я поняла, что она не стоит того риска, решила аннулировать её. Ты сам знаешь, что сообщить тебе об этом было никак. Как там мистер Де Виллер? С ним всё в порядке? Почему он не с тобой? — резко перепрыгнула на более интересующую её тему Моника. Они уже подходили к гостиной, месту, где проводилось больше всего времени её существования. От каждого миллиметра в той комнате пробуждался рвотный рефлекс, а играющая там уже как шесть месяцев беспрерывно мелодия способна была свести с ума каждого жившего здесь, кроме того чертовски привлекательного извращенца, что её туда поставил, разумеется.       — Ты задаёшь слишком много вопросов, дорогая. Это во-первых, а во-вторых, он мёртв. Передозировка. А теперь заткнись и перестань подставлять и себя, и меня, глупая девчонка, — это было лишь слабым проблеском снисходительности русоволосого не только к женщинам, которых он и вовсе, кажется, ни во что не ставил, но и ко всему, что его окружало. Даже единомышленники были для Феликса не более, чем свободными ушами и вечными поддакиваниями.       В зале, читая свою очередную скучную книгу, под которую можно было бы уснуть, расположилась Делия, мягко устроившись на кресле и уложив волосы за плечами. Сейчас она, как никогда, выглядела умиротворенно и уютно в своём привычном бежево-изумрудном платье, лениво перелистывая страницы. Тут же увидевший это Мальро поспешил присесть подле неё на мягком диванчике, обращая на себя внимание её карих глаз. И хоть девушка желала продолжить чтение, вопросы, обращённые к ней, заставили отложить книгу, прижав указательный палец на оставленной странице, закрыв том.       Моника в это время, в своей обычной манере закатив глаза, побрела к отдалённым креслам вблизи камина, взяв при этом чашечку горячего чая, заботливо налитого из большого фарфорового чайника слугами. Тихий тон, в котором разговаривали светловолосые, препятствовал попытке подслушать, что там у них происходит. Не то чтобы девушке это было особо интересно, поэтому она и обратила взор на камин, молча наблюдая за искусным танцем пламени.       — Корделия, мне бы хотелось извиниться за тот диалог вчера. Мне нужно было сразу догадаться, что тебе неприятно вспоминать о, хоть, полагаю, и не любимой, но всё же умершей по твоей вине, матери, — предложение, как для извинения, было сформулировано достаточно странно, но Верховная сочла это за простую неуклюжесть при диалоге с незнакомым человеком и была уверена, что Феликс вовсе не пытался её задеть.       — Ничего, ты не должен извиняться, просто давай попытаемся больше не вспоминать Фиону, — она натянула добродушную улыбку, желая быстрее продолжить чтение.       — Да, давай, — диалог получался очень кратким и сухим, удивляться здесь было нечему, ведь собеседники не были похожи на тех, у кого были хоть какие-то общие интересы, поэтому, расценив неловкое молчание как завершение диалога, Делия поднесла книгу ближе к лицу, находя нужную строчку, на которой закончила чтение. Но чужой голос, а теперь уже несколько, вновь отвлёк её.       — Ноа, если ты сейчас же не отстанешь от меня, я, как и обещал, переломаю тебе ноги. Мало того, что ты ослушался меня, всё же найдя алкоголь и напившись, как животное, так ты ещё и смеешь говорить мне что-то гадкое о моих прекрасных волосах? К слову, как там задница? Надеюсь, очень болит после плахи, — в гостиную быстрым шагом влетел раздраженный Майкл, на ходу проговорив свои последние два предложения в насмехательском тоне, проведя вверх бровями. Бежавший за ним сзади парень, будто мальчик на побегушках, показательно потёр ягодицы, ответив мужчине в тон:       — Немного щиплет, но я не прочь повторить. Меня очень тронуло то, что ты так беспокоишься, — Феликс не мог не заметить, как при появлении Майкла Моника выбрела из своих раздумий, всецело обращая внимания на него, а вот Корделия будто помрачнела, задержав на миг дыхание и украдкой наблюдая за происходящим. — То есть, конечно, мистер Лэнгдон, я каюсь и больше так не буду, — проговорил Ноа, чуть не столкнувшись с остановившимся Антихристом, что зло на него поглядел. — Я готов исправиться, как только мне пообещают то же самое ваши послушные кудри, на которые вы благополучно забили. По крайней мере, с того момента, как вернулись. Неужели за целых два дня нельзя было сделать нормальную укладку? Или хотя бы дать мне помо…       — Ты свободен, Ноа. Дай мне посидеть в тишине, иначе я честно не выдержу и заклею твой рот, — Файн, лишь тяжело вздохнув и приветственно помахав всем присутствующим, побрёл к креслу возле Моники, поодаль от Майкла, которого в агрессии может раздраконить даже то, что кто-то рядом с ним «слишком громко дышит», и парень не собирается быть одним из таких. Хоть он и отшутился о том, что порка принесла ему массу удовольствия, это было действительно очень больно. Самым лучшим решением сейчас, пожалуй, было вернуться в свою комнату и полежать какое-то время на животе, потому что другое лежачее положение, а тем более сидячее, было бы просто невыносимым. Но, чёрт, наверное впервые в жизни шатену так не хотелось оставаться одному.       Парень запрыгнул на кресло, положив голову на мягкую спинку и расставленными ногами упираясь в сидение, тем самым не травмируя ещё больше свою задницу. Он назвал бы это позой жабки. Моника, сидящая неподалёку, жалостливо скривила губы, наблюдая за этим.       — Мне кажется, тебе было бы лучше подлечить свои раны мазями. Для скорейшего выздоровления, — без какой-либо иронии ответила девушка, отставив свой чай.       — Я уже. Его Величество очень заботлив и великодушен относительно своих рабов, — ухмыльнулся парень, скосив взгляд на Антихриста. Зеленоглазая вторила этому движению, заприметив то, как взгляд вышеупомянутого непрерывно следует за уходящей из зала Корделией. — Вот ты мне скажи, раз уж он так хочет побыть в тишине, почему бы ему, как обычно, не съебаться в свою комнату и перестать «радовать» нас своим присутствием?       — Разве сам не знаешь? — с лёгкой улыбкой после предыдущей реплики своего друга по несчастью спросила Монфор, проводя взглядом в сторону выхода, за которым только что скрылась Верховная. — Он здесь только ради неё, вот увидишь, и десяти минут после её ухода здесь не просидит.       — Как ты думаешь, что между ними происходит?       — Её игра между ними происходит, дурашка. Смотри, как он увлечён ею. До поры, до времени, разумеется. Надеюсь, как только Корделия прогнёт свои позиции, он тут же охладеет к ней. Ведьма, — буркнула рыжеволосая.       — Охладеет к ней точно так же, как и ко всем нам? Это ты хотела сказать? Моника, ты же правда не надеешься, что у вас с Майклом что-то получится? Он равнодушен. Равнодушен ко всем и всему, что его окружает. Нам…       — И вовсе не равнодушен. Ты бы видел, как он словно верный щенок не отходил от её постели, когда та болела. Да почему же от её? От своей. Майкл перенёс Корделию в свои покои ни с того, ни с сего, «просто потому что он, как руководящий аванпостом, должен заботиться о здешних жителях». Как ты думаешь, заботился бы он так сильно, к примеру, о тебе или обо мне, если бы болезнь поразила нас, а не её. Сомневаюсь. Значит, что-то здесь точно есть, и я уверяю тебя — это чары. Да что я здесь перед тобой распинаюсь, ты ведь, когда всё это происходило, пребывал в состоянии жёсткого бодуна, а позже отходняка. Поэтому и здраво рассудить об этом не можешь. Чаю? — неожиданно спросила девчонка после своего длинного монолога, от которого у бедняжки аж горло село.       Ноа в ответ лишь тяжело вздохнул и кивнул. Возможно, Моника в чём-то права. Хоть Делия всегда вызывала у него лишь приятные эмоции, она явно была не лучше всех здесь присутствующих и тоже много чего творила или может натворить. Но что-то пареньку подсказывает, что Лэнгдон навряд ли однажды выпорет её точно так же, как и его сегодня. Скорее всего, он просто сделает вид, будто ничего не заметил, чем приставит к ней какое-либо наказание. Почему это так несправедливо?       Монфор подошла к чайнику, разогнав всех слуг, найдя им работу поважнее и сказав, что нечего здесь прохлаждаться, чай уж они могут налить и сами. Но в действительности это было сделано с целью незаметно понаблюдать за реакцией оставшихся в комнате «нового разблокированного персонажа» Феликса и Майкла. Они с Ноа разговаривали достаточно тихо, да и музыка перебивала звуки их голосов, но всё же перестраховаться стоило. Майкл притоптывал ступнёй левой ноги в такт музыке, наблюдая за своими нечищеными до блеска ботинками и находясь где-то в просторах космоса, но явно не здесь. Его вряд ли сейчас волновали чужие разговоры. А вот о том русоволосом красавчике, чью старость могла выдать разве что его шея, точно сказать она ничего не могла. Перед уходом Корделии он учтиво отобрал у неё книгу, верно пообещав, что обязательно позже вернёт, и, прямо в ботинках закинув ноги на диван, начал чтение. И от степени того, насколько эта книга его интересовала, можно решить: был ли он действительно полностью погружен в чтение или просто делал вид. К сожалению, девушка не могла дать точный ответ на этот вопрос, а значит и мужчина мог подслушать их разговор. Ну что ж, нужно было думать раньше. Нервно сглотнув, она направилась с чашкой ещё тёплого чая в сторону Файна.

***

      Войдя в свои покои, Верховная ведьма обнаружила Мелоди, что усердно доводила до идеала и так чистую комнату.       — Мелоди, милая, ты устала. Посмотри, у тебя уже руки дрожат. Если ты немного отдохнёшь, ничего страшного не случится.       — Ох, ну что вы, госпожа, моя усталость по сравнению с мисс Милдред и мистером Шекером — ничто. Вот кто-кто, а уж они точно постарались на славу перед приездом новых гостей, — попыталась отшутиться миленькая морковноволосая девушка на реплику Корделии. Та лишь улыбнулась ей, взяв за нежные маленькие ручки, и повела к постели, усаживаясь на неё, потянув за собой и Мелоди.       — Тебя что-то тревожит. Я вижу. Поделись со мной, и я уверена, мы сможем решить эту проблему вместе. Тебя беспокоят наши новые гости? — тихим успокаивающим тоном говорила Верховная, слегка поглаживая большими пальцами рук ладони сидящей напротив девушки. Она, в свою очередь, поджала губы. Мелоди действительно было, что сказать своей новой госпоже, но она не была уверена, может ли позволить себе такое и чем это признание может для неё обернуться. Она уже собралась с мыслями, но её бодрый настрой резко уничтожил в пух и прах стук в дубовую дверь.       — Входите, — выкрикнула белокурая, наблюдая за тем, как её служанка стыдливо опустила глаза на свои ладошки, резко вскочив и присев в поклоне, как только в комнате показалась мисс Мэри. Та, в свою очередь, прежде чем начать разговор с мисс Корделией, недвусмысленно намекнула взглядом Мелоди уйти.       — Госпожа, мистер Лэнгдон желает вас видеть. Сейчас, — уточнила время визита экономка.       — Я не пойду.       — Мисс, простите, но вы не можете не пойти, — протянула женщина, замечая, как Корделия взволнованно поднялась, отходя подальше от неё и поворачиваясь спиной. Пальцы девушки нервно начали перебирать подол длинного платья, а сама она не знала, куда деть взгляд. Хоть мисс Мэри не видела выдающих состояние своей хозяйки нервных жестов, она понимала — что-то не так. Возможно, это из-за вчерашнего случая в библиотеке. Если анализировать её состояние тогда, она не была смущена тем, что их с Майклом увидели в такой позе, Корделия скорее была напугана. Но экономка до последнего отказывалась верить в то, что мистер Лэнгдон пытался изнасиловать девушку. Это просто уму непостижимо. Такой мужчина и так низко упасть? В любом случае, женщина понимала, мисс Гуд никогда не признается в том, что на самом деле произошло, но если догадка о попытке изнасилования действительно правда, то мисс Мэри стоит быть намного бдительней и выполнять свою негласную, но самую главную обязанность в этом аванпосте — защищать здешних жителей. — Не поймите меня неправильно, но я всё же думаю, что это что-то очень важное, а не просто прихоть мистера Лэнгдона. Перед тем как зайти к вам, я ещё позвала по его просьбе мистеров Феликса и Сомбру, — женщина надеялась, что эти слова заставят почувствовать себя её хозяйку хоть немного в безопасности.       — Правда? — с надеждой переспросила белокурая.       — Конечно.

***

      Мисс Мэри провела ведьму к кабинету Лэнгдона, открывая перед ней рельефные двери и пропуская внутрь. Завидев там уже сидящих мужчин и несколько служанок, подающих чай со сладостями, та откланялась и покинула помещение.       Майкл развалился на своём кожаном кресле за столом, расставив до этого два кресла и диванчик так, чтобы он мог спокойно видеть присутствующих. Поздоровавшись со всеми, Корделия присела на софу, что находилась прямо перед местами, где расположились Феликс и Сомбра. Она была выполнена в стиле готики с множествами маленьких подушечек и закруглёнными боками.       — Чаю, мисс Верховная? Мне кажется, вы вся дрожите, — слова выплёскивались словно яд из уст, непрерывно сопровождаемые ехидной усмешкой на лице хозяина этой комнаты.       — Нет, всё в порядке, благодарю, — сухо ответила она, пожелав добавить что-то ещё, но была прервана Феликсом.       — Только не говори, что ты позвал нас сюда чаи распивать. Говори уже, в чём дело.       — Что ж, нетерпеливые, перейду сразу к сути. Полагаю, все, кроме Корделии, догадываются, зачем я вас здесь собрал, — в этот же миг Лэнгдон обратил свой взор на какую-то зажатую сегодня ведьму. — Что самое интересное ты узнала из того фолианта, за которым я тебя вчера застал? Возможно, что-то очень поразило тебя и привлекло внимание? Оу, к слову, ты не находила там четыре карты, — последнее предложение прозвучало больше как утверждение, нежели вопрос, что не могло не встревожить Делию. Находила. В одном экземпляре причём. Но доставший точно такие же карты из столовой тумбочки Майкл, которые она нашла в книге, заставили её задуматься: «Возможно, колода карт была вовсе не одна, и почему-то некоторые карты из них оказались в книге, что есть странно, но хотя бы успокаивает. Ведь если» — хотя что это я. Конечно же, не находила, ведь они все у меня, а точно таких же во всём мире больше нет. Это эксклюзивная колода, — «чёрт. Он был в её комнате? Как можно было ворваться к ней ночью в покои после того, что он уже натворил в библиотеке?»       — Понятия не имею, о каких картах идёт речь. А насчёт книги, пожалуй, самое яркое, что меня привлекло, — это четыре безликих вершника. Вероятно, всадники апокалипсиса, так как вокруг них творились сплошные катаклизмы, — Верховная говорила чётко и ясно, но при этом будто бы находясь отдельно от всех, где-то в закоулках своего маленького королевства, не наградив никого своим взглядом, кроме стены. При упоминании всадников Феликс и Сомбра медленно переглянулись, тут же переводя взгляд на странных Майкла и Корделию, не забыв при этом сакцентировать внимание на их не менее странном поведении. Первый буквально прожигал собеседницу взглядом, будто бы ожидая от неё чего-то очень важного или хотя бы просто одного взгляда. Та, в свою очередь, держа руки перед собой на коленках, была непривычно холодна и немногословна. Последнее довольно часто встречалось в ней. Делия никогда не болтала слишком много, но то, что происходило сейчас, слишком даже для неё.       — Вот как, — протянул блондин, взмахнув рукой, заставляя карты, выполненные в чёрном цвете с золотыми нитями на них, что очерчивали изображение старшинства и масти, разлететься по всей комнате, останавливаясь перед каждым из сидящих в кабинете. — С чего бы мне начать? Все, кто находятся сейчас здесь, были избраны стать моими помощниками, тем или иным образом приближая скорейшее прибытие апокалипсиса. Вы и есть те самые всадники апокалипсиса и исполнили часть своей миссии в разной последовательности. Первые четыре печати, которые были сломаны, — это и есть ваш вклад в общее дело: первый всадник — Антихрист, завоеватель и тот, кто пришёл победить, второй — Раздор, ещё известен как война, и это олицетворяешь именно ты, Корделия. Третий — голод, возможно, из тебя получился бы хороший узурпатор, Сомбра, и четвертый — смерть, не дана ему власть, а дана им власть, — Лэнгдон хохотнул, — что ж частично это всё же про тебя, Феликс, — оппонент лишь закатил глаза.       — Это всё мы и так знаем, ты лучше расскажи, что это за карты, зачем они нам и почему мне это что-то напоминает.       — Оу, бросьте, вы все действительно спите в одежде, а не обнажёнными? Прошлый век, — презрительно оглядев присутствующих прокомментировал Майкл. — Неужто на своих спинах метки не видели? Посмотрите внимательней на старшинство и масть вашей карты. У меня туз бубновый, и это не просто карты, они символизируют ваши сильнейшие качества и роль в команде. Мой туз и масть говорят о лидерстве и предводительстве. Своё же предназначение вам ещё предстоит разгадать. Вы были выбраны моим отцом, чтобы помочь мне не только в свершении Апокалипсиса, но и в достижении звания короля на турнире, что проводится раз в 500 лет в Галванисе.       — Где-где? — Антихрист проигнорировал вопрос, продолжая дальше.       — Чтобы мне было проще найти вас и рассказать обо всём, мой отец при моем рождении на свет обозначил каждого из вас мастью, что присутствует на вашей карте. Это породило особую энергию, исходящую от вас, — Корделия в это время почти что автоматически прикоснулась к месту на спине, возле лопаток. Там, где находилась масть и… — Также когда мы встретились в одной комнате, у всех одновременно появилась ещё и буква, обозначающая старшинство вашей карты. Как видите, всё предельно просто, а детальнее о том, что нам всем предстоит дальше, я расскажу попозже, ведь, если судить по вашим лицам, всё то, что вы сегодня услышали, было вашим лимитом новой информации. Свободны.       Все в неком смятении и своих раздумьях начали медленно подниматься, оставляя Майкла одного, и лишь Делию он попросил остаться напоследок. Та действительно на мгновение остановилась, но всё же решив проигнорировать желание Антихриста, двинулась дальше. Но оставить комнату ей так и не удалось, ручка была заперта. Параллельно с тем, как девушка дернула ею, раздался и тяжёлый вздох со стороны Майкла, который поднялся со своего стола, обходя его.       — Иди сюда.       — Прекрати, пожалуйста. Я устала и просто хочу уйти.       — Ты даже не поинтересуешься, как так могло произойти, что теперь придётся быть моей приспешницей?       — Я не буду твоей приспешницей, Майкл. Признайся, ты всё на ходу придумал? Каким образом я помогла свершиться Апокалипсису? Я… — она выдохнула, не закончив предложение, рука, что находилась на ручке двери, ослабла, а плечи опустились. Новости о всадниках, каких-то турнирах, печати от дьявола. Всё это очень поражало и казалось чистым бредом.       — Разве не ты убила мою дорогую мисс Мид, развязывая войну между нами и тем самым открывая мне глаза на всю жестокость и несправедливость этого мира? На то, что мне никто не собирается помогать, и либо я буду справляться один, либо сдохну? — постепенно с каждым шагом в сторону ведьмы Майкл закипал всё больше и больше. Он вот-вот готов сорваться на ней и выплеснуть все те эмоции, скопившиеся за последний год. И только остатки здравого смысла не позволяют этому свершиться. По крайней мере, сейчас.       — Я хотела тебе помочь и могла это сделать, вот только, что получила взамен? Смерть дорогих мне девочек…       — Что совершила, то и получила, Делия.       — Майкл, как ты не понимаешь, тобой все пользовались. Все, в том числе колдуны и твоя мисс Мид. Я хотела лишить тебя не только «союзников», но и якорей, которые всегда лучше знали, как тебе прожить эту жизнь, что любить, а что ненавидеть. Что можно, а что нельзя. И не называй меня так, — Верховная тоже еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Как он может обвинять её в собственной слепоте и юношеской неопытности? Хотя разве она сама когда-то не была такой же? Наивной и доверчивой.       — Какое хорошее оправдание ты себе нашла, — процедил мужчина, хватая её за запястье в попытках хоть как-то вынудить её смотреть на себя.       — Отпусти. Майкл! — повысила тон Корделия, когда тот лишь сильнее начал сжимать её кисть. — Мне нужно идти укладывать ребёнка спать, а если я продолжу этот глупый диалог с тобой, рискую остаться без силы даже на это простое действие, — сжав зубы, он всё же отпустил её, открывая двери и не отводя взора от её тонкой спины ровно до тех пор, пока ведьма не скрылась.

***

      Верховная поцеловала маленькую блондинистую девочку в лоб, прежде чем тихо подняться с насиженного места и направиться к выходу из покоев. Глазки слипались, и она настойчиво уговаривала себя не уснуть прямо здесь на кресле. Но стоило девушке только приоткрыть дверь, как тут же показалась наглая моська Лэнгдона. Он смотрел прямо на неё, сделав шаг ближе.       — Ты слишком поздно пришёл, Аврора уже спит, — полушепотом ответила белокурая, намекая, что ему пора идти и желательно пропустить её наконец в коридор.       — Ещё не совсем сплю, — отозвался детский голосок с кровати, и его обладательница широко улыбнулась пришедшему Майклу. Но то, что ребёнок действительно почти спал, доказывали её медленно закрывающиеся и открывающиеся глаза. Корделия повернула голову к девочке, тяжело вздохнув, ответив довольно проходящему мимо неё Майклу: «Ну вот зачем ты её всполошил?»       Мужчина опустился на своё любимое кресло, потянувшись, пристально наблюдая за обратно подходящей к кроватке малышки Делией. Аврора потянула к ведьме свои тоненькие ручки в порывах обнять её, и тем самым заставляя прилечь к девочке в постель. Корделия нежно обняла ребенка, пряча её маленькие слегка синие ладошки под одеяло.       — Ты замёрзла, малыш? — поинтересовался Антихрист.       — Нет, — гордо ответила девчушка.       — Тогда почему лапки синие? — с победной ухмылкой спросил тот. Верховная на такое ребячество лишь закатила глаза.       — А-а, Корделия, расскажи сказку, пожалуйста, — быстро спрыгнула с темы малышка, делая вид, будто ничего и не услышала. «Совсем как Делия».       — Но я ведь только что рассказывала.       — Ты только мне рассказала, а нам с Майклом не рассказала. Между прочим, он обещал, что, когда вернётся, ты опять будешь читать нам сказочки, как раньше, — ребёнок сильнее обнял девушку, предотвращая её возможный отказ. Лэнгдон невольно подумал, что ему тоже нужно научиться этой особой технике под названием «Безотказная Корделия», сколько бы проблем и забот это в миг решило. — А ещё не засыпай на кресле как в прошлый раз. Корделия говорит — спина потом будет болеть.       — Ты мою широкую накаченную спину с вашими маленькими, хрупкими не равняй. По сравнению с вами, я почти что железный.       — Прямо как железный дровосек? — с восхищением проговорила Аврора, голос её был тихим и едва разборчивым, так как она скрылась за баррикадами подушек с одеялами, уткнувшись носиком в грудь ведьмы.       — Обижаешь. Я намного лучше да ещё и не ржавый, — ответил мужчина       — Это с какой стороны посмотреть, — пробормотала девушка.       — Повтори, Корделия, — с натиском, всё также не отводя взгляда от неё, сказал блондин.       — Хочу сказку о «Волшебнике из страны Оз», — сказала малышка, невербально ощущая какое-то напряжение между взрослыми.       — Прости, милая, но я совершенно не знаю этой сказки.       — Зато я знаю. Однажды видел её по телевизору. Что ж, кажется, настало моё время рассказать вам сказки. Следующая на очереди будешь ты, Аврора, а мы с тыковкой, пока ты рассказываешь, будем засыпать, — подшутил он, услышав недовольное мычание со стороны девочки и удивлённое со стороны Верховной.       — С кем, с кем? — переспросила Делия, услышав своё новое прозвище.       — В общем, знал я одну девочку Дороти, которая жила с дядей Генри и тётей Эм в канзасской степи. Дядя Генри был фермером, а тётя Эм вела хозяйство. В этих местах часто бушевали ураганы, и семье приходилось спасаться от них в погребе. Однажды Дороти замешкалась, доставая из-под кровати и пытаясь спасти своего любимого пёсика, тем самым не успевая спуститься в погреб. В последствии ураган подхватил домик и понёс его вместе с Дороти и пёсиком Тотошкой неведомо куда, — Лэнгдону было немного неловко рассказывать сказку, ведь он никогда этого не делал, да и что говорить, никогда не слышал ни одной сказки из уст своих «родных». Но что-то всё же перенимая у Корделии, которая, к слову, прожигала его взглядом, так и не решившись перебить сказку, он придал своему голосу тихий успокаивающий и даже гипнотический эффект. Подстать тому, который обитал сейчас в полумраке покоев. — Домик приземлился в волшебной стране Оз, в той её части, где жили Жевуны, причём так удачно, что раздавил злую ведьму, правившую в этих краях, — мужчина ну никак не мог сдержать себя от злобного хохотка. — Жевуны были очень благодарны девочке, но не могли помочь ей вернуться в родной Канзас. По совету доброй волшебницы Севера, Дороти отправляется в Изумрудный город к великому мудрецу и волшебнику Озу, который, по её убеждению, непременно поможет опять вернуться к дяде Генри и тёте Эм. Надев серебряные башмачки погибшей злой ведьмы, Дороти отправляется в этот самый славнозвесный Изумрудный город по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом. Вскоре она знакомится со Страшилой, пугающим ворон на кукурузном поле, и они отправляются в город вместе, так как Страшила хочет попросить у великого Оза немного мозгов, — Майклу уже становилось искренне смешно от того, что он только что сказал, и того, что ещё предстоит, а вот его уже засыпающим девочкам, кажется, нет. Он взглянул на Корделию, рука которой остановилась на золотистых волосах Авроры, прекращаясь их гладить из-за того, что её обладательница уснула и теперь могла лишь мирно сопеть. Он подошёл ближе, тихо целуя в макушку поочерёдно каждую из них. Надеясь, что никаких скандалов и ссор между ним и тыковкой больше не будет. Перед тем, как вернуться в свою комнату, засыпая спокойным и безмятежным сном, Антихриста посетила мысль, что уже в который раз сказка была не закончена, и почему его подсознание решило, что теперь Корделия — это не Корделия, а тыковка.