***
Дорога до загородного дома Чонгука заняла около часа, и все это время Чимин благополучно проспал, сладко засопев буквально спустя десять минут поездки. Юнги же увлеченно рассматривал окрестности Токио, ведь после переезда в Японию он так ни разу и не покидал город. Парень слушал какую-то к-поп группу, прислонившись головой к стеклу, и с какой-то необычайной легкостью осознал, что совершенно отвык от родной культуры. За окном мелькали небольшие дома, рисовые поля и короткие лесные полосы; все это отличалось от шумного Токио поразительным спокойствием и такой безмятежной атмосферой, что притягивала к себе словно самым сильным магнитом и заставляла навсегда влюбиться в такую разную, но одинаково прекрасную Страну восходящего солнца. Найти дом Чонгука оказалось вовсе несложно, так как в той деревне был всего один богатый особняк, расположенный прямо на берегу реки. Расплатившись за дорогу и разбудив друга смачной затрещиной, парень вышел из машины и тут же потянулся, разминая затекшие мышцы. — Вот это охуеть, — присвистнул Пак, огромными от удивления глазами разглядывая трехэтажную махину, вселяющую уверенность в абсолютной состоятельности ее хозяина. Дом окружали около двадцати машин явно разных социальных классов, а во дворе щебетали девушки, шурша подолами длинных платьев и заставляя друзей переглянуться и заговорчески кивнуть друг другу. — Блондинка моя, — одними губами шепнул Чимин и, демонстративно поправив воротник своей рубашки, уверенно направился в сторону тех самых дам. — Девчонки не любят нытиков, — усмехнулся Юнги и, вынув наушники из ушей, пошел сразу внутрь особняка, ведь он сюда приехал за другой целью — познакомиться с нужными людьми. Прямо на пороге парень буквально столкнулся с выходящим из дома Чонгуком, чем явно моментально его разозлил. До этого привычно апатичный молодой человек в одно мгновение стал мрачнее тучи, озлобленно глядя на младшего так, будто он сделал что-то из ряда вон выходящее. И в этот момент, вновь встретившись с пугающим взором антрацитовых глаз, Юнги осознал, что времени на подготовку оказалось вовсе недостаточно — он вновь тушуется, как маленький котенок перед огромным злым псом, и надеется на то, что Чонгук просто мимо пройдет, что не станет обращать на него свое драгоценное внимание. — Ты что здесь забыл? — раздраженно выплюнул Чон, привычно оглянувшись по сторонам. — Пришел на вечеринку, как и все, — пожал плечами Мин, всеми силами стараясь не смотреть в чонгуковы глаза. — Я тебя не приглашал. — Серьезно? — театрально вскинул брови Юнги, одарив его насмешливым взглядом. Первоначальный страх резко сменился волной недоумения, а затем и легкой злости, отразившейся на лице парня гримасой отвращения. — Насколько я знаю, вход свободный. Чонгук хотел было ответить, как обычно напомнить младшему кто он такой, но вовремя вспомнил, что обещал сестре обойтись сегодня без каких-либо ссор. Просто мирная вечеринка, душевные разговоры, танцы и вкусное шампанское. И, конечно же, никакие нежеланные гости не должны испортить этот замечательный день. Молодой человек вздохнул и, в привычной манере окинув младшего презрительным взглядом, молча ушел в сторону новоприбывших гостей, дабы лично всех поприветствовать. Юнги на это лишь усмехается и, наконец, проходит в дом, тут же поражаясь шикарностью его убранства: высокие потолки, старинная и явно крайне дорогая мебель, расписные, кажется, вручную, стены — все в этом доме вызывало чувство эстетического удовольствия, будто бы перенося гостей в Европу времен позднего ренессанса. Парень восхищенно оглядывает все вокруг, проходя в главный зал, полностью заполненный людьми. Здесь играет еле слышная, скорее, фоновая музыка; гости общаются между собой, смеются и выпивают — все по канонам настоящего светского вечера. Юнги никогда не считал себя частью высшего общества, хоть родители не раз таскали его с собой на подобные мероприятия — он всегда оставался в стороне, понимая, что его присутствие необходимо только для видимости семейной идиллии. Сейчас же Мину представился прекрасный шанс по-настоящему прикоснуться к светскому колориту, несмотря на то, что вход свободный, и наверняка больше половины этих людей — всего лишь поклонники Чонгука, желающие хотя бы косвенно окунуться в этот мир роскоши и натянутых улыбок. Парень осторожно забирает бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта, ловко разворачивается между компанией каких-то девушек и оказывается у стены, позади всех. Иронично, но там же он встречает и Чимина в компании той самой блондинки, уже во всю поедающей маленькие канапе из его рук. В следующий момент девушка отходит куда-то в сторону, напоследок очаровательно улыбнувшись своему новому ухажеру, а Пак, улучив момент, подходит ближе к другу. — Уже видел Чона? — интересуется Чимин, пригубив из чужого бокала. — Ага, прямо на входе столкнулись. Сказал, что не приглашал меня сюда, — фыркает Юнги, забирая у друга свой бокал. — Слушай, здесь полно официантов, харе меня выпивкой обделять. — Ой, да тебе жалко, что ли? — отмахивается Пак, взглядом пробегаясь по толпе. — О-о, видишь вон ту девушку? Тогда, в клубе Чонгука, я с ней еще играл. Юнги следит за взглядом друга и находит глазами Айрин, что кошачьей поступью направляется к ним, приветственно поднимая бокал. — Приветик, Юнни, — улыбается девушка, по-дружески целуя младшего в щеку, тем самым вызывая откровенный шок на лице у Чимина. — Привет. Прекрасно выглядишь, впрочем, как и всегда, — с той же улыбкой отвечает Юнги, на что Айрин лишь горделиво поднимает подбородок. — Вы знакомы? — Конечно, — хмыкает Юнги. — Она из нашего агентства, Чим. — Представишь меня своему другу? — просит Айрин, с интересом оглядывая Пака. — А, да, конечно. Чимин, это Айрин, — неловко жестикулирует Мин. — Айрин, это Чимин, мой хороший друг. — А мы уже встречались, не так ли? — испытующе смотрит девушка так, будто старается загипнотизировать нового знакомого. Паку от такого взгляда становится не по себе и почему-то хочется отойти куда-то в сторону, несмотря на то, что внешность Айрин очень даже располагает к себе. — Да, мы играли в покер вместе, — как-то заторможено отвечает Чимин, вновь разглядывая толпу и стараясь найти в ней кого-то, кто может спасти его от этого цепкого взгляда темных глаз, казалось, пробирающего до самых костей. И находит, тут же вспоминая, что пришел сюда, вообще-то, поговорить с Тэхеном. — Я отойду, если вы не против. Нужно кое с кем побеседовать. — Да, конечно, — взгляд Айрин тут же становится в разы теплее, будто бы она только и ждала ухода такого лишнего друга Юнги. — Не теряйся, — усмехается Мин и кивает, мол, иди уже. — Видела, как вы с Чонгуком ругались у входа, — меланхолично сообщает девушка, едва парень растворяется где-то в толпе. — Что-то случилось? — Нет, все хорошо. Просто Чонгук, оказывается, меня не приглашал, — спокойно отвечает Юнги и скользит взглядом по фуршетному столу в поисках чего-то вкусного. — Putain de merde*. Сколько раз у него спрашивала, вообще отказывается говорить причину такой неприязни к тебе, — вздыхает Айрин. — Интересно, самому-то еще не надоело собачиться? Юнги грустно хмыкает и качает головой, подхватывая с тарелки крупную клубнику и отправляя себе в рот, прекрасно понимая, что вопрос риторический. — Чонгук такой упрямый, как ребенок. Но знаешь, я бы посоветовала тебе не лезть на рожон. Мало ли что он может выкинуть, если взбесится. — Хочешь сказать, я специально вывожу его из себя? — выгибает бровь Мин, чуть морщась от сочетания кислоты шампанского и приторной сладости клубники. — Я не знаю, Юнги. Просто волнуюсь за тебя. Зная Чонгука, от него действительно можно ожидать все что угодно. — Ладно, — спустя пару мгновений раздумий отвечает парень, поднимая свой бокал. — Я тебя услышал. — Вот и чудно, — вновь улыбается Айрин. — Я пойду, поищу Джиу, а ты веселись. И за другом своим присматривай, мало ли что. Юнги коротко кивает, и та уходит, оставляя его одного переваривать ту пищу для размышлений, которой она его только что накормила. Честно сказать, он совершенно не собирался прислушиваться к совету Айрин, ведь Юнги из тех людей, которые делают все что им говорят, но в точности наоборот. Если раньше он искренне не понимал, чем так раздражает Чона, то сейчас ему хотелось специально его выбесить и узнать, наконец, чего стоят все эти его угрозы.***
Вечер проходил более чем спокойно: Чонгук беспрерывно улыбался и мягко отшивал навязчивых дамочек, пришедших сюда, кажется, с одной целью на всех; общался с близкими и не очень друзьями, наблюдал, как радуются подруга и сестра, из-за чего радовался сам. Чон не раз ловил себя на мысли, что Джиу, Хосок, Тэхен и Айрин — его самые родные и, наверное, единственные близкие люди. Только с ними он может быть настоящим, только с ними снимает привычную маску холодности и апатии, улыбается во все тридцать два и чувствует себя счастливо. Только вот последние трое были посвящены в темную часть деятельности Чона, кроме того, они ей способствовали, а вот сестра видела только верхушку этого айсберга, даже не задумываясь о том, на сколько тысяч миль он уходит в глубинные воды. Поэтому и находилась в опасности все время, поэтому Чонгук и хотел максимально долго держать ее у себя на виду и ни на минуту не отпускать от нее охрану. Но Джиу, будучи точной копией своего брата в ее возрасте, уперлась с переездом и стоит на своем, не желая упускать свой шанс за сотни тысяч километров от мечты. Чонгук по-доброму усмехается, со стороны наблюдая за тем, как девушка скидывает с ног туфли и просто начинает танцевать, невзирая на десятки удивленных взглядов ее окружающих. Она застывает в арабеске, грациозно выгибаясь, словно кошка, и улыбается брату, взглянув на него через плечо. Вскоре музыка ускорилась, заставляя Джиу сделать резкий выпад в сторону, после чего последовал широкий револьтад и громкие аплодисменты зрителей. Глядя на этот хоть и импровизированный, но четко продуманный и полный изящности танец, темп которого нарастал с учащением дыхания девушки, Чонгук думал о том, каким бессовестным ублюдком является в ее глазах. Подумать только: единственный брат и тот понять не может, насколько для нее важна перспектива получать в тысячи раз больше оваций, будучи примой на сцене Большого театра. Ведь Джиу живет этими плавными движениями рук, низкими плие и долгими пируэтами, в которых хочется кружиться до потери пульса. Мужчина думает о том, насколько несправедливо его однобокое мышление на тему будущего сестры: он прекрасно осознает, что младшая до того засиделась в токийском кордебалете, что ее вспыльчивая натура может просто не выдержать — Джиу обязательно сорвется и сама сядет на первый же рейс до Москвы, отправив брату короткое смс с пожеланием удачи. Лучше уж Чонгук сам продумает ее переезд и обеспечит комфортные, а главное безопасные условия ее первого шага во взрослую жизнь. Когда-нибудь это должно было случиться — сестра бы в любом случае покинула его, но Чон никак не ожидал, что это произойдет настолько скоро. Он тихо вздыхает и отводит взгляд куда-то в сторону, замечая стоящего в стороне Юнги, одиноко поедающего клубнику. Противоречивые эмоции тут же затмевают мысли о сестре, заставляя разом опустошить свой бокал. Тот факт, что Мин явился к нему домой даже после прямых угроз, безусловно, злил. Те несколько дней, пока от младшего ничего не было слышно, стали, наверное, самыми спокойными с тех пор, как тот появился в агентстве. Чонгук думал только о работе, легко решал все проблемы, не отвлекался на совершенно ненужные мысли о его, кажется, единственном конкуренте, в целом, испытывал какое-то моральное спокойствие. А сейчас, когда Юнги стоит перед ним и преспокойненько попивает шампанское, все прекрасное настроение растворяется прямо пропорционально пузырькам воздуха в его бокале. И самое раздражающее в этом то, что Чонгук в действительности не понимает, почему так остро реагирует на этого парня. А Мин тем временем замечает нечитаемый взгляд старшего, прикованный к нему, и самодовольно улыбается, моментально заставляя новую волну необоснованной злости с бешеной скоростью разлиться по венам Чонгука. Когда он далеко — не страшно. Молодой человек фыркает и стремительно подходит к Юнги, заставляя того как-то машинально впечататься в стену позади себя. Когда он близко — Мин готов сквозь землю провалиться. — Скучаешь? — угрожающе спокойно, пугающе низко тянет Чон, хищно улыбнувшись. — А ты хочешь меня развеселить? — язвит Юнги, глядя куда угодно, но не на старшего. Чонгук фыркнул и также отвел глаза куда-то в сторону, внимательно разглядывая компанию каких-то девушек. — Зачем ты пришел сюда? Прекрасно же знаешь, что тебе не рады. — Мы так и будем общаться вопросами? Чонгук еле сдержался, чтобы не проверить крепость стены своим кулаком. Почему-то осознание того, что у него действительно проблемы с гневом, пришло именно сейчас, заставляя нервно усмехнуться и задуматься о походе к психологу, которого советовала ему сестра. Юнги все же посмотрел на хозяина вечеринки и выгнул бровь, вздохнув. — Честно сказать, я и не собирался сюда идти. Больно мне надо твою недовольную рожу наблюдать, — он сделал паузу и усмехнулся, наблюдая целый букет эмоций на лице старшего. — Друг затащил. А у тебя, кстати, очень милая сестра. Сразу и не скажешь, что вы родственники. — Хочешь сказать, я не милый? — Ты ужасен. Сам же говорил. Мерзкий, циничный мудак, да? — вновь усмешка. — Вот только я видел, с какой теплотой в глазах ты наблюдал за танцем своей сестры, видел, с какой счастливой улыбкой ты приветствовал Айрин, как ты смеялся вместе с Тэхеном и Хосоком. Вся твоя напыщенная холодность — всего лишь маска, защитная реакция. От чего же? Чонгук не знает, что ответить. Перед глазами тут же проносятся воспоминания десятилетней давности, болезненно проезжаясь по старой ране на душе и, кажется, к чертям сдирая ту корку, которую он старательно взращивал все эти годы, стараясь больше никогда не вспоминать события тех дней. Юнги чертовски прав. Это всего лишь защитная реакция. Но вот от чего она — вопрос, на который он так и не нашел ответа даже за целое десятилетие. Он бы мог подумать еще, переосмыслить свое поведение и отношение к этому парню, но сейчас Мин — последний человек, с которым Чонгук стал бы говорить на эту тему. — Чон, черт тебя дери, вот ты где! Голос Тэхена вырывает Чонгука из тягучего омута мыслей, становится тем спасительным звоночком, благодаря которому можно сбежать с этого гребанного урока психологии, темой для обсуждения которого является он сам. — Там наша любимая журналистка. Весь вечер что-то вынюхивала, а сейчас и вовсе скандал закатила. Все-таки нужно было хорошо подумать, прежде чем делать вечеринку открытой. — Ты не представляешь, насколько я сейчас жалею об этом… — качает головой Чонгук, к счастью замечая, что Юнги более рядом нет.