***
Несколькими часами позже весь интернет уже кишел сотнями статей о том, что благотворительный фонд Чон Чонгука — фикция, позволяющая ему проворачивать нелегальные денежные махинации на глазах у всех. Тысячи поклонников, некогда видящих в нем идола, примера для подражания, практически святого человека, разом ополчились против модели, заваливая соцсети гневными комментариями. Что до финансирования фонда — в один день он потерял добрую половину своих учредителей, а многие онкологические центры, в свою очередь, лишились полноценной материальной помощи, которую Чонгук, как-никак, оказывал. — Я убью его! — с яростью толкнув двойные двери, ведущие в кабинет главы клана, выплюнул слова Хосок. Глаза его неестественно покраснели, впитав в себя, казалось, всю злость, скопившуюся в горячем сердце; руки напряглись настолько, что невооруженным глазом были видны выпирающие линии вен и играющие мышцы. Мужчина всеми силами старался сдерживать эмоции, но с каждым новым сообщением, с противным пиликующим звуком приходящим на почту друга, гнев его возрастал в геометрической прогрессии настолько, что разрывал его изнутри, словно раскаленная магма. Всем своим видом Хосок напоминал проснувшийся вулкан, грозящийся уничтожить всякого, кто помешает его извержению. — Еще не время, — спокойно ответил Чонгук, стоя напротив окна с бокалом виски в руках. Издав какой-то нечленораздельный грудной рык, названный брат с силой ударил кулаком в стену, заставляя сидящую на диване Айрин испуганно вздрогнуть. — Правильно! — обернувшись на друга, всплеснул руками Хосок. — Действительно, давай, блять, подождем еще! Он же еще недостаточно подпортил тебе репутацию! — Успокойся, — приказала девушка, сведя изящные брови на переносице. — Идти на поводу у эмоций — не выход. Нужно мыслить здраво. — Чонгуку нужно дать опровергающее интервью, и все на этом, — подал голос Тэхен, выглядящий даже как-то скучающе. Он стоял в стороне ото всех, облокотившись о стену и держа руки в карманах светлых брюк. — Ни одна газета ни опубликовала должного доказательства факта отмывания денег, а полиция, как правило, слухам не верит. Очередной фейк, о котором забудут через неделю. — Вот именно! — активно закивала Айрин, сжав в руке телефон. — Я позвоню Сехуну. Если нами и заинтересуется полиция, что маловероятно, он свяжется с прокуратурой и все уладит. — Как у вас все легко, — скривился Хосок и глубоко вздохнул, стараясь совладать с собой. Снисходительно улыбнувшись, девушка встала с дивана и подошла к Чонгуку, крепко его обнимая. Уткнувшись лицом в крепкую грудь мужчины, она на секунду прикрыла глаза. Чонгук в ответ зарылся свободной рукой в мягкие ее волосы, чувственно поглаживая Айрин по голове. Такая форма поддержки от подруги давно уже стала не то что бы привычной, даже необходимой: до того момента, пока девушка его не обняла, Чон чувствовал себя просто паршиво, хоть внешне и оставался абсолютно невозмутимым. Получая тысячи сообщений, пропитанных гнилью разочарованных людей, он уже начал ощущать ее запах на своей одежде — так, будто его искупали в помоях. Айрин, как и всегда, стала его спасательным кругом, помогла вновь сосредоточиться на твердой земле под ногами, не дала ему потонуть в океане людской ненависти. Казалось, что даже время остановилось в этот момент; Чонгук не слышал язвительных шуточек Тэхена, перестал обращать внимание на брата, нервно вышагивающего по кабинету. Он все сильнее прижимался к подруге, словно к единственному лучику света в кромешной тьме, вдыхал сладкий аромат ее цитрусовых духов и думал о том, что все его проблемы — сущий пустяк, пока рядом есть родные люди. А та лишь грустно улыбалась, в очередной раз проводя руками по широкой спине Чонгука. — Задушишь ведь, — шутливо заметила девушка, мягко отстраняясь от друга. По правде говоря, ей совсем не хотелось его отпускать, наоборот — она нуждалась в его близости как никто другой. Простых объятий ей было недостаточно, но мало того, что в этой комнате они были не одни, так еще и Чонгук совсем не ждал от нее подобных резкостей. Для него все, что было между ними — осталось в далеком прошлом, но с момента их расставания Айрин, едва взглянув на друга, не могла думать ни о чем другом, кроме того, насколько сильно она хочет его поцеловать. Вновь ощутить прикосновение грубых рук к молочной коже, очертить ими изгибы собственного тела, отдаться, наконец, безудержному желанию, что с годами стало лишь сильнее. Как жаль, что сам Чонгук уже давно не испытывает к ней то же самое. И все же односторонняя любовь — слишком тяжелая мука, чтобы находиться так близко. Мужчина, наконец, выпустил подругу из объятий и благодарно улыбнулся ей, совсем не заметив того, как потемнели глаза Айрин. — Я позвоню Сехуну, ладно? — буркнула она и, захватив сумочку, стремительно покинула его кабинет, не дождавшись согласия. — Вы тоже идите, — махнув рукой в сторону выхода, попросил Чонгук. — Мне нужно продумать наш следующий ход, — друзья поочередно кивнули. — И, Хосок, пожалуйста, — задержав взгляд на брате, окликнул он. — без глупостей, хорошо? — Конечно, — закатил глаза младший Чон. Оставшись в одиночестве, Чонгук сдавленно выдохнул и пригубил из бокала, усаживаясь за стол. Он развернул к себе ноутбук, в очередной раз пробегаясь по папке «входящие» своей почты. Нахмурился, пролистывая вниз, и задержал взгляд на письме, отличающемся от остальных более менее нейтральным заголовком. Мужчина открыл письмо, плеснув себе еще виски, и принялся читать пропитанные неоднозначными эмоциями строки. « Чонгук-сан! Скажу тебе прямо: ты порядком достал меня своими переменами настроения и безосновательно скотским отношением ко мне. Придя в агентство, я видел в тебе настоящего профессионала своего дела. Я хотел научиться у тебя чему-то, думал, что даже если друзьями нам не быть, мы можем попробовать стать хотя бы приятелями. Я считал тебя хорошим человеком и никак не ожидал то, что ты можешь начать ненавидеть меня без особой на то причины. Ты сказал, что я тебя раздражаю. Интересно, чем же? Банальным стремлением добиться успеха? Или тем, что у меня получается лучше, чем у тебя когда-то? Ты боишься, что тебя забудут? Не хочу тебя огорчать, но рано или поздно это произойдет. Потому что это абсолютно нормально! Меняются времена, меняются звезды. Просто смирись с этим и перестань самоутверждаться за мой счет. Я не сделал тебе НИЧЕГО плохого. Просто, пожалуйста, давай перестанем ругаться? В агентстве есть много людей, которые не нравятся мне точно так же, как я тебе. Но я же не веду себя с ними, как высокомерная мразь! Существуют понятия вежливости и толерантности. Почитай в интернете, если ты не знаешь о таком. Я искренне надеюсь, что мои слова заставят тебя задуматься. С уважением, Мин Юнги » — И это у меня еще проблемы с переменами настроения? — усмехнулся Чонгук, сделав очередной глоток. — И все же сказать все это мне в лицо ты побоялся, Юнги. Переключившись на вкладку инстаграма, мужчина вбил в поиске имя модели. Открыл первую попавшуюся фотографию — селфи с обложкой того самого выпуска Вог — и откинулся на спинку кресла, внимательно вглядываясь в правильные черты лица и такую счастливую улыбку. И все же Юнги красив. Красив, словно никотин, заполняющий каждую клеточку тела, отравляющий изнутри и перекрывающий кислород. Чонгук ловит себя на мысли, что как бы сильно он это не отрицал — Мин уже у него в голове поселился, едким дымом в легких застрял, постепенно зависимость формируя. Зависимость от случайных взглядов, едких комментариев и редких перебранок, зависимость от желания выбить из него такие живые эмоции, самому Чонгуку недоступные. Курить он давно бросил, но существует ли лекарство от такой привязанности? Ведь вряд ли никотиновый пластырь избавит от желания прикоснуться, подойти ближе и сбить дыхание, заставить смутиться и отойти назад. И не одна жвачка не заменит вкуса ядовитых речей, какими Юнги одаривает его после каждой обидной шутки в его адрес. Возможно, Чонгук — мазохист, ведь этот яд кажется ему слаще шоколада. Он не может объяснить самому себе, чем именно этот парень его так зацепил, но теперь ему уже не хочется сопротивляться этому нелепому притяжению и ставить себя в рамки. Быть может, им действительно стоит попробовать подружиться? Чонгуку хочется верить, что он не подвергнет Юнги опасности, сделав один маленький шаг в его сторону. В последний раз скользнув взглядом по лицу парня, молодой человек выпрямляется и вновь переключается на вкладку почты, готовый написать ответное письмо. Закончив, он нажимает кнопку «отправить», закрывает ноутбук и просит вошедшую секретаршу сделать ему кофе со сливками.***
Тэхен возвращается на работу в прекрасном настроении, будто и не было всей этой нервотрепки с журналистами с утра пораньше. Он тепло здоровается с собственной секретаршей, передав ей верхнюю одежду, и интересуется о расписании съемок на сегодня. Та проверяет какие-то записи и уведомляет начальника о том, что вечером у него запланирована фотосессия для журнала Элль. — Тэхен-сан, вынуждена доложить, что там ваш… ассистент… плачет, — осторожно произносит девушка, поклонившись. — Почему? Что-то случилось? — обеспокоенно интересуется Ким, вскинув брови. — Случилось, наверное. Полагаю, вам лучше узнать это от него самого. Он на складе с декорациями, уже битый час оттуда не выходит. Со мной разговаривать отказывается… Вот я и подумала, может, вам он расскажет? — Ясно. Спасибо, Юи, я разберусь, — нахмурившись, кивает Тэхен и уходит в сторону того самого склада. Приоткрыв дверь, молодой человек оглядывает темное помещение, заваленное разного рода хламом, и замечает сидящего на полу Чимина, изредка вздрагивающего от нового потока слез. Тэхен тихо заходит, стараясь не спугнуть расстроенного помощника, и присаживается рядом, из-за плеча Пака взглянув на графичный набросок платья, пропитанный кляксами от соленой жидкости. Чимин слышит чужое размеренное дыхание позади себя и судорожно вздыхает, смахивая последние слезинки. — Можно посмотреть? — почти шепотом вопросил Ким, мягко касаясь руки подопечного. — Нет, не стоит, — спокойно отвечает Чимин, резко захлопывая блокнот и прижимая его к груди. Хорошо, что в темноте Тэхен не сможет увидеть его красное, зареванное и совершенно поникшее лицо. — Это всего лишь никому ненужные наброски. — Как знаешь, — жмет плечами мужчина. — Но мне было бы интересно на них посмотреть. Плохой день? — Скажи, почему люди такие злые? — развернувшись к фотографу лицом, на грани новой истерики спрашивает Пак. — У всех разные причины. Стресс, неудачи на работе, в личной жизни, в быту — у некоторых людей все это выливается в агрессию. Не все же могут так искренне плакать, как ты, а выплескивать эмоции куда-то надо. — Но почему именно я всегда оказываюсь тем, на кого выплескивают агрессию? Неужели я правда кажусь таким слабым со стороны? Я никогда не позволяю себе ранить чужие чувства, зато остальные на мои плевать хотели! — Тише, тише, — сочувственно улыбается Тэхен, притягивая Чимина ближе к себе. — Расскажи мне, что случилось? Не в силах связать и двух слов, парень обнимает его, отбросив ненужные формальности, и продолжает беззвучно плакать, повиснув на шее у Кима. Тот тихо вздыхает, осторожно поглаживая Пака по спине, и шепчет что-то успокаивающее, думая о том, насколько сложно приходится Чимину в жизни с таким мягким характером. Теперь уже не осталось в нем и следа от былой дерзости и решительности, что зацепила Тэхена тогда, в клубе, кажется, уже целую вечность назад. Теперь этот парень открылся ему с совершенно другой стороны, которую многие прячут за тысячей замков, стараясь показать всему миру, насколько они сильные. Чимин же не боится казаться уязвимым и продемонстрировать свое большое сердце даже малознакомому человеку. Эта безграничная доброта и наивность, сокрытая в одном маленьком, но поразительно упорном и талантливом человеке, восхищает и ужасает одновременно. Его хочется защитить, спрятать от остальных, причиняющих одну только боль, заключить в теплые объятия и никогда не отпускать. Спустя несколько долгих мгновений Чимин, наконец, успокоился и отстранился от Кима, стыдливо опустив взгляд на свои руки. Боже, и что он только творит? — Извини, — виновато прошептал он, стараясь на смотреть на начальника. — Я не должен был. — Не бери в голову. Тебе это было нужно. — Здесь была женщина. Пару часов назад, — взяв себя в руки, начал Пак. — Она искала тебя. Юи тогда отошла покурить, а я не знал, когда точно ты придешь. Она сказала, что ей срочно нужно поговорить с Ким Тэхеном, я спокойно попросил ее подождать. Она начала требовать, чтобы я сделал ей кофе, но я же не секретарша! Я ответил, что я здесь занимаюсь совершенно другим и прислуживать посетительницам — не моя обязанность. Женщина обозвала меня хамом и отобрала блокнот. Посмотрела рисунки и назвала их детской мазней. Потом снова начала требовать кофе. Пришлось подчиниться, дабы не ввязаться в конфликт. Я сделал ей кофе, а она просто взяла… и вылила его мне на брюки, сказав, вернее, прокричав о том, что это не кофе, а какая-то пресная бурда! Это стало последней каплей. Я не выдержал… и ушел сюда. Потом вернулась Юи и спровадила ее. Она еще долго возмущалась и не хотела уходить. — Настойчивая, хм-м… — задумчиво протянул Тэхен. — Можешь ее описать? — Не знаю… С виду — обычная. Брюнетка, темные глаза, высокие скулы, большой нос, стройная… Точно, она представилась! Госпожа Шидеко. На мгновение лицо Тэхена исказила гримаса удивления, а в следующий момент он поднялся на ноги, старательно отряхивая от пыли свои брюки. — Извини, Чимин, я сейчас, — бросил он через спину, покидая склад. В следующий момент он уже набрал номер Чонгука, облокотившись рукой о стену, и нервно отсчитывал гудки, бормоча под нос ругательства. — Ну же, возьми трубку, пес! — Это я пес? — раздался недовольный голос на том конце провода. — Акира Шидеко искала меня. Зачем?..