Цена радужных крыльев

Проснувшись наутро, Цзышу надеялся увидеть Кэсина за столом, читающим и пьющим чай. Пещера была пуста. Он улыбнулся и покачал головой — как же глупо он соскучился. Кэсин упоминал, что у него много дел, да и в том, чтобы смотреть на спящего Цзышу, не было ничего особо увлекательного. В ящике он нашел изящный деревянный гребень. Такая расческа символизировала собой тоску по любимому, а также была частым подарком при ухаживании — Цзышу гадал, мог ли кто-то оставить ее для него? В итоге он решил, что будет лучше расчесать спутанные волосы пальцами. Приводя себя в порядок, Цзышу размышлял о том, где спал Кэсин эти пару ночей. Спал ли он вообще хоть сколько-нибудь нормально? Цзышу не мог сказать этого о себе. Кое-что смущало его. Цзышу не покидало чувство, что он никак не мог собрать паззл, хотя все кусочки мозаики были у него в руках. "Ты — то, что он потерял". Слова А-Сян — "Цзы Ши", напомнил он себе, — прозвучали обвиняюще. Она говорила с такой уверенностью. Это убедило Цзышу в том, что в этом времени именно он был одержимостью, которую забыл Кэсин, выпив суп Мэн По. Что было возможно только в том случае, если Кэсин тоже вернулся назад во времени: по какой еще причине молодая версия Кэсина могла быть одержима им? Когда они впервые встретились в своем времени, все мысли Кэсина занимала одна только месть, Цзышу стал для него важнее лишь спустя некоторое время, проведенное вместе. Все как-будто бы складывалось, но все-же... что-то было не так. Цзышу был намерен выяснить, что именно. Что еще ему нужно было знать? Призрак Непостоянства дал понять, что для того, чтобы стать призраком, непременно нужно было выпить суп Мэн По — по его словам, это должно было избавить будущего призрака от его самых болезненных воспоминаний. Это хорошо согласовывалось с… Стоп. Глаза Цзышу расширились от удивления, когда он внезапно осознал кое-что. Откуда Цзы Ша могла знать, что Кэсин забыл его, если тот должен был выпить суп Мэн По, войдя в Долину? Получалось, что в какой-то промежуток времени Кэсин все еще его помнил — достаточно долго, чтобы рассказать Цзы Ше о нем. Быть может, она тоже вернулась назад во времени? Цзышу отверг эту мысль, едва она пришла ему в голову. В отличие от них с Кэсином, А-Сян была мертва ко времени совершения ритуала. Быть может Кэсин пил суп дважды, не потеряв память в первый раз? Неужели он так сильно цеплялся за воспоминания о путешествии во времени — о своем А-Сюе. Или он все же… отпустил? Мысль о том, что Кэсин был вынужден жить, поверив в то, что он единственный вернулся назад во времени, вынужден был вновь смотреть, как убивают его родителей, не в силах их спасти, потому что он попал сюда слишком рано и был еще слишком слаб… Возможно, забвение стало для него милостью. … Быть может, Кэсин сам выбрал забыть обо всем. Последняя мысль камнем легла на душу — Цзышу предпочел бы никогда не думать об этом. Это ощущалось предательством, их обоих. Выбрать забвение и начать все сначала, потому что Кэсин, должно быть, встретил юного Цзышу и увидел, что тот пока еще не его А-Сюй — Цзышу мог это понять. Быть вынужденным выпить суп Мэн По и забыть свою прошлую жизнь, забыть своего А-Сюя… Цзышу представил, как жизнь Кэсина вновь поглощает тьма. Неважно, что произошло или могло произойти. Цзышу знал, как это должно было быть чудовищно тяжело для Кэсина. Он подумал, что, возможно, когда Цзы Ша начнет чуть больше доверять ему — он сможет выяснить у нее больше деталей. Цзышу был уверен в том, что ему это было необходимо — он все еще ощущал себя словно под водой и не знал, куда плыть, чтобы выбраться на поверхность. Почему, гадал он, Кэсина забросило дальше него во времени? Было ли это непредсказуемым эффектом неизвестного ритуала, который провел Кэсин? Когда Кэсин сказал Цзышу, что понял, как техника Шести Совершенств сможет спасти его, зрение Цзышу уже затуманилось, и он был ослеплен возможностью разделить вечность со своим чжицзи. Цзышу поклялся себе найти средство от эффекта супа Мэн По. Он также должен был убедиться, что расспрашивать Кэсина о его воспоминаниях — безопасно. Его сердце сжалось от беспокойства, стоило ему вспомнить, как плохо было Кэсину в тот первый раз в Поместье Четырех сезонов. Цзышу должен был быть очень осторожным во всем, что касалось этой ситуации. Даже Цзы Ша... он не мог позволить себе случайно назвать ее “А-Сян”. Вполне возможно, что в этом времени у нее никогда не было человеческого имени. Они все еще не могли отпраздновать свое воссоединение, но Цзышу был уверен — у них еще будет на это время. Какие бы опасности ни стояли между ними, Цзышу, черт возьми, был готов сделать все, чтобы быть уверенным, что у них будет время. Покончив с завтраком, добрую половину дня Цзышу провел, изучая книжные полки Кэсина. Здесь было много книг касательно ядов, но ни в одной из них даже мельком не упоминался суп Мэн По. На какое-то время он отвлекся, и в его руках оказалась книга стихов Ли Бая. Страницы обветшали и покрылись пятнами, но с ними обращались очень бережно. Цзышу ощутил горькую нежность, представив Кэсина, находившего хоть какое-то утешение в своих книгах. По крайней мере, он мог заново открыть для себя любимые произведения. Цзышу подумал о том, что когда у него появится свободное время — он хотел бы растолочь краски и нарисовать что-нибудь для Кэсина. Что-то иное — помимо красного, белого и черного Долины Призраков. Ему хотелось нарисовать для Кэсина голубое небо. Цзышу нужно было встретиться с Призраком Радостных проводов. Если верить Призраку Непостоянства, именно она заведовала всем, что касалось супа Мэн По. Прежде он смутно представлял, что у нее с Кэсином была какая-то общая история в этом месте. Но оставалось лишь гадать, изменились ли их отношения в этой жизни. В какой-то момент, кажется, после полудня, Цзышу решил выйти и прогуляться до Призрачного двора, в надежде встретить Кэсина, или, хотя бы, Цзы Шу. Он шел по тропе, когда внезапный звук заставил его остановиться в недоумении. Откуда-то издали доносился бой барабанов. Военный призыв? Не было похоже. Скорее традиционный легкомысленный мотив, который играли… на свадьбах? Это было странно. На развилке он повернул, направляясь не к тронному залу, а напротив — в другой домен. Он не был особенно удивлен, увидев Кэсина, вновь одетого в красное, который стоял, прислонившись к дереву с белой корой. Веер в его руках был раскрыт, несмотря на то, что Кэсин стоял в тени. В Долине Призраков тень была повсюду. — Какой приятный сюрприз — повстречать тебя здесь, Вэнь Кэсин, — улыбнулся ему Цзышу. На лице Кэсина отразилось почти театральное разочарование. Цзышу гадал, не переигрывает ли он специально, чтобы скрыть то, что на самом деле ему не все равно. — Что случилось с “Лао Вэнем”? — протянул недовольно Кэсин. — Мне показалось, тебе нравится произносить мое имя, и я решил попробовать тоже. — Правда состояла в том, что Цзышу решил дать им немного времени, чтобы вновь сблизиться друг с другом. — Кстати. Твое имя — как ты выбрал его? — Выбрал? Выбирал ли я быть странником, что покидает дом на рассвете?* — Кэсин криво ухмыльнулся. — Некоторые имена нам даются. А что насчет твоего, Чжоу Цзышу? Выбирал ли ты свое имя? В прошлой жизни Кэсин был одиноким гусем, без рода и племени.** В прошлой жизни иероглифы своего имени были озвучены им с радостной уверенностью, что он больше не одинок. Сейчас Кэсин все еще был одинок, и он дал понять, что это одиночеством не было его выбором. Цзышу задумался над вопросом Кэсина, потому что имена определенно значили для него больше, чем для Цзышу. Держать тебя за руку, смотреть вместе на проплывающие облака.*** Так сказал Кэсин об имени Чжоу Цзышу в прошлой жизни. — Я его не выбирал. — Цзышу хотелось, чтобы Кэсин перестал думать, что его имя — фальшивка. — Оно было дано мне при рождении. По непонятной причине, Кэсина расстроил его ответ. Возможно, он не поверил Цзышу. Но моментально скрыл это за широкой ухмылкой и сменил тему. — Ах, должно быть, это судьба вновь заставила наши пути пересечься, — сказал он. — Я от всей души приглашаю тебя присоединиться ко мне и посетить одно мероприятие. — Мероприятие? — повторил за ним Цзышу. Он даже и близко не был столь воодушевлен, как Кэсин, слышимой им свадебной музыкой и висящими на деревьях красными лентами. — Сегодня очередь Призрака Радостных проводов развлекать эту унылую Долину, — в голосе Кэсина прозвучало лукавство. Цзышу никогда не слышал о подобном. Но он решил, что это может стать хорошей возможностью поговорить с Призраком Радостных проводов. — Должен ли я принести свадебный подарок? Его слова вызвали взрыв довольного смеха. Казалось, удовольствие Кэсина было искренним. Это заставило Цзышу подумать о его Кэсине. Улыбка сама собой расплылась на лице. — О, нет! С чего ты вообще это взял? Это традиция Долины Призраков, а призраки не женятся. Думаешь, я когда-нибудь женюсь, А-Сюй? Воспоминание затопило его нежностью, отдавая горечью на языке. Хотел бы он… — Музыка немного сбивает с толку, разве нет? — Цзышу вздохнул. — Морщины не к лицу такому красавцу. Скажи мне, кто заставил тебя нахмуриться, и я сотру их, — пообещал Кэсин. — Сотрешь морщины? Или тех, кто стал их причиной? — Последних, — легко ответил Кэсин. — Но я буду счастлив прикоснуться к твоему лицу, если это вернет тебе улыбку. Цзышу заставил себя расслабиться. Кэсин говорил так прямолинейно, решил он, лишь потому, что заметил, как Цзышу был… взволнован его откровенными словами в прошлый раз. Он решил никак не реагировать на эту провокацию и, вместо этого, задумался о предстоящем событии. Он представить не мог, что бы это могло быть. Похоже, Цзышу и вправду слишком мало знал об этом месте. В их прошлой жизни ни один из них особенно не делился подробностями о Долине Призраков или Тянь Чуан. И уже этого было достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Цзышу хотел навсегда оставить в прошлом принятые им неверные решения и он также боялся причинить Кэсину боль своими расспросами. Цзышу вспомнил те пиры, на которых ему довелось присутствовать, во время службы в Тянь Чуан. — Развлечения приняты не только при твоем дворе, — произнес, наконец, Цзышу. — Если это будет похоже на то, чему я был свидетелем при дворе императора, — сомневаюсь, что я получу удовольствие. Кэсин хмыкнул. — Осмелюсь предположить, что наши развлечения намного проще. Здесь, в Долине Призраков, неважно, сколько у тебя золота и какой славой покрыто твое имя. Любой может стать участником на равных условия и быть похороненным в одних глубинах ада. Но так было не всегда. Цзышу подумал, что развлечение, о котором говорил Кэсин, было похоже на суд. Цзышу знал, что Кэсин никогда не думал о себе, как о невиновном. Он всегда ждал приговора и с радостью передал в руки Чэнлина возможность вынести последнее решение. Нужна была большая смелость, чтобы принять такое личное суждение о себе, не зная, каким оно будет в итоге. Цзышу представить не мог, что доверил бы свое личное проклятие кому-то еще. Он хотел выбирать, как ему умереть, сама вероятность того, что это будет решать кто-то другой, казалась немыслимой. Цзышу хотел умереть свободным, Кэсин жаждал принятия. — На что это было похоже тогда? — Цзышу уловил скрытую мрачную гордость в голосе Кэсина, когда тот упомянул прежние времена. — Ты многое изменил, взойдя на трон? Кэсин повертел веером над их головами, как если бы заманчивые слухи, которыми он собирался поделиться с Цзышу, были спелой виноградной гроздью. — На этих аренах сражались за первенство, выясняя, кто сильнейший. Случайных людей ловили и превращали в добычу. Люди и призраки дрались насмерть, чтобы развлечь Хозяина Долины и получить его одобрение. Цзышу не смог скрыть боль во взгляде. Без сомнения, сейчас Кэсин был сильнейшим в Долине, непоколебимо сидящим на троне уже столько лет. — Что за взгляд? Здесь не обижают невинных детей, если это тебя беспокоит. Призрак Радостных проводов всегда очень серьезно подходит к вопросам правосудия. “Как и ты? Ты сражался? Ты победил? Мечтал ли ты о том, чтобы этого никогда не было?”, Цзышу не мог не думать об этом, но он взял свою боль за Кэсина, свое сочувствие ему и скатал их в мягкий ком, спрятав глубоко в сердце, чтобы они не были так заметны, чтобы тот не принял их за жалость. — Уверен, что и ты был когда-то невинным ребенком. Кэсин моргнул, медленно взмахнув ресницами. Наклонил голову. Он был ошеломляюще красив сейчас с этой своей красной подводкой — у Цзышу сжалось сердце. Но в то же время он так невыносимо скучал по своему Лао Вэню, и если бы только он мог обнять сейчас Кэсина и тот не оттолкнул бы его, неверно истолковав его намерения. — Ничего подобного, — легкомысленно ответил Кэсин. — Я всегда был сильнейшим.

***

Во владениях Призрака Радостных проводов красный был повсюду. Цзышу мог только гадать, всегда ли это место выглядело так, словно готово было принять свадьбу, или это были лишь декорации для того, что ожидалось этим вечером. Огромный зал и в самом деле напомнил Цзышу о столичных пирах из его прошлого. Едва заметив, Цзышу в тот же миг возненавидел символы Двойного счастья***, развешанные на камнях, особенно, когда его взгляд упал на стоящую в углу Цзы Шу, болтающую с другими слугами. Толпа умолкла и обратила к ним свои взгляды. Десять Дьяволов, беседовавших до этого между собой за столами, выстроились в ряд перед Кэсином, безымянные слуги в красном, упали на колени. В унисон они приветствовали своего Хозяина, а затем почтительно (устрашенно) смолкли. У Цзышу было чувство, что снова попал на прием в императорский дворец. Все это ничуть не напоминало свадьбу. Никто не выглядел воодушевленным своим присутствием здесь, за исключением Кэсина. Цзышу изучал девять призраков, вышедших вперед, чтобы отдать поклоны. Призрак Непостоянства едва заметно склонил голову, стоило их взглядам на мгновение пересечься. Цзышу не обратил на него особого внимания, но почувствовал раздражение при мысли, что в какой-то момент тот может вновь попытаться приблизиться к нему. Цзышу помнил лица Десяти Дьяволов из буклета, который был вброшен в мир цзянху Чжао Цзинем. В частности, он отметил Дьявола, стоящего рядом с Белым Призраком Непостоянства. Похоже, это был Призрак Висельника, тот, что якобы украл Кристальную Броню. Цзышу гадал, произойдет ли это в этой временной линии? И что он будет делать, если это случится? Цзышу не хотел, чтобы Орден Зеркальной глади вновь был сожжен дотла… В дальней части зала располагалось огромное сидение, очевидно приготовленное для Хозяина Долины. По левую руку от него сидела Призрак Радостных проводов, которая также вышла вперед, приветствуя их. Тут же справа было еще одно пустое место. Цзышу внутренне нахмурился, встревоженный. В столице он по большей части старался быть как можно более незаметным, привыкнув действовать в тени. Сесть по правую руку от Хозяина Долины на подобном приеме… Цзышу даже не мог отказаться, ведь этим он поставил бы Кэсина в неловкое положение. Но и сесть вот так — разве это не выставляло Кэсина дураком? Все здесь, должно быть, знали об их недавнем поединке, о том, как Цзышу молил Хозяина Долины о пощаде. Какое вообще могло было быть дано объяснение тому, что Кэсин решил при всех вознести его столько высоко? Не так важно было, что задумал Кэсин, Цзышу видел, как оно выглядело сейчас на самом деле — так, словно Кэсин был безумен и, безо всякой на то веской причины, решил внезапно сменить статус кво. Цзышу сдержал рвущийся из груди вздох. Он не был бы удивлен, если бы за этим последовала попытка переворота или покушение. — Хозяин Долины. — По лицу подошедшей к ним Призрака Радостных проводов сложно было хоть что-то прочесть, а Цзышу был погружен в свои мысли. Она взглянула ему прямо в глаза.— Господин Чжоу. — с вежливой улыбкой поприветствовала она его. — Призрак Радостных проводов, — ответил он тем же вежливым, нейтральным тоном. — Я надеюсь, господин Чжоу до сих пор наслаждался своим визитом в Долину? — Его пребывание здесь угодно мне, и он с нетерпением ждет сегодняшнего представления, — в голосе Кэсина не было враждебности, но, говоря как Хозяин Долины, а не как Вэнь Кэсин, он излучал холод. — Возможно, вернувшись в мир людей, он скажет несколько добрых слов о призраках Долины. Кэсин поднял уголки рта в улыбке. — С чего бы ему скучать по изыскам мира людей, когда у него есть ты, чтобы развлечь пирами и играми? — Кэсин явно провоцировал Призрака Радостных проводов бросить ему вызов. Она склонила голову, затем вновь взглянула на него. Улыбка не касалась ее глаз. — Хорошо сказано, Хозяин Долины. Цзышу огорченно отметил, что, похоже, она была не рада его решению остаться. Ему совсем не хотелось становиться яблоком раздора между Кэсином и одной из немногих его сторонников. Цзышу, не задумавшись, убил бы и умер ради Кэсина, но также он знал, что Кэсин, как Хозяин Долины, всегда был вынужден играть свою роль. А если играть какую-то роль слишком долго — она может стать частью тебя, настолько большой, что для чего-то другого просто не останется места. Казалось, Кэсину ничего не стоило улыбаться, манипулировать и править всеми этими призраками. Но даже пройдя сквозь время, в совсем иной ситуации, Цзышу верил, что Кэсин сохранил свои сердце и душу. Он думал о том, что каждый миг этой кажущейся легкости убивал Кэсина. Но это вовсе не означало, что Цзышу не был раздражен. Сидя рядом с Кэсином, он решил переключить свое внимание на слуг, подносящих фрукты и орехи. Он вздохнул и пододвинул тарелку с орехами поближе к Кэсину. До встречи с ним Цзышу в жизни не видел столько орехов. Барабаны продолжали выстукивать свой счастливый мотив, все громче и громче, пока звук не оборвался внезапно одним единственным громким ударом. — Призраки Долины, — разнесся по залу голос Призрака Радостных проводов. — Добро пожаловать на суд над смертными, которые решили, что они лучше нас. Несколько призраков в масках, с обнаженным оружием в руках вытолкали на середину зала группу людей. — Первый ученик Ордена Меча Нежного ветра, — провозгласила Призрак Радостных проводов. — И так же, как и глава их ордена, всего лишь бессердечный и жестокий лжец без какой-либо морали. Второй ученик Ордена Великого озера, человек, который… Цзышу напрягся, нахмурившись, в то время, как Призрак Радостных проводов продолжала свою речь, перечисляя преступления каждого. К Ордену Меча Нежного ветра принадлежал Цао Вэйнин. Цзышу оглядел семерых пленников, но, к счастью, среди них не было знакомых лиц. Его мысли были прерваны движением за спиной. Кэсин протянул ему бесстыдно надкушенный персик.**** — Попробуй! — Кэсин ухмыльнулся, заметив неверящее выражение лица Цзышу. — Я проверил — он не отравлен. Цзы Ша сказала мне, что ты не особо разбираешься в подобных вещах. Цзышу прошептал с раздраженной улыбкой, стараясь не слишком таращиться на персик: — Ты вообще когда-нибудь слышал о слове “благоразумие”, Хозяин Долины Вэнь, или все, что тебя интересует, это исключительно игры во власть? — Я в шоке уже от того, что тебе приходится спрашивать меня об этом. — На лице Кэсина расплылась дьявольская усмешка. — Если хоть какая-то часть меня говорит о “благоразумии” — должно быть, я делаю что-то не так. Цзышу прищурился, рассматривая довольное лицо Кэсина. Не отрезанный рукав — так надкушенный персик. Но между этими историями было важное отличие. Каждый знал, что придворный любимчик Мицзы Ся в конечном счете потерял благосклонность своего князя, стоило его красоте увянуть. Цзышу гадал, неужели Кэсин пытался заманить его в ловушку, чтобы заставить выглядеть как Мицзы Ся перед Десятью Дьяволами? Призрак Непостоянства уже сделал попытку поколебать его преданность Кэсину, и вот сейчас Кэсин пытался представить дело так, словно намерением Цзышу было пробраться в его постель, серьезно? Но, быть может, Кэсин лишь хотел намекнуть Цзышу, что как только его игра будет раскрыта — он будет наказан, самым жестоким способом. — Сам ешь свой персик, — невесело огрызнулся Цзышу — слова прозвучали резче, чем ему хотелось. Кэсин ответил не сразу. — Не мог предположить, что тебе они не по вкусу. Пожалуйста, угощайся тогда орехами, — милостиво согласился он, протягивая Цзышу блюдо. Цзышу с сомнением посмотрел на орехи. Он размышлял, спасет ли его от оскорбления, если он возьмет орех. В конце концов он махнул рукой. Орехи были немногим лучше персиков, но все же он взял один и принялся раскалывать его, решив, что, по крайней мере, это заставит Кэсина почувствовать себя чуть лучше. На фоне этого Призрак Радостных проводов продолжала описывать преступления пленников и то, как им удалось избежать правосудия в мире людей, потому что судьи и чиновники были развращены и продажны, либо не могли пойти против Альянса Пяти Озер. В ее словах не было ничего такого, что Цзышу не слышал бы прежде. Ситуация была мерзкая, но Цзышу решил, что просто переживет это. Если он мог подставлять чиновников и казнить так называемых предателей, будучи в Тянь Чуан, почему бы сейчас ему просто не пересидеть все это ради Кэсина? За ее речью не последовало ни аплодисментов, ни насмешек. Каждый присутствующий ждал реакции Хозяина Долины, чтобы решить, как следует себя вести. Странности ситуации добавляли внезапные взрывы хохота Смеющегося Призрака, зажимающего ладонями собственный рот. Тем временем, все внимание Хозяина Долины занимал один лишь Цзышу. — Я, кажется, припоминаю, что глава Поместья Четырех сезонов был дружен с Альянсом Пяти озер, — как-будто бы между прочим проронил Кэсин. — Наш шифу скорее был их старым знакомым. — Цзышу подумал о Чэнлине, которого хотел защитить всем сердцем. О людях, подобных Шэнь Шэню из Ордена Одинокой горы, которых ввели в заблуждением. О Гао Чуне, который не был безгрешен, но заслужил ли он ту участь, что постигла его? — А что насчет тебя? — По какой-то необъяснимой причине Кэсин находил этот разговор весьма забавным. — Уверен, что боец твоего уровня знаком со многими людьми в цзянху. Цзышу подумал о том, как Кэсин задает вопрос за вопросом, чтобы проверить его, но, похоже, не верит ни одному его слову. Улыбка вышла кривой. В отличие от Кэсина, Цзышу не был так глубоко привязан к идее, что кто-то заслуживает смерти. Он убил своими руками слишком многих, кто смерти не заслуживал. Покинув Тянь Чуан, он обнаружил в себе жалость к невинным, но во тьме, чтобы жить дальше, ему нужны были только те, кого он любил. У Чжоу Цзышу, бывшего главы Тянь Чуан не было прав казнить кого-либо. И все же сейчас он сидел подле Вэнь Кэсина, который, казалось, наслаждался судилищем. — В этом мире есть лишь несколько людей, за которых я отдам свою жизнь. — Цзышу подумал, что он знал их, а вот они пока еще его не знали. — Один из них принадлежит к Ордену Зеркальной глади. Не думаю, что тебе знакомо его имя. — Да? — Кэсин на мгновение прищурился. — Если это так, должно быть, должно быть он еще не совершил достойных преступлений. — Ему лишь четырнадцать. — Цзышу запоздало понял, что Чэнлину сейчас тринадцать, но продолжил. — Не беспокойся — он тебе не угроза. Единственное, чем занят этот ребенок — покупает сладости для своей матери, да раздает милостыню нуждающимся. К этому моменту представление вот-вот должно было начаться. Призрак Радостных проводов проследовала назад к своему месту. Среди людей повисло короткое напряженное молчание, после чего началась драка — без правил, и лишь с одним победителем в конце. — Не похоже, чтобы тебе было интересно. — Когда Кэсин вновь заговорил с ним, уже третий участник пал жертвой жестокого беспорядочного боя. — Наемному убийце наскучила смерть? — Ты так думаешь? — Цзышу был немногословен. Но затем решил спросить: — А что ты об этом думаешь? — Я? Я думаю, что пришло время бросить псам кость. — Поднявшись, Кэсин направился к арене. Со своего места Цзышу не мог рассмотреть выражения его лица. — Остановитесь, — приказал Кэсин. Люди, каждый из сражающихся, чтобы выжить, застыли, освободившись из удушающих хваток друг друга, и уставились на него. — Чувство вины гниет понапрасну в эгоистичных сердцах людей. Однако, бессмертная идея греха и вины дана не одним лишь смертным. Среди нас есть призраки, которые не ценят подаренного им второго шанса на жизнь в Долине и рискуют усомниться в справедливости моего правления. Цзышу нахмурился. — Я дам вам всего один шанс, чтобы искупить свою вину. — Встревоженные призраки вокруг Кэсина опустили головы, боясь привлечь его внимание. Он стукнул сложенным веером по плечу одного из трех мужчин, стоящих на коленях посреди арены — залитых кровью и покрытых ссадинами. Мужчина едва не упал навзничь от его касания. Кэсин расхохотался. — В конце концов, я же ваш милостивый Хозяин Долины. Цзышу заметил, что позади него Цзы Ша, стоящая на коленях, как и другие слуги, выглядела скорее опечаленной, чем испуганной. Был здесь и еще один призрак, чья реакция показалась Цзышу необычной. Призрак Висельника смотрел на Кэсина без страха, но с ненавистью. В его взгляде была жажда убийства. Кэсин зажег пламя, но кто должен был сгореть в этом огне — похоже, ему не было до этого дела. Голос Кэсина звучал так, словно происходящее развлекало его. Рот Висельника растянулся в уродливой усмешке, когда он встал с колен. Призраки, стоявшие рядом с ним, разбежались, чтобы не попасть под перекрестный огонь. Цзышу поднялся как раз вовремя, чтобы заметить выражение презрения на лице Висельника. Кэсин повернулся к Цзышу, открыв Висельнику незащищенную спину. Казалось, он не видел никакой проблемы в том, чтобы стоять здесь, ожидая, что произойдет, — он даже не убрал веер с плеча человека перед собой. Вздернув подбородок, он ждал оценки Цзышу и ничьей больше. В его улыбке читался вопрос. Он не увидел оружия, брошенного в сторону Кэсина, — но Цзышу знал о Нитях, Крадущих Душу, которыми владел Призрак Висельника, — гораздо более опасных, чем меч или хлыст. Призрак поднял руку, словно готовясь к броску, его глаза сверкнули ненавистью. — Хозяин! — прозвенел над залом голос Цзы Ши. Цзышу не колебался ни секунды, его тело само рванулось вперед. Если существовал хоть малейший шанс, что Кэсин мог пострадать, — как мог Цзышу вынести это? С невероятной скоростью, за пару стремительных шагов он приблизился к Кэсину и встал у него за спиной, обнажив меч. Лезвие рассекло невидимую нить, которая едва не щелкнула по спине Кэсина, Цзышу взмахнул мечом еще несколько раз, приближаясь к Висельнику и блокируя каждую нить, направленную в него или Кэсина. На последнем шаге он развернул клинок, рубанув по руке нападавшего. Цзышу подумал о том, что произошедшее не было хорошо спланированной попыткой убийства. Призрак Висельника пошел на это лишь потому, что Кэсин вынудил его своими насмешками. — Как ты смеешь? — прорычал Висельник, зажимая раненую руку. За соседним столом Смеющийся Призрак хихикнул высоко и резко — очевидно, он был в панике. Призрак Непостоянства покачал головой и, похоже, выругался себе под нос — на его лице отразилось разочарование. Призрак Радостных проводов оставалась на своем месте, выражение ее лица было нечитаемым, казалось, оно застыло. Кэсин рассмеялся, он аплодировал Цзышу, медленно хлопая веером о ладонь. — Лезвие столь же острое, как и твой взгляд. Долине Призраков повезло принять тебя в свои ряды. Цзышу посмотрел на Кэсина краем глаза. Затем повернулся, чтобы взглянуть ему в лицо. Он все еще не знал, что сказать. Да и что он мог сказать перед всеми этими людьми? Все это было так наигранно. Цзышу чувствовал, как внутри него разливается — отчаяние. Он даже не понимал, может ли вообще злиться на Кэсина, ведь он знал, что тот не доверял ему. Но Кэсин был так безрассуден. Он зажег это пламя, понимая, что сгорит в нем, с одной лишь только целью — узнать, станет ли Цзышу той водой, что потушит огонь. Цзышу чувствовал, как его грудь сжала в тисках ядовитая змея, и самым страшным было то, что при любом его неверном движении она ужалила бы — Кэсина. Что было бы, если бы тот в следующий раз оказался в опасности, подверг себя такой опасности, перед которой Цзышу оказался бы бессилен? Цзышу вернул меч в ножны, но ситуация не казалось исчерпанной. Весь зал замер в напряженном ожидании, тишина была такой, что казалось все одновременно задержали дыхание. Если они ожидали вспышки гнева — Цзышу не был тем, кто мог оправдать их ожидания. Он всегда сдерживал свой гнев, когда дело касалось Кэсина. Каким бы горячим и яростным он ни ощущался в начале — в итоге Цзышу всегда пытался усмирить его, чтобы не задеть Кэсина. — Ты не милостивый Хозяин Долины, — прозвучал голос Призрака Висельника. — Второй шанс? Ты дурачишь нас, обращаясь с нами, как с цирковой труппой. — Цирковой труппой? — эхом отозвался Кэсин. Он все еще смотрел только на Цзышу, задумчивым взглядом очень темных глаз. — Не льсти себе, Висельник. — По крайней мере, прежний Хозяин Долины не посягал на нашу свободу, — прошипел Призрак. — Ты же… Кэсин внезапно распахнул веер, направив в него вспышку ци. Веер бумерангом облетел их обоих, и только услышав сдавленный крик, Цзышу с ужасом осознал, что сделал Кэсин. Он смотрел на него невидящим взглядом, не произнося ни слова. Ему хотелось закричать, хотелось встряхнуть Кэсина, спросить его, что теперь будет с Кристальной Броней, которую должен был украсть Призрак Висельника. Какой бы странной ни казалась Цзышу потребность Кэсина в этом оправдании — по какой-то же причине оно было ему нужно? Цзышу не спросил его об этом. А сейчас, одним движением запястья, Кэсин изменил будущее, и оно стало еще более непредсказуемым. И причиной тому был Цзышу, вошедший в Долину Призраков. Заставив себя перевести взгляд на поверженного Призрака, Цзышу обнаружил, что кровь забрызгала все вокруг, вытекая из разорванной глотки. Красная, как свадебные декорации вокруг них. Где-то позади истерически хохотал Смеющийся Призрак. Это все еще могла бы быть свадьба, вот только одним из гостей стала смерть. Цзышу в голову пришла пугающая мысль. Он больше не был уверен в том, что Кэсин сумеет справиться с вернувшимися воспоминаниями. Если бы Кэсин помнил об идеальной, мирной церемонии, которую он хотел устроить для А-Сян и Цао Вэйнина, он никогда бы не позволил крови запятнать свадьбу, даже ради мести. Цзышу не мог отвести взгляда от багровых пятен на каменном полу. Кэсин прищелкнул языком. — Меланхолии не место на столь радостном событии. Похоже, лишь Смеющийся призрак в кои-то веки все понял правильно. — На этих словах, смех Призрака внезапно прервался звуками икоты, и Цзышу подумал, что тот, должно быть, просто в ужасе. Цзышу почувствовал поднимающуюся тошноту, ему внезапно тоже захотелось смеяться. Он вернулся на свое место, с трудом передвигая ноги, как если бы ему пришлось брести сквозь кровавый снег. Он не хотел больше смотреть. Небо над ними стало еще темнее. Здесь не было голубого неба, никогда. Один лишь бесконечный красный. — Господин Чжоу, вы чем-то расстроены? — обратилась к нему Призрак Радостных проводов. — Он… он всегда такой? — голос Цзышу прозвучал совсем тихо. Подняв взгляд, он обнаружил, что она изучающе смотрит на него. — Какой ответ вы надеетесь услышать? Ее вопрос словно пронзил его насквозь. Он не мог произнести ни слова в ответ, ощущая, как сердце комом застряло у него в глотке, а на языке появился вкус крови. Ответ “нет” означал бы, что Кэсин вел себя маниакально из-за него. Как же импульсивно и эгоистично с его стороны было заявиться сюда, желая спасти Кэсина и наивно полагая, что у него все получится! Кэсин мог пострадать, и Цзышу должен был найти противоядие от супа Мэн По как можно скорее. Все могло стать еще хуже, если бы Кэсин продолжил вести себя подобным образом. Если бы Цзышу позволил ему вести себя так. — Продолжайте представление. Я не сказал, что мы закончили. — Ни один призрак не посмел возразить Кэсину, даже сейчас. Он вернулся на свое место подле Цзышу. — На кого поставишь? — в голосе Кэсина прозвучало любопытство. Как если бы это не его сейчас пытались убить — как если бы не он почти это позволил. Цзышу хотелось верить, что у Кэсина был план, что в последний миг тот отразил бы нити. — Мне казалось, ты говорил что-то о правосудии, — тихо огрызнулся Цзышу, пробормотав слова себе под нос, так что только Кэсин мог его услышать. — Я вижу лишь игру, Хозяин Долины Вэнь. В которой не будет победителей. Кэсин прищурился, его улыбка резала как нож. — Мне стоило отпустить их безнаказанными? Надеть белые одежды вместо красных? — в голосе Кэсина было слышно мрачное удовлетворение. Белый был цветом скорби, так же, как красный — свадебным цветом. "По крайней мере, будь честен с самим собой", хотелось сказать Цзышу. "По крайней мере, будь добрее к себе — не притворяйся, что ты счастлив". Но он не мог этого сказать, и вместо слов между ними повисла тишина. Представление продолжалось, Цзышу больше не прикоснулся ни к персикам, ни к орехам — он побоялся, что руки его будут трястись. Он ненавидел не желание Кэсина добиться правосудия, он просто знал, куда ведет этот путь. Кэсину было бы наплевать, если бы только его жизнь была разрушена в итоге. Но это было не так. Это будет не так. — Они не хорошие люди, Чжоу Цзышу, — проговорил тот спустя какое-то время. — Они все еще люди. Кэсин, не задумываясь, играл чужими жизнями, чтобы испытать намерения Цзышу. Эти люди погибли не от беспристрастной руки правосудия. Это было единственно желание Кэсина — нет, потребность — узнать Цзышу. Его сердце стучало в груди подобно барабанам на призрачной "свадьбе". — Люди, как и ты, Вэнь Кэсин, — Цзышу внезапно разозлился. Когда на арене остался единственный живой участник, Цзышу выскользнул из зала. (Позже Цзы Ша рассказала ему, что последнего человека Кэсин убил сам — голыми руками.) __________________________ Комментарии: * Странник, покидающий дом на рассвете, это образ из стихотворения Вэнь Тин Юня 商山早行. "Кэсин" это 客行, собственно "странник". Грустное стихотворение о человеке, вынужденном оставить родные края. Вот оригинал: 晨起动征铎, 客行悲故乡。 鸡声茅店月, 人迹板桥霜。 槲叶落山路, 枳花明驿墙。 因思杜陵梦, 凫雁满回塘。 На рассвете двинусь в путь, лишь позовет колокол, Странник, тоскующий по родным местам. Птицы в курятнике, деревенские лавки и свет луны, Отпечатки ног, как иней на деревянном мосту. Опадают листья с дуба, встречу закат на горной тропе, Цветут лимоны, рассвет у ограды почтовой станции. Скучая по Дулину, вижу его во сне, Дикий гусь горюет по родному пруду. Это очень грубый практически гугл-перевод, но мне хотелось, не сильно задерживая выход новой главы, дать вам почувствовать настроение. Кстати, обратите внимание на строчку 客行悲故乡 kè xíng bēi gùxiāng Кэсин скорбит/оплакивает Гу Сян😭 Здесь зашифрована судьба наших милых брата и сестрички, пусть настоящее имя Гу Сян и пишется иначе 顧湘, но звучит совсем как "родные края" из этого стихотворения. У слова 悲 bēi основное значение — "оплакивать умерших". ** Еще одно стихотворение, в котором Вэнь Кэсин обыгрывает свое имя: 我本天涯孤鸿，无根行客 Я одинокий гусь на краю света, странник без роду и племени. Видите в конце переставленные местами иероглифы его имени? 行客 Здесь важно помнить, что гусь выбирает партнера один раз на всю жизнь. *** Держать тебя за руку, смотреть вместе на проплывающие облака. 执子之手，坐看云舒 Здесь зашифровано имя Цзышу 子舒 Это строчка не из одного, а сразу из трех стихотворений согласно традиционной китайской игре в слова dui lian 对联 "парные надписи", где нужно красиво подбирать подходящие по смыслу друг другу строки из разных стихотврений. Первая строка: 执子之手 与子偕老 Держать тебя за руку и состариться вместе. Вторая: 行到水穷处，坐看云起时 Жить уединенно у реки, сидеть и смотреть, как поднимаются облака. Третья: 闲看庭前花开花落；去留无意，漫随天外云卷云舒 Смотреть, как распускаются и опадают цветы в саду, не важно, суждено мне жить или умереть, наблюдать, как в небе появляются и тают облака. В общем, Кэсин знал, что сказать Цзышу, чтобы показать что он его понимает, и их видение будущего совпадает. Хитрый подкат! **** 囍 shuāngxǐ “двойное счастье” традиционная китайская каллиграфия, которой украшают свадьбы и которую принято дарить молодоженам. Обычно пишется красным цветом. ***** О надкушенном персике и первой в исторических хрониках Древнего Китая гомосексуальной паре можно прочесть здесь https://culture.wikireading.ru/86798 на русском и сделать свои выводы о том, что именно имел в виду Кэсин.