Кэсин не знал, сколько времени он провел, сидя в одиночестве на троне. Он чутко спал, и, услышав, как кто-то тихонько кашлянул, моментально распахнул глаза.
Человек, стоявший сейчас напротив, приземлился легко, как перышко. Еще одна причина, по которой он был опасен.
Моргнув пару раз, Кэсин посмотрел на гостя из-под опущенных ресниц.
Ему пришлось подавить поднявшуюся на короткий миг панику, когда он подумал, что тот мог перехватить А-Сян на пути к Призраку Радостных проводов.
— Чжоу Цзышу, — протянул он, запрокинув голову — холодная сталь трона поцелуем впилась в шею. Кэсин подумал, что будет лучше сейчас не показывать Чжоу Цзышу, что его намерения касательно того изменились. — Как ты меня нашел?
Чжоу Цзышу бросил взгляд на коричневые осколки керамики на полу, затем — на Кэсина и на все еще целую бутылку у него в руке.
У него не было права судить.
Кэсин мог бы прямо сейчас швырнуть в него бутылку. Это положило бы неплохое начало поединку. Но он слишком много выпил, и, хотя ему удалось немного поспать, было глупо начинать бой без очевидного преимущества, как бы ни чесались руки. Кэсин решил подождать до завтра.
— Я подумал, ты можешь быть здесь, — после короткой паузы ответил Чжоу Цзышу.
— Цзы Ша тебе сказала, где я?
— Она выглядела расстроенной, и я спросил ее про тебя. Она сказала, ты убил последнего участника. Так значит, победителей не было, похоже, ты понял это правило буквально. — В его голосе было слышно раздражение.
Кэсин задумался, приходила ли Цзы Ша к нему специально.
Затем улыбнулся во весь рот. — А ты значит пришел на запах крови?
— Угадал.
В воздухе повеяло зимой. Кэсин собирался насладиться сегодняшним представлением, но он не чувствовал удовлетворения и, что было важнее, прямо сейчас он не мог понять, что было на уме у Чжоу Цзышу.
Тот, кто использовал искренность как оружие, мог быть лишь худшим из лжецов, которых встречал Кэсин. Он почувствовал непреодолимое желание подставить шею под лезвие меча Чжоу Цзышу — просто чтобы взглянуть, что тот будет делать.
Но его желания не имели значения — не тогда, когда это же лезвие могло поранить А-Сян.
Он томно улыбнулся и поднес горлышко бутылки к губам. Вино полилось и обожгло гортань. — А ты, похоже, мастер разгадывания загадок. Угадаешь, что я планирую делать сегодня вечером, глава Тянь Чуан Чжоу Цзышу?
Он был готов к тому, что Чжоу Цзышу начнет кричать на него, что будет все отрицать. Он хотел, чтобы с того слетела его маска — все стало бы намного проще в этом случае — но ничего из ожидаемого не произошло.
Вместо этого, губы Чжоу Цзышу растянулись в улыбке, совершенно сбив Кэсина с толку. Он постоянно улыбался именно тогда, когда Кэсин меньше всего этого ожидал. Улыбка была удивленная и слегка задумчивая.
Словно он хотел, или даже ждал, что Кэсин узнает, кто он. Но это не было тем, что Кэсин хотел знать.
Чжоу Цзышу потянулся к бутылке, похитив ее из рук Кэсина. Сделал большой глоток. Кэсин смотрел, не отрывая глаз, на то, как двигалось его горло, на бледную кожу в тусклом сиянии луны.
— Бывший глава. И — нет. Я собирался поспорить с тобой об этом саморазрушительном представлении, которое ты устроил, но предлагаю вместо этого насладиться прекрасным вечером. — Он вздохнул. — Может хватит загадок? Тебе не кажется, что их было уже предостаточно, с тех пор, как я вошел в Долину? Тебе самому еще не надоело?
“Саморазрушительном представлении”. Кэсин скривил губы. Похоже было, что Чжоу Цзышу снова видел его насквозь.
В этом-то и была проблема. Лишь худший из лжецов мог использовать искренность, как оружие. Кэсину хотелось разодрать Чжоу Цзышу на части, лишь бы понять, что он из себя представляет, но у него было ощущение, что он что-то упускал.
Он решил еще на один вечер притвориться, что верит ему. Кэсину казалось, что так легче будет выяснить истинные намерения главы Тянь Чуан.
А завтра он в любом случае собирался покончить с этим фарсом.
Не имея возможности повлиять на ситуацию, Кэсин решил отдаться течению и посмотреть, к чему вел Чжоу Цзышу.
— Хватит загадок? — повторил он. — Каждый твой шаг вызывает лишь все новые вопросы.
Чжоу Цзышу покачал головой. — На сегодня никаких больше вопросов о моей личности. Она для тебя больше не секрет, но разве не по этой причине ты не можешь поверить мне? Если тебе так будет проще — можешь притвориться, что веришь.
Кэсин оскалился, испытав внезапный прилив волнения. Он жаждал вцепиться зубами в эту вновь предложенную ему головоломку, как ненасытный зверь, которым он и являлся.
И все же, ему не было равных в искусстве притворства. Если это могло помочь выяснить истинные намерения Чжоу Цзышу, если это помогло бы разоблачить этого самозванца — Кэсин готов был притвориться, что верит.
Все так и было — одна лишь игра.
— А что я получу взамен? — протянул он.
— Я притворюсь, что ты веришь мне. Что уже достаточно щедро с моей стороны. Ты задолжал мне этот вечер перемирия.
Кэсин даже не мог предположить, какую еще ложь Чжоу Цзышу для него приготовил — настолько беспомощным тот был в своем вранье. Его истории рассыпались как облетающие лепестки поместья Четырех сезонов: каждый раз, когда Кэсин подбирал лепесток, — тот оказывался другого цвета, необъяснимым образом, словно Чжоу Цзышу раскрашивал их.
Быть может, ему так было удобнее? Летом он был искренним другом, зимой — жестоким убийцей, а в межсезонье — кем угодно еще: Чжоу Цзышу постоянно менялся, как никто другой соответствуя поместью Четырех сезонов, откуда, по его словам, он вышел.
"Твоя правда даже хуже твоей лжи", подумал Кэсин. Он поднялся с трона, встретив взгляд удивленных глаз. Забрал бутылку из рук Чжоу Цзышу — их пальцы столкнулись, но на этот раз Кэсин не заметил какой-либо видимой реакции.
Он почувствовал себя странно. Кэсин ни за что не признался бы в этом, но он уже не помнил, когда в последний раз касался кого-то, кроме А-Сян, если это было не во время битвы.
Кожа Чжоу Цзышу была такой мягкой.
Сделав еще глоток, Кэсин аккуратно поставил бутылку на стол и спрятал в рукаве маленький бумажный цветок. Тепло от вина, разлившееся по задней стенке гортани, не исчезло на этот раз — холод на время оставил его.
— Сегодняшний вечер идеален для прогулки по Долине, — объявил Кэсин, доставая веер из рукава и улыбкой приглашая Чжоу Цзышу последовать за ним.
Тот пошел не колеблясь, лишь обронил: — Цзы Ша говорила, что страшные призраки выходят наружу по ночам.
Кэсин задумался о том, когда она могла сказать это Чжоу Цзышу. — Я самый страшный из призраков, чего мне бояться? Не беспокойся. Если сегодня на тебя нападет какой-нибудь дьявольский призрак — я должен буду вернуть тебе услугу.
Сегодня Чжоу Цзышу показал, что остановит любого, кто посягнет на жизнь Кэсина, даже если это выставит на всеобщее обозрение его преданность Хозяину Долины.
Но, конечно, это могло означать лишь то, что прежде, чем решить, убивать ли его, Чжоу Цзышу надеялся получить от него какую-то информацию.
В конце концов, Кэсин уже вписал Тянь Чуан в свою песенку жадности. Неужели Чжоу Цзышу не понимал, что признать себя их главой было худшим из проклятий? Это давало ему мотив и возможности.
Никакой услуги он Кэсину не оказал.
— Уверен, сегодня вечером я буду в полной безопасности, — просто сказал Чжоу Цзышу. — Куда мы направляемся?
— К озеру, — ответил Кэсин заговорщицким тоном. — Оно скрыто в тумане, но, говорят, если у вас хватит смелости пройти сквозь эту тьму — вы будете вознаграждены открывшимся видом.
Спустя недолгое время они достигли местности с поразительно низкой видимостью.
Кэсин без усилий пробрался сквозь объятия тумана, достигнув чистого берега озера. Он слышал, как Чжоу Цзышу приземлился, ступив на почву, и осторожными шагами двинулся вперед.
— Хочешь поиграть в прятки, Вэнь Кэсин? — его голос звучал легко и непринужденно. Он не обвинял Кэсина и не волновался, но повисшая после этих слов тишина ощущалась густой, как туман. Чжоу Цзышу ждал, когда Кэсин сделает следующий шаг.
Кэсин подумал о том, что сейчас было бы несложно атаковать его. Он легко мог определить на слух, где находился Чжоу Цзышу, при этом сам он был на чистой местности, где было проще дышать и двигаться. У него было преимущество.
Шагнув в туман, Кэсин протянул руку — коснувшись волос Чжоу Цзышу. Он был так близко, что теперь они могли видеть друг друга. Взгляд Кэсина столкнулся с парой удивленных глаз.
Все это было притворством, Кэсин обещал Чжоу Цзышу сегодняшний вечер. — Если это прятки, значит я тебя нашел. Что я выиграл?
Чжоу Цзышу нежно улыбнулся ему, и Кэсину внезапно показалось, что туман недостаточно густой. Если он сделал что-то, из-за чего ему улыбался
так глава ордена убийц — должно быть, это было что-то непростительное.
— А что ты хочешь в награду за свой выигрыш?
Кэсин ухватил длинную прядь волос, подняв их между ними до того, как позволить ей соскользнуть подобно шелку. — Поединок, — он произнес это самым ласковым тоном. — Но если и в этот раз ты не будешь сражаться как полагается — я больше не пощажу тебя, Чжоу Цзышу. Если только ты не уверен заранее, что проиграешь.
Чжоу Цзышу посмотрел на него с вызовом. — Ты о себе говоришь? — спросил он игриво.
"Больше никаких игр", подумал Кэсин. Неважно было, что он планировал прежде, это больше не было испытанием, которое можно было превратить в игру. Он больше не мог наслаждаться этим. А раз это не было игрой — он не мог позволить себе проиграть.
Его целью было заставить Чжоу Цзышу думать, что Кэсин на самом деле ему поверил и попался на его удочку. Это заставило бы его раскрыть карты.
А если и нет — это был всего один вечер. Завтра Кэсин собирался его заставить, заставить убраться из Долины Призраков, чего бы это ему не стоило. Чем дольше он тут оставался — тем опаснее все это было для А-Сян.
Чжоу Цзышу смерил его оценивающим взглядом, делая вид, что не планировал доставать меч. Он выглядел как человек, которому только что вручили подарок, с которым он так долго хотел поиграть. Кэсин собирался преподать ему урок—
Ублюдок бросился на него подобно молнии, вся игривость слетела с его лица, как тарелки с перевернутого стола. Кэсин едва успел увернуться от удара, направленного точно ему в глотку.
У Чжоу Цзышу хватило наглости фыркнуть, когда он пролетел мимо него, исчезнув в окружающем их тумане. — Лао Вэнь, — донесся справа его самодовольный голос, — ты уверен, что в состоянии сражаться?
Лао Вэнь.
Кэсин ощутил шум крови у себя в ушах, сам не понимая, почему эти два слова заставляют его чувствовать себя настолько ошеломленным. Это было дерьмово. Он отправил свой веер в полет по широкой дуге. Сильный порыв ветра развеял туман, и Кэсин обнаружил Чжоу Цзышу ближе, чем он ожидал, — тот спокойно стоял, опустив руки по бокам, изучая Кэсина сосредоточенным взглядом.
Кэсин постарался, чтобы улыбка вышла достаточно широкой. — Что за вопрос? Ты мне, вообще-то, оказал услугу. Сейчас я абсолютно трезв, и давай-ка посмотрим, как тебе это понравится.
Чжоу Цзышу дьявольски ухмыльнулся, и они оба двинулись, как один.
Кэсин жестоко атаковал его, вытесняя сквозь туман к берегу озера. Чжоу Цзышу ускользал, невесомый, как паутинка, недосягаемый и элегантный, слишком легкий, чтобы было возможно удержать его, мастерски танцующий вокруг своими Стремительными шагами.
Чжоу Цзышу был слишком умелым бойцом, он двигался так быстро… это тревожило, казалось, он разгадал схему атаки Кэсина — настолько продуманными были его движения. Никто не мог предсказать то, как сражался Кэсин, — его единственным учителем была необходимость выживать.
Должно быть, Чжоу Цзышу схватил и где-то держал А-Сюя. Тянь Чуан могли пытать А-Сюя, чтобы вытянуть из него сведения о Кэсине. Но он не находил объяснения тому, как А-Сюй мог научить Чжоу Цзышу следовать каждому его движению — этому танцу невозможно было научиться от кого-то.
Усилием воли, Кэсин заставил себя не думать об этом. Его подозрительность всегда была его лучшим советчиком, но сейчас он начал сомневаться в своих собственных мыслях — и тогда уж проще было сразу сдаться на милость Чжоу Цзышу. Милость, в которую Кэсин не верил.
— Уже убегаешь? — поддразнил его Кэсин.
Во взгляде Чжоу Цзышу вспыхнул вызов. — Если ты можешь играть в прятки — почему бы мне не сыграть разок в догонялки? Не отставай, Вэнь Кэсин! — Развернувшись, он бросился к берегу и дальше — прыгая и скользя над водой, пока не достиг камня, возвышающегося над гладью озера. Тот едва ли выглядел достаточно большим, чтобы на нем можно было нормально сражаться. Чжоу Цзышу смотрел на Кэсина выжидающе сквозь разделяющее их пространство.
“Так вот значит, как он хочет играть? Ну что за дурак”. Кэсин был совершенно уверен в том, что одержит верх, стоит лишь Чжоу Цзышу пожертвовать свободой передвижения. В конце концов, он привык играть грязно, а можно ли было сказать это о Чжоу Цзышу? Кэсин усмехнулся и последовал за ним.
— Тот, кто первым коснется воды, — проиграл, — крикнул ему Чжоу Цзышу, оставаясь на месте. Он не дал ни секунды передышки Кэсину, легко ступившему на тот же камень, но тот ее и не ждал. Ему это не было нужно, он этого не хотел. Они обменялись серией ударов и уклоняющихся маневров, и все это время Чжоу Цзышу следил за ним широко раскрытыми глазами, так что ни одно движение Кэсина не ускользнуло от его внимания, не застало его врасплох, и на каждое он ответил своим. Это опьяняло.
Кэсин поймал Чжоу Цзышу за запястье и дернул как раз в тот момент, когда его соперник завел ногу ему за лодыжку, потянув на себя. В итоге они оба упали на колени вместо того, чтобы один из них полностью окунулся в воду.
— Вот так, — приказал Кэсин, утягивая Чжоу Цзышу вниз, когда тот попытался подняться. Когда он подчинился, вновь встав на колени, Кэсин ударил его в грудь еще до того, как тот успел освоиться в своем новом положении. Чжоу Цзышу удивленно хрюкнул и позволил себе упасть на спину, подчиняясь направлению удара, так что вся его энергия растворилась в этом движении. Залившись смехом, в отместку он пнул Кэсина ногой в подбородок.
— Не использовать ци! — выкрикнул Чжоу Цзышу, в мгновение ока бросившись к Кэсину и прижав его к земле. Кэсин фыркнул, но удержался от того, чтобы послать наглеца обратно в полет мощным залпом энергии. Вместо этого, он продолжал удерживать его на расстоянии вытянутой руки, сопротивляясь давящему на него весу Чжоу Цзышу, в то время как тот пытался просунуть колено между их телами под нужным углом, чтобы столкнуть Кэсина с валуна.
— А ты хорошо устроился — менять правила как раз в тот момент, когда я был готов пройти сквозь тебя, как сквозь открытую дверь.
Чжоу Цзышу расхохотался. — Но ведь ты тоже менял их! Ты потерял свое право возра—
Кэсин позволил ему упасть, как печеной репе, выкатившись из под него до того, как тот свалился бы на него всем своим весом. Чжоу Цзышу уморительно взвизгнул, но надо было отдать ему должное, мастерски вышел из ситуации, перекатившись и ударив Кэсина в почку. Кэсин смог уйти от удара, а затем милостиво позволил Чжоу Цзышу подняться на ноги. — В чем вообще смысл запрещать ци? Ты хочешь, чтобы мы боролись, как крестьяне?
— Да, — ответил Чжоу Цзышу, ухмыляясь, как волк. Кэсин недоверчиво посмотрел на него, и у глаз Чжоу Цзышу разбежался миллион морщинок. Кэсин ощутил, что не может дышать. — Боги, видел бы ты сейчас свое ли— !
Кэсин бросился на него, обхватив руками за пояс.
С этого момента происходящее больше не было битвой.
Это было месиво из локтей, толкающихся в грудные клетки, ладоней, впивающихся в плечи, грубой силы, встречающейся с грубой силой, так что они снова и снова оказывались в тупике. Сцепившись головами, прижав руки к лицам друг друга, они пытались дышать, борясь с постоянным напряжением мышц, вынужденные удерживать свои позиции, не уступая ни на миг, выжидая, а затем резко двигаясь в попытке лишить противника равновесия.
Раз за разом, Чжоу Цзышу громко смеялся прямо в ухо Кэсину, заставляя того морщиться и толкаться сильнее, ухмыляясь, как сумасшедший. По негласному договору, они больше не обменивались ударами. Где-то в процессе Кэсин, должно быть, растерял свои инстинкты убивать и калечить. И это… это ощущалось внезапной свободой. Было волнующе — сражаться с кем-то, кто не хотел навредить тебе, но не потому, что он не был способен, а лишь потому, что решил не делать этого. Голова шла кругом от того, как близко они были друг к другу — он чувствовал дрожь усталости в руках Чжоу Цзышу, его тяжелое дыхание у самой шеи, биение его сердца напротив собственной грудной клетки, и это было…
Дело дошло до того, что они оба едва смогли избежать купания, и, в конце концов, вынуждены были остановиться.
— Что, — Кэсин задыхался, лежа рядом с настолько же запыхавшимся Чжоу Цзышу, — это было.
Чжоу Цзышу повернулся к нему и осклабился во весь рот. — Это, Вэнь Кэсин, было веселье.
Он был прав.
Веселье. Так называл это Кэсин, представляя свою месть Чжао Цзиню и всему прогнившему миру цзянху.
Это... это было каким-то другим видом веселья. Кэсин поймал себя на том, что не мог не улыбаться, глядя в искрящиеся радостью глаза Чжоу Цзышу. Он отвел взгляд, уставившись в темное небо над ними, думая о том, что если бы Чжоу Цзышу остался здесь слишком надолго — опасность грозила бы не только А-Сян, но и ему самому.
Вернувшись на берег, Кэсин уселся на гладкий камень, приводя себя в порядок, — Вся моя одежда промокла, — вздохнул он, ощупывая свои рукава.
— Говорит так, словно это не он обрызгал меня с головы до ног. — Чжоу Цзышу принялся разводить огонь. Похоже его это не беспокоило, напротив — он выглядел невероятно довольным. — Ты это начал, — добавил он, заметив, как надулся Кэсин.
— Я думал, ты умнее.
— Ты что, только что назвал меня дураком?
Ответ застал Кэсина врасплох и тот расхохотался. — Я бы не посмел.
Чжоу Цзышу кивнул. — Ладно. Полагаю, я должен в это поверить. — Он вновь широко улыбнулся Кэсину, смотря на него теплым взглядом.
Кэсин подумал о том, что людям, которые лгали, приходилось верить в свою ложь, но, если они выживали, в итоге все было в порядке. Гораздо сложнее было, когда ты сам был ложью. Тогда тебе нужно было убить часть себя, чтобы вернуться к прежнему порядку вещей.
Кэсин попытался представить, как Чжоу Цзышу отбрасывает надетую на себя маску. Убийца был бы на это способен.
Должно быть что-то отразилось у него на лице, потому что Чжоу Цзышу тут же стал выглядеть виноватым. Он не сделал ничего очевидного — не закашлялся, к примеру, просто отвернулся и занялся костром.
Вскоре раздалось пощелкивание горящих поленьев, и яркое оранжевое пламя засияло в ночи.
— Давай сыграем в игру, — непринужденно произнес Чжоу Цзышу, как будто ничего особенного не произошло.
Кэсин не мог поверить своим ушам. — В игру, — криво усмехнулся он. — В последний раз, когда ты сказал, что я играю в игры, ты предотвратил покушение, а потом вылетел из зала так, словно я его заслуживал.
— Я… — Чжоу Цзышу поджал губы. — Мне не нравится смотреть, когда ты устраиваешь подобные представления.
— Кровавые, ты имеешь в виду? — недоверчиво спросил Кэсин. — Ты убийца лишь по названию? В Тянь Чуан тебя завалили бумажной работой? — Плюс ко всему, даже если Чжоу Цзышу и не был больше главой Тянь Чуан, — это одно еще не давало ему права судить о том, как именно Кэсин убивал своих врагов.
Тот усмехнулся, заставив Кэсина недоумевать. — Нет. — Чжоу Цзышу смотрел на Кэсина, в открытую изучая его. Он решил не развивать тему.
Кэсин прищурил глаза, а затем ухмыльнулся. — Ну и какое же представление ты хочешь увидеть в моем исполнении? — томно промурлыкал он, склонившись к Чжоу Цзышу и хлопая ресницами. С этого расстояния Кэсин мог видеть отблески золотого пламени, отражавшиеся в темных глазах, и то, как расширились зрачки Чжоу Цзышу.
Странно, тот похоже этого не ждал. Но принял все слишком спокойно. Кэсину захотелось рассмеяться, но он почему-то не стал.
В отличии от прошлого раза, сейчас Кэсину хотелось посмотреть, что будет, если он не отодвинется. Потому что этот вечер был последним, когда мог притвориться, что у него появился друг, которого он хотел сохранить.
— Я не хочу смотреть представление, — Чжоу Цзышу сжал зубы, но затем расслабился. — Мне достаточно будет увидеть тебя.
“Лжец”, рассеянно подумал Кэсин, не понимая, чего хочет он сам. Он знал, что ему будет нужно завтра, когда высоко взошедшее солнце с его обжигающими лучами так и не рассеет тьму Долины Призраков — он знал, что ему будет нужна безопасность для А-Сян.
“Завтра”, думал он. “Возможно, завтра я пойму, что должен убить тебя”. И пусть он никогда не был на стороне Чжоу Цзышу, эта мысль ощущалась предательством.Она заставляла его чувствовать себя так, словно он замыслил измену.
Нет, все было даже хуже. Ересью было даже не то, что он хотел, чтобы Чжоу Цзышу оказался А-Сюем, а то, что он хотел быть другом Чжоу Цзышу, был тот А-Сюем или нет.
Он ненавидел
себя это. Он ненавидел Чжоу Цзышу за это.
Внезапно он перехотел выяснять, что будет, останься они так близко друг к другу. Он сел прямо, отодвинувшись. Даже рядом с огнем, ему показалось, что воздух вокруг них слишком холодный, а прикосновения ощущаются слишком горячими.
— Мы успели только позавтракать вместе, — уведомил Кэсин Чжоу Цзышу с шутливой улыбкой. — Правила приличия в Долине Призраков требуют, чтобы мы, по крайней мере, разделили ужин до того, как увидеть друг друга.
Чжоу Цзышу моргнул, затем его взгляд смягчился, и он не стал давить, не стал насмехаться над внезапным отступлением Кэсина. — Правила приличия? Что-то я не увидел руководства по этикету призраков в твоем… кабинете.
“Ха. Так значит он воспользовался возможностью изучить мои книги”.
— Мы, подлые призраки, весьма серьезно относимся к этикету и традициям. — Кэсин все еще ощущал злую боль в груди и странный жар в животе, но смена темы помогла ему улыбнуться. — Между прочим, каждый вошедший в Долину, должен заплатить денежный выкуп.
— А какое вознаграждение полагается за предотвращенное убийство?
— Если я тебе скажу, кто может поручиться, что ты не станешь планировать новые покушения?
— Я сомневаюсь, что Призрак Висельника был единственным, кто пытался убить тебя. Ты насмехался над ними, ожидая того, кто заглотит наживку. Я бы сказал, что произошедшее было вполне рядовым событием. Если бы не знал, что… — он замолчал.
“Не знал чего? Знал откуда?”
— Да, кстати, Призрак Непостоянства приходил ко мне поболтать, — Чжоу Цзышу усмехнулся. — Спросил напрямую, не присоединюсь ли я к какому-нибудь вдохновляющему восстанию.
Кэсин поднял бровь, удивленный, что тот решил сообщить ему об этом. Большой проблемы в услышанном не было. Как и Призрак Радостных проводов, Призрак Непостоянства был давним обитателем Долины. Кэсин не был заинтересован в том, чтобы менять кого-либо из них — на обоих лежала большая часть дел Долины, связанных с подпольной торговлей и шпионажем в мире людей.
— Я впечатлен тем, что он спросил тебя напрямую. Могу поспорить — даже если бы я убил одного из его подчиненных — он лишь принялся бы извиняться передо мной.
Чжоу Цзышу пожал плечами. — Я, должно быть, немного напугал его, — голос его прозвучал абсолютно невинно.
Кэсин расхохотался, гадая, что именно тот сказал.
— Так вот, насчет игры, которую я предложил, — она очень простая. Я загадываю что-то — что угодно. У тебя будет возможность задать мне десять вопросов — ответы могут быть только “да” или “нет”, чтобы догадаться что это. Если сможешь угадать верно — спросишь меня о чем угодно , и я дам честный ответ. — Он ухмыльнулся. — Не угадаешь — спрашивать буду я.
— Чжоу Цзышу, — проговорил Кэсин со всей искренностью — я аплодирую тебе за самый изобретательный и очевидный способ расследования, о котором я только слышал.
— Благодарю тебя, Вэнь Кэсин, — ответил тот столь же искренне. — Я вспомнил об этой игре, поняв, что также могу познакомить тебя с иным способом разгадывания загадок.
Кэсин растянул губы в благосклонной улыбке. — Хорошо, давай сыграем. — Он никогда не играл в это прежде, и ему стало любопытно, что из этого выйдет.
— Подумай о чем-нибудь — это может быть что угодно. Поэма, историческая фигура, абстрактная идея, цыпленок…
— Цыпленок? Хватит примеров, а то у меня не останется идей, — схитрил Кэсин, хотя уже загадал слово. — Вперед, задавай свои десять вопросов!
Чжоу Цзышу ласково улыбался ему в свете костра. Он казался таким близким и теплым. Кэсин представил его раненым, истекающим кровью, и безмолвно пожалел о том, что в руке сейчас не было бутылки. Если бы он оставил часть вина на завтра — на тот момент, когда их игра в притворство будет закончена и они сойдутся в неминуемой схватке — возможно оно помогло бы ему смыть то, что останется после этой кровавой бани.
Кэсин не мог представить, чтобы происходящее закончилось как-то иначе. Но, он…
— Это что-то живое? — голос Чжоу Цзышу выдернул Кэсина из потока мыслей.
— Да.
— Это человек?
— Нет.
— Это наземное животное?
— Нет.
— Оно может летать?
— Нет.
— Это какая-то рыба?
— Да.
Чжоу Цзышу, задумавшись, склонил голову к плечу. У него оставалось еще пять вопросов. — Ты мог бы назвать ее “красочной”?
Кэсин ухмыльнулся — тот должно быть решил, что это карп кои. — Нет.
Чжоу Цзышу свел брови, задумавшись. — Это деликатес?
— Да.
— Она ядовитая?
— ...Да. — Кэсин решил, что сейчас он бы не слишком удивился, если бы тот отгадал. В конце концов, это было неплохим способом избавиться от какого-нибудь чиновника, списав все на несчастный случай.
И в этот момент Чжоу Цзышу с торжествующим выражением на лице объявил:— Это рыба-фугу?
Кэсин взглянул на него. — Как ты догадался? — спросил он, как будто бы удрученно, в надежде, что Чжоу Цзышу не заметит, что он и вправду разочарован. Он не привык проигрывать.
Обычно, когда он выигрывал, люди умирали. Но когда он был слишком слаб, убили его родителей. Он потерял свои воспоминания об А-Сюе и А-Сян. Так как же он мог позволить себе вновь хоть в чем-то проиграть?
— Ну, в общем, — ответил Чжоу Цзышу легко, как если бы Кэсин не проиграл, и они просто шутили и развлекались, — мне показалось, что ты предпочел бы выбрать какую-то символическую рыбу.
— Вовсе нет, — произнес Кэсин, — я просто в какой-то момент хотел попробовать рыбу-фугу.
Чжоу Цзышу наморщил нос. — Она невкусная.
— Да, но люди едят ее не потому, что она вкусная. Ну? Задавай свой вопрос.
Он ожидал, что Чжоу Цзышу спросит его о чем-то важном, постаравшись вытянуть информацию из Кэсина, воспользовавшись этим ложным моментом дружеской близости между ними.
Вместо этого тот спросил: — Какое у тебя любимое время года, и почему?
Кэсин моргнул. — Мне казалось, ученик поместья Четырех сезонов не должен отдавать предпочтения какому-то одному, разве не так?
— Нашего учителя здесь нет, и он нас не отругает, так что не бойся и отвечай честно.
Нашего учителя.
“Снова”. Кэсин улыбнулся. Если Чжоу Цзышу сам делал все, чтобы Кэсину было как можно сложнее притворяться, что он ему верит, — как тот мог винить его за то, что он указывал ему на его притворство? — Мое любимое время года — осень. Торопясь, раскроили одежды зимы в Байди. Подгоняет ночи приход каждый новый удар полотна о камень.*
Чжоу Цзышу, казалось, тут же все понял. — Осень не врет о том, что придет зима, — перевел он. Должно быть, Чжоу Цзышу тоже понимал, что несмотря на то, что сейчас они мирно проводили время вдвоем — все могло рассыпаться в любой момент. Тот просто не знал, что этот момент должен был настать завтра.
— Именно, — улыбнулся Кэсин. — Ты хорошо меня знаешь.
Чжоу Цзышу по какой-то причине, казалось, задели эти слова, но в его взгляде отразилась скорее грусть, и даже робость, как если бы он был виноват в чувствах Кэсина. — Зима не длится вечно. Четыре сезона, Вэнь Кэсин. Четыре.
Они продолжили играть. Чжоу Цзышу интересовало все, что говорил Кэсин. По очереди они загадывали все больше интересных слов. Игра была простой, но оба они выбирали все более странные вещи. Чжоу Цзышу, казалось, был доволен, спрашивая Кэсина о том, о чем раньше никто не спрашивал — и не потому, что они не осмеливались — им просто было плевать, а А-Сян он одергивал каждый раз в прошлом, когда она пыталась подойти слишком близко.
— Красные женские тапочки? — хохотал Цзышу. — Как я вообще должен был это угадать?
— Ну это проще, чем волонские орехи, которые я даже не ел никогда, — возражал ему Кэсин. — Я, по крайней мере, играю честно. Ты же пытался заставить меня сказать “грецкие орехи”, да?
— Ну, ты мог легко выбрать любые другие орехи, — сказал Чжоу Цзышу серьезным тоном. — В любом случае, когда-нибудь мы попробуем волонские орехи. — Он фыркнул. — Но не рыбу-фугу. Не смотри на меня так — она на самом деле отвратительная на вкус.
В итоге, Кэсин и в самом деле получил удовольствие от игры. Он также выяснил кое-что абсолютно бесполезное: Чжоу Цзышу обожал снег, его самым унизительным кулинарным опытом был тот случай, когда он приготовил рыбу вместе с потрохами, его любимым музыкальным инструментом была сяо.
“Бесполезная информация”, напомнил себе Кэсин. На самом деле, все веселье, которое показал ему Чжоу Цзышу, было бесполезным. Веселье было ложью.
“Когда-нибудь”, сказал Чжоу Цзышу. Когда-нибудь они должны были попробовать эту новую еду и слепить снеговика, и все другие невозможные вещи, так?
Они договорились на сегодняшний вечер притвориться, что верят друг другу. Но, Кэсин со все нарастающей болью в груди думал о том, каким же жестоким на самом деле был Чжоу Цзышу, говоря все эти вещи. Кэсин не хотел, чтобы сегодняшний вечер был последним.
Он все еще ждал, что Чжоу Цзышу задаст ему вопрос, который впишется в эту безжалостную игру, которую он вел с ним. Кэсин привык играть — в его играх был только один победитель, он. Но тот не задавал подобных вопросов.
Кэсин больше не знал, как победить в игре, в которую они играли с Чжоу Цзышу. И когда он осознал это — страх когтями вцепился ему в сердце. Страх, перемешанный с чувством вины.
— Уже поздно. Нам пора возвращаться.
Чжоу Цзышу кивнул. Казалось, он был не просто доволен, но глубоко удовлетворен тем, как прошел вечер.
По пути к пещере, Кэсин пытался не думать ни о чем, но кончил тем, что думал исключительно о Чжоу Цзышу.
Быть может, он и вправду слишком много выпил? Он поклялся себе, что больше не будет никаких игр. И вот, он оказался втянут в худшую из игр, которую только можно было вообразить. В игру, которую предложил Чжоу Цзышу. Кэсин обнаружил, что на самом деле он хотел снова сыграть в нее. Вот так просто. Он подумал о том, что не так уж и хорошо у него выходило отделять притворство от реальности.
— Заходи, — Чжоу Цзышу жестом пригласил его в пещеру.
— Какое скандальное приглашение, — ответил он. — Уже поздно, и если я не вернусь, Цзы Ша будет чудовищно волноваться. “Да, — напомнил он себе, — А-Сян намного важнее”. Ее жизнь не была игрой, где он мог рисковать.
Цзышу поднял бровь. — Вернуться? — спросил он, явно позабавленный. — Ну хорошо, тогда — почему бы тебе не пригласить меня к себе?
Кэсин с невинным видом похлопал ресницами, а потом расхохотался. Он повторил жест Чжоу Цзышу, указывая рукой на вход в пещеру. — Заходи.
Они вошли в комнату Кэсина. Он воспользовался возможностью осмотреться. Все выглядело ровно так, как он помнил.
Кэсин планировал по-быстрому извиниться и пожелать ему спокойной ночи, но Чжоу Цзышу заговорил первым.
— Ты уже ел? — Он махнул рукой по направлению к столу, где были расставлены несколько разукрашенных коробочек с едой. — Цзы Ша, когда заходила, принесла достаточно еды для нас двоих.
Кэсин уставился на еду. Похоже было, что А-Сян все-таки дошла до Призрака Радостных проводов, вот только потом она вернулась и пришла сюда.
Она все еще хотела, чтобы Чжоу Цзышу оказался А-Сюем. Она действовала за его спиной. И это — это заставляло Кэсина испытывать смешанные чувства. Он говорил А-Сян не доверять ему, когда дело касалось ее собственного благополучия, он говорил ей думать своим умом, но общение с Чжоу Цзышу было опасно для нее.
...И это было еще одной причиной, почему Кэсин не мог позволить этому продолжаться. Ему нужно было, чтобы рассвет наступил как можно быстрее.
Но...
Чжоу Цзышу открыл коробку, демонстрируя ужин. Это было простое конджи с гарниром из квашеных овощей и маленьких соленых рыбок. Здесь же были две пустые миски, очевидно, для них двоих.
— Я подогрею. — Чжоу Цзышу обхватил миску ладонями, направляя ци, до смешного нетерпеливый. Он взглянул на Кэсина. Должно быть, он почувствовал его нежелание, потому что на лице у него отразилась неуверенность.— Если только ты уже не поел.
Он давал ему возможность уйти.
Кэсина внезапно накрыло волной неудовлетворенности. Ему не нужна была эта возможность. Он не был в ловушке. Он собирался досмотреть этот вечер до его теплого, медового окончания, и быть разбуженным горьким холодным утром. Неудовлетворенность плавно перетекла в чувство вины и боль, стоило ему осознать, как сильно он хотел провести этот вечер с Чжоу Цзышу.
Выхода не было. Кэсину не нужен был выход. Он был тем, кто удерживал здесь Чжоу Цзышу, вопреки всем доводам разума, просто потому что он хотел Чжоу Цзышу. Он хотел.
— Еще нет. — Кэсин заставил себя улыбнуться так обезоруживающе, как только мог. — Давай поедим.
Они сели за стол, и Чжоу Цзышу был счастлив, раскладывая им конджи.
Внезапно он жалобно вздохнул. — Похоже, твой поставщик вина не очень-то доволен тем, что ты выпил все запасы Долины Призраков за один вечер.
Кэсин вопросительно поднял бровь. — С чего ты так решил?
— Нет грецких орехов, — мудро рассудил Чжоу Цзышу. — Это может быть единственно знаком неудовольствия.
Он взглянул на Чжоу Цзышу, заметив веселый блеск у него в глазах, и запоздало понял, что тот шутил. Кэсин покачал головой, засмеявшись. — Знаком моего неудовольствия — возможно. Каждый призрак в Долине знает, что стоит меня разозлить, и орехи могут прилететь ему прямо в череп. — Он потыкал палочками в миску Чжоу Цзышу, подчеркивая каждое слово. — В. Любой. Момент.
Чжоу Цзышу ухмыльнулся. — Ты думаешь, что ты забавный потому что Смеющийся Призрак хохочет после каждого твоего слова? — Он закинул соленую рыбку себе в рот.
Кэсин улыбнулся. Сегодня вечером, казалось, это он выпил слишком много, но почему тогда Чжоу Цзышу был тем, кто постоянно проговаривался? — Ты знаешь слишком много о Десяти Дьяволах.
Чжоу Цзышу внезапно перестал жевать, отметив: — Теперь уже Девяти Дьяволах.
Назначение десятого было последним, о чем Кэсин мог сейчас думать. Он обнаружил, что не хочет развивать тему.
Чжоу Цзышу вздохнул. — Ты слишком громко думаешь, — проговорил он, возвращая Кэсина к реальности. — Мне не нужна власть над тобой или твоими призраками. Мне достаточно быть твоим другом.
Но была ли разница между двумя вещами, о которых говорил Чжоу Цзышу.
“Его другом..?”
Иногда людям, которые лгали, приходилось верить в свою ложь, но, если они выживали, в итоге все было в порядке. Гораздо сложнее было, когда ты сам был ложью. Тогда тебе нужно было убить часть себя, чтобы вернуться к прежнему порядку вещей.
Чтобы вернуться к тому, чтобы было прежде, осознал вдруг Кэсин, ему нужно было убить не часть себя — он должен был убить Чжоу Цзышу, и, по какой-то причине, это было многим хуже.
Чжоу Цзышу продолжил, очевидно, пытаясь вернуть их разговор на прежнюю, более беззаботную тропу. — Эй, засранец, я все гадаю — где ты взял все эти книги?
— Засранец?! — Кэсин уставился на него, шокированный обращением.
— Я воспользовался твоим приглашением и пролистал некоторые из них. Впечатлен твоей коллекцией.
— Ничего интересного, — ответил Кэсин, моментально последовав за ним по этой тропе легкомыслия — они были словно два ребенка, пытающихся поймать птицу. — Этот засранец отправил слуг достать ему наиболее приглянувшиеся экземпляры.
Чжоу Цзышу рассмеялся. — А как вы вообще добываете вещи из внешнего мира — еду, книги..? Я думал, призраки должны оставаться в Долине.
— Призрак Непостоянства обнаружил, что если занять меня книгами, есть вероятность избежать чего-то непредсказуемого с моей стороны, — медленно проговорил Кэсин. — И даже призраки могут время от времени переодеваться людьми.
— Ты так заполучил свою первую книгу?
— Нет, за нее мне нужно сказать спасибо Призраку Радостных проводов.
Он не мог рассказать ему всего, но Кэсину хотелось поделиться хотя бы тем, что было возможно. Детали из прошлого Вэнь Кэсина никак не могли повредить Хозяину Долины Призраков. Он не очень понимал, почему Чжоу Цзышу, казалось, настолько жаждал просто слушать любую его болтовню, но это было…. приятно. Он тоже наслаждался его компанией.
— Когда я был младше, я не особо увлекался поэзией. Намного больше я желал изучить техники, которыми владели мои родители, чем тратить время на то, что бы там ни написал Ду Фу.
Цжоу Цзышу медленно кивнул. — Понимаю.
— Когда Призрак Радостных проводов впервые процитировала мне строчку из поэмы — я спросил, откуда она это взяла. И в следующий раз, когда мы встретились, она вручила мне книгу. Даже не знаю, почему я раньше не интересовался поэзией, но с этого момента я не пропускал ни единой страницы, где бы ни нашел ее. Стало проще, когда я взошел на трон.
Спустя годы очевидная нежность, которую Призрак Радостных проводов питала к нему, истаяла, особенно после того, как он стал Хозяином Долины. Но Кэсин всегда был благодарен ей за помощь.
— Готовить тебя тоже научила она? Я заметил несколько подробных рецептов.
— В Долине Призраков возможность выбирать еду по вкусу — это роскошь. Призрак Радостных проводов, быть может, и питает слабость к несчастным и обездоленным, но она не стала бы давать мне рецепты. Она бы не поверила в то, что я смогу позволить себе эту роскошь.
— Она была добра к тебе. Так значит, ты научился готовить уже после того, как стал Хозяином Долины?
Кэсин кивнул. — Я улизнул. Я был полон решимости приготовить и съесть мою первую настоящую еду.
Чжоу Цзышу смотрел на него с теплотой во взгляде. Нежно, не настаивая, приглашая поделиться тем, чем захочет сам Кэсин. — Что это было?
— Рис с капустой. — Кэсин усмехнулся. — Звучит уныло, да?
— Звучит хорошо.
Кэсин засмеялся, помотав головой. — На вкус было просто ужасно. Я переварил капусту и налил слишком много воды в рис.
И все же А-Сян съела все до крошки.
Кэсин притворился тогда, что ему все равно. Сейчас он жалел об этом.
— Как ты знаешь, я обделен кулинарными талантами, — сказал Чжоу Цзышу. — Но, все же, нам стоит как-нибудь раздобыть нужные ингредиенты. Быть может, тебе захочется побыть шеф-поваром.
Кэсин взглянул на него. — Этот Хозяин Долины не твой личный повар, Чжоу Цзышу. — Ему не хотелось давать никаких обещаний, даже в шутку.
— Хм. Должно быть, я ошибся дверью. — Протянул задумчиво Чжоу Цзышу. — Я принял тебя за Вэнь Кэсина, Хозяина Призрачной Таверны.
Кэсин тяжело вздохнул. — Для того, кто не знает, что рыбу нужно выпотрошить до того, как испечь, ты слишком много болтаешь, — произнес он, выбирая себе соленую рыбку. — Как насчет того, чтобы поесть наконец?
Чжоу Цзышу ослепительно улыбнулся. Порой он так светился от радости, что Кэсину было больно смотреть. И все же он не мог отвести взгляда. Или не хотел. Или, что было хуже всего, — все это вместе.
Дотянувшись через стол, Чжоу Цзышу подцепил палочками огурец из коробки с овощами и уронил его в миску Кэсина. — Только после тебя.
Кэсин подчинился, аккуратно выполняя необходимые движения. Они ели в тишине, но, как ни странно, молчание было комфортным. Стук палочек успокаивал. В голову Кэсина закрались непрошеные видения: он мог представить, как они с Чжоу Цзышу завтракали, обедали, вновь делили ужин, и еще один, и еще, снова и снова. Ну разве это не было глупо? Как что-то настолько обыденное могло представляться столь заманчивым? И все он не мог перестать думать об этом. Быть может, по единственной причине, что у него никогда этого не было.
Кэсину понадобилась вечность, чтобы опустошить свою миску. Как бы он хотел, чтобы этот ужин не был на вкус настолько
последним.
Чжоу Цзышу тоже не торопился, но кем был Кэсин, чтобы указывать ему на это?
Внезапно, он почувствовал себя просто… усталым.
— Нам надо поспать, — сказал Чжоу Цзышу. — Особенно тебе. Кто знает, спал ли ты вообще на этом своем троне.
Просто проводить время вместе было… хорошо. Слишком хорошо.
— Ох, ну только не надо из-за меня портить это прелестное личико морщинами, Чжоу Цзышу. Я отлично спал. — Кэсин поднялся. Он открыл рот, чтобы пожелать доброй ночи, сладких снов, но, внезапно, во рту пересохло и он просто… Он не смог.
Во взгляде Чжоу Цзышу мелькнуло что-то похожее на боль. Возможно, Чжоу Цзышу тоже хотел, чтобы Кэсин оказался кем-то, кем тот не был.
Эта мысль придала Кэсину сил, и он смог выдавить радостную улыбку. Он вновь попытался пожелать Чжоу Цзышу спокойной ночи, но еще до того, как хотя бы звук вылетел у него изо рта, тот протянул руку, останавливая его.
— Погоди.
— Еще не готов со мной попрощаться? Ну что ж, это понятно. Моя компания несравненна…
— Я… я, возможно, просчитался, — тихо произнес Чжоу Цзышу.
Его поведение изменилось. В нем по-прежнему не было враждебности, но Кэсин ощутил, как он словно задул свечу, и вокруг стало темнее, холоднее. Мороз вернулся.
Изобразив улыбку, Кэсин ненадолго отвел взгляд — ему нужно было это мгновение, чтобы глаза привыкли.
— Ах, Чжоу Цзышу, разве не ты обещал вечер притворства? Думаешь отказаться от своих слов?
Он вновь взглянул на Чжоу Цзышу, тут же попав в ловушку его глаз — слишком ясных для того, кто чуть ли не зевал недавно. Как же Кэсин хотел, чтобы тот никогда не отыскал дорогу в Долину Призраков. Так ли это было необходимо? Разве это не было слишком жестоко? Все это было неважно. Завтра он собирался освободиться от этой ноши.
Чжоу Цзышу сделал дрожащий вдох, попытавшись улыбнуться. — Мне не доставляет удовольствия эта игра в притворство. Я предпочел бы твое искреннее недоверие этой фальшивой радости.
Кэсину захотелось сказать ему, что не все было фальшивым. Да, он играл роль, но это была роль человека по имени Вэнь Кэсин, который так долго был одинок, что забыл, что быть собой не означало играть роль себя.
Но если с притворством было покончено, значит с этого момента Кэсин вновь был Хозяином Долины. Вэнь Кэсин не хотел, чтобы завтра настало, хотел, чтобы этот вечер длился вечно, так сильно хотел Чжоу Цзышу…
Будучи Хозяином Долины, думая о безопасности А-Сян, он должен был принять то, что завтра наступит раньше, чем ему хотелось бы. Будучи Хозяином Долины, он все еще невозможно, чудовищно хотел Чжоу Цзышу, но этого было недостаточно.
Кэсин рассмеялся.
— Вэнь Кэсин, — произнес Чжоу Цзышу с внезапным отчаянием в голосе, и почему, вдруг, его образ начал расплываться? — Я говорил правду, ты же знаешь? Я хочу быть твоим другом.
Кэсин обнаружил, что из глаз у него текут слезы, но когда он моргнул пару раз, чтобы зрение прояснилось, — он увидел, что Чжоу Цзышу плачет тоже. Они играли на равных — они оба были не в порядке.
— Нет, я не знаю, — сказал он. — Воды Долины Призраков топят лодки, но в сравнении с человеческим сердцем, они безмятежны.**
— Так значит, ты — лодка, а я — человеческое сердце?
— Конечно нет! — Кэсин не смог сдержать смех, грозивший разорвать его надвое. Он гадал, неужели Чжоу Цзышу и вправду хотел, чтобы он произнес это вслух? — Я — Долина Призраков. А кто ты?
Чжоу Цзышу посмотрел на него так, словно он его ударил. — Я тот, кому ты можешь доверять.
Это было уже слишком. Кэсин не мог вынести больше ни единого взгляда на Чжоу Цзышу. Ему больше нравилось, когда Чжоу Цзышу радовался, раскладывая им ужин. Да что с ним было такое… Не должно было иметь никакого, черт возьми, значения, радовался Чжоу Цзышу или нет, радовался ли сам Кэсин—
Тишина накрыла их, как саван. Как же Кэсин хотел, чтобы Чжоу Цзышу никогда не произносил этого слова. Чтобы он никогда не смотрел на него
так. Кто-то однажды сделал прекрасный выбор, назвав его главой Тянь Чуан.
Друзья.
Его мысли рванули вперед, подобно табуну лошадей, впервые ощутивших свободу, понявших, о чем они тосковали всю свою жизнь, — что было бы, если бы Чжоу Цзышу на самом деле говорил правду? Что было бы, если бы Кэсин мог поверить ему?
На что это было бы похоже, если бы вечер продолжился, бесконечным потоком бессмысленных вопросов, игрой, в которую Чжоу Цзышу, казалось намеренно втянул его, вниманием Чжоу Цзышу, направленным лишь на него и его одного…
На что это было бы похоже — позволить ему забрать Кэсина с собой в сияние утра, ступить под лучи всевидящего солнца с кем-то, кто знал его, но все-таки верил, что он достоин этого тепла?
— Как я могу доверять тебе? — спросил Кэсин, и этот вопрос не был риторическим. Он практически молил об ответе. — Как? Как, Чжоу Цзышу?
— Я не знаю!
В широко-распахнутых глазах Чжоу Цзышу было отчаяние, он тоже умолял сейчас — о чем? О ком?
— Придя сюда… Я думал, это будет легко. Я думал, если я покажу тебе, что у нас было, ты… — Чжоу Цзышу потряс головой. — Но ты просто не помнишь меня, Лао Вэнь, — голос Чжоу Цзышу дрожал, он казался сломленным. — Слышать, как ты называешь меня лишь “Чжоу Цзышу”, это… — Он улыбнулся — из глаз его катились слезы, и Кэсин почувствовал, что сердце его забилось, как бешеное. Его легкие горели огнем. — Ты звал меня иначе.
Он не мог дышать. Он не мог—
— Мне не было дано это имя при рождении, но отчего-то оно ощущается больше моим, чем мое собственное, ну не глупость ли? Просто потому, что ты не устал бы повторять его день и ночь. Ты такая болтушка, Лао Вэнь. Такое дитя малое. — Чжоу Цзышу плакал. — Я отдал бы все, лишь бы ты только вновь назвал меня А-Сюем.
Чжоу Цзышу говорил что-то еще.
Кэсин его не слышал.
Каждый звук должен был исчезнуть, столкнувшись с волной прилива у него в голове, этим океаном шума, этим смятением, этой бурей, которая не пропускала ничего, кроме эха двух простых нот.
А-Сюй.
А-Сюй.
А-Сюй.
“А-Сюй”, произнес кто-то, и по тому, как его возлюбленный посмотрел на него, потрясенный, разбитый, родившийся заново, Кэсин понял, что это, должно быть, был он. Его голова раскалывалась от боли, зрение уплывало. Во второй раз за вечер он опустился на колени. А-Сюй оказался рядом в мгновение ока, поймав его, прижав к себе. Кэсин упал ему на грудь, на руки, в объятия столь знакомые, что ему показалось, он пролежал здесь сотни, тысячи лет.
Он поднял взгляд, найдя своими широко-распахнутые, угольно-черные глаза А-Сюя, такие прекрасные, что, должно быть, они осветили все забытые сны Кэсина. Губы А-Сюя приоткрылись, и, на секунду, словно приподнялась вуаль, позволяя заглянуть—
Я решил рискнуть. Ты тот, кого я выбираю знать.
Мир не имеет значения, имеет значение лишь одно — найти своего чжицзи.
Если ты хочешь убить — убей нас обоих.
Позади глаз Кэсина вспыхнула боль — горячая и белая. Где-то далеко, он помнил о том, что призраки исчезают перед сиянием, но ему было все равно.
А-Сюй…
свет лился на него. кэсин попытался поймать его, и он поглотил их полностью
растворившись в ярком, всевидящем солнце,
где-то
кто-то
звал
его
по имени
.
____________________________
*Это строчки из стихотворения 秋兴八首 древнекитайского поэта династии Тан 杜甫 Ду Фу (Кэсин упоминает его дальше в этой главе):
玉露凋伤枫树林，巫山巫峡气萧森。
江间波浪兼天涌，塞上风云接地阴。
丛菊两开他日泪，孤舟一系故园心。
寒衣处处催刀尺，白帝城高急暮砧。
Мне пришлось сделать мой собственный перевод, так как в существующих переводах на русский отсутствовала метафора из оригинала, которую оставили в англопереводе, и которая стала названием главы.
***
Листья с кленов укрыла росы яшма,
Дышат осени скукой ущелья и пики Ушани.
Разливаясь, река, поглотила простор неба,
На границе бегущие тучи коснулись земли темной.
Хризантемы, раскрывшись, о прошлого днях плачут,
Одинокая лодка стремится к родным берегам сердцем.
Торопясь, раскроили одежды зимы в Байди.
Подгоняет ночи приход каждый новый удар полотна о камень.
***
“удар полотна о камень” — это традиционный способ стирки одежды на каменном столе. В Байди готовятся к зиме, шьют и стирают зимнюю одежду.
Байди или Боди или Байдичэн — это древняя крепость и храмовый комплекс на северном берегу Янцзы. Название означает ”Город Белого Императора”.
В стихотворении также упоминается ущелье У — по случайности или по задумке автора, оно присутствует в еще одной цитате Кэсина в этой главе далее.
Вот англоперевод 秋兴八首, использованный автором:
Jade dew withers and wounds the groves of maple trees,
On Wu mountain, in Wu gorge, the air is dull and drear.
On the river surging waves rise to meet the sky,
Above the pass wind and cloud join the earth with darkness.
Chrysanthemum bushes open twice, weeping for their days,
A lonely boat, a single line, my heart is full of home.
Winter clothes everywhere are urgently cut and measured,
Baidicheng above, the evening's driven by beating on stones.
На китайском стихотворение можно послушать здесь: https://www.youtube.com/watch?v=NFo5o3Jn5l0
** Автор изменила строчку из стихотворения 太行路 (“Дорога на Тайхан”) еще одного поэта эпохи Тан 白居易 Бо Цзюйи:
太行之路能摧车，若比人心是坦途。
Дорога на Тайхан может разбить повозку,
но в сравнении с человеческим сердцем, она широкая и ровная.
巫峡之水能覆舟，若比人心是安流。
Воды ущелья У топят лодки,
но в сравнении с человеческим сердцем, они безмятежны.
Я пока не стала переводить его полностью, англоперевод можно прочесть здесь https://core.ac.uk/download/pdf/36687766.pdf на странице 63, оно называется там "The Grand Pass".
Бо Цзюйи писал сатиру на отношения императора и министров, сравнивая их с супружеской парой
Автор оригинального фика обращает наше внимание на одну из строчек стихотворения:
朝承恩，暮 承死。
С утра удостоишься милости, на закате — умрешь.
Ничего не напоминает? Кэсин, как всегда, очень точен в выборе цитат.
Возможно позже я переведу стихотворение целиком.
