Свет был повсюду.
Он пронзал его насквозь, не встречая сопротивления.
Поглощая его.
Он дрейфовал,
расколотый на части,
разбросанный посреди бесконечных снегов и льда, разнесенный в клочья ослепительным сиянием.
Это было до странности умиротворяюще.
Было бы совсем не трудно сейчас, распадаясь все дальше и дальше, раствориться в воздухе, в небе, стать частью всего, а значит, и ничего.
И разве не было бы это
облегчением
Но затем, что-то коснулось его.
Словно удар молнии.
Ощущение засосало его, вернув к себе, выдернув с такой силой, что даже свет вокруг вывернулся наизнанку, обернувшись тьмой, посреди которой он вновь обрел вес и плотность, хотя должен был исчезнуть, как любой из призраков.
Но как теперь он мог раствориться, осознав, что у него есть тело?
Что-то прохладное коснулось его лба.
Лао Вэнь?
О…
кто-то так ласково звал его по имени…
Какое облегчение.
***
Кэсин дрейфовал.
Он был под водой, глубоко под толщей волн, зарывшись в ил между отброшенными жизнями, жизнями, которые еще только предстояло прожить.
Здесь было тихо.
Но далеко, далеко, высоко над ним прозвенел тонкий приглушенный голосок —
Что, черт возьми, ты с ним сделал?!
Как вспышка цвета в море черного и белого. И это было так странно…
Все в порядке, хотелось сказать ему.
О чем тут волноваться?
Но слова не складывались. Он больше не понимал, как работает речь. Это было так необычно.
Он оставался в темноте, но в этом не было ничего страшного — над ним сиял свет, теплый и ласковый, и он просачивался в каждую его мысль.
***
Кэсин дрейфовал. Где-то там, он знал, была боль, но он привык к боли.
В какой-то момент он привык и к тому, что у него было тело, но сейчас ему было нужно, чтобы ему показали его границы.
Ткань, касающаяся его лба,
рука, поддерживающая его голову,
чаша у его губ,
вода на языке.
Вот так, осторожно. Ты меня слышишь?
Он знал этот голос. Он любил этот голос. Это был…
“Мм…”
Он думал, что А-Сюй… исчез. До него было не дотянуться. Он был тем, до кого Кэсин был недостоин дотянуться, но сейчас это А-Сюй дотянулся до него.
Это был прекрасный сон. Кэсин был бы не против остаться здесь навсегда. Он ощущал себя плывущим облаком, нежащимся под теплыми лучами солнца. И еще, он чувствовал себя так спокойно. Он был дома. Как если бы А-Сюй сидел рядом с ним.
***
Кэсин дрейфовал, невесомый, плывущий по течению, струи которого смывали песок с его кожи, унося вниз, к морскому дну, откуда он вышел и куда, однажды, должен был вернуться.
Вверху, над поверхностью, что-то виднелось. Что-то существовавшее за пределами воды. И если бы он только мог дотянуться...
Братик, услышал он знакомый голос,
Разве ты не хочешь проснуться?
О… Быть может, ему бы это понравилось. Быть может, он хотел бы увидеть того, кому принадлежал этот голос.
Но море было таким глубоким, а путь наверх таким долгим…
Наверное, он мог еще немного
отдохнуть…
***
Кэсин дрейфовал, но на этот раз его вынесло течением выше, ближе к поверхности воды. Быть может, если бы он сейчас попытался, он смог бы дотянуться и—
Он с трудом открывал глаза, как если бы упал в банку с медом, который не только склеил ему веки, но и замедлил каждое движение. И даже когда ему это удалось — все вокруг осталось размытым и темным. Он вяло моргнул. Его голова пульсировала от боли.
Он был не один, рядом с ним был кто-то еще.
Да, кто-то еще. Кто бы это мог быть?
Кто еще? Никто другой.
Чжоу Цзышу.
Он решил, что нет ничего плохого в том, чтобы дать глазам отдохнуть еще немного. Он почувствовал, как кто-то, дотянувшись, взял его руку в свою, едва касаясь, словно Кэсин был сделан изо льда и мог растаять от слишком сильного тепла.
Он был так осторожен. Кэсин почувствовал себя в безопасности. Он ощущал заботу. Его А-Сюй беспокоился о нем. Внутри него распустилось цветком тепло.
***
Очнувшись в следующий раз, он уцепился за реальный мир, и это было, как висеть на краю обрыва. Это существование причиняло боль.
В этом существовании все его тело болело, его голова болела, и, казалось, во рту у него кто-то умер, и уже давно. И он помнил — он не должен был верить в то, что хоть что-то хорошее в этой реальности реально.
Первым, что он отметил, было то, что он лежал в кровати. В своей кровати.
Затем он заметил знакомый силуэт в серых одеждах, сидящий к нему спиной, на самом краю его ложа. Человек наклонился в сторону от Кэсина, потянувшись за чем-то на низком столике, стоявшем неподалеку.
А-Сюй
Чжоу Цзышу.
Чжоу Цзышу начал поворачиваться к нему в беспечной манере человека, считающего, что его никто не видит. На полпути он остановился и нахмурился, взглянув на то, что держал в руках: в одной была миска, над которой поднимался пар, в другой — ложка. Чжоу Цзышу поднес миску ко рту, как если бы хотел отхлебнуть прямо из нее, но потом, казалось, передумал, опустив ложку в то, что должно было быть бульоном, перед тем, как сделать глоток. Оставив ложку в бульоне, он одобрительно хмыкнул и полностью развернулся к Кэсину.
В тот момент, когда их взгляды встретились, Чжоу Цзышу застыл, его глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся.
— Лао Вэнь! — воскликнул он слишком громко и дернулся вперед. Бульон выплеснулся через край, на руку Чжоу Цзышу. Он выругался, развернулся обратно, швырнув вещи на стол, и обернулся снова, уже с пустыми руками, бездумно вытирая пальцы об одежду. А потом он улыбнулся, шире и ярче, чем Кэсин когда либо видел.
Что-то должно быть отразилось на лице Кэсина, помимо его воли, должно быть проскользнуло незамеченным, потому что
А-Сюй Чжоу Цзышу потянулся к нему и обхватил его руку своей, а пальцами второй обнял его лицо...
Сердце Кэсина забилось у него в груди, у него в глотке, настолько неподконтрольно ему, что он почти задохнулся.
А-Сюй, Кэсину так сильно хотелось сказать это, что ему жгло язык. Он не знал, что думать. Не знал что делать. В его голове был хаос из наполовину додуманных мыслей, которые, казалось, кричали, перебивая друг друга. Ему пришлось на мгновение прикрыть глаза из-за этого, прильнув к руке подобно цветку, что неизбежно поворачивается к солнцу.
Большой палец Чжоу Цзышу ласкал его скулу, прикасаясь так нежно, что Кэсину хотелось плакать.
— Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке? — Цзышу путался в словах, как если бы не мог произнести их достаточно быстро. — Ты потерял сознание, будто свечу задули; неужели я многого прошу, чтобы ты перестал так пугать меня? — Чжоу Цзышу закрыл глаза и наклонился, прижавшись лбом ко лбу Кэсина. — Посмотри, что ты наделал, — прошептал он, — половина бульона пролилась! Ты сейчас же съешь все, что осталось, без возражений, или помоги мне… Ты заслужил по меньшей мере одну хорошую трепку, так что лучше бы тебе быть уверенным в том, что ты ее выдержишь...
Кэсин откинулся на подушку и посмотрел на Чжоу Цзышу в неподдельном шоке от его внезапной ругани.
“Он хотел побить его?”
В висках медленно поднималась новая волна боли.
Чжоу Цзышу выпрямился и растерянно моргнул.
По крайней мере, он выглядел настолько же озадаченным, и его улыбка казалась теперь далекой памятью о лете в середине зимы. Что-то сложное промелькнуло у него на лице, но потом исчезло даже это, и теперь там не было выражения вовсе. Он опустил взгляд, как показалось Кэсину, забрав с собой половину света в комнате. Наконец, он медленно убрал руку от лица и замер напротив Кэсина.
— А. Прости меня. Я подумал… — Он помотал головой. — Прости. Я не это имел в виду. Я не собирался бить тебя, я пошутил, сказал так по привычке… я просто шутил.
В груди Кэсина раной открылось разочарование — Чжоу Чзышу ожидал, что вместо него проснется
кто?
Он опустил взгляд на их соединенные руки, слабо шевельнув пальцем под ладонью Чжоу Цзышу. Тот проследил за его взглядом и затем, с горестным, извиняющимся видом, начал отстраняться.
Без единой мысли, Кэсин вцепился в его запястье, не давая убрать руку. — Не… — сорвалась с его губ едва слышная мольба, страх заставил остальные слова застрять у него в глотке.
Не уходи, он почти сказал это.
Не умирай, неосознанно промелькнуло у него в голове. В висках вновь расцвела боль, обжигая глазные впадины.
Кэсин облизнул запекшиеся губы, попытался сглотнуть сквозь комок в горле. — Я вспомнил… — Он поморщился, услышав звук своего голоса. Ломкого от того, как долго он им не пользовался, слабого, как шепот. Кэсин кашлянул и попробовал еще раз. — Я вспомнил что-то.
Воспоминания, мельком увиденные им, казались настолько же реальными, как его собственные, и все же…
И все же.
— Все это кажется бессмысленным, — проскрипел Кэсин. — Почему ты был—
Глаза Чжоу Цзышу тревожно расширились. — Погоди, если ты на самом деле не помнишь, не пытайся—
— Ты был такого же возраста, как сейчас, — продолжил Кэсин, — как будто это было недавно. — Его голова гудела, словно улей рассерженных пчел. Рука, вцепившаяся в запястье Чжоу Цзышу, дрожала. — Но мы только что встретились. Это невозможно. Что ты со мной сделал? Кто ты на самом деле? Что ты сделал с А-Сюем?
Цжоу Цзышу развернул руку в хватке Кэсина так, что теперь его ладонь оказалась сверху. Он смотрел на него с тем же отчаянием, которое ощущал сейчас Кэсин. — Нет, я… Я — А-Сюй.
Кэсин не планировал, что все будет так. Во-первых, он не стал бы говорить подобные вещи, лежа в постели, слабый и мучимый болью, слишком знакомой и слишком выматывающей. Во-вторых—
Во-вторых, прикосновение Чжоу Цзышу не должно было иметь над ним такой власти. Как вышло, что пальцы его ощущались браслетом, связующим судьбы сквозь череду жизней*? Как мог разум Кэсина ясно видеть, что ни в чем из этого не было смысла, в то время, как тело его ощущало, что
смысл был где-то тут? Он взглянул на человека, склонившегося над ним, и увидел, как картинка странным образом раздвоилась: две версии плавно накладывались друг на друга, как две возможности, отлитые в одну форму. Один человек называл себя Чжоу Цзышу, а другой…
А-Сюй…
Его прикосновение было настолько подобно якорю, что удерживало боль на берегу, превращая ее из непереносимой в едва терпимую. Это вызывало зависимость. Кэсину
хотелось притянуть его ближе хотелось оттолкнуть его.
— Вэнь Кэсин, — позвали его два одинаковых рта.
Ему хотелось что-то сказать, хотелось ответить, хотелось задать так много вопросов —
почему ты раньше не сказал? Когда мы встретились? Где? Как? — но его вновь затянуло под воду, и никаким усилием невозможно было предотвратить это.
Снова.
Лао Вэнь!
***
В этот раз ему было легче вырваться из липкого плена снов. Образ, который встретил его, когда он открыл глаза, был другим, но он был желанным.
— Братик! Ты очнулся! — над ним было улыбающееся, перевернутое вверх тормашками лицо А-Сян. Он нахмурился, а затем понял, что, должно быть, она устроила его головой на подушке у себя на коленях. — Я так рада… Я беспокоилась о тебе!
Это было неправильно. Вообще-то это он был тем, кто должен был беспокоиться о ней.
Она потянулась за чем-то, что он не видел. — Вот! Я сама приготовила, для тебя! Скажи “ааааа…”
Это все, что он получил в качестве предупреждения до того, как она ткнула ложкой ему в лицо. Кэсин едва успел открыть рот, так что бульон не вылился на него, и рефлекторно сглотнул. У жидкости, которая потекла ему в желудок, был божественный вкус.
— Прекрати это. Мне не три года, — сказал он, как только обрел дар речи. Его голос больше не шелестел как пергамент.
А-Сян надулась. — А почему тебе можно было, когда я болела?
— Очевидно потому, что
я здесь старший брат глупой младшей сестры.
Кэсин попытался сесть, но смог только с помощью А-Сян, сделав, однако, все возможное, чтобы удержать спину прямой, как только ему удалось устроиться. Затем он серьезно посмотрел на нее: — Какое из слов “держись подальше от этого человека” до тебя не дошло?
— Эээ… — Она посмотрела на него виновато. — Но в итоге же я оказалась права… Так что хорошо, что я тебя не послушалась. Ты сказал, я должна сама думать за себя. — Она подтолкнула к нему миску с супом.
Кэсин сердито выхватил миску у нее из рук и проглотил содержимое. — За себя? Больше похоже на то, что ты пытаешься думать за меня! Если ты не заметила — у меня есть своя голова на плечах. Ты вообще могла сделать хоть что-то тупее? Что если бы он перерезал тебе глотку в тот самый момент, когда ты опять к нему прибежала? Сразу после того, как я сказал тебе этого не делать. Мне пришлось бы следом перерезать свою, чтобы успеть задать тебе трепку до того, как ты пересечешь мост**?
А-Сян закатила глаза, наверняка решив, что он слишком драматизирует. Но что он и вправду делал бы без нее? Он не мог вынести даже мысли о том, чтобы потерять А-Сян.
Он откинулся на изголовье кровати и протянул А-Сян пустую миску. — Тебе повезло, что я слишком устал, чтобы побить тебя.
В голове вспыхнуло воспоминание о том, как Чжоу Цзышу точно так же угрожал побить его.
Я не собирался бить тебя, я пошутил.
Кэсин сглотнул.
— А-Сян, — спросил он спустя пару мгновений, — где Чжоу Цзышу?
Она помахала рукой в воздухе. — А. Он пошел добыть себе какой-нибудь еды. О, кстати, мы вели себя по-умному! Я приносила тебе сюда еду, а он всегда добывал ее себе сам, так что никто ничего не заметил.
“Мы?”, Кэсин моргнул, глядя на то, как она улыбается во весь рот, словно ожидая награды за свою глупость. — Ты опять с ним говорила?
— Ну, а что мне еще оставалось? — нагло выкрикнула она в ответ. — Ты был без сознания. Мне надо было развернуться и уйти, увидев, как он рыдает над твоим телом?
Он сжал зубы и отвернулся. Сделал глубокий вдох. Потом еще один, ощущая колючий страх. Заставил себя успокоиться и отстраниться, чтобы беспокойство за нее не затуманивало разум. — Цзы Ша…
Она вцепилась ему в руку. Потрясла ее. — Братик!
Он посмотрел на нее без выражения. В тот вечер, с
А-Сюем Чжоу Цзышу — услышав слова, слетевшие с его губ, — он, должно быть, решил, что теперь-то все станет ясно, разрешится само собой, чтобы соответствовать мечте, о которой он так долго тосковал. Но когда он проснулся, разве не оказалось, что вопросов только прибавилось, и еще больше неизвестного было теперь сокрыто во тьме?
В итоге, все осталось по-прежнему.
— Братик! — снова позвала она его.
Он выдернул руку, заставив ее отпустить его. Уставился на нее до тех пор, пока она не опустила взгляд на колени. — Это не игра, А-Сян. Он убийца. Ты просто маленькая девочка. Что еще тебе оставалось, кроме как развернуться и бежать?
— Что же ты сам не убежал, если он такой ужасный? — пробормотала она.
Кэсин жалко усмехнулся. — Потому что я тоже убийца. Разве это не то, что я и должен делать — искать компании других таких же монстров?
Потому что я эгоистичен. Потому что я слаб.
— Значит, я монстр? — спросила она едва слышно.
Он фыркнул, а потом заметил, как она обхватила себя за плечи — это и правда волновало ее. Как если бы это было тем, о чем она давно думала, но никак не решалась спросить его. — Нет, — ответил он серьезно. — Конечно же, ты не монстр.
А-Сян посмотрела на него так, словно собиралась сказать то, что ему точно не понравилось бы, но все равно произнесла это. — Кто же я тогда? Я тоже убивала людей!
Он нахмурился. — Ты моя сестра. — Кровь, пролитая ею, была на его руках. В конце концов, это он был тем, кто научил ее убивать, научил выживать.
— Тогда зачем ты говоришь мне про монстров? Если я просто твоя сестра, почему он не может быть просто твоим А-Сюем?
Все повторялось. — Сколько мне еще тебе объяснять? Ты не можешь доверять людям только потому, что они тебе понравились. Ты вообще не можешь доверять людям. Даже мне, а если тебе не повезет, возможно, даже себе самой.
Она сжала губы так, что они побелели. — Это тупо.
— Прости, что? — Весь этот разговор — почему они вообще должны были обсуждать это? Он так устал, он просто хотел, чтобы она послушалась его. Он что, многого просил?
— Это тупо, — повторила она рассерженно. — Я не хочу не доверять тебе. Если я не буду тебе доверять — я останусь совсем одна. — Она сцепила пальцы и продолжила, уже мягче. — Я не хочу быть одна.
Ему невыносимо хотелось коснуться ее руки, но он должен был прекратить с ней нянчиться. До того, как в Долине появился Чжоу Цзышу, риски, угрожавшие А-Сян, можно было просчитать. Теперь же, с этой новой переменной, все стало слишком непредсказуемым. — Хорошо, тогда как насчет того, чтобы довериться мне в этом: он опасен, держись от него подальше.
Она нахмурилась очевидно, обдумывая его слова. Каждое из них. И через некоторое время ответила: — Дело не в доверии. Если бы ты, к примеру, сказал мне, что небо красное, а не голубое, я бы не поверила в это, потому что это, очевидно, не так. Я могу доверять тебе, но понимать при этом, когда то, что ты говоришь, не имеет смысла.
Кэсин поднял бровь в ответ на эту попытку пофилософствовать. — О, так значит сейчас для тебя очевидно, что Чжоу Цзышу — не угроза? Отлично, может объяснишь мне тогда, как же ты пришла к этой умопомрачительной уверенности в человеке, которого едва знаешь?
Он не мог себя заставить отказаться от этого снисходительного тона. Единственное, что было важно сейчас, — чтобы А-Сян поняла, наконец, что ей нужно держаться подальше от Чжоу Цзышу. И если Кэсин не был с ней любезен — ну что ж, к этому моменту, они оба должны были уже знать, что любезность была не в его характере.
— Конечно. — А-Сян скрестила руки на груди. — Это называется “использовать глаза по назначению”...
Должно быть, выглядел он настолько же не впечатленным ее словами, как и ощущал себя, потому что она прищелкнула языком и начала перечислять, загибая пальцы.
— Надо видеть эту его жутковатую улыбку, когда он говорит о тебе.
Кэсин рассмеялся. — Ну это уж точно признак искренности.
— Нет, ты не понимаешь! Как будто он безумно влюблен, ну или что-то в этом роде. — Кэсин даже не успел ничего вставить, как она продолжила: — Во-вторых, если бы ты не убил Висельника — могу поспорить, это сделал бы он. Я же тебе говорила — я видела его лицо, пока ты был занят своими глупостями.
Он нахмурился. — Кого это ты назвала глупым? С чего ты вообще вдруг стала такой болтливой? Не трать мое время на свои никчемные аргументы — просто сделай, как я сказал.
— Нет, погоди, сейчас будет самое главное. — Она зажала три пальца. — Ты послал меня к тетушке Ло, но позже я вернулась, чтобы проверить, как ты, потому что я волновалась. Ты слишком много выпил! Но тебя не было в тронном зале, поэтому я пошла сюда. И ты был здесь. Лежал на полу, а Чжоу Цзышу склонился над тобой. Я подумала, что он что-то с тобой сделал, но не стала ничего говорить, потому что ты учил меня так не делать. Я решила подождать и посмотреть, что происходит, — я была осторожна, как ты и просил!
Он кивнул, признавая это. Она и правда была довольно сообразительной. — Ну? И что же он делал?
— В этом-то все и дело! Он был спиной ко мне, он меня не видел…
Кэсин закатил глаза. — У него такой уровень духовной энергии, о котором тебе можно даже не мечтать, — он, должно быть, услышал твои шаги еще до того, как ты поняла, что он был там со мной.
Она отмахнулась от его довода, как от назойливой мухи. — Ты просто не понимаешь… Он что-то шептал себе под нос, и я все еще не могла понять, что происходит, поэтому я подобралась поближе и увидела, что ты лежал головой у него на коленях, а он плакал. На самом деле плакал — он все лицо тебе залил слезами. А когда я увидела достаточно и начала кричать на него — он даже не обернулся! Мне пришлось подойти и потрясти его, чтобы он пришел в себя, и это было невероятно странно. И когда он, наконец, посмотрел на меня — он улыбался так, словно увидел привидение. — А-Сян скорчила рожу и продемонстрировала, как ее передернуло.
Тем временем, Кэсин не понимал, что он должен был чувствовать, узнав, как Чжоу Цзышу отреагировал на то, что произошло с ним.
— Он сказал, что ты назвал его А-Сюем и потерял сознание. И что он думает, что ты, должно быть, наконец вспомнил его. И ты бы видел его лицо! Да я сама чуть не расплакалась! Ну правда, братик, зачем ему себя вести так, если он не А-Сюй? Кто бы смог так притворяться? Я знаю, как выглядят люди, когда они лгут! Правда знаю. Я уверена, что он не притворялся.
“Я тоже не почувствовал фальши”, подсказал Кэсину его разум. Он отогнал эту мысль прочь.
— Как глава Тянь Чуан, он, должно быть, обладает многими впечатляющими талантами.
...Но все же, почему Чжоу Цзышу не озаботился тем, чтобы сочинить себе более или менее достоверную легенду? Почему не постарался усыпить его бдительность, вместо того, чтобы провоцировать новые подозрения всякий раз, открывая рот? Каждый хороший лжец знал, что для того, чтобы ложь стала правдоподобной — нужно сделать так, чтобы тот, кому лгут, сам захотел в нее поверить. А-Сюй был всем, чего Кэсин желал с тех пор, как забыл о нем. Чжоу Цзышу выиграл эту ставку, но тут же все и испортил, словно какой-то новичок.
Кэсин обхватил голову руками. В этом не было смысла. Во всем этом не было никакого смысла.
— Братик..?
Он отмахнулся от нее. — Значит, ты ему веришь. Отлично. А тебе не приходило в голову, что именно этого он и добивался? Может, он только и ждал, пока наивная маленькая девочка выболтает ему все секреты, за которыми он здесь охотится?
Она подняла на него взгляд, оскорбленная: — Я ничего ему не рассказывала! Я же не дура!
— Нет? И о чем же вы тогда разговаривали? Что ты ему сказала? О чем он спрашивал? Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, каждое слово, прямо сейчас.
Она испустила стон. — В основном, я слушала его нытье про то, как сильно он скучает по “Лао Вэню” — думаю, он тебя имел в виду. Он уже знал про суп Мэн По — по-моему, я его тоже упоминала. Что все должны пить его, но, мне кажется, об этом все знают, так ведь? Еще он был очень взволнован тем, что ты назвал его А-Сюем. Сказал, что это уменьшительное имя ты дал ему, когда он отказался назвать тебе свое настоящее при первой встрече.
Кэсина застрясло. Перед глазами замелькали пятна, затуманивая зрение — как снежная буря из вспышек боли. В какой-то момент боль достигла такой силы, что он согнулся, задыхаясь и чувствуя, как горлу подкатила тошнота. А-Сян принялась хлопать его по спине, словно это могло помочь, а потом помогла ему лечь.
— Вот! Вот! Разве это не доказательство, что он тот, кого ты забыл? Он тоже стал белее мела, когда произнес это! Он заставил меня пообещать, что я не расскажу тебе о его словах.
Постепенно боль утихла, вновь превратившись в несмолкаемое беспокойное гудение у него в голове. — С тем же успехом, он мог отравить меня, — запоздало возразил ей Кэсин.
...Но как он мог сотворить эти образы в его голове, которые ощущались, как его собственные воспоминания? Быть может, это было зелье, которое заставляло тебя видеть то, чего ты желал больше всего на свете?
— Кажется, мне надо перестать тебе все это рассказывать. — А-Сян выглядела напуганной.
— Нет. — Кэсин с трудом вернулся в сидячее положение. — Я в порядке. Ты все правильно сделала. Мне нужно знать, расскажи мне все.
"Уменьшительное от фальшивого имени…" Теперь ему стало понятно, почему он не смог найти среди учеников ни одной секты своего А-Сюя. Конечно, оно не имело никакой связи с Чжоу Цзышу...
А-Сян все еще смотрела на него с сомнением, но, в кои-то веки, решила послушаться. — Ладно. Пока мы ухаживали за тобой, он говорил о том, что хочет, чтобы мы с тобой пошли с ним, ушли из Долины Призраков и вернулись в поместье Четырех Сезонов — разве не там ты потерял его след?
“Вернулись?”, Кэсин подумал о том, как это все было нелепо. Чжоу Цзышу что, на самом деле хотел, чтобы они просто прошагали прочь из Долины Призраков и жили долго и счастливо, как будто мира вокруг не существовало? Как будто Кэсин мог просто перестать быть Хозяином Долины. Как будто Чжоу Цзышу мог просто оставить Тянь Чуан…
— Я никогда не говорила ему, что мы хотим уйти отсюда, — продолжила А-Сян. — Только куда ему пойти, чтобы добыть себе еды, ну и все такое. В основном, мы просто сидели и играли в кости*** и ждали, когда ты опять проснешься. И я ему рассказывала, что я больше всего люблю есть, и что я ненавижу стихи, ну и все такое. А, ну еще, что ты иногда готовишь еду. Это ведь ничего? О, и он читал твои книги.
Книги. Кэсин прикинул, сколько же книг мог прочесть Чжоу Цзышу за пару часов… Как-нибудь ему надо было научить-таки А-Сян следить за тем, что именно она говорит. Но, кроме этого… Это было все? Кэсин ждал чего-то — большего. Быть может, она забыла о какой-то небольшой, но важной детали?
— А-Сян. Я хочу, чтобы ты подумала как следует. Ты когда-нибудь упоминала имя “А-Сюй” при Чжоу Цзышу? Ты говорила ему, что ты моя сестра? Называла свое имя? Рассказывала о моих планах отомстить? Есть что-то, о чем ты забыла мне рассказать?
Она решительно помотала головой. — Нет, я была очень осторожна. Я следила за тем, чтобы ничего такого не сказать. Я знала, что тебе бы это не понравилось, ты бы—
Внезапно ее глаза расширились. Она приняла виноватый вид. У Кэсина упало сердце. Он наклонился, изучая каждое едва заметное движение ее мимики. — А-Сян. — Она посмотрела на него со страхом во взгляде. Он проглотил отчаянное желание заорать на нее. — Скажи мне, — продолжил он вместо этого, — обещаю, я не буду тебя наказывать.
— Я… я. Когда он только появился здесь, и все было так странно, я решила, что это должно быть он — ну а кто еще стал бы спрашивать о тебе так? И в какой-то момент, не подумав, я — я сказала ему, что он должно быть то, что ты потерял.
Кэсин прищурился. — И?
...Ничего? — она выглядела озадаченной.
— Ты так и сказала:
то, что я потерял?
— Да! Я это точно помню, потому что он удивился сперва, но потом спросил, что я имела в виду, когда я спасла его от отравления той птицей. Он и правда как-то странно напрягся, услышав это. Я пожала плечами и повторила ему его же слова, о том, что вы познакомились до того, как ты вошел в Долину Призраков. Потом я дала ему еды и ушла.
Кэсин расслабился. — Ты права, тебе не стоило ему это говорить. Но ты хорошо выкрутилась. — А-Сян неуверенно улыбнулась. Кэсин кивнул ей. — Все-таки в голове у тебя не совсем пусто.
Она просияла.
Кэсин вновь откинулся на изголовье кровати. Он думал о том, что все было не так уж ужасно. По крайней мере, Чжоу Цзышу не воспользовался этой блестящей возможностью убить его или А-Сян. Никто не был похищен. Не поступило никаких угроз (о которых бы знал Кэсин).
Быть может, Чжоу Цзышу и вправду не был так опасен для его сестры, как он решил сперва. Может, он просто хотел запутать Кэсина. Но зачем бы ему было это делать? Быть может, это было личной местью? Может, Кэсин убил кого-то из его родных? Может, он использовал настоящего А-Сюя, чтобы притвориться им?
Но почему тогда, ему было так хорошо, когда Чжоу Цзышу был рядом?
Когда он был без сознания, дрейфуя посреди снов, ему казалось, он получил все ответы, чтобы решить наконец эту головоломку. Все каким-то образом обрело смысл — он проснулся, и все ускользнуло у него сквозь пальцы, как вода, как воздух.
Он встряхнул головой. — В любом случае, мне дела нет до того, доверяешь ты ему или нет, ты больше не будешь с ним встречаться. Оставайся у тетушки Ло, пока я не пошлю за тобой.
— Но, братик!
— Достаточно “братиков”! Делай, как тебе велено. Принеси какую-нибудь пользу, наконец, помоги служанкам убрать то, что осталось от вчерашнего представления, убедись, что она сейчас же отправит кого-нибудь за новыми запасами вина—
Он прервался и взглянул на нее, нахмурившись. — Почему ты на меня так смотришь?
— Ничего, просто… Братик… — А-Сян произнесла это так осторожно, словно шагала по тонкому первому льду на озере, по полусгнившему мосту. — Представление у тетушки Ло было не вчера.
Он уставился на нее.
По спине у него пробежал мороз.
***
Он как раз приводил себя в порядок, чтобы не выглядеть полумертвым, когда А-Сян, это непослушное отродье, эта предательница, прибежала обратно, таща за собой на буксире
А-Сюя Чжоу Цзышу.
Кэсин на мгновение прищурился, изучая обеспокоенное выражение лица А-Сян и усталое — Чжоу Цзышу, и вновь сосредоточился на отражении в зеркале, мастерски накладывая красные тени на свежевымытое и выбритое лицо.
Краем глаза, он увидел, как А-Сян пихнула Чжоу Цзышу локтем в ребра.
Сделай что-нибудь, пробормотала она себе под нос, как будто у Кэсина слух повредился от того, что бы там ни сделал с ним Чжоу Цзышу. Он заскрежетал зубами в раздражении. Ну как она могла побежать к нему сразу же после того, как он велел ей держаться подальше от этого чертового Чжоу Цзышу? Поразительное скудоумие!
— Как вы посмели дать мне проваляться здесь целых три дня? — прорычал он, поняв, что на их вежливый уход рассчитывать не приходится. — Как вы смеете прямо сейчас плести заговоры у меня за спиной? Проваливайте оба! — Он захлопнул коробочку с пигментом. Потом передумал. — Нет, — он поманил А-Сян, — ты оставайся здесь. А ты, — он посмотрел на Чжоу Цзышу, — не смей приближаться к ней.
Чжоу Цзышу вздохнул. — Я тебе уже говорил — я не причиню ей вреда. Как и тебе. — Он подошел к Кэсину, не обращая внимания на его слова, как если бы привык к ним. Положил на стол принесенную с собой еду. — Это правда так необходимо?
Кэсин намеревался резко встать, использовав рост как преимущество, чтобы подавить Чжоу Цзышу, но пошатнулся, поднимаясь, и тот обхватил его рукой за талию, поддерживая. Это немного испортило эффект. И все же он огрызнулся: — Кто был Хозяином Долины все эти годы? Ты или я?
Он ожидал возражений, но Чжоу Цзышу тут же отпустил его и поднял руки в примирительном жесте. — Если ты настаиваешь, что это необходимо, — значит, так и есть. Но позволь хотя бы помочь тебе.
— Ты что делаешь? Ты же должен был отговорить его, помнишь? — имела наглость крикнуть ему А-Сян, но Чжоу Цзышу лишь фыркнул в ответ. — Мелкое отродье, я не твой слуга. И не собираюсь слушать, как ты мне тут приказываешь.
А-Сян ощетинилась. — Ты кого назвал мелкой, ты—
Кэсин схватил со стола жестянку и швырнул в нее, зарычав: — Цзы Ша.
Она вскрикнула и посмотрела на него большими, удивленными глазами, потирая плечо в том месте, где коробочка отскочила от нее. Он прищурился, и ей хватило ума наконец опустить взгляд.
— Я извиняюсь, — пробормотала она.
— Мне плевать на твои извинения, — его голос не дрожал, но он был на грани. — Если ты еще хоть раз меня так ослушаешься, я больше не потерплю тебя рядом с собой.
Она вскинула голову, приоткрыв рот, шокированная.
Кэсин вздохнул. — Отправляйся к Призраку Радостных проводов. Жди там, пока я не пришлю за тобой. На этот раз я выразился достаточно ясно?
На мгновение ему показалось, что она хочет сказать что-то еще, но она лишь поклонилась. — Да, хозяин. — Он увидел, как она развернулась и вышла, с поникшими плечами, воплощенное страдание. Он запоздало понял, что руки его дрожат. Он спрятал их в рукавах.
Чжоу Цзышу медленно опустился на пол рядом с Кэсином. Кэсин уставился прямо перед собой, поверх рамы зеркала, в точку на дальней стене. Он просто не мог сейчас смотреть на себя. Или на Чжоу Цзышу. Который, без сомнения, преклонил колени с намерением казаться меньше и безобиднее. — Лао Вэнь, — произнес он очень мягко, как если бы приручая дикого зверя. — Я знаю, тебя беспокоит то, что я в курсе, как много она для тебя значит.
Усилием воли, Кэсин заставил себя не двигаться, не реагировать никак на его слова, в то время, как сердце его пыталось вырваться из груди, проломив ребра.
— Я бы поклялся тебе, что никогда не обижу ее, если бы ты только мог мне поверить. Я поклянусь тебе все равно, если хочешь. Я бы ни за что не причинил тебе такой боли. И она права: мы держали все под контролем здесь, пока тебя не было. Она умная девочка: она заботится о тебе, и на нее можно положиться. Видел бы ты, как она управляется с этими твоими девятью дьяволами, уперев руки в бока и раздавая приказы направо и налево, словно—
Смех Кэсина заставил его замолчать. — Хочешь сказать, ты ни разу не убивал невинного ребенка, когда твоя служба того требовала?
Не получив ответа, Кэсин все-таки взглянул на него. Чжоу Цзышу смотрел в одну точку где-то на полу. Один из них был очарован стеной, другой — полом, Кэсин подумал о том, как это было забавно — у него появилось ощущение, что они больше не находились в одной комнате. Но спустя мгновение Чжоу Цзышу поднял голову, наконец встретившись с ним взглядом. Его глаза были полны сожаления. Кэсин почувствовал себя так, словно его ударили в грудь.
— Я уже говорил, что не буду тебе лгать. Конечно, я убил многих людей. Некоторые из них этого заслуживали. Но большинство — нет. Мужчин. Женщин. — Он на секунду прикрыл глаза. — Детей.
Мне жаль, хотелось сказать Кэсину, пусть в этом и не было никакого смысла. Он заставил себя проглотить эти слова. Подумал об А-Сян. О ее железной уверенности в искренности Чжоу Цзышу. Он не мог отрицать этого: либо тот был лучшим лжецом, из тех, что встречал Кэсин…
Либо его А-Сюй был настолько же сломанным, как и сам Кэсин. И разве это не подошло бы им? Его свет, тот, кто должен был все еще верить в него, был всего лишь еще одним убийцей. Он фыркнул и позволил себе вновь осесть в кресле, признавая поражение.
По лицу Чжоу Цзышу пробежала тень гнева. Или это была боль. Быть может, все вместе. Кэсин наблюдал за тем, как оно вспыхнуло и погасло.
— О том, что ты сказал раньше, — вновь начал Чжоу Цзышу, оставив без ответа то, что должно быть он принял за насмешку. — О том, что ты увидел в тех воспоминаниях, и что оно не имеет смысла… Я много думал, пока ты был без сознания.
Кэсин улыбнулся. — Кто бы сомневался.
Чжоу Цзышу лишь невозмутимо моргнул и кивнул головой, словно соглашаясь с тем, что Кэсин несмотря ни на что не прекращал видеть злой умысел в каждом его шаге.
— Есть кое-что, о чем ты не знаешь. Я не собирался тебе рассказывать об этом сейчас, потому что это прозвучало бы… ну, как то, что мог бы сказать отчаявшийся лжец. — Чжоу Цзышу вздохнул. — Но я пришел к пониманию, что, если я не расскажу тебе об этом, все так и будет оставаться для тебя бессмысленным. И как тогда я могу рассчитывать на твое доверие?
— А как ты можешь рассчитывать на мое доверие, если собираешься рассказать мне нечто еще более невероятное? — Кэсин даже не стал пытаться скрыть раздражение в своем голосе. Они ходили кругами. Он устал от этого.
А-Сюй Чжоу Цзышу улыбнулся сломленно. — Я не могу. Но не могу и перестать надеяться. Мне остается только рискнуть.
Как было бы чудовищно, будь это правдой. Глава Тянь Чуан не мог уйти, не заслужив доверия Кэсина. И Кэсин тоже не мог позволить ему уйти. Вчера — нет, три дня назад — он пережил бы это. Но затем, Чжоу Цзышу, должно быть, что-то сделал с ним, или это А-Сюй ничего не сделал, а просто сказал ему правду, и теперь даже мысль о том, что ему придется смотреть, как любой из них уходит,
разбивала ему сердце бесила его.
Сомневаться в его словах было проще, когда он не маячил перед глазами. Смотря на него, Кэсин испытывал парадоксальное желание
обвиться вокруг него и забыть обо всем позволить ему пытаться вновь и вновь, сплетая все более сладкую ложь.
Он решил, что этого не будет.
— У меня нет на это времени, — отрезал Кэсин, потянувшись за гребешком, который дала ему Призрак Радостных проводов много лет назад.
— Склонившийся к ручью цветок всем сердцем желает удержать воду, но у нее нет сердца, чтобы полюбить его в ответ.**** Для того, кто извинялся за то, что больше не мог никак помочь Кэсину, у нее была странно грустная, отстраненная улыбка.
— Не пытайся вспомнить, твои воспоминания не удержать.
Кэсин всегда думал, что он — цветок, а его воспоминания об А-Сюе утекают от него из-за супа Мэн По, в котором он чуть не утонул. Но сейчас у него появилось ощущение, что вода была прямо перед ним, абсолютно спокойная, отказывающаяся покидать его, и это он был тем, кто не мог решить, пить ему или нет. Он знал лишь то, что ему хотелось.
— Пусть не сейчас, — согласился Чжоу Цзышу, — но после того, как ты сделаешь то, что должен, ты хотя бы меня выслушаешь?
После? После Кэсин думал как следует выспаться, он предполагал, что будет совершенно измотан представлением, которое собирался устроить. Но это было необходимо сделать — он не появлялся три дня, и это без каких-либо публичных заявлений. Сразу после того, как в Долину проник странный незнакомец, которого Кэсин не убил на месте. Да еще и такой сильный, как Чжоу Цзышу. Неважно, какой страх им внушал Кэсин — подобный знак потенциальной слабости неизбежно должен был спровоцировать мятеж. То, что Чжоу Цзышу и А-Сян думали иначе, говорило лишь о том, как мало они разбирались в том, как все работало, когда ты был на самом верху.
Единственной причиной, по которой его призраки еще не организовали кампанию по его свержению, было не вмешательство А-Сян, а лишь то, что Кэсин приучил их не верить ни единому его слову и действию: если Хозяин Долины говорил, что вернется через шесть дней — кто мог поручиться, что он не вернется через четыре? Кто мог быть уверен в том, что он вообще покинул Долину, а не ждет, пока кто-то достаточно глупый попадется в расставленную им ловушку?
Кэсин вздрогнул, когда пальцы Чжоу Цзышу сомкнулись на расческе у него в руке. Похоже, он сидел тут уже какое-то время, не двигаясь. Если бы он только не ощущал себя уже настолько измотанным…
— Позволь мне помочь, — повторил Чжоу Цзышу, откладывая расческу на стол и подходя к Кэсину, чтобы сесть у него за спиной.
— Что, — Кэсин настороженно оглянулся через плечо, — ты делаешь?
— Помогаю, — ответил тот и без лишних слов прижал ладони к лопаткам Кэсина.
Тонкий ручеек ци проник в его меридианы, почти что вежливо, словно спрашивая разрешения. Он ощутил его прохладным напитком после долгих дней среди жаркой пустыни. Возвращением домой, о котором он даже не подозревал, что он существует. Как будто… У Кэсина перехватило дыхание.
Он делился своей ци только с А-Сян, когда это было необходимо, никто раньше не делал этого
для него. Быть может, оно так и должно было ощущаться или…
Или это было таким особенным, потому что это был А-Сюй.
Его словно завернули в одеяло в форме А-Сюя. Как будто до этого мгновения Кэсин вообще не знал, что такое тепло. Он хотел нырнуть в это ощущение и остаться там навсегда.
Не почувствовав сопротивления, в его меридианы проникло еще больше ци, ручеек превратился в прилив. Кэсин зажмурился от блаженства.
— Лао Вэнь.
— Мм… — пробормотал Кэсин. Его А-Сюй был таким же сильным, как он и представлял. Было таким облегчением почувствовать, что боль утихает. Он прижался спиной к его ладоням, расслабляясь в объятиях, перенося свой вес. А-Сюй мог его выдержать.
— После… Ты меня выслушаешь? Даже если это сперва покажется полным бредом?
Кэсин не понимал, зачем А-Сюю вообще понадобилось спрашивать, — он, не моргнув глазом, сделал бы для него что угодно. Он рассеянно кивнул.
— Спасибо, — в голосе А-Сюя прозвучало облегчение. — Что касается супа Мэн По — я постараюсь найти для тебя противоядие. Сегодня днем я встречусь с Призраком Радостных проводов и расспрошу ее, как он действует, какие ингредиенты она использовала — может, мы с тобой поговорим после того, как я вернусь?
— ...Призраком Радостных проводов?
— Призрак Непостоянства сказал, это она за все отвечает.
— Хорошая идея, — мягко ответил Кэсин. — Я тоже пытался.
— Пытался сделать что? Найти противоядие?
— Мм…
— ...и? У тебя получилось? Ты узнал, из чего он сделан?
Не получив ответа, А-Сюй засмеялся. — Эй, да ты уснул? Ты уверен, что хочешь делать что-бы-ты-там-ни-запланировал прямо сейчас? Может тебе поспать сперва еще немножко?
Заворчав, Кэсин выпрямился, освободившись из рук А-Сюя — этот подвиг потребовал от него до смешного огромного количества силы воли.
— Хватит со мной нянчиться, я в порядке. — По крайней мере, сейчас он чувствовал себя лучше, по сравнению с тем, что было раньше. Этого должно было хватить. Он не мог просто выкачать из А-Сюя всю его силу. — Как ты знаешь, я уже достаточно долго спал.
Кэсин потряс головой, пытаясь вспомнить, чем его так раздражал Чжоу Цзышу.
А, ну да. Своим продолжающимся, задающим вопрос за вопросом существованием.
Он повернулся к нему лицом. Чжоу Цзышу смотрел на него с неприкрытым любопытством. Казалось, он пребывал в гораздо лучшем расположении духа теперь, когда ему удалось вытянуть из Кэсина обещание его выслушать. Как если бы ему вручили еще одну соломинку, за которую он мог ухватиться.
— Ну? — спросил он у Кэсина. — Что мы сейчас делаем?
Мы.
“Чертов Чжоу Цзышу”.
— Сейчас, — ответил Кэсин, — я собираюсь внушить необходимое количества страха этим призракам, чтобы напомнить им, где их место. Также мне нужно подыскать замену Призраку Висельника, пока половина Долины не разодрала другу другу глотки, сражаясь за эту возможность получить власть. Я буду удивлен, если они еще не начали.
Он моргнул, глядя на Чжоу Цзышу. Изучая его. Изучая это выражение, которое он обнаружил у него на лице, — спокойное принятие, уверенность человека, который ждет только знака, чтобы последовать за Кэсином, куда бы тот не держал свой путь.
Если ты хочешь убить — убей нас обоих.
Видение, в котором
Чжоу Цзышу А-Сюй защищал его от кого-то, кого он не знал, вспыхнуло и исчезло в мгновение ока. На этот раз Кэсин не пытался удержать его.
— А после этого я решу, есть ли в обещанном тобой объяснении хоть какой-то смысл, — сказал он вместо этого, отвернувшись как раз вовремя, чтобы скрыть вновь напомнившую о себе головную боль, так же, как и мучительную тоску.
Если Чжоу Цзышу мог ухватиться за соломинку, подумал Кэсин, значит он тоже мог себе это позволить.
____________________________________
*Помните красный браслет, который подарил на свадьбу А-Сян Великий Шаман? Чтобы им с Цао-дагэ встречаться в каждой новой жизни)
** 奈何橋 мост Найхэ (буквально: “ничего не поделаешь”). «Мост беспомощности», который должна пересечь каждая душа перед входом в подземный мир, подобно реке Стикс в греческой мифологии. Там же душа умершего пьет суп Мэн По, заставляющий ее забыть всю прошлую жизнь, чтобы подготовиться к последующей реинкарнации.
*** Здесь имеются в виду 牙牌 yápái, древнекитайская версия домино из 32 костяшек.
**** 落花有意随流水，流水无情恋落花. Это выражение, известное по меньшей мере с эпохи Мин, говорит о безответной любви.
