***
Энакин посадил свой истребитель с минимальными усилиями. В отличие от Оби-Вана он не принял на себя этот дружественный огонь — и благодарить стоит лишь Оби-Вана, чей истребитель стоял между ним и клонами. Единственные повреждения, что получил его корабль, случились когда он намеренно врезался в Оби-Вана, пытаясь помочь ему вынырнуть из пике. И даже этого достаточно, чтобы он легко приземлился: всего лишь небольшое повреждение правого крыла и чуть большие проблемы с двигателем. Он сомневается, что сможет взлететь, но сейчас это совсем неважно. Важно добраться до мужчины в горящем истребителе, что в полностью разрушенном состоянии остановился у основания дерева. — Оби-Ван! — выпрыгнув из кабины даже до того, как корабль полностью остановился, Энакин кинулся ко второму кораблю, отпихивая ветви со своего пути. Некоторые все же хлестнули его по лицу, но он едва ли отметил легкую боль, пытаясь добраться до Оби-Вана. В груди зародилось что-то холодное и тяжелое — что-то похожее он чувствовал в тот момент, когда нашел свою мать. Она была такой хрупкой и немощной в его руках, и где-то глубоко внутри он уже знал, что она не выживет. Энакин помнит страх — холодный ужас и понимание — что закрались в его сердце при этой мысли. И сейчас он чувствует то же самое. Оби-Ван не может умереть, не может! Ведь Оби-Ван никогда не умирает. Он всегда возвращается, и Энакину нужно, чтобы так было и в этот раз. Ему нужно это. Он не должен так нуждаться в бывшем наставнике, понимает это, но сейчас его это совершенно не волнует. Потом, когда убедится, что с Оби-Ваном все в порядке, он забудет, что вообще так запаниковал. Когда увидит, что с мастером все хорошо, спокойно заговорит с ним, словно и не волновался так. И они позже посмеются над этим. Сейчас он бежит, чтобы помочь. — Мастер! — крикнул он, словно моля, пусть и не признается в этом. Он не умоляет, а приказывает, и если бы Оби-Ван мог, то наверняка бы пожурил его и сказал, что в этой ситуации нет особой разницы между этими двумя понятиями. Но Оби-Ван не журит его, потому что не отвечает совсем. Почему он не отвечает?! Всегда же отвечает, когда Энакин зовет его, даже если это что-то ничтожное и раздражающее, и Энакин почувствовал накатившую волну гнева — в этот раз он не отвечает. — Ответь мне! — кричит он — требует — с остервенением откидывая ветви, что разбросало при этом ужасном падении. Откидывает их в сторону, не обращая даже внимания, куда они падают. Это не имеет значения. — Мастер, ответьте мне! Оби-Ван молчит, и Энакин понимает почему, когда, наконец, освобождает путь от веток. Оби-Ван без сознания. — Оби-Ван! — он рывком открывает кабину и тянется вперед, судорожно пытаясь нащупать пульс. Кожа Оби-Вана покрыта тонкой испариной пота, скорее всего от пережитого стресса во время сражения и последующего падения, и поначалу пальцы Энакина просто соскальзывают от этой влаги. Хорошо, что это не кровь. Он ненавидит кровь, ненавидит этот пот, но все равно продолжает водить пальцами на автомате, словно какой-то дроид, потому что сейчас не может думать, делая все на автопилоте — как самый продвинутый автопилот, каких доводилось встречать на кораблях. Вот для чего и кого нужны все полученные ранее знания. Они нужны ему — он уже множество раз был в подобной ситуации, потому поступает так, как должно, если бы пострадавший был ему незнаком — кто не так важен для его сердца. В конце концов он все же нашел пульс. Вот он — легкий трепет под его пальцами, но достаточно сильный, чтобы Энакин уверился, что так оно и будет, пусть и пока. Оби-Ван жив. Он жив. И этого понимания достаточно, чтобы Энакин успокоился и справился с первоначальным страхом. Оно полностью не заглушает тревогу, но сознание прочистилось достаточно, чтобы появилась возможность рационально мыслить, и он смог выдохнуть, чтобы вырваться из ступора и вернуться в реальность. Он не сможет помочь Оби-Вану, если не совладает с собой, и эта мысль отрезвляет. Сделав глубокий вдох, Энакин принял происходящее. Никаких эмоций, лишь присущие джедаям спокойствие и собранность перед лицом серьезной ситуации. Он вытащит Оби-Вана из этого дерьма. Уже спасал мастера раньше и сделает это сейчас. Слабый хлопок взрыва вырвал его из мыслей. Он ранее видел дым? Видимо, исходит от двигателя истребителя. Это плохой знак. Совсем плохой. Ему не хочется дергать Оби-Вана и перемещать его — он не должен тревожить раненого человека до того, как полностью оценит уровень его травм — но идея возможной мгновенной кремации от взрыва истребителя заставляет пересмотреть правила. Потянувшись, Энакин отстегнул ремни безопасности и как можно осторожнее, призвав на помощь Силу, поднял своего бывшего наставника из кабины истребителя. Это требует концентрации, но он закрыл глаза и продолжил удерживать Оби-Вана над землей, пока шаг за шагом отходил от корабля, прощупывая окружающее пространство с помощью Силы, чтобы не зацепиться за ветви и случайно не упасть. Оказавшись в доброй сотне футов от истребителя, он опустил Оби-Вана на землю… И открыл глаза, чтобы увидеть взрыв корабля. — И уже в пятый раз я спасаю вам жизнь, учитель, — он никому никогда не признается, что в тот момент его сердце ушло в пятки — если бы был чуть медленней, то возможности шестого спасения уже бы просто не существовало. Да и по сути пятого бы и не произошло. Нет. Он не будет об этом думать. Он спас Оби-Вана. И только это имеет значение. Он не потеряет Оби-Вана, как потерял мать. И сейчас, задумавшись над этим, разве не все всегда к этому и сводится? Он боится потери. Боится, что однажды потеряет тех, кого любит. Он никогда не забудет, как мама обмякла в его руках, как жизнь покинула ее так же быстро, как вода испаряется с песков Татуина. Ее жизненная сила просто… растворилась. Как можно это забыть? Так много ночей он вновь и вновь переживал ее смерть, а иногда на ее месте были Падме или Оби-Ван. Иногда он наблюдал, как они все умирают. Но не сегодня. С трудом удерживая спокойствие, Энакин прижался ухом к груди Оби-Вана и вслушался в его сердцебиение. Оно есть — размеренное и сильное. Уже то, что он слышит его, должно успокоить и уверить в том, что на данный момент опасность миновала, но что-то подталкивает Энакина пока не убирать голову и вслушиваться в ровные удары. Это успокаивает. Этот звук всегда убаюкивал его, когда он был маленьким и напуганным после ночных кошмаров, тогда в первые дни в Храме, когда так скучал по маме. Оби-Ван тогда разрешил ему спать в своей кровати, позволяя Энакину свернуться калачиком у себя под боком, положив голову на грудь своего учителя, и мальчик вслушивался в равномерное сердцебиение. Энакин догадывается, что именно тогда начал доверять Оби-Вану: в те темные страшные ночи, когда он пытался спрятаться от кошмаров, объятья наставника были единственным, что даровало чувство спокойствия в этом странном и незнакомом месте. И это воспоминание заставляет его закрыть глаза и просто вслушиваться в стук сердца, потому что этот маленький, напуганный, потерянный мальчик, что все еще живет где-то глубоко внутри него, боится, что как только он отнимет ухо от груди наставника, сердце того остановится. Нелогично, да, но он прислушается к знакомому биению еще немного дольше. Сердцебиение Оби-Вана размеренно стучит в его ушах, а Энакин все равно думает, что он не должен быть так привязан. Они с Оби-Ваном уже бывали в ситуациях между жизнью и смертью, но это — Оби-Ван не должен был выйти из этого живым. Глубоко внутри Энакин просто знает это. Если бы он не врезался в его истребитель, Оби-Ван не смог бы выровнять корабль достаточно, чтобы выжить. Кроме того, с технической точки зрения, Энакин не смог бы врезаться в него в воздухе, в полете, и сам после этого остаться в живых. И поэтому его так трясет… а может, и потому, что Оби-Ван не приходит в себя. Или, что более вероятно, его трясет от осознания, откуда по ним велся огонь. Клоны атаковали их. Другого объяснения нет. Их сбили собственные солдаты… И это… это то, от чего мурашки бегут по коже. Вряд ли бы что-то отличалось, сбей их противник — смерть была и будет смертью, и неважно, кто ведет огонь. Но все совершенно иначе. — Они пытались убить нас, — пробормотал Энакин, закрыв глаза и все так же не отрывая головы от груди Оби-Вана, пытаясь собраться и успокоиться, вслушиваясь в знакомые удары. — Они действительно пытались убить нас, — эта мысль едва укладывается в его голове. Они сражались рядом с клонами столько лет, а на войне ты доверяешь своим товарищам. Вы зависите друг от друга. И если этого нет, то нет ни к кому доверия, и можно просто сойти с ума. Подобное доверие нельзя предавать. Просто нельзя. Только вот именно это и случилось, и он не может понять, почему. Зажмурившись и тяжело выдохнув, Энакин постарался откинуть эти мысли. Сейчас не время пытаться понять, почему. Пусть клоны и сбили их, Энакин прекрасно знает, что солдаты понимают, что они с Оби-Ваном вряд ли погибли. Они должны были — никто не может выжить после такого падения. Никто, но они выжили. И потому Энакин не может быть уверен, что клоны так просто поверят в их смерть. Они умны. Он это осознает и понимает, что они знают его, и пусть время от времени он может резко менять планы, застав и своего бывшего мастера, и командование, и клонов врасплох, невозможно изменить тот факт, что клоны давно знают, что их с Оби-Ваном трудно убить. И от этого факта не скрыться. Еще раз глубоко вздохнув, Энакин поднялся и решил досконально оценить состояние Оби-Вана. Он не целитель. Однако каждый, кто принимал активное участие в боевых действиях, научился оценивать всю серьезность ранений. Все что нужно — это уметь обследовать организм с помощью Силы, и уж это Энакин может сделать. Ему не понравилось то, что он нашел: сотрясение мозга и контузия, два сломанных ребра, трещина в руке, перелом костей правой ноги без смещения и столько ушибов и ссадин, что сложно сосчитать. Никаких смертельных внутренних кровоизлияний или травм, и это обнадеживает. Оби-Ван будет жить. Ему будет тяжело до прибытия помощи, но его жизнь вне опасности… по крайней мере от травм. Все еще висящая над ними угроза обнаружения клонами представляет совсем другой вопрос. — Простите, учитель. Боюсь, что будет больно, — пробормотал Энакин и потянулся в Силе, чтобы вновь поднять Оби-Вана над землей и перенести. Он не хочет беспокоить наставника — это плохая идея — но боится оставаться в открытом поле. Опасность быть обнаруженными клонами пересиливает все риски от перемещения Оби-Вана. Примерно в сотне ярдов есть большое упавшее дерево, и если ему удастся перенести Оби-Вана туда, то он сможет окопаться у его ствола и создать неплохое укрытие. Хотя бы в случае орбитального сканирования их не заметят. Конечно, нужно будет убрать обломки кораблей. Есть озеро, судя по всему, примерно на расстоянии четверти мили от них. Если он оставит кое-какие обломки плавать на поверхности, то создастся ощущение, что они упали в озеро. Истребители представляют из себя жалкую картину, и можно будет с легкостью предположить, что если они еще и упали в воду, то удар был такой силы, что после даже тел не осталось. Идеально. Клоны не будут копать глубже, если вообще будут вести поиски, ну, а если и зайдут дальше, то он рад будет поприветствовать их световым мечом. Он вполне спокойно и с легкостью перенес Оби-Вана к поваленному дереву. Движение, когда он поднимал и опускал Оби-Вана, все же вырвало из груди мужчины несколько стонов, и Энакин был даже рад, что наставник без сознания — он не будет испытывать всю боль от этих движений, но Энакин уверен, что после всех манипуляций состояние Оби-Вана не ухудшилось. Упавшее дерево, что он приметил, в диаметре было примерно в половину его роста, что им только на руку, так как оно будет опорой для всего остального, когда Энакин начнет делать для них убежище. Если все сложится удачно, другие джедаи, которые в отличие от клонов с легкостью смогут почувствовать их в Силе, быстро найдут их. Его не прельщает мысль долгого нахождения вместе с больным, раненым мастером-джедаем в таких условиях, и он более чем уверен, что Оби-Ван будет очень «рад» поспать в грязи в таком не самом лучшем состоянии. Энакин довольно быстро выкопал яму у ствола дерева. Несколько взмахов световым мечом, и он уже может с помощью Силы перемещать большие кубы земли и грязи. Отложил часть из них на потом — нужно будет замазать ею ветки, которые будет использовать вместо крыши. Это замаскирует их укрытие как следует. Остальная часть убежища - уже дело техники. Он собрал ветви и прислонил их по краям, создав подобие крыши и оставив небольшое пространство для импровизированной двери. Затем он рассыпал сверху листву, прикрыв ее грязью и землей. В результате получилась землянка, в которой вполне спокойно можно сидеть, не боясь удариться головой о потолок, а также достаточно широкая и просторная, чтобы и он, и Оби-Ван могли расположиться внутри, не пиная друг друга, пусть на большее места и не оставалось. Не идеально, но он надеется, что им не придется задержаться здесь надолго, хотя он бывало спал и в худших местах. — Ваша мантия пойдет на пол, — пробормотал он, снимая плащ наставника и расстилая его на землю. Он усмехнулся, представив выражение лица Оби-Вана, когда тот увидит участь своей мантии. Оби-Ван не любит, когда становится грязным. Хотя в данной ситуации у них особо нет выхода. — Уверен, рано или поздно вы меня простите, — добавил он, когда, наконец, как можно более осторожно перенес Оби-Вана внутрь и уложил на землю. Внутри пахло корнями дерева и свежей землей. Это неудивительно, но пока Энакин укутывал Оби-Вана в свою мантию, отметил, как этот запах успокаивает. Для ребенка, выросшего на пустынной планете, запах жизни — земли и деревьев — словно обещание, что все будет хорошо, жизнь продолжается, и сейчас он нуждается в этом чувстве как никогда раньше. Ему нужно быть уверенным, что Оби-Ван выживет. Ему не нравится изможденный и ослабевший Оби-Ван, завернутый в мантию и лежащий у земляной стены. Совсем не нравится, и Энакину всегда было сложно смириться с вещами, которые ему не нравятся. Будь то подобная ситуация или медленный транспортный поток, отчего он не может добраться к жене домой — он нетерпеливый человек. Иногда Падме подначивает его по этому поводу. Пусть и не вслух, но она может просто посмотреть на него таким взглядом, так понимающе улыбнуться, что Энакин тут же закипает. О Сила, как он скучает по жене. Нет. Он не может думать о Падме. Не сейчас. Сейчас нужно сосредоточиться. Потом будет достаточно времени подумать о ней, когда он вернется на Корусант, а Оби-Ван вновь окажется в госпитале. — Уверен, целители будут рады вновь видеть вас, учитель. Вы уже давненько не навещали их, — он едва ли осознает, что говорит, но продолжает, потому что тишина такая… опустошающая. И у него создается ощущение, что если он остановится, то больше некому будет его слушать. А этого не должно произойти. Нужно, чтобы Оби-Ван продолжал слушать его. — Мне нужно перенести обломки кораблей, — сказал он Оби-Вану, плотнее подоткнув под него мантию. — Я скоро вернусь и затем обработаю некоторые ваши раны, ладно? Как и ожидалось, ответа не последовало, поэтому Энакин еще раз на всякий случай проверил, что жизни его друга ничего не угрожает, а затем выбрался наружу и направился к истребителям.Глава 1
27 апреля 2021 г. в 07:56
— Полеты для дроидов!
В наушнике послышался смешок Энакина. Низкий и теплый звук — он так не вяжется со всей ситуацией, что Оби-Ван едва сдерживается, чтобы не упрекнуть бывшего ученика в ответ. Но он этого не делает. Такое уже было, и это не помогло. Энакин лишь больше рассмеялся, правильно поняв, что комментарий сорвался с губ наставника из-за нервозности ситуации, и это лишь в очередной раз удивило его.
— Ни один дроид не может летать лучше вас, мастер.
Ему приятен этот комплимент, тем более что он знает — Энакин не раскидывается ими направо и налево, и они всегда произносятся от чистого сердца. Энакина Скайуокера можно описать по-разному: импульсивным, напористым, дерзким… но никоим образом неискренним. Его душа и сердце — открытые книги, и все могут видеть его эмоции, в которых нет фальши. Он никогда не скрывал и не скрывает то, что чувствует, и даже не пытается совладать с этим.
И зачастую это большая проблема.
— Ладно, — комплименты комплиментами, но они должны выиграть битву. — Эскадрилья, выстройтесь за мной.
— Принято, Красный лидер, — услышал он ответ своего клона-капитана. Это не Коди. Коди возглавит атаку армии на земле, что последуют за ним, когда эскадрилья расчистит путь. Однако, чтобы сделать это, нужно позаботиться о воздушных силах, а это не работа Коди. Но Оби-Ван вынужден признать — он иногда желает, чтобы все было по-другому: Коди не только талантлив, но и надежен, и у них бы было преимущество, находись он сейчас рядом.
Да и для него было бы лучше самому вести в атаку наземные силы. Летать вот так вот — все это вселяет в него лишь тревогу и беспокойство.
И превыше всего его смущает окружающая обстановка. Черная пустота космоса простирается вокруг, вызывая ощущение, что в случае если их собьют, и они не упадут на планету, то будут падать вечно в пустой бездне космоса. Данная мысль сбивает с толку, и Оби-Ван старается не думать об этом, сосредоточив внимание на планете под ними, и даже частично на мельчайших точках света, которые дают понять, что бездна не совсем пустая. Тьма не может существовать без света. Нужно лишь внимательно посмотреть, и ты найдешь его.
— Энакин?
— Прямо за вами, учитель, — учитель. Это не его позывной, но он давно оставил попытки заставить Энакина прекратить обращаться к нему так еще в самом начале войны.
— Истребители прямо по курсу, — объявил он, следя за летящими навстречу врагами. Эти управляются дроидами. Никаких потерь жизни. Лишь груда металла. Они могут сбивать, сбивать и сбивать, и не чувствовать угрызений совести. И Оби-Ван порой завидует клонам. Иногда ему кажется, что он вечно будет во снах видеть кровь убитых им существ на своих руках.
— Вижу их, — пробормотал Энакин.
Истребители открыли по ним огонь. Оби-Ван отклонился вправо, и в наушнике раздался голос Энакина, когда они попытались зайти противнику в тыл. И им почти это удалось — дроиды, не имея совести и сознательности, что им часто идет на руку в похожих ситуациях, также обладают медленным мышлением. Они могут эффективно выполнять прямые приказы, но когда речь заходит о независимом мышлении, человеческий ум всегда стоит выше.
А Оби-Ван прекрасный стратег.
— Возьми влево! — выкрикнул Энакин, и Оби-Ван тут же уклонился, разминувшись с ракетой. Но один из клонов оказался не так удачлив — его корабль взорвался ярким шаром огня. Оставалось надеяться, что смерть наступила быстро.
После стольких лет войны это все, на что осталось надеяться Оби-Вану.
Клоны погибают. Джедаи погибают. Здесь, в битвах, они равны, и если они остановятся, чтобы оплакать павших товарищей прямо во время огня, то скорее всего присоединятся к последним в Силе. Пока они могут лишь сосредоточиться на поставленных перед ними задачах, а не на том, что осталось от человека после такого взрыва в космосе.
Оби-Ван вернулся назад в строй, встав за Энакином, крепко держась за рычаги управления. Пусть руки и немного дрожат.
— Вперед, сними тех, что спереди. Я тебя прикрою.
— Запросто, учитель.
О Сила, он и не видя знает, что Энакин улыбается, окрыленный заварушкой вокруг. Он словно расцветает в таких обстоятельствах. Прилив адреналина — подобная близость смерти — словно разряд для организма Энакина, и он сильно раскрывается от этого, что Оби-Ван не понимает — не может понять — и это порой сильно беспокоит его. Хотя бы их противники — лишь дроиды. Если бы Энакин получал такое удовольствие от истребления живых существ, Оби-Ван бы не на шутку встревожился. А может, он просто пытается подавить чувство тревоги от действий своего бывшего падавана? Может быть. И как же много этих «может быть» в подобных ситуациях во время войны, и Оби-Ван так устал от всего этого. Куда делись те дни, когда они были просто хранителями мира?
— Красная эскадрилья, постарайтесь разделить их и разбить по одному, — приказал он клонам. Как они и предполагали, стервятники слишком быстрые и маленькие, чтобы была возможность справиться с ними каким-то другим образом. Если они хотят очистить путь для наземной операции, то разбить их поодиночке единственный выход.
Рядом с крылом разорвался снаряд, и Оби-Ван крутанулся, едва разминувшись с ним.
— Сила, — пробормотал он, сжав штурвал так, что костяшки побелели. Он ненавидит летать. — Энакин?
— Нормально, мастер…
Но он не смог окончить свою речь. Его слова заглушил шквальный огонь… из-за спины.
— Какого…? — не должно быть атаки с той стороны, и Оби-Ван крутанулся на своем месте, пытаясь кинуть взгляд назад. Где клоны? Уж навряд ли их всех сбили или увели с поля боя. Что происходит?
И лишь тогда со все нарастающим ужасом он осознал, что никто не ответил на его приказ.
— Красная эскадрилья, — повторил он более резко. Голос был на грани отчаяния, потому что не хотелось верить в то, что холодная логика уже подсказывала ему. — Доложите статус?
Ничего.
— Энакин?
— Они мне тоже не отвечают, мастер.
Они отвечают, но не по комлинку.
Без какого-либо предупреждения выстрелы прошили сзади корабль Оби-Вана, и тот даже подумал, что его сразу разорвет в воздухе. И словно разумное существо, истребитель совершенно вышел из-под контроля джедая. Может, так и лучше. Собственный корабль теперь не подвластен ему, зато так по нему сложнее попасть, и, может, Оби-Вану удастся справиться с этой ситуацией до того, как он упадет…
В наушнике не переставая льется поток ругательств на хаттском. Это должно быть Энакин, и, несмотря на всю серьезность и безвыходность ситуации, Оби-Ван даже немного успокоился. Если Энакин ругается, значит, он еще жив.
— О, во имя… — потрясенно выговорил он, безуспешно пытаясь выбраться из штопора, в котором оказался. Он не может выровняться. И кроме всего прочего теряет мощности — должно быть, попали в двигатель, во что-то… какое вообще это теперь имеет значение?
Планета все приближается. До земли еще далеко, и его ждет просто ужасная участь — безвольно наблюдать за ее приближением: ведь он начал осознавать, что вряд ли ему удастся выбраться из этого живым. Его истребитель уже входит в атмосферу. Щиты не совсем пропали — он все еще защищен от жара — но этого будет недостаточно. Если он не сможет выровняться и замедлить свое падение, то сгорит задолго до того, как достигнет земли.
Внезапно его истребитель врезался во что-то. Очень сильно. Оби-Ван дернулся и повис на ремнях безопасности, внутренне выругавшись — даже в такой ситуации он намерен не ударить в грязь лицом, как Энакин — и почувствовал как хрустнула шея. У него явно будет не хилая травма… но вряд ли это имеет значение. Ему не выжить в этом пике. И с каждой минутой он все больше убеждается в этом.
Правда, что бы ни врезалось в истребитель, это замедлило падение, недостаточно, чтобы вывести его из штопора, но достаточно, чтобы он мог вновь схватиться за штурвал, отчаянно пытаясь выровнять корабль — сейчас это может получиться — чтобы хотя бы попытаться создать условия посадки для выживания.
Земля быстро приближается, и что раньше с орбиты казалось приятным притягивающим видом, сейчас лишь напоминает худший кошмар. Что это за планета? Он знает название, но в потоке страха и практически полноценной паники не может вспомнить, уставившись на густую зелень лесной планеты, что становилась все ближе и ближе.
— Еще чуть на себя, — слышится крик Энакина, и он слушается, пусть ему и кажется, что угол уже выровнялся, ведь Энакин лучший пилот, а Оби-Ван доверит ему свою жизнь, даже сейчас, он доверяет, доверяет, доверяет…
Он врезался в землю. От удара его кинуло вперед, затем вбок или вверх, или вообще куда-то еще — точно сказать невозможно. Он лишь чувствует новый удар и уже не в состоянии отличить, где верх, а где низ. Может, истребитель уже перевернулся на крышу? Болят ноги, рука — кажется он кричит… как и многие люди перед своей смертью.
Сила, он сейчас умрет.
Он ударился обо что-то головой, и мир погрузился во тьму.