***
Оби-Ван сразу понял, что что-то не так, когда проснулся с гораздо меньшей болью. Все должно напоминать о случившемся, начиная от головы и заканчивая сломанными костями. Нет причин думать иначе, учитывая то, что их с Энакином схватили клоны, которые чуть раньше пытались убить их. Логично, что он не должен чувствовать себя лучше, он вообще должен был умереть. — О Сила, — пробормотал он, вжавшись в подушку, на удивление лежащую под его головой, а потом все же решил открыть глаза. Как только к нему вернулось зрение, он практически тут же пожалел о содеянном. «Невозможно», — прокричало подсознание. Этого не может быть. Они с Энакином — они были на корабле, окруженные клонами. Он не должен быть здесь, в госпитале Храма джедаев. В этом нет логики, и нельзя это никак объяснить. Все так знакомо: мягкие подушки, немного жесткие, только что постиранные простыни, кремовый тон стен — все так знакомо, так обыденно (хотя это и неправильно — залы исцеления не должны быть обыденностью), но вокруг такой изменившийся мир, все это так странно. Ничто уже не будет как прежде. — Привет? — позвал он, надеясь поговорить с целителем, надеясь узнать, что у него лишь очень сильная контузия, которая породила такие странные сны. Но когда он попытался сесть, в его запястья впилось что-то холодное и металлическое, и он вдруг с пугающей уверенностью осознал, что это все был не сон. Пусть у него нет всех ответов, но он проснулся в реальности, которая напоминает самый ужасный кошмар. Развернувшись на кровати, насколько позволяли наручники на запястьях, Оби-Ван повернул голову к двери, надеясь кого-нибудь услышать. Пусть он уже и привык к мягким тонам стен госпиталя — за время войны он провел здесь довольно много времени — но все остальное чуждо для него. Вся ситуация выбивает из колеи, и даже до того, как дверь открылась и появился дроид, он знал, что сегодня не увидит ни одного знакомого целителя. — Мастер Кеноби, — приятно проговорил меддроид голосом, явно запрограммированным, чтобы успокоить пациента. Испуг точно не пойдет на пользу здоровью больных. — Вы испытываете какую-либо боль? — спросил дроид, мягко скользнув к его кровати, которая стояла напротив двери ближе к окнам, отчего перед ним открывался впечатляющий вид на Корусант. Мимо проносились спидеры. Вдали возвышались небоскребы. Жизнь текла как прежде. Пока во всяком случае. Его ребра ноют, и пусть, кажется, большинство костей в его руке и ноге уже начали срастаться, он все равно чувствует тупую, приглушенную боль. Большинство порезов зажили, но еще чувствуется дискомфорт, и новая кожа словно немного натянута, а ушибы еще не до конца зажили. — Нет, — соврал он. — Один из минусов дроидов в том, что их так печально легко обмануть, не правда ли? Оби-Ван вздрогнул от голоса — лишнее доказательство, что он еще не до конца поправился — и вывернул шею, кинув взгляд на дверь. Как он мог не почувствовать это присутствие? Он должен был… правда, это присутствие от него надежно скрывают щитами. — Дуку, — словно проклятье пробормотал он. Ситх и глазом не моргнул. Он лишь сложил руки перед собой и стал изучать Оби-Вана, всем своим видом излучая величие и аристократизм. В такие моменты графу, кажется, больше подходят балы и светские рауты, а не окопы и космические сражения. Если бы Оби-Ван лично не знал, какой тот гениальный стратег и лидер, то не поверил бы, что мужчина подходит для чего-то настолько грязного и варварского. — Советую позволить дроиду сделать свою работу, — проговорил Дуку, элегантно вскинув бровь. — Иначе вы только проведете здесь лишнее время, если откажетесь. Оби-Ван в ответ также вскинул бровь. — Да ладно, Дуку, это общеизвестно, что я не любитель визитов к целителям, но если это все, что вы можете придумать в качестве пытки, то боюсь, что вы теряете хватку. Оби-Ван не до конца уверен, обидеться ему или просто быть довольным, когда этот комментарий вызвал у мужчины перед ним короткий смешок. — Мастер Кеноби, если бы я хотел пытать вас, уверяю, я бы смог найти более действенные методы, чем этот. — Это обнадеживает, — нет, конечно нет. Он едва ли хочет вновь пережить те моменты, когда его действительно пытали. Он не хочет вновь пережить то время на Раттатаке. Никогда. — Поведайте, как там поживает Асажж? Ей нравится отпуск на Корусанте? — лучше вспомнить первому, чем дать противнику возможность воспользоваться информацией словно оружием. И все же он едва ли может сдержать связанные с именем воспоминания и справляется с этой встревоженной энергией, перебирая край одного из одеял в попытке изобразить безучастие. — А раз уж вы здесь, смею предположить, что и она где-то недалеко. Взгляд Дуку не дрогнул. — И это все, на что вы способны, пытаясь добыть информацию? — пренебрежительно спросил он. — Мастер Кеноби, вы все разочаровываете меня. — Мне не пришлось бы изощряться, если бы вы просто сразу сказали мне, почему можете спокойно прогуливаться в коридорах Храма среди бела дня, являясь самым разыскиваемым человеком в галактике. — Вы даже не попробовали спросить. Закатить глаза — слишком детский жест? Возможно, однако эта фраза словно требует этого. О Сила, он слишком долго находился в окружении Энакина. — Прошу прощения. Думал, что вы поймете, что это само собой разумеющееся. Простите, что так высоко оценил ваши способности. Дуку сразу не ответил. Вместо этого он взмахом руки отпустил дроида, и пока тот уходил, переместился на другую сторону кровати. После он повернулся к окну и раздвинул жалюзи, впустив в палату яркие краски заката. Угасающий свет интересными узорами лег на кровать, и Оби-Ван провел по ним взглядом, но затем вновь повернулся к Дуку. — Я не желаю сражаться с тобой, Оби-Ван, — проговорил мужчина, так и не выпустив из пальцев шнур жалюзи, перебирая его. — Если ты просто присоединишься ко мне… — Я не служу злу. — Ты считаешь меня злом, но я воспитал человека, который вырастил тебя. — Тьма подкрадывается незаметно, окутывает медленно, иногда мы этого и не замечаем. Путь на темную сторону больше похож на закат, чем на простое переключение света. Вы отвергли знания и принципы, которым обучали моего мастера, но я не настолько наивен — я полагаю, что когда-то ранее вы следовали им так же рьяно, как многие из тех, кто и сейчас следуют свету. Вы просто потеряли свой путь. — Или нашел его, как я предпочитаю верить. — Если вы нашли путь к убийству миллионов, тогда да, думаю, я мыслю верно. Тяжело вздохнув, Дуку наконец опустил руку, чтобы разгладить складки своей мантии. Даже одежда кричит о его богатстве. На самом деле все в нем говорит об этом. Он происходит из богатой знатной семьи, и даже будучи джедаем оставался джентльменом хороших кровей с его старобытными манерами и правилами этикета. Даже его пренебрежение по отношению к нечеловеческим расам говорило о древних предубеждениях людей. — Я вновь призову вас к сотрудничеству, магистр Кеноби, но потом прибегу к менее… приятным методам убеждения. Я понятно изъясняюсь? — Оу, а я уже было подумал, что пытки мы даже не рассматриваем, — проговорил Оби-Ван, постаравшись вложить в голос как можно больше дерзости, пытаясь не думать о том, какие же это будут пытки. Что-то похожее на истязания Вентресс? Нескончаемые часы побоев, розг, всего, что только можно было придумать, будучи подвешенными цепями к потолку. И эта маска — о Сила, он не хочет вновь столкнуться со всем этим. Уж пусть лучше Дуку убьет его здесь и сейчас. — Нет, не для вас, — с легкостью ответил Дуку. Махнув рукой, он откинул мантию со своего плеча. — Но вот вашему ученику может не так повезти. — И смею предположить, что ему вы скажете то же самое? В любом случае, результат останется прежним. Дуку не моргнул и глазом, но что-то в глубине его взгляда удовлетворенно блеснуло, а радужка потемнела. — Ваше предположение неверно, мастер Кеноби. Мне совершенно неинтересен ваш ученик. Это… неожиданно. У Энакина больший потенциал, чем сам Оби-Ван имел когда-либо. Самое частое желание многих — взрастить этот потенциал, а в случае людей, не таких бескорыстных, как джедаи, использовать его в своих корыстных целях. А если это ни один из этих случаев, то враг зачастую просто хотел его уничтожить. Реакция Дуку — полное равнодушие — не то, с чем Оби-Ван привык сталкиваться. — Тогда почему он здесь? — Потому что вы привлекли мое внимание. Он совсем не ожидал такого ответа, и тот факт, что Дуку не перестает удивлять его, не радует. От этого он теряет равновесие, а учитывая его состояние на данный момент, чувствует себя слишком уязвимым. — Я привлек ваше внимание? Я очень сильно сомневаюсь, что во мне есть что-то интересное. Дуку подошел чуть ближе к кровати, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Оби-Ван не рад такой близости, но он промолчал. Вряд ли он может найти слова, чтобы изменить положение вещей, а разговор об этом лишь подчеркнет его уязвимость. — Оби-Ван, — начал Дуку тихим голосом, ставшим пугающе искренним, как тогда на Джеонозисе. Он расточал ложь и полу-истину, что, Оби-Ван уверен, случится и сейчас. — Ты падаван моего падавана. Какие-то из моих учений перешли и к тебе. Уже только одно это заслуживает моего внимания. Оби-Ван ни на секунду не поверил в его искренность. Дуку расчетлив, холоден и действует лишь ради выгоды для самого себя. Он не поверит, что хоть какой-то интерес этого мужчины к нему мог появиться из привязанности к его бывшему ученику — Квай-Гону — и связи его с Оби-Ваном. — Квай-Гон Джинн, будь он жив, никогда не поддержал бы то, что вы делаете. И я не поддержу. Мне нечего вам предложить. На лице Дуку на секунду, как издевка, отразились сожаление и разочарование, как и тогда во время первой их встречи на Джеонозисе. Тогда он тоже казался вполне искренним, горел желанием свергнуть ситха. Это было ложью тогда, и, Оби-Ван уверен, является ложью и сейчас. — Вы желаете, чтобы эти плохие новости ваш ученик узнал с помощью меча у себя в сердце? Нет, конечно нет. Одна лишь мысль заставляет мурашки бежать по его коже, как и много раз до этого, пусть Оби-Ван и научился скрывать свои чувства. Никаких привязанностей, и это правило возникло как раз из-за подобных ситуаций. Он не может пожертвовать жизнями многих только ради Энакина. Энакин сам этого не захочет, и даже если бы захотел, Оби-Ван все равно не смог бы так поступить. Эта любовь эгоистична. — Я не пожертвую многими жизнями, чтобы спасти Энакина. — А если в жертву будет принесена лишь ваша жизнь? Конечно. Он умрет за Энакина даже без задней мысли. Если нужно будет отдать лишь его жизнь — то это даже не вопрос. Но вся суть в том, что с Дуку все не так просто. — И что же на самом деле у вас на уме? — спросил Оби-Ван, сжав губы. Это нельзя назвать уступкой, но если едва уловимая, но понимающая улыбка Дуку что-то и означает, то это начало чего-то большего и пугающего. И честно, может, так и есть — до тех пор, пока не будет нанесен вред окружающим, Оби-Ван будет делать все, что в его силах, чтобы уберечь Энакина. Хотел бы он сказать, что поступит так же ради любого джедая. Он не должен считать свою жизнь важнее чьей-либо другой, но в отчаянных ситуациях инстинкт самосохранения берет верх, и пусть он может его побороть, чтобы остаться рядом с товарищем на поле боя при наличии хоть крохотной надежды на выживание, он не может отрицать, что может остаться с Энакином, даже если вся надежда уже будет утеряна. Поступит ли он так же ради кого-то, кем не так дорожит? Он не уверен, что хочет отвечать даже сам себе на этот вопрос. — Пока только ваше сотрудничество. Не усложняйте ситуацию. Если дроид пожелает узнать, испытываете ли вы еще боль и неудобство, вы ему скажете. Если я задам вопрос — вы ответите. Не пытайтесь быть уклончивым и попридержите свой сарказм, — граф на минуту замолчал, поправив несуществующую складку на рукаве. Не то чтобы он пытается выиграть время — Дуку просто тянет, чтобы Оби-Ван нервно ждал, что последует дальше… а продолжение явно будет. Это лишь еще одно напоминание, кто во главе во всей этой ситуации, а кто вынужден подчиняться. — Кроме того, вы откроете мне местоположения оставшихся военных баз Республики. Он должен тут же отказать. Тут и думать не о чем. Он уже было открыл рот, готовясь отказать в этом требовании, но слова застряли у него в горле, а в сознание закралось сомнение. Стоит ли жизнь Энакина этих данных, если они уже проиграли войну? И проиграли ли они? Он не может доверять словам Дуку, один факт того, что тот здесь, на Корусанте, в Храме джедаев, указывает на правдивость его слов. Разве не так? Но в данной ситуации игры уже кончились — любое принятое решение будет необратимо. — Зачем? Кажется, Дуку удивился. — Зачем? Думаю, все вполне понятно. Мне нужны координаты баз, чтобы убедиться, что их не смогут использовать в качестве аванпостов для будущего восстания, а ваша помощь мне нужна, чтобы упростить эту задачу, — он вновь замолчал и испытующе посмотрел на Оби-Вана. — Мне был небезразличен твой мастер. Сомневаюсь, что он простил бы мне убийство человека, которого он считал сыном. После того как Дуку приговорил его к смерти, приковав к столбу и натравив на него нескольких монстров? После всех его попыток покалечить и убить его во время войны? — Сложно в это поверить, учитывая ваши многочисленные попытки убить меня за последние пару лет. — На войне мы делаем то, что необходимо. Но война окончена. И вы больше не представляете угрозы. Он явно доволен, буквально кичится этим, и это раздражает Оби-Вана, потому что он воспринимает эти слова как издевку, чем они и являются. Напоминание, что он не представляет угрозы, лишь в лишний раз говорит о том, что он не владеет ситуацией. Все это — оковы на кровати, угрозы Энакину и коварные предложения, завуалированные мягкими словами, лишь напоминания, что Оби-Ван ничего не может сделать, чтобы повернуть ситуацию себе во благо. — А почему я должен поверить, что война окончена? — медленно спросил он — ведь если он выдаст военные данные, он должен понимать, что не предает то, что еще живет. И только одна подобная мысль заставляет его ладони вспотеть, и он вытирает их об одеяло, надеясь, что Дуку этого не заметил. О Сила, как он вообще может просто даже рассматривать предложение Дуку? Даже если война окончена, неужели это имеет значение? Разве что-либо еще имеет значение? Или он должен поступить так, как того хочет та его часть, что растила маленького мальчика с девяти лет? Какой ответ правильный? Немного повернувшись, Оби-Ван сильнее выпрямился, стараясь намеренно не опускать взгляд на наручники, приковывающие его к кровати. Он не подарит Дуку эту радость. Его оскорбляет взгляд ситха — тот смотрит на него словно на капризного ребенка, задающего бессмысленные вопросы. Дуку, даже со всем его опытом, не имеет над ним власти, чтобы заставлять его чувствовать себя подобным образом. Оби-Ван полноправный мастер-джедай. Он больше не падаван, и тот факт, что случайно его учитель оказался падаваном Дуку, не имеет значение. Дуку — не Квай-Гон, Дуку не может заставить его вновь почувствовать себя юнлингом. Как вообще этот мужчина мог воспитать Квай-Гона? Оби-Ван был не в силах это понять, потому что мужчина перед ним — холодный, отстраненный, расчетливый — ничем не похож на человека, что вырастил самого Оби-Вана. Пусть Квай-Гон не всегда был открытым и любящим отцом, но он был отзывчивым, и в нем было не угасающее чувство добра. Как и Дуку, он не всегда безоговорочно соглашался с Советом, но не поступался своими принципами и идеалами, как это сделал Дуку. Или поступился бы? Возможно, это краеугольный камень всего происходящего — что немало беспокоит Оби-Вана. Что если однажды Дуку был таким же, как Квай-Гон? Он не хочет думать над подобной возможностью, но и отмахнуться от этой мысли не может. Что если человек, который для Оби-Вана был символом заботы, защиты и стабильности, мог бы однажды превратиться в подобного человека, что стоит перед ним? Что тогда? Его вера еще имеет значение? — Вы желаете доказательств, что война окончена? Трупов джедаев будет достаточно, чтобы убедить вас? Ох, да. Точно убедят, но это предложение скрутило его легкие, отчего ему пришлось хорошенько сосредоточиться, чтобы выровнять дыхание. В горле встал ком, и ему пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем слова и их смысл полностью дошли до его сознания, а интуиция подсказала, что это не ложь. Он не хочет видеть тела своих собратьев, но он должен знать. Других вариантов нет, и он не струсит. Он прошел через войну. Он уже видел смерть и не позволит сложившимся обстоятельствам сбить его с пути, который считает своим долгом. Он должен знать. — У вас есть тела? Осторожно Дуку потянулся и пододвинул стул к кровати Оби-Вана. Ножки проскрежетали по полу, и он готов был поклясться, что вновь слышит скрежет металла собственного истребителя, сбитого его же солдатами. Пронзительный скрип и сопротивление материала от удара с землей не скоро покинут его воспоминания. Не важно, сколько до этого он пережил крушений и падений, именно это запомнится в его памяти как ни одно ранее, просто от того, как это произошло. Дуку грациозно опустился на стул, расправив мантию, волнами легшую на его ноги. — Приказ 66 — наименование протокола, при котором клоны атаковали собственных генералов-джедаев. Частью этого протокола являлась атака на Храм. Клонов было слишком много, чтобы джедаи смогли организовать хоть сколько-нибудь эффективную оборону: тела до сих пор валяются по всем холлам и коридорам Храма. Если вы жаждете увидеть доказательства, я организую вам экскурсию. От того, как сдавило его грудь, Оби-Вану было тяжело дышать, но он смог кивнуть. Он должен увидеть все собственными глазами.Глава 5
16 июня 2021 г. в 09:00
Дуку не совсем уверен, почему чувствует необходимость присутствовать на посадочной площадке при приземлении шаттла с Кеноби и Скайуокером. Это бессмысленная трата времени. Дополнительные час-два, и он с легкостью может встретиться с ними позже в другом более удачном месте. Может, это простое любопытство?
А может, он хочет своими глазами увидеть доставшийся ему приз.
Двое самых знаменитых и выдающихся джедаев в этой войне возвращаются на Корусант в качестве военнопленных. Этим явно стоит гордиться. Он годы сражался, чтобы добиться этого и теперь, наконец, смог доказать, что стоит выше Ордена, частью которого когда-то являлся.
Да, решил он, едва улыбнувшись. Этого он и хочет: увидеть лица Кеноби и Скайуокера в тот момент, когда они осознают, что проиграли.
Подняв голову, он проводил взглядом приземлившийся перед ним корабль. Взвившийся от двигателей ветер потрепал края его мантии, и он плотнее закутался в ткань, не сводя взгляда с транспортника, окончательно опустившегося на платформу. Раздался мягкий выхлоп, двигатели выключились.
Едва ли через минуту люк открылся, и трап опустился на платформу с металлическим скрежетом. Вначале спустились двое клонов, следом появилась медицинская капсула, с легкостью плывущая за ними. Значит, доклад был верный: Кеноби получил серьезные травмы. Он пока под седацией, чтобы облегчить его перемещение в медицинский центр.
Затем вышел Скайуокер с обездвиженными за спиной руками, сопровождаемый с двух сторон клонами. Вначале его взгляд неотрывно следил за капсулой, в которой находился Кеноби, словно он не до конца верил, что клоны не причинят вреда его мастеру. Как трогательно, пусть и не к месту. Дуку приказал солдатам не навредить… и они доказали, как следуют указаниям свыше.
— У них приказ не навредить ему, Скайуокер, — возвестил Дуку, сцепив руки за спиной и слегка выпрямившись, наблюдая за спускающимся по трапу мальчишкой.
Да. Этого он и хотел — вот почему он пришел посмотреть на их приземление. Он жаждал увидеть, как на лице Скайуокера всеми красками расцветет неверие. Он знает, о чем мальчишка думает: это Корусант. Дуку не может находиться на Корусанте. Это немыслимо. Вся Республика разыскивает его.
Затем в глазах Скайуокера что-то щелкнуло, и пазл из множества фактов сложился в голове этого мальчишки. Момент, когда он полностью потерял контроль, настолько явный, что его можно было легко чуть ли не нащупать, а уж в Силе Дуку его с легкостью распознал — все эмоции Скайуокера буквально искрились от понимания, что ничто уже не будет так, как прежде. Так много ярости и так мало самоконтроля, что Дуку даже не потрудился скрыть ухмылку. Как вообще хоть кто-то мог когда-то подумать, что этот ребенок может стать джедаем?
— Это все ты! — взорвался Скайуокер, кинувшись вперед, пытаясь вырваться из хватки клонов. Он заскользил ногами по металлу платформы, но двое клонов уперлись и не дали ему вырваться.
Неудивительно, что через секунду они отлетели назад от мощного толчка в Силе.
Это такой бесполезный порыв — почти такой же, как и желание Скайуокера на Джеонозисе кинуться на него в атаку в одиночку. Этот мальчишка слеп и находится в полном заблуждении от веры в свои невероятные силы, что он верит, что может без каких-либо последствий сделать что-то настолько безрассудное. Он все еще закован в наручники, которые невозможно снять с помощью Силы, он безоружен, и, помимо всего этого, пытается противостоять человеку, который уже однажды победил его в дуэли. Скайуокер, возможно, и правда верит, что может победить чуть ли не любого одной рукой, но все же он, наверное, не полный глупец, чтобы верить, что может это сделать с двумя связанными руками и без оружия? Даже его заблуждение касательно собственного величия не может быть таким явным.
Дуку активировал свой световой меч, когда Скайуокер кинулся на него. Видимо, все же у него есть какое-то чувство самосохранения: мальчишка резко остановился при виде красного клинка.
— Неужели ты действительно такой глупец? — спросил Дуку, довольный прозвучавшим в голосе снисхождением. Скайуокер это заслужил.
Пока он говорил, клоны уже начали подниматься на ноги, на этот раз сразу направив на Скайуокера бластеры. Их немного трясло при каждом шаге, но боевая подготовка все же помогла им достаточно удержаться на ногах, что пришлось Дуку вполне по душе. Никто не идеален.
— И чего же ты добился этим сопливым жестом, кроме как моего недовольства?
О, этот мальчишка явно лучше всех может сверлить собеседника взглядом. Жаль, что это малоэффективно — взгляды, несмотря на мнение многих существ, не могут убивать, хотя Скайуокер предпринял неплохую попытку. Так по-детски — он часто видел, как юнцы сжимают челюсти так же крепко, как сейчас делает Скайуокер… Интересно, он не сломает так зубы? Это было бы забавно. Двадцатитрехлетний человек нанес себе травму во время вспышки ярости.
— Как ты это сделал? — прошептал Скайуокер, сжав руки в кулаки. И пусть его запястья скованы наручниками, он неосознанно дергает ими, словно пытаясь дотянуться до светового меча, которого давно уже нет на привычном месте. — Как?!
— Судя по всему, реальность ситуации, о которой ты не можешь требовать с меня ответы, ускользает от тебя, — сухо ответил Дуку. Он вернул меч на пояс, когда клоны приставили бластеры — все еще в режиме оглушения — к груди Скайуокера. Когда в ответ Дуку получил лишь горячий взгляд, он продолжил: — Ну же. А где угрозы? Обещания, что я заплачу за смерть всех джедаев, которых я убил сегодня?
Мальчишка оскалился, вновь дернувшись вперед.
Во второй раз его оттащили назад, но помимо этого прозвучал предупреждающий выстрел в воздух. Скайуокер еще не растерял полностью чувство самосохранения и отступил, видимо, все же осознав, что следующий будет не в воздух, и что лучше все же оставаться в сознании, чем встретиться с неизвестным без памяти. Возможно, первое правильное решение за сегодняшний день.
О Сила, как этот мальчишка жалок. Он просто не понимает, что прежде, чем действовать, нужно подумать — лишь грубая сила и никакого здравомыслия. Дуку скривился — если Скайуокер не может контролировать дар, ниспосланный ему, то лучше бы он вообще им не обладал. Что за растрата талантов.
— Никакого самообладания, — пробормотал Дуку и сделал шаг вперед, перебирая пальцами рукоять меча. И это явное предупреждение. Скайуокер же помнит, как этот клинок отрубает конечности? Дуку очень на это надеется.
И, видимо, так и есть, потому что Скайуокер дернулся назад, когда Дуку вновь активировал меч, подняв его прямо к подбородку мальчишки, остановившись лишь в миллиметрах, отчего кожа Скайуокера окрасилась в красный от алого свечения клинка. Однако ему хватило гордости сохранить дерзкий вид, нахмурив брови, отчего шрам — подарок Асажж — искривился.
— Истинный воин знает, когда остановиться, взять свои эмоции под контроль и с честью принять поражение. Он знает, когда лучше отступить и перегруппироваться. А ты же ослеплен своей силой. Однажды она тебя подведет. Хотя, — пробормотал Дуку, холодно улыбнувшись, — осмелюсь сказать, что это уже произошло. Ты потерпел неудачу.
Скайуокер промолчал, но Дуку с легкостью прочитал в его глазах вопрос. Он явно хочет знать, что все это значит, но световой меч у горла является достаточным аргументом, чтобы он попридержал свой язык. Это достижение — хотя бы никаких требований. Может мальчишку все же можно выдрессировать, хотя Дуку плевать — вряд ли он будет заморачиваться ради этого. Это работа Кеноби. Да, Кеноби. Честно говоря, Скайуокер еще жив только потому, что с его помощью можно манипулировать Кеноби, который интересует Дуку больше.
Кеноби, конечно, не согласится, что Скайуокера можно использовать для управления им. Никаких привязанностей, ведь так сказано в Кодексе? Но, к сожалению для него, все совсем не так. Он может оправдывать свои попытки спасти Скайуокера, говоря, что просто защищает жизнь — пусть это и такая «удобная» жизнь его бывшего падавана — но пока Дуку не будет переступать границ и слишком сильно давить, он уверен, что жизнь Скайуокера можно использовать для… убеждения Кеноби содействовать его планам. А вот до какой степени, они еще посмотрят.
— Потерпел ли я неудачу, если я больше не знаю, за кого сражаюсь? — тихо спросил Скайуокер низким и горьким голосом. — Я не мог предать идеалы, которые предали меня.
Улыбка Дуку стала шире, и он вновь поздравил себя за цельность осуществленного плана. Он не без изъянов, но и его достаточно, чтобы перевернуть Республику с ног на голову. Конечно, еще предстоит многое воплотить в жизнь или уничтожить — во всех возможных смыслах — но он все равно может быть доволен тем, что он — один единственный человек — уничтожил подчистую весь Орден джедаев.
Великолепно.
— Клоны преданы Республике, — просто ответил он, — и теперь я — Республика.
— Это невозможно.
— Оглянись вокруг. Разве могли твои собственные солдаты пойти против тебя? Никто не ответил на твой сигнал бедствия? Я на Корусанте? Реальность, которую ты знал, больше не существует.
— Что ты наделал?
— Это утомительно — повторять одно и то же, Скайуокер. Я уже сказал тебе, что у тебя нет никакого права требовать у меня какие-либо ответы. И кстати — у тебя нет никаких прав вообще, — требования и вспышки гнева мальчишки начинают надоедать. Вначале они, может, и были забавными, но сейчас Дуку чуть ли не испытывает неловкость от лица Ордена, что вырастил его, и пусть он во многом не согласен с Орденом джедаев, видит, что Скайуокер наносит репутации организации даже больший вред, чем Совет и их решения.
Он испытал легкое удовольствие от того, как расширились глаза Скайуокера, когда клинок еще на дюйм приблизился к горлу мальчишки — достаточно, чтобы оставить ожог на бледной коже — прежде чем все же совсем погаснуть. Приятно видеть, как тот тяжело сглотнул, когда меч потух, и Дуку обошел его, подойдя к капсуле, в которой находился Кеноби, задумавшись: как далеко он сможет зайти в этой игре со Скайуокером. Джедаи должны со смирением встречать неизбежную смерть, довольствуясь тем, что они скоро воссоединятся с Силой, и пусть Скайуокер и пренебрегает практически всеми другими учениями джедаев, он не оставляет впечатление человека, боящегося смерти. Но все же есть что-то, что движет им. И это лишь вопрос времени, когда Дуку узнает, что именно, и когда ему это удастся, он уверен: результат не заставит себя долго ждать. Скайуокер был бы совершенно другим человеком, не будь у него тайны, управляющей его действиями.
Отложив на время эту мысль, Дуку опустил взгляд на медицинскую капсулу. Как и следовало ожидать, мужчина без сознания — под седацией по приказу Дуку. И как и предполагалось, невооруженным взглядом можно заметить серьезные травмы. Да и помимо них мужчина выглядит неважно: кровь и грязь в бороде и волосах, грязная и разодранная одежда.
— Отведите Скайуокера на верхние уровни, — приказал Дуку клонам, сделав шаг назад от капсулы с Кеноби и пренебрежительно махнув рукой. — Кеноби — в залы исцелений.
На удивление Скайуокер промолчал, однако по его лицу прекрасно было видно, как он ненавидит это решение. Он не может с готовностью доверить здоровье Кеноби тем, кто раньше пытался убить их. Логично, Дуку едва ли винит его в этом.
И поэтому так приятно не дать ему другого выбора.
Есть много способов сломать дух человека, праздно отметил ситх, уходя с платформы. Физическая сила зачастую меньше всего эффективна, и он начинает подозревать, что в случае со Скайуокером она будет совершенно бесполезна. Он хочет знать, что движет мальчишкой, и чем больше он наблюдает, тем яснее становится, что это какая-то привязанность — недостаток, общий у них с Кеноби. Как интересно. Что мастер, что падаван.
Возможно, несколько дней тишины и неведения относительно состояния вышеупомянутого мастера сделают падавана более сговорчивым, но, что важнее, эффект будет взаимен.
Дуку покинул платформу с едва заметной, довольной улыбкой.
Сам Сидиус не справился бы лучше.