Тонкий вопрос "Почему?" (The Finer Shades of Why)

      Это должен был быть момент счастья и триумфа.       День, в который ему бы вручили коды и доступ к информации, которой владеют лишь члены Совета, должен был стать для Энакина праздником. Но вместо этого ему приходится тайком пробираться в разоренный Храм после того, как его вытолкали из него солдаты, и в одиночестве стоять в оперативном штабе. Нет никаких фанфар — никакой завесы тайны и предложенного места в Совете. Только он и терминал компьютера, а также понимание, что сейчас ему нужно уничтожить информацию, которую он так хотел знать.       Его пальцы легко скользили по кнопкам и сенсорным панелям, вводя переданные Оби-Ваном коды. Информация проносилась у него перед глазами — базы, на которых он бывал и о которых понятия не имел, разведданные, которые поражали воображение, и о которых он частично догадывался. Нет времени, чтобы ознакомиться со всем этим, даже чтобы мельком прочитать. Сейчас его главная задача — стереть все это, а затем найти способ освободить Оби-Вана.       Не так-то легко удалить эти файлы. Совет не глуп: они бы не оставили лазейку или возможность получить доступ ко всей информации одновременно. Но Энакин не обычный человек, и у него экстраординарный талант к технике и компьютерам: системы сетевой защиты и запасные ложные сервера для него лишь незначительные препятствия, когда у него в руках есть коды.       И все же его рука замерла, когда все было готово для удаления данных. Здесь столько информации. Столько знаний, что он жаждет прочитать. Как только он их сотрет, они исчезнут навсегда, и пусть он не совсем понимает, почему его так волнует этот факт, он все равно признает это странное чувство внутри.       Но это не оправдание. В этой войне многое не давало ему покоя, со многим он не был согласен, но он справлялся, справится и сейчас.       Палец коснулся нужной кнопки.       — Отлично, Скайуокер. Ты очень помог.       Голос Дуку холодом прошелся по его спине, а шею словно сжали ледяные пальцы, оцепенение волной прошлось по его телу, после чего осталось лишь неприятное чувство покалывания в конечностях. Но и это чувство быстро испарилось. Он видит свои пальцы, что зависли над клавиатурой, но он не двигается, не оборачивается.       — Как ты узнал? — тихо спросил он. Нет никакого смысла отпираться. Его поймали.       — Кеноби доверяет тебе… и я прекрасно понимаю, что он не выдал бы мне нужную информацию, пока не использовал бы все возможные варианты.       Неужели они с Оби-Ваном так предсказуемы? Он почувствовал что-то среднее между гневом и смущением от этого: да, они так предсказуемы. Им нужно будет над этим поработать… если они оба выживут сегодня.       И честно? Вполне вероятно он сейчас умрет, потому что он не убрал пальцы с клавиатуры. Он не остановится. Он не успеет удалить всю информацию, но все, что он сможет уберечь от Дуку, будет маленькой, но победой.       — Да, похоже на моего упрямого мастера, — тихо согласился Энакин, расправив плечи, но не отводя взгляд от панели под пальцами. Кнопки гладкие, и он водит по ним пальцами, отчего легкое едва ли не фантомное прикосновение начинает обжигать и приносить боль. Что он собирается сделать — нельзя медлить. — Меня раздражало, когда он настаивал и следил, чтобы я делал, например, уроки, или занимался медитацией, но если речь заходит о том, чтобы остановить безумца и не дать ему получить ключевую важную информацию, которая поможет ему дальше разрушать галактику… я осознаю, что тут я его поддерживаю.       Дуку тяжело вздохнул.       — Шаг назад, мальчишка.       Энакин не шелохнулся. Он никогда не слушался приказов. И сейчас не будет.       Нажатие на кнопку — словно прилив Силы. Она легко поддается — раньше он не хотел бы этого, но сейчас он чувствует удовлетворение, потому что он понимает, что только что сделал.       Информация начинает исчезать с экранов.       Когда с губ Дуку сорвалось проклятье — что едва ли подобает подобному джентльмену, пусть и самопровозглашенному — Энакин едва сдерживает улыбку. Всегда приятно, когда враг недооценивает тебя. Конечно, понятно, что Дуку допустил большую ошибку: никто бы не смог сделать так, чтобы вся информация стиралась так быстро. Дуку вообще скорее всего ожидал, что к этому времени он только успеет войти в систему, предоставив ситху все на блюдечке с голубой каемочкой. Приятно осознавать, что ему удалось хоть таким образом поломать планы Дуку.       Но вот факт того, что после ничего не последовало, немного обескуражил.       Энакин не хочет умирать, но вот не чувствовать ничего и ожидать неминуемое наказание даже хуже любой боли. Это предчувствие, оно сбивает с толку. Одна только неопределенность заставляет Энакина обернуться… но, обернувшись, он понимает, что лучше было бы получить световой меч в живот.       То, как смотрит на него Дуку… Он жаждет крови. Но даже до того, как Дуку заговорил, Энакин понял, что не он будет платить этой кровью.       — Выключи, Скайуокер, — пробормотал Дуку, медленно надвигаясь на Энакина, и от него исходили такие угрожающие волны, с какими Энакин еще не сталкивался, даже во время войны. Все совсем по-другому. Тьма словно поглощает свет вокруг него. Вот он — ситх. Вот она — темная сторона, и когда кто-то владеет ей, он становится самым могучим повелителем Силы. Такого не было на Джеонозисе. Здесь, секундой раньше, Дуку был уверен в безоговорочной победе. Для него все это лишь игра. А уже сейчас Дуку боится проиграть, и для него нет ничего смешного в этой ситуации.       И Энакину здесь остается лишь тянуть время. Чем дольше — тем больше информации будет стерто.       — Нет.       Сумасшествие, проявившееся в расплывшейся улыбке Дуку, отразилось в его взгляде и словно ядом растеклось по венам Энакина, заставив того оцепенеть. Но он не сдастся — он не покажет, как начало его трясти… глубоко внутри.       Но он все равно не отступит.       — Выключи, или я по дюйму буду сдирать кожу со спины твоего мастера.       — Ты этого не сделаешь. Какой бы ни была причина, но он нужен тебе живым.       — Я не сказал, что убью его. Можно много чего сделать с человеком, не даруя ему милосердную смерть.       Пальцы Энакина впились в панель управления.       — Ты не желаешь навредить ему.       Дуку уже совсем рядом — в дюймах от лица Энакина, но тот не отвел взгляд. Он встретил эту тьму, потому что он джедай, и он не дрогнет. Ничто больше не заставит его дрогнуть.       — Сейчас вопрос не в моих желаниях. А вопрос в необходимости.       — Пока ты доберешься до него, информация будет стерта.       — Верно, — согласился Дуку, — а как только она будет стерта, то даю тебе слово, я заставлю его кричать так долго, сколько потребуется чтобы сломать тебя… А судя по тому, что я слышал, тебя не так уж и легко сломать.       Вспышка боли. Лицо матери.       Почему на этом месте не может быть он? Он выдержит все пытки… но не Оби-Ван. Он видел наставника после издевательств Вентресс, когда Оби-Ван страдал от ночных кошмаров. Энакин сам не мог нормально спать — он первым увидел Оби-Вана, когда тот вернулся. Так много ран, так много боли. Мастер был лишь тенью самого себя. Он не был собой, и сейчас, вспомнив об этом, Энакин ощутил, как в его животе свернулось что-то холодное и пугающее. Он ненавидит то время. Он ненавидел то, что Оби-Ван был словно сам не свой, не был опорой и поддержкой, в которой так нуждался Энакин.       Кончики пальцев над консолью покалывает. «Просто выключи!» — кричит его сердце. Абстрактный долг ничто, когда на кону жизни людей. Тем более, что его долг джедая — сохранить жизни. И простой факт, что это жизнь дорогого ему человека, ничего не меняет.       Это необходимая лазейка? Не совсем, но это трещина в решимости Энакина, потому что он всеми фибрами души понимает, что Дуку сделает то, что говорит.       Стиснув зубы, Энакин слегка отклонил голову назад с теми крохами протеста, что у него остались и вложил всю мощь этого вызова в свой взгляд.       — Я разбираюсь в пытках, Скайуокер, — прошептал Дуку, чуть ли не кипя от ярости. Она горит в его глазах, разбегаясь по всему телу, заставляя напрячься каждую мышцу, напоминая хищника, готового разорвать свою жертву на части. — Я знаю, как сломать человека. Начни с малого. Отрежь палец, двигайся выше, в конце, может, и всю руку. Его ведущая рука, подумай об этом Скайуокер. К сожалению, подобные раны немало кровоточат — их нужно обработать, прижечь, и, как ни странно, но я выяснил, что больше всего существа начинают умолять, когда начинаешь прижигать те или иные участки тела.       — Нет… нет… Вентресс… хватит… хватит…       — Это кошмар, Оби-Ван! Проснись! Ты в безопасности!       Энакин сглотнул гневный ком ужаса в горле. Он убьет этого мужчину. Убьет. Дуку заплатит за все это.       — Я сдаюсь… хватит… прекрати…       — Мастер!       Оби-Ван распахнул глаза, и в блеклом свете прикроватной лампы они казались пустыми и серыми. В них клубилась паника, и лишь отдаленные отголоски узнавания.       — Энакин?       Эти три слога заставили Энакина проглотить любые слова, которые уже готовы были сорваться с его языка, он опустился на кровать рядом с наставником, и в его душе начала зарождаться не меньшая паника: ведь он никогда раньше не видел, не слышал, чтобы Оби-Ван сдавался. Он не хотел верить в это. Ведь если это так, то что остается Энакину? Оби-Ван всегда обладал более сильным характером, и если он сдастся, то Энакин последует за ним. И сделает это по собственному желанию.       Оби-Ван не может вновь пройти через это.       — Тссс, — пробормотал Оби-Ван, когда Энакин спрятал лицо у шеи наставника. Он ласково провел по волосам незаплетенной падаванской косички, прижавшись подбородком к макушке Энакина. — Тише, Энакин, все хорошо.       Нет. Все далеко не хорошо.       И это неправильно, что Оби-Ван успокаивает его — не после всего, что Оби-Ван пережил. Энакин должен быть сильнее, но никогда не был. Оби-Ван всегда был рациональной, спокойной половинкой их команды — Энакин же был грубой силой. Как считает остальной мир, Энакину не нужна чужая помощь, и порой он и сам так думает. Но он все же понимает. Правда. Ему нужен его мастер. Ему нужно это чувство уюта, дома. Без этого он не видит себя в будущем.       Он заснул, прижавшись к груди Оби-Вана, пытаясь не думать о том, что было бы, не вернись его мастер назад.       Что-то внутри Энакина оборвалось.       — Если ты хоть пальцем его тронешь, то я убью тебя голыми руками, — выплюнул он в лицо Дуку, помня ту ночь, те кошмары Оби-Вана и его собственное отчаяние. — Я позабочусь о том, чтобы твоя смерть была еще медленнее и мучительнее, чем все, что ты с ним сделаешь.       Дуку лишь улыбается бесчувственно и так жестоко.       — Месть не обратит вспять нанесенные травмы, Скайуокер. Твой мастер все равно испытает и запомнит каждый мучительный и бесконечный момент агонии. И поверь мне, я постараюсь сделать так, чтобы он помнил это до конца своих дней.       Он кинулся на Дуку.       Любая попытка бесполезна. Он понимает это еще до того, как с пальцев Дуку срываются молнии, пробегая по телу Энакина так же быстро, как огонь пожирает фитиль бомбы. По всем нервам проходит пламя, выжигая его изнутри. В воздухе повисает запах паленой плоти — его плоти, но даже это лучше воспоминаний, кружащихся в его подсознании.       — Не оставляй меня, мам.       Он целует ее руку, которая ласкает его щеку. «Не сдавайся, мам», — молится он. Так много ран. Эти животные пытали ее: он чувствует все травмы в Силе, видит их своими глазами.       Он потеряет ее.       — Глупый мальчишка, — презрительно пробормотал Дуку, смотря сверху вниз на Скайуокера, упавшего к ногам Дуку. Он даже не обращает внимания на запах гари или на дым, исходящий от одежды и кожи Энакина. — Твое дело проиграно. Ты отрекаешься от своего мастера ради чего-то, что уже потеряно!       А что самое худшее? Что это правда. Возможно, Оби-Ван видит это совсем по-другому, но Энакин думает иначе, во всяком случае в данной ситуации. Восстание — а ведь оно точно будет — сможет основать и новую базу. Но Энакин уже не сможет найти нового мастера. Он не сможет заменить Оби-Вана.       С трудом поднявшись на ноги, он повалился на консоль, вцепившись в нее, чтобы удержаться на ногах. Информация все так же мелькала на экране, непрерывно стираясь из памяти. И уже исчезнув наполовину.       — Мне жаль, — прошептал он, ни к кому в особенности не обращаясь, но ему правда было жаль.       Но он не готов пожертвовать еще и своим отцом.       Его пальцы так трясутся, что с первой попытки он не смог верно вбить код отмены, но он вводит его, проверяет… и вжимает ладонь в панель, активируя ключ с отменой удаления данных. Часть его надеется, что он попал по нужной кнопке, часть — что промахнулся.       Файлы перестали исчезать.       Когда Энакин вновь съехал на пол, прислонившись спиной к консоли, он услышал, как Дуку выдохнул с облегчением, а может, и с удовольствием. Энакина бы вырвало от этого звука и всей ситуации, если бы не было так неловко.       Что он наделал?       Ответ причиняет боль, и он не хочет принимать его. Он вновь облажался. Это была ошибка, но он поступил бы так вновь, и вновь, и вновь, потому что он любит Оби-Вана, и потому что он знает, что Дуку сделал бы с ним. Они найдут другой способ победить этого мужчину — путь, который не подразумевает жертвы, к которой Энакин не готов.       — Если ты хоть пальцем его тронешь, — прошептал он, едва касаясь пальцами консоли, чтобы не завалиться, — я тебя убью. Мне плевать, сколько времени придется ждать, и мне все равно, что мне нужно будет для этого сделать. Я. Тебя. Убью, — он чувствует яд в собственном голосе. Он специально добавил его. Если бы у него было оружие, он бы попробовал в ярости поразить Дуку. Это не то, что должен делать Джедай, но сейчас ему уже все равно.       Прямо сейчас он в первую очередь просто Энакин, а потом уже джедай.       Энакин. Муж. Сын. Брат.       Он всегда сделает все, чтобы защитить тех, кого любит, не обращая внимания на последствия.       Странно, но если он не ошибается, в глазах Дуку мелькнула искра — нет, не страха — дискомфорта. Такие полные тьмы глаза. Он никогда не забудет, какими они были мгновение назад, когда темная сторона окутала его так, как никогда ранее. Он ненавидит глаза Дуку.       Руки, ухватившие его под мышки, вырывают Энакина из ступора и заставляют оторвать взгляд от Дуку и вскинуть взгляд на схвативших его. Это клон. Двое клонов… и несколько других стоят позади. Когда-то они были друзьями, но сейчас они лишь постоянный раздражитель — как дроиды. Всегда рядом, когда его это больше всего раздражает. Делает ли это их расходным материалом? Возможно, но он пока не уверен.       Он не уверен ни в чем сейчас.       — Отведите его назад к Кеноби, — выдавил Дуку. Его голос полон презрения, и он жаждет, чтобы Энакин убрался с глаз его долой — видно, что он даже слегка устал от него. Возможно, он, как и Энакин, хочет, чтобы вся эта ситуация наконец разрешилась. Удивительно, но, скорее всего, если это так, то причина у них одна — они оба частично проиграли, и пока они остаются в этой комнате, доказательства их промахов будут мозолить им глаза.       На этот раз Энакин не сопротивляется. Больше всего он ненавидит получать приказы от Дуку, но сейчас этот приказ то, чего он желает.       Он покидает комнату без единого слова.