Без комплексов!

Полезность «кактуса» Катерина вскоре оценила в полной мере. Едва её жених сунулся в кабинет, как тут же наморщился и завертел головой в поисках источника нового запаха. — Откуда такая вонь, Катя? — возмутился Воропаев. — Я сменила духи, — невозмутимо откликнулась госпожа президент, продолжая что-то сосредоточенно печатать на клавиатуре. — Не нравятся? — Французские? — недоверчиво уточнил он. — Да, запах Парижа. Юлька всегда говорила, что в городе влюбленных пахнет или цветами, или мочой. Герань у окна воняла чем-то средним. — У меня бабушка так пахла, — протянул Саша, незаметно отступая к двери. — Да, я еще куплю кружевную салфеточку на кофейный столик. Это последний писк. А ты по делу, дорогой? Кажется, жених уже начинал зеленеть от букета ароматов, а потому следовало срочно идти в наступление, пока он не сбежал. — Я, кстати, сегодня буду занята вечером, так что не жди. Встреча с поставщиками. Ты же не против? Катерина мило хлопнула глазами и улыбнулась самой невинной улыбкой, Саша только и смог, что утвердительно буркнуть, а потом спешно ретироваться в приемную. — Андрюш! А ваш веник не прогоняет нечисть всякую? Что там в интернете пишут? В каморке только что-то громко упало на пол. Пушкарева понадеялась, что не ее помощник и коварно улыбнулась: вечер обещал не быть томным. *** — Ты посмотри, какие руки… — с придыханием протянула Машка, запрокинув голову вверх. — Ему бы в стриптизеры, — подтвердила Света, — а не на верхотуре торчать в такой холод. — Вот делать вам больше нечего, как разглядывать монтажников, — обиженно пробурчал Федя, спустив взгляды женсовета с бригады парней, меняющих вывеску над входом. Тропинкина живо представила, как молодой мужчина в форменном комбинезоне и без футболки вешает над входом Зималетто признание в любви для нее. — А ты не завидуй, — фыркнула Маша. — Если так же подкачаешься, то и на тебя залипать будут. — А я от отсутствия внимания не страдаю! К сведению некоторых, — не остался в долгу тот, — мужчины тоже должны вести себя прилично, а не вешаться на каждую встречную дамочку. — Тебя Андрей, что ли, покусал, Федь? — с состраданием уточнила Кривенцова и похлопала курьера по плечу. — Ты брось это! Нам двух скромных мужиков в коллективе слишком много. — Молодой человек! Молодой челове-е-е-к! — не выдержала Машка, привлекая внимание своим воплем прохожих. — Вывеска криво висит! Слева надо пониже опустить! Один из монтажников вздрогнул и чуть не упустил трос из рук, но быстро спохватился. — Да нет же, это правый угол надо поднять! — крикнула Шура. — Дамочки, не отвлекайте вы их! — попытался урезонить женсовет Фёдор. — Уронят же! Монтажник снова отвлекся, и пока Амура презрительно фыркала что-то вроде «какие мужчины нервные пошли», тяжелый лист оргстекла со свистом полетел вниз, неуклюже планируя над незадачливыми советчицами. — Ахтунг! — крикнула Шура, и весь женсовет бросился в рассыпную. Федя среагировать не успел, смотрел в другую сторону. И поэтому с головы до ног оказался засыпан мелкими осколками. А вместе с ним и алая Феррари госпожи президента, которую он только что пригнал с парковки. — Это что, блять, такое?! — Не вовремя как, — зажмурилась Тропинкина и попыталась слиться с асфальтом. — Нам капец, девочки. На ступеньках у входа стояла сама госпожа Пушкарева. И, судя по виду, готова была убить всех и каждого. Она сделала несколько решительных шагов вперед и запрокинула голову, точно так же, как до этого стояли девочки. — Уволены К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!!! — проорала она не своим голосом, а потом слегка смягчилась: — Да какого хрена?! Что за день такой вообще? — Е-екатерина Валерьевна! — тут же из-за нее вынырнул Жданов, пытаясь сформулировать хоть одну здравую мысль, пока курьер пытался прийти в себя от контузии. — Вы только не переживайте… Катя зажмурилась и потерла ладонями переносицу. Не так она себе представляла начало своего самого необычного в жизни свидания — ох, не так! Хотя чего она ждала? Необычное — это еще слабо сказано. Этот вечер ей запомнится надолго. И все, кто хоть немного знал Пушкареву-младшую, сказали бы, что сейчас она должна сравнять все вокруг с землей, уволить всех причастных, и решить вопрос с машиной, но впервые в жизни захотелось, чтобы все решили без нее. Она просто опустила плечи и, не открывая глаз, ответила: — Андрей, реши все сам, пожалуйста. Сил моих нет на весь этот дурдом. И в этот момент у Жданова словно выросли крылья. Он быстро схватил телефон, отыскивая номер сервиса и одновременно с этим делая знак женсовету и Феде, чтобы они уходили, пока начальница не пришла в себя. Катя краем уха слушала обрывки фраз об эвакуаторе, о криворуком монтажнике и, почему-то, о том, что Андрей задержится «по работе» немного. И было невозможно хорошо и спокойно. Хрен с ней, с машиной. Главное, Андрей с ней, рядом, заботливо поддерживает её под локоть, сейчас он все решит и разрулит, а она… она просто побудет женщиной, у которой есть надёжный мужчина. — Екатерина Валерьевна, — из ленивых раздумий Катю вырвал голос её помощника, — я отдал ключи Сергей Сергеичу, он встретит эвакуатор. Сервис пошёл нам навстречу, наше присутствие не нужно. Коля… Николай Антонович свою машину вам дать отказался и уехал. Стало быть, доступен только мой элитный автомобиль, — не удержавшись, Жданов нервно хихикнул. — А ваше ржавое ведро способно передвигаться своим ходом? — Пушкарева вымученно улыбнулась. Вот тебе и свидание. Вместо крутого ресторана — Макдональдс. Вместо кареты — чиненая-перечиненая «шестерка». Вместо принца — её собственный помощник-девственник. Где-то Екатерина Валерьевна явно пропустила явление феи-крестной, чудес не произошло. — Обижаете, домчимся в один миг! — с плохо скрываемой иронией фыркнул Жданов и повел начальницу к своей «шохе». В машине тесновато и прохладно, но чисто. Жданов, чуть покраснев, включил печку, которая загудела и обдала девушку еле теплым воздухом. Кате было сложно поверить, что этот доисторический монстр способен самостоятельно передвигаться. — Андрей, а скажи, пожалуйста, почему ты не поменяешь машину? — не выдержав тишины, спросила Пушкарева. Жданов пожал плечами. За рулём своего жигуля в дорогом костюме он смотрелся, как инородное пятно. Но вёл машину расслабленно, словно был с ней одним целым. — А все-таки… — Кате было очень любопытно услышать, что скажет её водитель. Андрей как-то ласково провел пальцами по приборной панели и на миг скосил глаза на Катю. В полутьме салона девушке показалось, что на неё посмотрели с теплом и нежностью. — Это машина отца, — пояснил Андрей. — На ней мы всей семьей объездили полстраны, на ней я учился водить, когда мне было лет пятнадцать… с этой машиной связано много историй. Она — член семьи. — Вернули бы машину своему отцу, а вам мы могли бы служебную оформить… — неуверенно протянула Катя. — Что-то… — … поприличнее? — фыркнул Андрей. — Понадежнее. Поновее. Нельзя же держаться за вещи, словно они родные. Это просто машина. Старая. — Когда отец купил её, все пацаны во дворе просились посидеть за рулём и отчаянно завидовали мне. Я крутил баранку чаще всех, — неожиданно поделился воспоминаниями Андрей. — Я понимаю, что это для Вас… непонятно, но дело не только в деньгах. Катя слегка смутилась и опустила взгляд. Сколько у нее было машин за эти годы? Иногда она меняла их просто потому что надоел цвет или на улице увидела другую модель. Что она чувствовала при этом? Ничего. Примерно так же, как и с мужчинами. Зато Андрей в своей консервной банке был как будто бы счастлив и доволен жизнью, даже не задумываясь о престиже. Тем временем, они уже выехали на большой, оживленный проспект. И Пушкарева расслабилась. Кому она должна что-то доказывать? Не оказалась ли она сама заложницей своего же образа жизни? Вечно должна держать планку, должна чему-то соответствовать. Может быть, она может притвориться хоть на вечер простой счастливой девчонкой? Хотя она ведь такой никогда не была. Даже в подростковом возрасте у нее был социальный статус, положение в обществе и вся эта лабуда, от которой она старательно бежала, а потом начала показательно ломать свою жизнь, пытаясь отогреться в мужских объятиях. — Екатерина Валерьевна, если хотите, я остановлюсь и вызову Вам такси, — с легкой обидой в голосе буркнул Андрей. Видимо, заметил ее задумчивый вид. — Нет, не стоит, Андрей Палыч, — усмехнулась в ответ. — Давай уже снова на «ты»? Это же свидание. Как ты собираешься меня целовать, если будешь «выкать»? — А кто сказал, что будут поцелуи? — тут же оживился Жданов. — Может быть, я сторонник плавного развития отношений? От его фразы и лукавого взгляда Катерине стало невыносимо смешно. И она позволила себе смеяться — не кокетливо или наигранно, а от души, наслаждаясь этим состоянием. — Хорошо. Тогда я еще подумаю, записать ли тебя в свои бальную книжечку. *** Сорок минут спустя Катя уже вылазила из заржавевшего скрипучего люка на крышу многоэтажки в одном из спальных районов Москвы. Она поежилась от пронизывающего до костей ветра и оглянулась по сторонам: город уже погрузился во мрак и зажигал разноцветные огни. Машины неспешно текли по руслам магистралей, а люди, кутаясь в куртки, спешили домой. Она не раз и не два наблюдала за столицей с высоты птичьего полета. В конце концов, ее кабинет находился на последних этажах первого в Сити небоскреба. И все-таки… все-таки… Жданов оказался на крыше вслед за ней, поставил на небольшой выступ пакет с едой из фаст-фуда и накинул на плечи девушки потертый, колючий, но теплый плед. — И часто ты сюда приводил девушек? — будто само собой вырвалось у Пушкаревой. Она не хотела обижать своего помощника или ставить его в неудобное положение, но едкие слова вырвались сами собой, и Катя тут же прикусила язык. — Нет, ты первая, — без обиняков ответил Андрей и передал ей стаканчик с горячим кофе. — Мы мальчишками сюда лазили с моим лучшим другом. Жили во-о-он в том доме. — Извини, я… Не хотела тебя цеплять. — Что вы, Екатерина Валерьевна. Я привык. — К тому, что я вечно придираюсь? — К тому, что с вами нужно держать ухо востро, — нахмурился Андрей. Свидание. Это все еще было самое странное свидание в ее жизни. И повторять его определенно не хотелось, и все-таки, ей было удивительно спокойно на промозглой крыше рядом со своим несуразным помощником. Катя никак не могла понять, почему. — Ты опять мне «выкаешь». — Привычка, — пожал плечами Жданов, раскладывая на бумажном пакете картошку фри и коробочки с бургерами. — Обними меня, Андрюш? Мне холодно. Второй раз просить не пришлось. Андрей тут же сел ближе и обхватил ее плечи теплыми ладонями. Катя слегка повернулась к нему и уткнулась носом в воротник мужской куртки, пытаясь унять царящий в душе беспорядок. — Теперь это действительно похоже на свидание. — Зря я тебя сюда привел. Слишком холодно. — Я же понимаю, что ты пытался меня удивить. — А зачем тогда согласилась? Это же не твое все. Ты привыкла к другим свиданиям, к другому обращению. Почему не кинула мне эту герань в лицо и не выгнала? — с каждым словом голос Андрея становился все более и более мрачным. Катя удивленно распахнула глаза и подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Ты действительно считаешь, что я должна была послать тебя? Я сделала так, как захотела. Или ты рассчитывал на противоположный эффект? — Хочешь сказать, что всегда мечтала мерзнуть на крыше и пить дешевый кофе, а не об элитном ресторане и ужине на тысячу баксов? — зло ухмыльнулся он и разомкнул объятия. Пушкарева поежилась. Впервые за долгое время она чувствовала растерянность. — Я не понимаю, к чему ты клонишь. — А почему ты не ешь? Уровень не твой? — Ты забываешься. — Может, отсосешь мне еще раз? Прямо здесь? — нехорошо ухмыльнулся Жданов. Катя даже подумать не успела, как изо всей силы ударила его ладонью по щеке. Жданов тут же перестал кривляться и отступил от нее на пару шагов. Его будто подменили. — Я никогда и никому не позволю так с собой разговаривать, — прошипела Пушкарева. — И если я что-то делаю, то, значит, хочу этого. И раскаиваться ни в чем не стану. А если ты настолько… — Я знаю про ваше пари с Юлианой Филипповной, — Андрей жестко перебил ее. Катя замерла и даже приоткрыла рот от удивления. Таким своего помощника она никогда не видела. — Мне даже стало интересно, как далеко Вы сможете зайти ради победы в споре. Насколько опустите свою планку. Вы привыкли к дорогим букетам, элитному шоколаду, пафосным ресторанам. — Андрей говорил негромко, но не заикался и не смущался, как раньше. — Всего этого я никогда не смогу дать такой женщине, как вы, Екатерина Валерьевна. Помните наш разговор в машине? Тогда, когда вы прервали наш с Тропинкиной поход в клуб. Вы не хотели соглашаться на такое времяпрепровождение ни при каких обстоятельствах. Но ради дела можно и потерпеть, да? Но самое смешное в том, что я готов Вам помочь выиграть пари. Даже несмотря на то, что мне мерзко об этом думать. И все-таки не могу иначе. Только многого от меня не ждите, я не слишком опытен в… — он нервно усмехнулся, — ну… в этом деле. Вряд ли смогу чем-то удивить. — Андрей… — Катя опустила голову и сильнее сжала ладонями картонный стаканчик. Только его тепло сейчас спасало. Стыд — то, чего она не испытывала уже очень много лет. — Ты не совсем так все понял. — Да чего уж там непонятного? Все предельно ясно. Извините, я перешел границы… Катя замолчала, закусив губу. Рассказать ему обо всем, что творится в душе? Обо всех страхах, о которых поклялась молчать? Тот ли это человек, перед которым можно открыться после всего, что он сегодня высказал? Но, внезапно проснувшись, совесть требовала оправдаться перед Андреем. Жданов же спокойно пил кофе и не ждал ответа. В сумраке зимней ночи он был удивительно красив. Желтые уличные фонари мягко подсвечивали его лицо, когда он смотрел вниз, тени на небритых щеках пролегли резче, делая его лицо особенно мужественным. Пальто расстегнуто, несмотря на холод, чуть колышется от ветерка здесь, наверху. Спина прямая, плечи расправлены. И не скажешь, что это тот же самый девственник, которого Пушкарева приняла к себе на работу. Совсем другой. Совсем чужой. Андрей допил кофе, а потом деловито начал укладывать еду обратно в пакет. — Вы совсем замёрзли, Екатерина Валерьевна. Я отвезу вас домой. — Андрюш, подожди. Давай еще где-нибудь посидим. — Кате не хотелось расставаться со Ждановым. Было страшно, а вдруг утром опять будет этот, чужой, словно супергерой из фильма, Андрей, а не ее помощник. — Только в тепле. Вместе. — У меня дома родители, — пожал плечами Жданов. — Куда угодно, — выдохнула Катя, принимая его ладонь, чтобы не упасть со скользкой лестницы. — Что ж, — без привычной усмешки сказал Жданов, — есть одно место… Через десять минут они остановились в полутемном гаражном кооперативе неподалеку. У девушки даже проскользнула мысль о том, что все происходящее напоминает документальное расследование про маньяков, которые иногда крутили по телевизору. Андрей уверенно открыл один из гаражей, зажег там свет, развел огонь в небольшой печке-буржуйке, и пыльное помещение, пропахшее бензином и машинным маслом, стало на удивление уютным. По стенам тянулись ряды полок, а в дальнем углу обнаружился старый диван. Очень удобный, как оказалось, хоть Кате и пришлось его тщательно осмотреть прежде, чем сесть. — Вот как-то так. Могу чай заварить. Есть варенье, домашнее клубничное. Мама делала. — Нет, спасибо. Ни к чему тратить варенье на предателей, не так ли? — Екатерина Валерьевна, вы мне ничего не сделали. Так что… возражения не принимаю. Он пожал плечами, небрежно сбросил на диван пальто, накинул старую куртку, и поставил видавший виды эмалированный чайник на печку. Среди вещей на полках нашлись и ложки, и кружки, и даже небольшое блюдце. Андрей аккуратно все сполоснул водой из канистры и поставил на старенький шаткий столик. За вареньем ему пришлось слазить в погреб, в котором не оказалось света. Жданов выругался, взял фонарик и проворно спустился по скрипучей лестнице, словно проделывал это каждый день. Катя со смущением наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Он казался совершенно прав: их миры слишком далеки друг от друга. — Андрюш… — Катя поймала его взгляд. — Я не хотела тебя обидеть. Просто… Андрей, казалось, не слушал её откровения, только почему-то перестал протирать банку от пыли и замер. — Ты мне нравишься, — со вздохом призналась девушка. — Может быть, поэтому, я согласилась на идиотские условия пари, когда Юлька предложила отодвинуть эту чёртову свадьбу. Я почти на все готова, лишь бы её вообще не было. — Кажется, пари вы выиграли, когда влезли ко мне под стол, — мрачно усмехнулся Жданов. — Я про него даже не вспомнила, — чуть покраснев, ответила Катя. — Просто… глупость сделала, понимаешь? Жданов прикрыл глаза, стараясь, не смотреть на гостью. Вручил ей чашку с чаем и сел к ней на диван, делая вид, что варенье его интересует гораздо больше девушки. — И здесь я не из-за пари, — продолжила Катя, согревая руки о горячий напиток, — просто… с тобой… все по-другому. Я… я не могу объяснить даже самой себе, понимаешь? Я устала играть. Устала кому-то что-то доказывать. Устала держать планку, а с тобой можно просто быть собой. — Ну да, чай с вареньем в гараже — не трюфели в «Лиссабоне» трескать, — фыркнул Андрей. — Предел мечтаний, — он немного задумался и чуть тише добавил: — Мне не нужно что-то доказывать. Все равно я тебе верю, даже если это глупо. Катя порывисто наклонилась к нему и, обхватив ладонями щеки мужчины, прижалась к его губам в простом, почти целомудренном поцелуе. Скорее благодарном, чем соблазняющем. А потом оторвалась от него и облегченно рассмеялась: — Как видите, Андрей Палыч, я продолжаю делать глупости. Вдруг вы — маньяк, а ночью в этих катакомбах ни души… — Маньяк, значит? — напряжение, витавшее между ними спало, и Жданов вновь стал походить на самого себя. — А может быть… — Какой ужас! — поддразнила его Катерина, отпуская. — Кошмар! И часто вы распиваете чаи со своими жертвами, господин маньяк? — Катерина Валерьевна… Катя… я же говорил, что вы… ты… первая же-жертва. — Жданов чуть отвел глаза. — Так что обкатываю свою схему на вас. Пушкарева рассмеялась в голос: такой дурак её помощник. Стена, было, выросшая между ними, стремительно разрушалась. — Может быть, я не против? — серьезно спросила она. — Хочу, чтобы ты сделал со мной все, что пожелаешь, только бы не уходил. — Я не уйду, — кивнул ей Андрей и, набравшись смелости, потянул на себя. Катерина послушно перекинула ногу через его колени и наклонилась к желанным губам. Они наконец-то были одни в месте, где их никто не потревожит.