Без комплексов!

С некоторых пор Катя испытывала к жениху чувство, отчаянно похожее на вину, чего прежде не наблюдалось. Ведь сколько бы она ни изменяла ему в прошлом, душой всегда принадлежала только ему, философски принимала свою судьбу и планировала их совместную жизнь, а сейчас… С появлением Андрея все стало другим. Что скрывать? Теперь Сашку — ее родного, знакомого с детства — она на пушечный выстрел к себе не подпускала. И всем нутром была уже не с ним, хоть и клялась в обратном. Даже пальцы за спиной иногда перекрещивала как девчонка, будто пыталась убежать от реальности. Только не помогало. Временами Пушкарева даже продумывала варианты, как уговорить отца изменить свое решение, правда, это было маловероятно. А вот выскочить замуж и через годик попробовать развестись — вполне реально. Только Жданов такого не выдержит, не будет ждать как верный пес. Катя не раз ловила его хмурый взгляд, когда Сашка небрежно и по-хозяйски обнимал ее в офисе. Андрей, несмотря на всю прежнюю робость, оказался собственником, а еще, вероятно, действительно ее любил. По крайней мере, в начале их отношений — точно любил. А сейчас Катю иногда уже брали сомнения, потому что кроме злости и бушующей страсти в глазах мужчины проскальзывало нечто похожее на разочарование. В ней? И госпожа президент понимала, что как бы ни хотела, на двух стульях не усидеть. Придется чем-то пожертвовать. И меньше всего хотелось жертвовать собственным сердцем, но много ли любви она видела за свою жизнь? Чувства — это проходящее. Сегодня есть, завтра — нет. Переживет. Не видела она примеров, чтоб вместе и до гроба. Разве что родители? Но такая жизнь, полная унижений, как у ее матери, даром была Кате не нужна. Лучше уж одной, лучше уж самой по себе. В конце концов, она уйдет в загул, как раньше всегда и делала. Но при мысли о чужих мужиках начинало конкретно подташнивать, не говоря уж о том, чтобы с кем-то начинать флиртовать. Когда Катерина сообщила, что идет на вечеринку со своим помощником, Сашка напоминал быка в разгар корриды. Глаза покраснели, а из ноздрей — Пушкарева готова была поспорить — валил пар. И копытом бы он начал бить, если бы оно у него имелось. И сама она была как раз в красном — теперь Катя полюбила романтичные платья с расклешенной юбкой, в них очень удобно было раздвигать ножки перед любимым мужчиной. И если бы Воропаев видел хоть что-то дальше своего носа, порвал бы ее в лоскуты. Выбешивать Сашку получалось прекрасно, и когда он начал орать, Катя даже глаза зажмурила от зашкаливающих децибелов его голоса. — Ты мне можешь внятно объяснить, почему ты таскаешь его всюду за собой?! — отдавалось эхом в кабинете и в голове госпожи президента. — Что в этом лохе такого уникального?! — Во-первых, Саша, в отличие от тебя, Андрей — профессионал, и едет со мной по работе, — прошипела Катя сквозь зубы. — Во-вторых, он не ведет себя как дикарь на людях. И, в-третьих, я не хочу превращать чужую вечеринку в очередное выяснение отношений между нами на публике! Так и подмывало выложить истинную причину: она хотела побыть рядом с Андреем и выжимала из отпущенного им времени все возможное. Понимала ведь, что в конце концов придется сказать Жданову «прощай», но оттягивала этот неизбежный момент. Вдруг случится чудо, и эта трижды клятая свадьба не состоится? Например, метеорит на Землю упадет и разнесет ЗАГС к чертям собачьим. Почему нет? Только Сашке об этом не скажешь, поэтому приходилось держать себя в руках. — Ты хоть понимаешь, что ты — моя невеста, а появляешься повсюду с этим лохматым недоразумением?! — орал Воропаев. — Что подумают люди… — А тебя только это волнует? Что подумают о тебе какие-то чужие люди? — процедила Катя, сощурив глаза от кипящей злости. — А что думаю я, тебе плевать? — А что ты такого думаешь?! — Сашка пошел на новый круг истерики. — Может, я тебя уже не устраиваю? Я смотрю, тебе и так неплохо живется! Что есть жених, что нет! Ты когда в последний раз ко мне домой приходила?! Когда мы с тобой сексом занимались?! Пушкарева заставила себя сделать несколько вдохов-выдохов, чтобы немного успокоиться. — Саша, не стоит кричать о личных проблемах в офисе, — строго ответила она. — Проблемах? ПРОБЛЕМАХ?! — прокричал Воропаев. — Ты опять под кого-то легла, да? Думаешь, получится съехать со свадьбы, чтобы не пришлось аппетиты умерить? А хер тебе, Пушкарева! Будешь в ногах у меня ползать еще, чтобы фирму вернуть! Его гневную тираду завершила хлесткая пощечина, окрасившая левую половину лица в ярко-красный. Катя даже подумать не успела, прежде чем бить. Внутри клокотала ярость: на него, на себя, на родителей и просто на свою паскудную жизнь. — Пошел вон, — прошипела сквозь зубы, прожигая взглядом жениха. До Саши дошло, что перегнул палку, но, одарив Катерину напоследок гневным взглядом, молча вышел из кабинета. Хорошо, что Андрей был на обеде в это время, так не хотелось, чтобы он услышал этот разговор. Следующие полчаса Пушкарева потратила на то, чтобы привести себя в стабильное моральное состояние. Она хоть и не дала себя дальше оскорблять, но злые слезы отчаянно жгли глаза. Ясно, что Сашка прекрасно понимает, почему Катя с ним. Хуже того — ему нравилось иметь над ней власть, нравилось знать, что никуда она от него не денется. И даже не подумал скрыть, что за шлюху ее держит. «И в чем он не прав?» — услужливо подсунуло вопрос подсознание. А во всем прав. Да, у нее мужиков было пруд пруди. Только кому какое дело? В конце концов, она — взрослая баба. Всю жизнь пахала над собой как могла, всю жизнь старалась жить своим умом, надеяться только на себя. И вот она имеет статус, зарабатывает, выглядит отлично и никому ничего не должна. Почему ей нельзя выбирать себе партнеров? Она же не в Девы Марии кастинг проходит, в конце концов! Все же прекрасно понимают, зачем Кате брак с Сашей. И Саша сам прекрасно знает, и соглашается. Значит, все они тут продажные? Просто кто-то за идею, кто-то за деньги, кто-то за тщеславие — целый набор смертных грехов в одном отдельно взятом модном доме, мать его за ногу! Но гулящая девка все равно только она. Остальные святые.

***

Андрей ощутимо нервничал, пока ехал по вечерней Москве. Катя сидела на пассажирском сидении рядом с ним, и, удобно примостив голову на подголовнике, задумчиво водила ногтем по тыльной стороне его ладони. Казалось, она была расслаблена и спокойна, но поведение любимой женщины не нравилось Жданову, заставляло внутренне напрягаться. — Знаешь, когда я маленькая ждала родителей с официальных сборищ, мечтала, что тоже буду надевать красивые платья и каблуки, благоухать духами… — Все сбылось, — хмыкнул Андрей. — Да, сбылось, — задумчиво ответила Катя, — только я не знала, что это когда-то тоже может стать в тягость. Жизнь в виде вечного праздника будто пустышка — воздушный шарик, который вот-вот лопнет. Я иногда думаю, ощущали ли родители то же самое? — Почему не спросишь? Пушкарева усмехнулась и, покачав головой, выпрямилась. — Не думаю, что мне ответят правду. Да и зачем? Дело все равно превыше всего. Кстати, ты составил список тех, с кем надо пообщаться? Я сегодня немного рассеянная, могу забыть. — Я напомню, — тепло улыбнулся Андрей, поймав и сжав женскую ладошку. — Не переживай, позволь себе расслабиться. Катя снова легко усмехнулась, но отвечать не стала. Морально она вообще готовилась к бойне, хоть и не была в состоянии сегодня хоть кому-то противостоять. Сашка своей истерикой выпил из нее абсолютно все силы, но все-таки на мероприятии нельзя было ударить в грязь лицом. Сделав несколько глубоких вдохов, Пушкарева заставила себя собраться, и в голове слегка прояснилось. — Мы немного побудем там и уйдем. Ужасно хочу домой. Сделаешь мне массаж? — Угу-м, — буркнул Андрей, не отрывая взгляд от дороги, но тут же постарался отогнать неприятные предчувствия. В конце концов, они вместе, а значит, все в порядке, и нет смысла тратить драгоценное время на беспочвенные переживания. — Открой бардачок, Кать. Пушкарева удивилась его просьбе, но выполнила ее без колебаний. Пальцы нащупали прохладные края металла и сжались вокруг чего-то, неправильной формы, с острыми выступающими углами. Любопытно! Прямо как в далеком детстве, когда папа приносил какую-нибудь игрушку, которой ни у кого не было. Зажмурившись от предвкушения, Катя вытащила серебристый брелок в форме корабля. Паруса у него были выложены сверкающими красными камушками и игриво переливались радужными сполохами в неярком свете салона автомобиля. Безделушка… но такая милая! Внутри потеплело от ненавязчивой заботы. Андрей хоть и не баловал ее роскошными букетами и дорогими ресторанами, но каждый его знак внимания был придуман специально для нее — это чувствовалось. — Какая красота… Спасибо, Андрюш, — Пушкарева еще раз дотронулась губами до его щеки. — Где ты взял его? — Увидел в магазине. Он… не серебряный, — смущаясь, пояснил Жданов. — Да не важно, это будет мой личный маленький Секрет, — Катя хитро улыбнулась и спрятала подарок в клатч. «Алые паруса ждут свою Ассоль», — она помнила это сообщение Андрея, когда он украл ее с собственного дня рождения. Когда они подъехали к освещенному огнями отелю, вокруг входа уже стояла толпа журналистов с камерами и простых зевак. Андрей привычным жестом отдал ключ парковщику и открыл Кате дверь. Девушка этим вечером была просто удивительно прекрасна: дорогое бархатное вечернее платье, яркий, но не пошлый макияж, кудри, рассыпанные по плечам и собранные наверху сверкающей заколкой, а на плечах белое меховое манто. Невозможно было не засмотреться на его начальницу — на его любимую женщину. И Жданов уже предвкушал вечер полный ревности. Он не имел права даже чуть крепче приобнять ее, прижать к себе, особенно перед объективами камер. А как хотел! Они не впервые посещали официальные мероприятия за последние два месяца. И каждый раз одно и то же: все без исключения мужчины буквально сжирали Катерину глазами. А он… ничего ответить им не мог. В зале, в соответствии со светским этикетом, они сразу же направились к хозяину отеля, чтобы поздравить с сегодняшним событием, а потом отошли ближе к столам с напитками. — Что-то я никого не вижу из наших партнеров, так, пара знакомых. Рано приехали, — прищурилась Катя, оглядывая толпу. Людей постепенно становилось все больше и больше. Некоторые пришедшие здоровались и останавливались перед ними, чтобы перекинуться дежурными приветственными фразами. И Пушкарева даже немного расслабилась среди привычной суеты, пока взгляд не наткнулся на Синицкого, входящего в зал в сопровождении смутно знакомого молодого человека. Где она видела этого мужчину раньше, Катя припомнить не могла. Да мало ли? Это мог быть кто-то из партнеров или коллег. Когда она приходила в Димочкин клуб, он знакомил ее со многими людьми, лиц которых Катя не запоминала. Бывший любовник заметил ее и даже подмигнул издалека. Мерзко. И девушка просто отвернулась. Чуть позже появилась и Кира Воропаева под руку со своим давним ухажером — известным в Москве девелопером Никитой Минаевым. Пушкарева усмехнулась: этот тоже с год назад задаривал ее букетами, надеясь залезть под юбку. Хорошо, что отказала, ведь, судя по всему, у него все-таки дурной вкус, раз он позарился на такую змею, как ее будущая золовка. Катя вздернула подбородок: перед врагами она должна выглядеть королевой, хозяйкой положения. Пусть утрутся. А Воропаева не заставила себя ждать: делая «круг почета» между группами гостей, она дошла и до представителей Зималетто. Глаза блондинки при виде президента модного дома и ее помощника тут же недобро блеснули, а губы растянулись в хищном оскале. — Кого я вижу, Катюша, — протянула она слащавым голосом. — Не думала, что ты почтишь нас своим присутствием. — А почему нет, Кирочка? Наши партнеры заслуживают внимания, — отозвалась Пушкарева. Минаев тоже поздоровался и, игнорируя Андрея, припал к Катиной ладони, словно этого только и ждал весь вечер. Она с усилием, выдернула руку из его хватки и слегка отступила к Жданову. — Мне казалось, желания жениха для женщины должны быть превыше всего, особенно, в преддверии свадьбы, — не унималась Кира, упиваясь притворным дружелюбием. — Желания или капризы? Мне всегда казалось, что работа превыше всего — мы здесь именно за этим. В любом случае, это не твое дело. — И все-таки мы же скоро официально станем семьей, не могу не переживать за вас. Как могла, я успокоила Сашу, но, сама понимаешь… — Воропаева окинула Андрея многозначительным взглядом, — в твоих интересах не злить его. — А в твоих интересах не лезть ко мне с непрошеными советами, — прошипела Катя. Кира заливисто засмеялась на ее ответ. — Ты такая милая сегодня! Но ты не подумай ничего плохого, — она слащаво улыбнулась. — Просто ты никогда не была замечена в том, чтобы так открыто иметь протеже. Это может быть чревато последствиями. Андрей кашлянул, и прижал кулак ко рту. Он до сих пор не мог привыкнуть к манерам, которые были приняты в высшем обществе. Под соусом заботы и с видимостью такта Воропаева между строк упрекала будущую жену брата в том, что та прилюдно демонстрирует наличие любовника. Да кто такое потерпит?! Это было крайне оскорбительным в его понимании, даже если и являлось правдой. Но Катя даже бровью не повела. — Какими же? Нарушением трудового кодекса? — Все варианты могут иметь место, — пожала плечами Кира. — К людям, которых знаешь без году неделя, не стоит поворачиваться спиной. Мало ли, что может случиться… — Безусловно, — улыбнулась Катерина. — Только с теми, кого знаешь долгие годы, тоже не стоит расслабляться. В них нет сомнений: они держат нож наготове постоянно. — Как ты права! — согласилась Воропаева, и, одарив собеседников еще одной обворожительной улыбкой, она схватила своего Никиту под руку и потащила дальше, подыскивая очередную жертву для светской беседы. — Хорошо вам… поработать! — Сука, — сквозь зубы процедила Пушкарева так, чтобы услышать ее мог только Андрей. Но он выглядел немного взволнованным и куда-то периодически оглядывался. — Екатерина Валерьевна, извините, я отойду ненадолго? Мне… мне нужно. Андрей ушел, и Катя краем глаза заметила, что спутник Синицкого вышел за ним следом. Дурное предчувствие царапнуло внутри. Еще и Кира подлила масла в огонь своими словами. Нет, Пушкарева не сомневалась в своем помощнике. Более того, уже доверила ему не только фирму, но и душу, и сердце. Но все-таки в минуту слабости на миг вспыхнуло сомнение, которое она тут же заглушила доводами разума. Она залпом опрокинула в себя бокал шампанского, и не успела заметить, как за ее спиной появился тот, кого видеть совершенно не хотелось. Знакомый запах его приторного одеколона известил о том, что Катя не ошиблась, кто именно так бесцеремонно прижался к ней сзади, положив руки на талию. — Милая, — Синицкий прижался чуть сильнее и наклонился к ее уху, — мы не виделись целую вечность. — Ты скучал? — ехидно оскалилась Пушкарева, но он не мог видеть выражение ее лица. — Очень. Мечтал встретить тебя и повторить одну из наших запоминающихся ночей. — Хм-м… — Катя вывернулась из его рук и показательно задумалась. — Ты знаешь, не припомню. Что-то было? — Играешь? — хищно ухмыльнулся мужчина. — Люблю таких сучек, как ты, не могу ничего с собой поделать. — Ты не по адресу, Димочка. — Снова будешь строить из себя недотрогу, Катенька? Тебе не идет. — Я ничего из себя не строю. Даже не начинала, — устало выдохнула Пушкарева. — Не хочу ругаться, не хочу ничего делить. Я знаю, что мужики, вроде тебя, Синицкий, считают, что если женщина говорит «нет», то это что-то вроде «да, но позже». Но я прямым текстом тебе заявляю: просто отвали. Без всяких «но». — А раньше ноги раздвигала только в путь, не жаловалась. Что поменялось? Катя на миг прикрыла глаза и, наклонившись ближе, чуть понизила голос. В конце концов, уже пора было поставить точки над «i» в этой абсурдно затянувшейся ситуации. — Слушай, Дим, мы провстречались две недели. Да, потрахались, провели время вместе. Что тебе еще нужно от меня? Только не говори, что влюбился и потерял покой. Ты и настоящая любовь несовместимы. — Что ж я, по-твоему, бракованный? — Нет, слишком самовлюбленный, — спокойно ответила Катя. — Но речь не о том. Чего ты добиваешься? Мало того, что пытаешься прилюдно скомпрометировать меня, так еще и моей матери в уши ссышь, как ее дочь изменяет жениху. Ты считаешь, так завоевывают расположение женщины? — Я считаю, что ни одна дырка не поднялась еще на тот уровень, чтобы кидать меня, — злобно прошипел Синицкий. — И ты не исключение. — Ущемленное эго? — искренне удивилась Катя. — Всего-то? Да брось! — А это уже тебя не касается. Давай определимся в наших отношениях: говорю лечь, ты ложишься и колени раздвигаешь, говорю встать раком, ты встаешь и задираешь юбку. И вопросов не задаешь, только подчиняешься. Поняла меня? А иначе… Катя нервно сглотнула. Хотя на ее лице застыла маска безразличия, внутри разрасталась нервная дрожь. — А иначе я раздавлю и тебя, и твою фирму. — Ты не посмеешь, — даже сама почувствовала, что фраза прозвучала жалко. — Еще как посмею, рыба моя. А сейчас ты пойдешь со мной в уборную и покажешь мне, как сильно по мне скучала. Поняла, я спрашиваю? Катя впервые за много лет растерялась. Как же она размякла за последние месяцы в объятиях Андрея! Позволила себе быть слабой и сразу получила удар под дых. Она нервно огляделась, ища поддержки, но так и не нашла. Хотелось заорать, но в зале, полном людей, это стало бы скандалом. Хотелось уйти, но с Синицкого бы сталось заявить что-то провокационное во всеуслышание. Хотелось влепить ему пощечину, но руки не поднимались. Сначала Сашка, теперь этот. Она для всех для них просто вещь. Дорогая, престижная, но вещь. Но тут какая-то неведомая сила оттащила ненавистного мужчину от нее, и Катя, удивленно моргнув, увидела Андрея. Не заботясь об окружающих взглядах, одним рывком он отбросил Синицкого подальше и выглядел не на шутку разъяренным. — Да как вы смеете? — прорычал он. Но Димочку это не смутило. Он мерзко ухмыльнулся, разминая плечи и ответил: — А вот и собачонка прибежала. Что, Пушкарева, нормальные мужики на тебя уже не клюют? Вся Москва уже знает, что ты завела себе карманного ебаря. И на последнем слоге кулак Андрея с неприятным хрустом врезался в в челюсть Синицкого. Зал ахнул, а Пушкарева наблюдала за происходящим как в замедленной съемке. Она ни разу не видела Жданова таким. Он будто голыми руками готов был порвать ее обидчика. И его, в отличие от всех присутствующих, не волновали условности, не заботили взгляды. И даже то, что их завтра же прополощут во всех светских новостях было побоку. Ей не хотелось верить, что это реальность. И в то же время наступило облегчение: Андрей как лев защищал ее честь, от которой уже остались жалкие лохмотья. И будь, что будет, главное, что он сейчас с ней.