Без комплексов!

— Ты че, охренел? — оторопел Синицкий. Удивительно, как утонченные эстеты из высшего общества за доли секунды могли превращаться в быдло с района. — Не смей так разговаривать с женщиной, чмошник! — прорычал Жданов, повторно замахнувшись на притихшего противника сжатым кулаком. — Мужчина, называется! Петух ссыкливый! Однако на противника Димочка не бросился — пожалел, видать, увлажненные в СПА кулачки. А вот на Андрея сзади накинулся спутник Синицкого, повис у него на руках, не дав Жданову продолжить драку — это оказалось той еще задачей. Вокруг собиралась толпа, жаждущая узнать подробности и развязку конфликта. — Палыч, ты что, сдурел? — это было сказано негромко, но Катя стояла совсем рядом и отлично все слышала. — Ты проблем нам всем хочешь?! Угомонись, и так уже дел наворотил! И Андрей неожиданно подчинился. Он раздраженно скинул с плеч чужие руки и покорно отошел, оставив Синицкого оценивать урон. Жданов выглядел оглушенным, но опрометчивые поступки совершать перестал. Стоял, судорожно сжав кулаки, и озирался по сторонам ища кого-то — возможно, Катю. Но Пушкарева в замешательстве отступила в толпу, не желая попадаться ему на глаза сейчас. Конечно, она бы смогла его успокоить и привести в чувство, но голос Киры в ушах зазвучал с особым ехидством: «Просто ты никогда не была замечена в том, чтобы так открыто иметь протеже. Это может быть чревато последствиями». Знакомые уже обступили Синицкого, кто-то вызывал скорую, кто-то платочком махал, кто-то просто вздыхал пораженно, обсуждая увиденное. Андрей еще раз растерянно оглянулся, беззвучно выругавшись. Катерина даже сжала кулаки от досады — очень хотелось поддержать его, но рядом вился тот самый дружок Синицкого, который, в отличие от всех остальных, больше беспокоился об Андрее, чем о своем Димочке. Очевидно, они и с Андреем были хорошо знакомы. Незнакомец оглянулся и потянул Жданова на выход, и тот совершенно не сопротивлялся ему. Может, Андрей и с Синицким тоже знаком? «К людям, которых знаешь без году неделя, не стоит поворачиваться спиной. Мало ли что может случиться…» Нет-нет-нет-нет! Она же не могла ошибиться в Андрее! Не в этот раз! Ее убийственно честный помощник не способен на интриги! Не глядя по сторонам, не заботясь о том, кто что подумает, словно завороженная Катя пошла за мужчинами. Они вышли сначала из зала, а потом направились на улицу. — Тебе стоит охладиться, Андрюх, — незнакомец озабоченно похлопал Жданова по плечу. Еще одно подтверждение как укол в сердце: Андрей прекрасно знает этого человека. Пушкарева осторожно выскользнула наружу вслед за ними. Холод сразу же обжег обнаженные плечи, и она обняла себя ладонями. Нужно было взять манто, но она не могла позволить себе пропустить их разговор. Внутри бушевали противоречия: ей хотелось знать, что (или кто?) связывает Андрея с Синицким, и в то же время она боялась услышать правду. Она отчетливо понимала, что это может поставить крест на всем. Ей будто нож всадили в спину, а сейчас медленно проворачивали. Мужчины остановились совсем недалеко от входа, так что Катя смогла спрятаться за ближайшими колоннами, располагавшимися по всей длине фасада здания. К счастью, они были достаточно большого диаметра, чтобы скрыть за собой хрупкую девушку. — Итак, дружище, поведай мне, что на тебя нашло? — незнакомец прикурил сигарету и нервно затянулся. — Не припомню, чтобы ты прежде кидался на людей. — Рома, прекращай кривляться и так тошно, — буркнул Жданов. — Этот мудак получил по морде за дело! Оскорблять женщину, еще и прилюдно — верх хамства. — А тебе-то какое дело? Выслуживаешься перед начальницей, да? Не в ту сторону работаешь, дружище! — Рома, ты меня знаешь, — сказал Андрей, нервно оглянувшись на вход, но Катю не заметил. — Терпеть чужое хамство в отношении женщины я не стану. — Слушай, мне это твое заступничество за всяких потаскух… — Еще слово, и по морде получишь уже ты, — рыкнул Жданов, снова поднимая кулаки, — и не посмотрю, что ты мне друг, Малиновский. — Палыч, остынь! Все-все, я молчу по поводу твоей драгоценной президентши! — Малиновский рассмеялся. — Я вообще не узнаю тебя. Тише воды, ниже травы всегда, а тут… Суперзвездой завтра станешь! Мои коллеги свое не упустят, — Андрей только поморщился в ответ. — Но даже не это главное, дружище! Ты в курсе, что только что съездил по роже своему работодателю? — Мой работодатель — Зималетто. — Во-о-от ты как заговорил, мой хороший, — протянул Роман. Катя начала припоминать, что этот мужчина когда-то знакомился с ней и Юлианой в ночном клубе. Когда же это было? — А про задание ты уже забыл? Жданов, доставай диктофон и разводи свою начальницу на прямой разговор, иначе мы оба с тобой огребем проблем! Дмитрий Евгеньевич ждать теперь не будет, ему нужен компромат, чтобы раздавить Пушкареву и ее богадельню, и ты его обязан принести! В глазах у Кати резко потемнело. Она прислонилась к обжигающе холодному мрамору колонны, чтобы не потерять равновесие, зажмурилась и даже перестала дышать в ожидании ответа Андрея. Отчаянная надежда, что он скажет, что не понимает, о чем речь и просто уйдет, билась в груди. Но Андрей, очевидно, удивлен не был. Предатель! Стало невероятно больно, и хотелось сбежать, но Катя усилием воли заставила себя остаться на месте. Потом, все потом! Только героини сопливых мелодрам бросают подслушивать на середине диалога, поспешив с выводами, а потом мучительно расхлебывают последствия. Она не такая, она выдержит и во всем разберется. В конце концов, даже поговорит с ним, чтобы сразу поставить все точки над «i». Не в характере Екатерины Пушкаревой бежать от проблем. — Ром, я передумал. Я думал, что смогу, но… Она не заслуживает этого! — Пожалел эту шлюху, значит? — усмехнулся его друг. — Она твоего рыцарства не оценит, ей на всех плевать. А тебе деньги нужны, чтобы отца на ноги поставить. Кто тебе дороже, мать твою, отец или чужая подстилка, которая незаконные дела проворачивает? Катя нервно хихикнула — не впервой ей слышать такое за спиной. Но как же горько именно в этот раз, ведь Андрей проглотил каждое слово, не возразил, не вступился. «Ради него ты хотела бросить все? — ехидно спрашивало подсознание. — Поверила в любовь, дура? Получай реальность». Но она все еще его любила. Только горечь предательства разъедала душу. — Ты меня не поймешь, Малиновский… — удрученно вздохнул Андрей, покачав головой. — Не могу я! Этот твой Синицкий — шакал какой-то! Лишить работы кучу людей, только потому что женщина тебе отказала… ну, глупо. Обидки свои лелеет, как пацан пятилетний. — А какое тебе дело до каких-то там людей? Они все соучастники. — Ты помнишь, из-за чего я уволился из банка, Ром? Малиновский осуждающе поглядел на друга и ничего не ответил. Жданов понимал, что давать заднюю — подставить друга, но он взрослый человек и может позаботиться о себе сам. А его любимая женщина нуждается в защите — и Андрей должен приложить все усилия, чтобы защитить ее. Так его учили родители — девочек надо защищать! Может быть, если рассказать другу, что он влюблен в нее без памяти и знает ее настоящую: ранимую и нежную, любящую и искреннюю, хоть и застрявшую в пучине обстоятельств, Ромка его поймет и поддержит. Но что-то подсказывало Андрею, что эта попытка заранее обречена на провал. Ромка верит сплетням и считает Катю гулящей и неразборчивой в связях женщиной, жадной до легких денег, и переубедить его будет непросто. Если бы Жданов мог предоставить Кате свободу от всех обязательств и показать всем, какая она на самом деле! Был бы олигархом — выкупил бы все акции этой богадельни под названием Зималетто и подарил бы ей одной, чтобы просто улыбалась и занималась любимым делом. А так… у нее одна только сумочка стоит, как его машина. Какие акции? Он просто неудачник и совсем нее ее поля ягода. — Короче, я понял. Не буду тебя ничему учить. Ты сам уже мальчик взрослый, разберешься, — подытожил Рома, перестав, наконец, кривляться. — Но настоятельно тебе рекомендую не тянуть с решением. Ты или с нами, или на тонущем корабле. Малиновский резко развернулся и пошел ко входу, настолько поглощенный в свои мысли, что Катю даже не заметил. А ей нужна была еще хотя бы пара минут, чтобы опомниться и надеть бесстрастную маску. Потом она разберет все в душе по полочкам, расставит по местам, сейчас важно сохранить лицо. Показываться на глаза Жданову в разобранном состоянии ей не хотелось. Это раньше она могла перед ним не играть железную леди, и, как оказалось, зря. Получила урок на всю оставшуюся жизнь — никому доверять нельзя. Дура! Как есть, дура! Свадьбу почти придумала отменить, пыталась урвать побольше времени… И все ради этого… предателя! Чушь! Ничего отменять она не будет! Зато президентское кресло достанется ей. А личная жизнь? Ну, что ж, да у нее в любом случае найдутся поклонники. А Воропаев потерпит, ничего, знает, на что идет. Кто еще ее вытерпит почти задаром, кроме Сашки? Пушкарева ладонью вытерла слезящиеся глаза — это наверняка от ветра — поджала губы и сделала шаг из-за колонны. Андрей будто почувствовал ее появление и поднял взгляд. Без единого слова он понял, понял, что Катя слышала их разговор с Ромой. И ощущения были подобны ядерному взрыву в голове — все мечты рухнули и сгорели яркой вспышкой в один миг. Родители всегда говорили, что все тайное всегда становится явным. Вот ты и доигрался, Жданов. — Кать… — Не надо, поехали отсюда, — дрожащим от холода голосом процедила Пушкарева. Андрей скинул пиджак и попытался накрыть плечи девушки, с удивлением отмечая, что в данный момент его беспокоит только то, что она простояла на холоде без верхней одежды неизвестно сколько времени. А что будет с ним? Да неважно уже. — Руки, — тут же рыкнула Катерина, и не далась. — Я сказала: поехали. Ты здесь все уже сделал, что мог, Андрей. — К тебе? — без особой надежды уточнил Жданов. — В офис. Нам, кажется, есть, о чем поговорить. Пушкарева развернулась и направилась за вещами, держа спину неестественно прямо. Андрей со вздохом глянул ей вслед и поплелся к машине.

***

Катя молчала, смотря строго перед собой — за руль во взвинченном состоянии Андрей ее категорически отказался пускать и вел машину сам. Ни теплого взгляда, ни мягкой улыбки, ни дразнящих прикосновений, как он к тому привык — температура в салоне автомобиля оставалась ниже нуля, несмотря на закрытые окна и включенную печку. Не так должен был кончиться этот вечер, но… вместо постели снова офис — потухший, притихший, безлюдный. Почти мертвый. Андрей лихорадочно подбирал слова, чтобы объясниться с любимой девушкой и не находил их. Осознавал всю тяжесть своего проступка, а потому тоже молчал, не сводя взгляда с дороги. На парковке Катя выпорхнула из машины и, не дожидаясь Андрея, торопливо пошла к лифтам. Может, у него еще есть шанс? Хотя бы маленький, ничтожный. Оправдаться, объясниться, исправить ситуацию. Найти бы слова, убедить поверить ему… каждый шаг отдавался свинцовой тяжестью ногах — как на казнь. Но он покорно шел следом за Катей, надеясь, что у лифтов нагонит ее. Не повезло, она уже уехала. Их общий кабинет не заперт. Катя, не потрудившись снять верхнюю одежду, уже сидела за своим столом, сомкнув пальцы перед собой на столешнице. Андрей по привычке прикрыл за собой дверь и остановился, не осмеливаясь приблизиться к ней. — Что стоишь, присаживайся, — все так же холодно сказала Пушкарева. — Терять нечего. — Кать… — Екатерина Валерьевна, — ровным голосом поправила она. — Доставай свою игрушку, включишь и положишь на стол. Она ведь при тебе? — Андрей стыдливо кивнул. Пушкарева вздохнула и зажмурилась. — Вы позволите мне объясниться с вами? — нетерпеливо спросил Жданов. Катя неопределенно пожала плечами. Она терпеливо ждала, пока Андрей соизволит достать диктофон, нажмет клавишу записи и положит на стол. — Ну, что ж… Не знаю, что ты успел нарыть за это время, но да, на нашем оборудовании шьется подделка. Копии брендовых моделей. Ширпотреб по ценам элитных шмоток. Днем на станках отшиваются коллекции Зималетто, а ночью Шанель, Диор, Прада… не помню, что там еще. Но общественности нравится, прибыли баснословные. Ну как, ты доволен? Андрей покачал головой. Да ему, в целом, давно было плевать, что здесь творится. Жаль, Катя даже не смотрела на него в тот момент. — Когда я получила президентское кресло, мечтала только о том, как подниму компанию на международный уровень, как название семейной фирмы будет в одном ряду с мировыми брендами… но потеряла деньги и почти разорила фирму. Неопытная была, слишком амбициозная. Сказать все, как есть, совету директоров я, сам понимаешь, не могла. Но выход нашелся. Не очень честный, крайне рискованный, но весьма прибыльный. Я не была в восторге, но все-таки согласилась, деваться было некуда. В компании сейчас все хорошо, это ты и так знаешь… мы выплыли из кучи проблем. Свернуть подпольное производство давно пора, но деньги с нелегальных продаж идут на развитие компании, и делают фирму почти неуязвимой для кризисов. Зато уязвимой для таких как… — Как я, я понимаю, — задумчиво сказал Андрей. — Огласка просто похоронит фирму. Катя на него глянула с омерзением. Жданов протянул руку за диктофоном и спрятал его в карман, посчитав, что с них уже хватит. — Вы же здесь именно за этим, Андрей Палыч. И свое получили. Можете убираться ко всем чертям. — Нет. Вы ошибаетесь, Екатерина Валерьевна. — Жданов откинулся на спинку стула и сложил руки в замок на груди. — Вы меня выслушаете. — Мне совершенно неинтересны Ваши оправдания. Хватит уже, наслушалась вранья. — Надоело вранье? Хотите откровенность? — Андрей заговорил тихим голосом, почти шепотом, не сводя взгляда с Кати. — Я Вас люблю. С нашей первой встречи. С того самого момента, когда впервые поднял взгляд, стоя перед Вами на коленях с дурацким тортом в руках. И да, это было безумно, глупо, абсолютно нелепо с моей стороны. Ведь я не идиот, и прекрасно понимал, что такая женщина, как вы, Екатерина Валерьевна, на меня никогда не обратит внимания. Но мне несказанно повезло, частично я получил то, о чем и мечтать не мог. — Частично? — с издевкой в голосе усмехнулась Катя. — Натрахался ты вдоволь. — Не будь вашего пари, я бы так и сидел с утра до вечера в кладовке в вашем кабинете, — чуть покраснев, процедил Жданов. — Даже не попытался бы показать Вам свою симпатию. — И в один прекрасный день слили бы Синицкому какую-нибудь запись вроде той, что у Вас теперь есть. — Возможно, Вы мне сейчас не поверите, Екатерина Валерьевна, но нет, не слил бы, как Вы выразились. В таком случае я бы лишился возможности видеть Вас и находиться рядом. На большее и не рассчитывал. Это только в сказках принцесса может полюбить нищего просто так, в жизни все по-другому. — Андрей пристально посмотрел ей в глаза, а Катя моргнула, смахивая непрошеную слезу — если бы это все было правдой! Но Жданов, вздохнув, продолжал: — У меня ворох проблем, Катюш, которые я до сих пор так и не решил. Предложение Ромки я принял, когда еще даже не знал ничего о тебе. Оно мне не понравилось с самого начала, но я не видел другого выхода, слишком нужны были деньги. А здесь, в Зималетто, я еще раз убедился, что не все в жизни измеряется ими. Нельзя душой кривить, не кончается это хорошо. И некоторые вещи — самые важные — ни за какие деньги не купить. Друзей. Доверие. Родственную душу. Поддержку. Понимание. Любовь. Он говорил тихо, но уверенно, не отводя взгляд от лица девушки. Катя в ответ упрямо хмурилась и покусывала нижнюю губу, словно решаясь на что-то. Андрей замер в ожидании. — Говоришь ты красиво, — наконец, ответила она с обидой в голосе. — Про любовь, про доверие… только слова все равно с делом расходятся. — Прости меня. Я рад бы все исправить, но не знаю как. Жаль, что я не наследник богатых родителей, я бы тебя никому не отдал. — Жаль, что я не верю в любовь, — ехидно отозвалась Катя и тут же добавила: — Врать не нужно было! Андрей нервно усмехнулся. — Подслушивать не надо было, — буркнул он в ответ. — Вас это тоже касается! — фыркнула Пушкарева. — По поводу подслушивания мы в расчете. Вы послушали неприятное про себя, я — про себя. — Какая наглость, — Катя рывком поднялась из-за стола и оперлась на него ладонями. — А Вы, оказывается, хорошо умеете притворяться, Андрей. С виду такой невинный агнец с восторженными глазами. Вас послушаешь, легко можно уши развесить, но на деле… Катя замолчала, тяжело дыша. Она будто хотела, чтобы он ее остановил, привел аргументы, заткнул поцелуем в конце концов, но прекратил ее душевную агонию. Но Андрей этого не сделал. — Договаривайте, вы никогда прежде меня не стеснялись, — не то усмехнулся, не то вздохнул. — На деле — вы самое гнусное и лживое существо, — прошипела Пушкарева. — Вы отлично разыграли застенчивого ботаника, втерлись мне в доверие, вы… — Нагло воспользовался вами, да? — ядовитым тоном подсказал Жданов. Катя машинально кивнула. — И это не вы, а я из кожи вон лез, чтобы оказаться в одной постели? Юлиана Филипповна мои фотографии уже хорошо рассмотрела? — Нет, — Катя растерялась, потому что Андрей тоже встал на ноги и теперь нависал над ней, смотря в глаза. — И записи этого разговора у Синицкого тоже не будет, — тихо, с расстановкой, проговорил Жданов. — И я должна тебе поверить на слово? — Я же верю, — Андрей задумался и взял паузу, но взгляда от Катиного лица не отводил. Катя молча изучала его. Жданов никогда не напоминал влюбленного дурака, но и мальчика-зайчика, каким он пришел устраиваться в Зималетто, в нем разглядеть теперь было сложно. Он не нервничал, не заискивал, не пытался ее в чем-то убедить и оправдаться, как всегда делал Сашка, когда в чем-нибудь накосячит, и смотрел ей в глаза уверенно и спокойно. Только что-то потухло в его взгляде, что-то, что горело еще пару часов назад, когда они ехали на вечеринку, когда он смотрел на нее, и сердце от счастья выпрыгивало из груди. Сейчас он на что-то мучительно решался. И Катя не менее мучительно ждала развязки. Не дай бог, коснется ее, обнимет — тогда она сломается, будет готова простить ему все. Нельзя! Она — не вещь! — Полагаю, мы с вами все выяснили, Екатерина Валерьевна, — глухо сказал Андрей, чуть поджав губы. — Простите. — Полагаю, что да, — недовольно ответила Катя. — Подождите, пожалуйста, пока я соберу свои вещи и распечатаю заявление об уходе, чтобы не приходить завтра… не хочу расспросов от девчонок. — Что? — Катя растерялась, просто не ожидала, что он вот так, сходу, прямо в лоб заявит о своем увольнении. — Пришла пора попрощаться. Наша сказка свадьбой не закончится, — Андрей горько улыбнулся. — Мне было приятно работать с вами, Екатерина Валерьевна. — Но… — Так будет проще. Вы осуществите свои планы на жизнь… а мне не придется за этим… наблюдать, — быстро сказал Андрей и отвернулся. Несколько шагов по кабинету, к каморке, щелчок выключателя, тихий хлопок двери — все это Катя слушала с закрытыми глазами, вцепившись в край стола побелевшими дрожащими пальцами. Он прав, и она это признавала с неохотой, так действительно будет проще. Не видеть, не слышать, не вспоминать. Вернуться к прежней жизни… но почему сейчас? У них еще оставалось немного времени. Они и раньше ссорились, и ничего, мирились. «Просто ему нужна была запись с признанием, Катенька, поэтому он тебя терпел», — ехидно отозвалось подсознание. А может, он действительно отдаст запись Синицкому? Да, грянет дикий скандал, Зималетто разорится, но гора ответственности, наконец-то, спадет с ее плеч. Она будет свободна, как никогда! Катя отмахнулась от этих крамольных мыслей. Андрею понадобилось совсем немного времени на сборы, она едва успела прийти в себя, как на стол перед ней лег лист бумаги с его подписью. Жданов был предельно собран и серьезен. — Вы уверены, что я подпишу? — невольно съязвила Пушкарева. Мужчина только усмехнулся, на миг став таким знакомым, таким… родным. — Хотите — увольняйте по статье за прогулы, — вернул ей колкость Андрей. Значит, уже твердо все решил. — Тогда… прощаемся? — неуверенно спросила она, борясь с горячим желанием порвать злосчастное заявление, наорать на него и влепить хорошенькую оплеуху этому несносному Жданову. — Прощаемся. Я искренне надеюсь, что у вас все будет хорошо. Ну что же ты стоишь, тянешь, черт тебя побери?! Сгинь уже, дай нарыдаться вдоволь! Почувствовать себя преданной и одинокой! Катя не удержалась, шагнула к нему, протянула ладонь для рукопожатия. Да, деловой этикет, только и всего! Поблагодарить за сотрудничество, лишь бы голос не дрожал. Его пальцы знакомо-горячие — она прекрасно помнит, как они скользят по телу, какое наслаждение могут дарить. Андрей задержался, осторожно погладил запястье, медля, словно не решаясь разорвать контакт, заставляя ее почти задыхаться от бури эмоций. Когда Андрей поднял на нее глаза, Катя все-таки шагнула к нему, потянулась навстречу, свободной рукой обнимая за шею и сталкиваясь с ним губами. Он ответил, не задумываясь, не колеблясь, пылко и требовательно, но буквально через несколько мгновений отстранил ее от себя. Кате даже показалось, что Андрей сейчас подсадит ее на стол, чтобы продолжить, как делал последние месяцы. Но он провел ладонью по ее волосам, по плечу, словно запоминая, и на миг прикрыл глаза, замер, а потом решительно отошел на шаг. — Не надо, Кать. Прости, если можешь. Я… я никогда не сделаю тебе зла. И, подхватив пакет со своими немногочисленными вещами, чуть ли не бегом кинулся вон из кабинета. Катя с трудом нашла наощупь стул для посетителей и села. Наконец-то, можно дать волю эмоциям и слезам. Двумя минутами позже Жданов, рухнув в водительское кресло старой «шестерки», бездумно уставился сквозь лобовое стекло на темное ночное небо, усыпанное миллиардами белых хлопьев снега. Заводить мотор он просто-напросто боялся.