***
В женском туалете царила атмосфера уныния, а самой живой темой обсуждения было увольнение Жданова. Женсовет собрался полным составом и теперь наседал на Зорькина с допросом. Коля, правда, держался молодцом и позволил дамочкам самим составить версию произошедшего — новость о драке распространилась очень быстро. Не рассказывать же женсовету, в самом деле, что их суровая начальница прорыдала в субботу половину ночи у него на плече, костеря на чем свет стоит, Синицкого, Жданова и вообще весь мужской род без разбору. А то такую деятельность развернут, что самому впору будет увольняться и бежать за тридевять земель от гнева Екатерины Валерьевны. И убраться потихоньку из туалета никак не выходило: цепкие пальчики Шуры и Маши не оставляли никаких шансов. — Кошка… кошка, — задумчиво протянула Амура. — Да не было у нее отродясь никакой кошки! Да, Николай Антонович? Зорькин молча кивнул и продолжил наблюдать за мозговым штурмом женсовета. — А мне она сказала, что он уехал работать к Биллу Гейтсу в Америку и бросил нас на произвол судьбы, — доложила Шура. — А мне, что в монастырь ушел, — буркнула Машка. — Значит, она нам всем наврала! — подытожила возмущенная Танечка. — Что-то у них серьезное произошло! — раздраженно фыркнула потерявшая терпение Амура. — Ну не могла Катерина из-за какого-то пустяка уволить Андрея! Тут что-то другое, девочки! — А это вам чем не серьезное? — вклинилась в размышления Ольга Вячеславовна, кивая на лежащий на пуфике журнал. — Нет, ну вообще, Андрей неправильно себя повел, бить кого-то прилюдно, что бы он там ни сказал… — протянула Светлана, косясь на своего непосредственного начальника. — Но и увольнять одним днем человека из-за этого — свинство, я считаю! — Катя и за меньшее увольняла, — буркнул Зорькин, посчитав, что ситуацию пора спасать. — Хорошо хоть по репутации компании не ударило и обошлись малой кровью. — Николай Антонович, но ведь… — возмутилась Танечка, — ведь Андрей это… ну, другое… — Ага, — хихикнула Машка, — Жданов от нее ни на шаг не отходил и, кажется, совсем незаменимым был! — Андрей хороший специалист, — невольно оправдался Коля. — Катя его очень ценит… ценила. — Да и парень он ничего, — хихикнула Шура. — А что упырю этому навалял, так это он молодец! Я б этому… как его… еще б ка-а-ак врезала! Финансовый директор едва успел уклониться от яростного выпада секретарши и пробормотал, что ему пора, но его не услышали. — Может, он Кате нравиться начал, и Александр Юрьевич это заметил? — спросила Светлана. — Да ерунда это все, Катюша Сашу любит, — снова прервала рассуждения подруг Ольга Вячеславовна. — Нам Андрея жалко, понятно, что он наш друг, но Кате нужно думать о фирме, вы, девочки, не забывайте об этом. Как бы она выглядела, если бы не уволила его? — Ну все равно несправедливо! — с жаром воскликнула Машка. — Николай, а может, вы бы поговорили с Катериной, может, она передумает? — Точно! Ну пожалуйста! — подхватили дамочки из женсовета. — Вы же дружите с ней! Она должна вас послушать! Зорькин не успевал и слова вставить, ошеломленный напором секретарей, и только мотал головой, зная прекрасно, что просьба девочек невыполнима. Дверь в женский туалет открылась внезапно, впустив в помещение Юлиану и Катю. Коля слегка смутился, не ожидал, что подруга его тут застанет. — О, Коленька, ты, смотрю, пошел по стопам Милко? Когда в «Голубой огонек»? Псевдоним уже выбрал? — ехидно поинтересовалась Катя. — Там перья на складе остались от прошлой коллекции, дарю! Уж она-то точно знала, что эта компания обсуждает за ее спиной. — Это секрет, — Коля прищурился, пряча ухмылку: Пушкарева в плохом настроении. — Если я тебя смущаю, то я отсюда готов уйти. — Подружек не забудь, а то они здесь проводят времени больше, чем на рабочих местах! — раздраженно посоветовала госпожа президент, запираясь в кабинке. Женсовет поспешил исчезнуть из поля зрения начальства, а Коля замешкался у дверей. — Кать, а скажи мне, как подруге, по секрету: а почему, все-таки твой девственник вдруг уволился одним днем? — краем уха услышал Зорькин и замер у двери. Подслушивать у него привычки не было, но, видимо, Женсовет и его испортил. — Он веру сменил, ему теперь нельзя в модном доме работать, — донеслось из кабинки Катино обиженное ворчание. — Чего? — не поняла Юлиана. Коля тихо выскользнул за дверь и вздохнул. Час от часу не легче: такой свою Катерину он не видел никогда в жизни. Видимо, без обстоятельного разговора с Андреем он в происходящее не въедет. Значит, пора навестить приятеля. Благо, адрес Коля помнил.***
Андрей сосредоточенно поглощал щи и строил из себя глухонемого, потому что Маргарита Рудольфовна прямо с утра поставила себе цель узнать причину плохого настроения своего отпрыска, когда раздался звонок в дверь. А что Жданов должен был сообщить матери? Что трахал начальницу, вместо того, чтобы сдать обиженному любовнику? Да отца, сидящего рядом, новый инфаркт бы хватил. В общем, нежданный гость его спас, Андрей подскочил, чтобы открыть дверь, но мама оказалась проворнее. Не спросив, кто пришел, она распахнула дверь. На пороге стоял хмурый Зорькин, припорошенный свежим мартовским снежком. — Коленька, здравствуйте! — обрадовалась Маргарита. — Как хорошо, что вы зашли! У меня как раз вот-вот пирожки подоспеют, уже поднялись в духовке! Финдир посмотрел на хозяйку голодным взглядом и сглотнул слюну — ароматы в воздухе витали прекрасные, грех было не согласиться. Но он решил не отступать от намеченной цели: — Я не могу, — поколебавшись, ответил Коля. — Я по делу. — По какому? — не выдержал вышедший в прихожую Жданов. — Морду тебе бить буду, — хмуро ответил Зорькин и почему-то опустил голову. — За Катю. Маргарита ахнула и обхватила ладонями щеки, а из-за ее спины появился Павел Олегович. — Зря вы это, молодой человек, — он потряс сложенной газеткой, — свежая пресса пишет, что у моего сына отличный хук с правой. Журналистам я бы на слово не поверил, но тут есть фотографии. Коля вздрогнул, потом изо всех сил зажмурился, сжал губы в жесткую полоску, закрыл глаза ладонью, а потом… засмеялся. Андрей переводил ошарашенный взгляд от отца, который молчал как партизан все утро, наблюдая за потугами жены разговорить сына, на Колю, который ржал уже во весь голос, хотя собирался, видимо, вступаться за лучшую подругу. — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — в конце концов возмутилась Маргарита. — Приглашай всех за стол, Марго, — тепло улыбаясь, ответил ей муж и пригласил жестом всех на кухню. — Я думаю, все, что нам стоит знать, юноши сейчас расскажут. Зорькин был самым лучшим другом Кати Пушкаревой, сколько помнил себя, и подругу свою в обиду никогда не давал, даже если знал, что ему за это прилетит. Иногда прилетало сильно. Один раз в школе Катьке даже пришлось драться с главным хулиганом, чтобы тот не добил Колю ногами за то, что тот полез заступаться за нее. Но это не меняло ничего: Зорькин просто не мог сидеть в стороне. Привитое с детства чувство, что Катю нужно защищать во что бы то ни стало, не отпускало его ни в 5 лет, ни в 15, ни теперь, в 25. И все-таки Коля не был совсем уж дурачком. Пьяная истерика подруги, сопровождавшаяся словесным поносом о том, что она влюбилась в предателя, отдавала каким-то сюрреализмом. Сначала Жданов бил Синицкого (Наконец-то! Давно пора!), а потом оказалось, что он на него работает, а Пушкареву и не любил никогда, только попользовался и… Что «и», Коля так и не узнал, потому что подруга отключилась, то ли от выпитого, то ли от пролитого (пролитых слез, то есть). В общем, глядя на утренние извращения госпожи президента, Коля вспоминал, как Андрюха дышать на нее боялся, чуть ли не молился на нее. И это как-то не сходилось с тем, что не любил. Такой ли Жданов хороший актер? Или Катя, как любая девочка, в порыве обиды и захлестнувшей волны гормонов просто не совсем адекватно восприняла все происходящее? И, чтобы убедиться наверняка, Коля решил отправиться сразу к виновнику всей трагедии и поговорить с ним начистоту. — Итак, молодой человек, — возмущенно начала Маргарита, выставляя перед Зорькиным тарелочку с румяными пирожками, — надеюсь, хоть вы расскажете нам, что случилось у нашего сына? Он уже третий день ходит чернее тучи, а сегодня еще и пропустил работу! — Ма, я же тебе уже сказал. Я уволился по собственному желанию, — пробубнил поникший Андрей. — Не хочу больше там работать. Не мое. — Поэтому уволился, значит? — не унималась Жданова. — То на работе чуть ли не сутками просиживал, а теперь «не мое», заявляет! Что-то ты, сынок, темнишь! — Он просто предал свою любимую женщину и сбежал! — ехидно ухмыляясь, выдал приятеля Коля. — Предал?! — грозно нахмурился Павел Олегович. — Любимую женщину? — воодушевилась Маргарита Рудольфовна. — Я не сбегал! — раздраженно рыкнул Андрей. И все трое удивленно переглянулись. — Никого я не предавал, — тут же поспешил оправдаться Жданов-младший, покосившись на отца. — Мы с Катей…риной все обсудили и решили, что мне лучше уйти сейчас. — Да, результаты ваших переговоров у меня на рубашке были, — буркнул Коля. — Бурные, знаешь ли. — Рассказывай все по порядку, сын, — вздохнул Павел Олегович. — Началось все с того, что я искал работу… ну, ты, пап, знаешь, почему, — Андрей слегка покраснел от смущения, — И когда Ромка предложил мне эту авантюру, я иного варианта не видел и согласился! — Ромка! Ну получит у меня этот паршивец! — мать семейства бодро сгребла с противня оставшиеся пирожки и убрала подальше, словно прятала от Малиновского. — Вечно от него одни беды! — Мда, хорошие у тебя друзья, — хмыкнул Коля. — Заботливые. — Да нормальный он! Мне работа была нужна, он хотел помочь! Я же не знал тогда Катю, и подумать не мог… что так получится. — Что же тебе Рома предложил? — нахмурился Павел Олегович. — Чтобы я устроился в Зималетто и принес им компромат на эту фирму и на ее президента, — не поднимая глаз от стола промямлил сгорающий от стыда Андрей. — Не так мы тебя воспитывали, сын… — Я знаю… прости, пап… да я и не смог. Влюбился, как последний дурак, а она наш с Ромой разговор услышала и решила, что я ее предал… А Ромке я тогда сказал, что не получится у меня ничего. — Так значит, ты не у Ромочки ночевал в последнее время? — просияла Марго. — У тебя есть девочка? Колька подавился пирожком и закашлялся. Все тут же всполошились вокруг него, хлопая по спине и подавая воду. — Девочка — это вы опоздали, конечно, — наконец-то, выдавил из себя Зорькин. — Ну слава богу! — обрадовалась Жданова. — Я то уж плохое начала подозревать. Куда это годно? 25 лет, а он у нас нецелованный! — Ну ма! — обиженно протянул Андрей. — Не надо об этом! — Видишь, сын, никогда душой кривить нельзя. Это хорошим не заканчивается, — спокойно, пряча в уголках губ улыбку, сказал Павел Олегович. Андрей кивнул отцу. — А когда ты нас познакомишь с ней? Я приготовлю ужин… Что она любит? Для невестки сделаем все самое вкусное! — вмешалась Маргарита Рудольфовна. — Ну ма-а-а-а! — А она на него обиделась смертельно! — влез в разговор Зорькин. — Говорит всем, что ты с Громозекой улетел на Чумароз. Жданов, ты конкретно накосячил. Что делать-то будешь? Николай сложил руки на груди, дожевав пирожок и уставился на растерянного Андрея, который молча пожал плечами в ответ. Коля не ошибся в своих предположениях: не предатель Андрей. Дурак — да, но не предатель. И Катька тоже дура, раз решила за Сашку замуж выскочить. Не любят они с Катей друг друга. Но кого она обманывает? Разве что себя. Не жизнь это, когда сердце рвется к другому. Андрея, Коля знал точно, Катя полюбила. — Ты действительно любишь эту девушку, сынок? — тепло спросил Павел Олегович, положив ладонь Андрею на плечо. — Больше жизни, — не колеблясь ответил тот. — Значит, чего ты сидишь, киснешь? Надо ей сказать об этом! — уверенно припечатала Маргарита. Андрей невольно улыбнулся. — У нее свадьба через два месяца, — спустил всех на землю Коля. — Сначала с этим надо разобраться. — И ты еще спрашиваешь, почему я уволился, — буркнул Жданов, мрачнея сильнее прежнего.