Тонкие материи

Когда хозяева, попрощавшись и обещав вернуться через пару дней, удалились, Айра выждал еще некоторое время — словно боялся, что родители вернутся и испортят ему все веселье. Гусик украдкой наблюдал за бойким мальчишкой, и не мог избавиться от ощущения, что перед ним сидела омолодившаяся копия Иана — таким супруг был почти двадцать лет назад, когда вместе они покинули Нильфгаард. Внешне братья были не слишком похожи — знакомые черты в юном красивом лице угадывались, но младший был словно вылеплен тоньше и более старательно, чем старший, но вот повадки и жесты повторялись один в один. За долгие годы, проведенные вдали от родных берегов, Иан успел измениться, привыкнуть к мягким экономным жестам, достаточно изящным, чтобы быть похожим на женщину. Но Фергус помнил его и иным — порывистым, быстрым и зачастую слишком резким — мальчишкой, готовым к любым приключениям, без страха смотрящим в глаза опасности, настоящей или придуманной — неважно. И Айра сейчас был точно таким же. Гусик не знал, успел ли мальчик обзавестись верным другом, которого можно было бы подбивать на авантюры, но отчего-то был уверен, что недостатка в подельниках в этих самых приключениях Айра не знал. — Идем, — мальчик решительно повернулся к Иану, широко улыбаясь, — раз уж на нас возложена такая важная миссия, отведу тебя в мой штаб. Там мы решим, что делать дальше. — Думаешь, стоит посвящать в это дело чужих людей? — с сомнением спросил Иан. То, что для Айры оставалось увлекательной игрой, поводом применить на деле давно припасенную веревку для волколака, супруг воспринимал болезненно серьезно. Фергус, который и сам не успел до конца разобраться, что же с ним происходило, чувствовал свою вину перед ним. Это по его желанию и его просьбе они покинули ставшие почти родными безопасные берега Скеллиге, обжитой дом и привычную жизнь — и вместо того, чтобы, сказав последнее «прости» отцу Гусика, спокойно отчалить восвояси, по его вине теперь они вынуждены были столкнуться с неведомым проклятьем, которое, похоже, грозило бедой не только самому Фергусу. Если бы мог, Гусик, никого не спрашивая, сам бы сбежал из баронского замка и уехал подальше, чтобы не подвергать Иана риску, но ему просто не хватало на это смелости. — Они не чужие, — меж тем, жарко запротестовал Айра, — они — моя команда, мои бойцы, и я полностью им доверяю. Кроме того, совершенно не обязательно посвящать их во все детали. Скажем, что Гуус — берсерк и иногда впадает в кровавую ярость, и нам нужно помочь ему справиться с этим приступом. Тем более, что это — почти что правда. Иан нахмурился и внимательно посмотрел на Фергуса. Тому подумалось отчего-то, что супруг примерял на Гусика образ свирепого скеллигского воина, и не находил ни единого подтверждения тому, что в это мог хоть кто-то поверить. — Врать твоим друзьям — плохая идея, — наконец высказался Иан, покачав головой, — думаю, с этим делом нам лучше разобраться самостоятельно. Айра заметно сник — судя по всему, его не столько волновала неумелая ложь товарищам или их участие в спасательной операции, сколько он просто хотел продемонстрировать старшему брату свое убежище и то, как сумел построить и вышколить своих людей. — Вам все равно понадобится та веревка, — решив помочь мальчику, напомнил Фергус, и Айра просиял. — Точно, — подтвердил он, — сходим за ней, а потом вернемся в замок. Ребята не станут задавать лишних вопросов — я скажу им, что дело важное, а потом, если понадобится, позову их на помощь. Иан все еще сомневался, но под полным надежды и горячего энтузиазма взглядом младшего быстро сдался и кивнул. — Ладно, — вздохнул он, — но, если мы пойдем в лес, Гуусу понадобится теплая обувь и одежда. Родители ничего для него не оставили — придется покопаться в их запасах. Думаю, папины сапоги тебе подойдут, — он подмигнул Гусику, но Айра вдруг решительно вмешался. — Взрослым на нашу базу нельзя, — заявил он уверенно, смело взглянув на Фергуса. Мальчик ни на секунду не забывал, что перед ним стоял не просто какой-то торговец с островов, а сам беглый Император Нильфгаарда. Но принципы были Айре важней сомнительного пиетета. Иан нахмурился. — Мы с Гуусом одного возраста, — напомнил он ровно, пока не спеша оспаривать право младшего на соблюдение собственного устава, — я даже немного старше. Айра на секунду заколебался, явно выискивая лазейки в железной логике Иана, но потом лишь пожал плечами. — Тебе — можно, — вынес он вердикт, — ты — мой брат. И ты уже бывал рядом с нашей базой, нет смысла скрывать ее от тебя. Иан упрямо скрестил руки на груди. — Без Гусика я никуда не пойду, — отрезал он, — я, может, тебе и брат, но ты меня едва знаешь, мы познакомились только вчера. А с Гусиком мы вместе почти всю жизнь, я доверяю ему больше, чем себе самому. Так что, либо мы идем оба — либо никто. После этой внезапной резкой отповеди Фергус удивленно глянул на супруга. Будь он сам сейчас на месте Айры, непременно подверг бы его слова сомнению. Иан скрыл от Гусика, что все эти годы занимался магией, о каком уж безусловном доверии тут можно было говорить? И хоть сам Фергус и понимал отчасти, почему Иан так поступил — в них обоих еще жила память о том, как магия, пусть и совершенно иная, несколько раз едва не разлучила их — Айра ничего подобного не знал, и имел полное право не поверить старшему брату. Но охота в мальчишке, похоже, была пуще неволи, потому, еще немного подумав, он нехотя кивнул. — Идем, — он махнул рукой и быстро зашагал к выходу из зала, — ни к чему рыться в папиных вещах, попросим Робина подобрать что-нибудь подходящее. Супруги последовали за мальчишкой, и, улучив момент, Гусик незаметно сжал руку Иана, а тот послал ему ободряющую улыбку. Они снова были сообщниками, партнерами по авантюре, и супруг, похоже, теперь полностью прочувствовал, что вернулся домой и оказался на своем месте — точно переступил порог комнаты, которую все эти годы берегли нетронутой, и каждый предмет в ней хранил отпечаток его руки. Робин не подвел. Выслушав просьбу молодого хозяина, он за несколько минут отыскал для Фергуса тулуп, высокие сапоги на меху, утепленные штаны и даже длинный шерстяной шарф — все вещи сели на Гусика, как влитые, хоть и едва уловимо пахли лошадьми и были сильно поношены. Видимо, Робин раздобыл все это у кого-то из конюхов, но Фергус не стал возражать. За стенами замка царила настоящая зима. Снега больше не выпало, но за ночь еще похолодало, и теперь лес, прежде безжизненно-черной грядой стоявший на горизонте, оделся ослепительным инеем, и почти сливался с линией чистого морозного неба. Под стопами спутников тропа поскрипывала, и, едва выйдя из-под тени замковых стен, Фергус был вынужден прикрыть глаза руками — их встретила такая звонкая ослепительная белизна, отражавшая тусклый солнечный свет, что впору было решить, что за ночь зима сумела вовсе стереть все прочие краски из мира, не оставив ничего, кроме снега и высокого молочного неба над головами. Фергус не боялся морозов, на Скеллиге они ударяли еще в середине осени и могли продержаться почти до конца весны, но здесь, в Темерии, даже холод был совсем иным — словно острее, он пробирался глубже, и резал легкие, если вдохнуть слишком глубоко. От него щипало кожу на лице, а усы и борода под носом и вокруг рта Фергуса мгновенно покрылись легким слоем льдистого инея. Сперва трое спутников шагали по широкой утоптанной тропе, и Иан с Айрой болтали так беззаботно, словно окруживший их со всех сторон лютый мороз совсем их не волновал. Фергусу же приходилось следить за собственным дыханием, чтобы не сбиться с шага, и он мог лишь иногда бросать короткое «Угу», когда кто-то из эльфов обращался к нему — хотя ему и казалось, что делали они это исключительно из вежливости — или из жалости. Айра расспрашивал брата о заклинаниях, интересовался, умел ли тот только лечить и спасать младенцев, или мог делать и что-то посерьезней. Иан охотно отвечал ему и даже вкратце поведал о своей учебе у мастера Риннельдора, но о магии Огня и Яссэ так и не сказал ни слова. Впрочем, рассказы о шпионских техниках эльфского советника, похоже, произвели на младшего братишку большое впечатление. Он несколько раз спросил о том, правда ли эти чары давали возможность подслушать разговоры даже сквозь запертую дверь или глухую стену — и Иан, явно не обеспокоившись тем, где Айра мог бы применить подобное искусство, охотно подтвердил это. На некоторое время мальчик задумчиво замолчал, точно высчитывая в уме, как быстро мог бы научиться таким заклятьям, но потом, светло улыбнувшись, заявил Иану: — Тебе в нашем отряде цены не будет! — так, словно, старший брат только и мечтал о том, чтобы стать одним из его бойцов и давно упрашивал принять себя в игру. Иан же лишь снисходительно хмыкнул, но Гусик видел, как приятно ему было услышать нечто подобное. Должно быть, восхищение и уважение деревенских кумушек со Скеллиге не шло ни в какое сравнение с этим наивным заявлением недавно обретенного младшего брата — из его уст эти простые слова звучали, как настоящее признание. Очень скоро, не доходя до спуска к реке, которую за ночь сковало льдом окончательно, спутники свернули к лесу, и ноги Гусика почти мгновенно провалились в сыпучий хрусткий снег. Эльфы быстро вырвались вперед — под ними твердый наст не ломался, братья едва оставляли на нем легкие следы. Фергус же уже через несколько шагов понял, что ему, похоже, предстояло остаться в этой белой пустыне навсегда. Снег доходил ему до колен, а иногда и вовсе, чтобы выдернуть ногу из холодного плена, приходилось тянуть ее, опираясь о наст ладонями. Дыхание безнадежно сбилось, как бы Гусик ни пытался командовать про себя «вдох — шаг — выдох». Он попробовал продираться сквозь снег напрямик, не задирая ног высоко, просто взламывая наст перед собой, но оказалось, что так двигаться еще сложнее — наткнувшись на какой-то корень, Фергус едва не полетел носом вперед. Иан заметил, что супруг отстал, лишь когда между ними уже образовалась пропасть в добрых три десятка шагов. Эльф остановился, тревожно нахмурился и подбежал к Гусику, который как раз присел прямо в снег, стараясь перевести дыхание. Иан опустился на корточки рядом. — Тебе помочь? — спросил он участливо, но Фергус лишь дернул головой — какая уж тут могла быть помощь? Если бы даже супруг вытянул его из ловушки на этот раз, уже через шаг Гусик снова бы в нее попался. А нести его на закорках Иан точно никак не сумел бы. — Далеко еще? — спросил Фергус, стараясь, чтобы в голосе его не звучало слишком много отчаяния. Айра, приблизившийся к ним и взиравший на увязшего спутника с жалостью и плохо скрываемым раздражением, покачал головой. — Не очень, — туманно ответил он, и Гусик понял, что это было равносильно тому, если бы младший эльф заявил, что база его располагалась в Синих горах. — Может, тебе все же вернуться? — с сожалением, явно нехотя предложил Иан, но Фергус, обернувшись на уже пройденный путь, представил, как будет пробираться по снегу обратно в полном одиночестве, покачал головой и попытался бодро улыбнуться. — Надо было почаще выбираться из дома, — из-за сбитого дыхания голос его звучал смазанным и чужим. — Идите, я вас догоню. Иан поколебался пару секунд, но потом все же выпрямился и зашагал дальше, хотя теперь значительно сбавил скорость, не давая Гусику слишком сильно отставать. К счастью, белое бездорожье довольно быстро закончилось, и Гусик, вслед за своими спутниками, буквально вывалился на узкую лесную тропу. Айра собирался уже бежать по ней дальше, но Фергус, у которого от напряжения и усталости отчаянно дрожали ноги, сел на обочину, прямо в снег, и махнул эльфам рукой. Ему нужно было хоть чуть-чуть отдышаться — все в нем буквально протестовало против следующего шага. Иан устроился у дороги рядом с ним, а Айра, подпрыгивая от нетерпения, мелькал рядом, должно быть, в очередной раз убежденный, каким мудрым было решение не показывать свою базу взрослым. Без Фергуса они с Ианом уже дважды успели бы до нее добраться, и глупый человек был досадной помехой на пути. Иан аккуратно взял руку Фергуса в свою, погладил его ладонь сквозь плотную рукавицу и улыбнулся — с нежностью опытной повитухи, перед которой плакала женщина, испугавшаяся родовых болей. — Идите, — снова предложил Фергус, кивнув на Айру, — я могу и тут подождать. Жалко, я даже этюдник и карандаш с собой не прихватил — мог бы порисовать, пока жду. — Глупости, — возразил Иан, — не хочу на обратном пути обнаружить твои обледенелые останки. Я тоже устал — сейчас передохнем и пойдем дальше, — конечно, супруг преувеличивал — за весь путь от замка до этой белоснежной глуши он даже не запыхался, только раскраснелся от острого морозного воздуха. Но Гусик, заглянув ему в глаза, согласно кивнул — перед младшим братом любимого он и так уже опозорился достаточно, но Иан старался сгладить это впечатление. Не то чтобы ему это удалось, но за попытку Фергус был ему безмерно благодарен. Долго рассиживаться они не смогли — уже через несколько минут Фергус почувствовал, что начал замерзать. Он поднялся и отряхнулся — за край сапога проникли свалявшиеся комья снега, Гусик старательно вытащил их, мысленно поблагодарив услужливого Робина за подобранную по размеру обувь — будь она хоть немного велика, Фергус непременно потерял бы сапоги, еще продираясь сквозь целину. Оставшийся путь оказался значительно проще — теперь спутники шагали по нахоженной тропе, и Гусик, хоть и на нетвердых ногах, но вполне мог поспевать за эльфами. Айра, мгновенно забывший о неприятном инциденте, принялся рассказывать о деятельности своего отряда. Ни с какими особенными опасностями его бойцы до сих пор не сталкивались — иногда, в такие холодные зимы, как эта, из чащи приходили стаи волков, но с ними легко управлялись баронские ловчие, и парням Айры оставалось только находить в снегу их неясные следы. Но приключений на долю отважных бойцов и без того выпадало достаточно — большую их часть, конечно, выдумывал сам Айра. Время от времени — в целях поддержания боевого духа и тренировки — он разделял своих бойцов на отдельные компании, назначал одну из них противниками, в чью задачу входило захватить базу или особенно удачный участок леса или речного берега. Остальные же силились им помешать, и мальчишка с гордостью сообщил, что под его руководством до сих пор удавалось отбивать все, даже самые коварные атаки. Айра увлеченно поведал, как в одну из летних ночей, когда друзей долго не загоняли по домам, они провели настоящее полномасштабное сражение за широкий мост недалеко от замка. По его словам выходило, что защищал позиции крохотный отряд из четырех бойцов, включая его, командира. А нападавших собрался целый десяток — все — опытные воины. Но оборона прошла успешно, мост удалось отстоять, пусть и пара мальчишек набили синяки в пылу сражения. — Совсем как в битве за мост близ Красной Биндюги в Ангрене, — невольно вмешался Гусик, заслушавшись рассказом мальчишки — тот излагал ход сражения так ярко и с таким жаром, что слушатели почти видели, как все происходило, наяву. Айра с интересом покосился на спутника. — Ты там был? — спросил он с надеждой. Фергус стушевался. — Нет, — покачал он головой, — эта битва произошла за шесть лет до моего рождения. Я застал только одну войну — Зимнюю. — Зато в ней Гусик лично командовал дивизией Импера, — гордо встрял Иан, и глаза Айры жадно загорелись. — И сколько сражений вы выиграли? — потребовал он. Гусик кашлянул. — Ни одного, — честно признался он, — дивизия была расквартирована в Вызиме и готовилась отправиться в Предгорья Махакама, если бы аэдирнским завоевателям удалось форсировать горы и напасть на восточную границу Темерии. Но этого так и не произошло — вовремя вмешались войска князя Анси и отряды из Дол Блатанны. Айра презрительно фыркнул и отвернулся. — Гусик был главнокомандующим, — ринулся защищать честь супруга Иан, — на нем лежал груз ответственности за всю нильфгаардскую армию, и он участвовал в подписании Мариборского мира, как победитель. — Главнокомандующим был мой отец, — опустив взор, поправил Фергус. В глазах мальчишки, должно быть, с каждым словом он падал все ниже и ниже, — а я принял это звание из его рук вместе с короной, когда война уже фактически закончилась. Зато Иан поучаствовал в той войне гораздо больше, чем я, — он поспешил улыбнуться под вновь зажегшемся взглядом Айры, — он не сражался на поле брани, но работал в госпитале Святого Лебеды, лечил раненных. Видел, какой аккуратный шрам остался на лице барона? Это Иан его штопал. — Лекаря в моем отряде нет, — уважительно заметил Айра, и Гусик видел, что его восхищение старшим братом-шпионом и целителем взлетало до небес. К базе — небольшой избушке, притаившейся рядом с некрутым заснеженным холмом посреди хоровода высоких деревьев — путники выбрались еще через четверть часа. Из маленькой трубы поднимался столбик белесого дыма — должно быть, бойцы внутри уже растопили печь. Из-за толстого ствола на дорогу перед троицей вышел невысокий круглолицый мальчишка в тяжелом тулупе с чужого плеча — видимо, часовой. Но, узнав командира, боец выпрямился и отсалютовал Айре. — Привет, Горан, — махнул рукой юный капитан, — выводи бойцов строиться. Познакомлю вас с моим братом! Судя по всему, весть о том, что в баронский замок пожаловал давно потерянный и считавшийся мертвым старший сын хозяина, облетела уже все окрестности и взбудоражила юные умы, потому что мальчишки — просто, но тепло и удобно одетые, разновозрастные и разношерстные — высыпали из домика и выстроились на утоптанном пятачке перед ним за считанные минуты. Конечно, с точки зрения регулярной армии им не хватало выправки и стати, но зато с дисциплиной у бойцов Айры явно было все в порядке. Они твердо держали строй, стоя по ровной линии, расправляли плечи и вытягивались, выпятив грудь вперед. Мальчишек было девять, и самый крупный из них был, должно быть, на пару лет старше Айры — и как только у крестьянского сына его возраста хватало времени на мальчишеские забавы? — но даже он смотрел на своего командира с почтительным обожанием. Айра деловито прошелся мимо ровного строя, пока Иан и Гусик ждали в небольшом отдалении. Супруг следил за младшим братом с улыбкой, в которой Фергус уловил какую-то неведомую прежде гордость. — Доброе утро, бойцы! — наконец объявил младший, и мальчишки ответили стройным разноголосым приветствием, разлетевшимся далеко по безмолвному лесу вокруг, — вы, должно быть, слышали уже от Мики и остальных о том, что мой старший брат вернулся из далекого и секретного путешествия? — мальчишки, не в пример обычным солдатам, принялись тихо перешептываться, косясь на незваных незнакомых гостей, но Айра поднял руку, и они замолчали. — Сегодня мой брат пришел со мной, чтобы познакомиться с вами, — Иан выступил вперед, а Гусик отступил на полшага, теперь особенно остро ощутив себя лишним на собрании верных бойцов с отважным командиром. — Я — Иан, — представился старший, чуть театрально поклонившись, — а это — Гуус, — он махнул рукой в сторону Фергуса, и тому пришлось нехотя приблизиться. Глаза мальчишек перескакивали с эльфа на него, и, должно быть, его помятая бородатая рожа произвела на них впечатление. Взрослых в это святилище не допускали, но синяки и ожог, по мнению собравшихся, явно символизировали то, что незнакомец получил их не в бою, так в драке, и рассказывать бойцам Айры, что схлопотал их он от одного-единственного точного удара собственного младшего брата и неведомого проклятья от рук дочери, Гусику очень не хотелось. — Мы вернулись со Скеллиге, где скрывались от преследований почти пятнадцать лет, — продолжал Иан, дразня общее любопытство, — но рассказывать ни о том, кто нас преследовал, ни зачем мы приехали, не можем — это государственная тайна. Все им сказанное было чистой правдой, хоть и не такой героической, как, должно быть, посчитали мальчишки. Но Иан сказал ровно столько и ровно таким заговорщическим тоном, чтобы вместо враждебной настороженности в их глазах зажегся уважительный интерес. Один за другим по знаку Айры мальчишки принялись называть себя, выступая вперед. Трое представились сыновьями главного ловчего, включая самого старшего и крупного бойца. Остальные оказались крестьянскими детьми и отпрысками замковых слуг — похоже, юному баронету были чужды понятия классового неравенства, и собственный авторитет он завоевывал отнюдь не при помощи титула. Когда быстрое знакомство подошло к концу, Айра скомандовал «вольно» и повел отряд и гостей в дом. Помещение оказалось крохотным, в маленькой печке у дальней стены потрескивали поленья. На единственном невысоком столе были разложены деревянные кинжалы, короткие стрелы с затупленными наконечниками, куски какой-то бечевы, самодельные пращи и плоские гладкие речные камни — бойцы явно до их прихода занимались ревизией своего вооружения. Кое-как вся собравшаяся дюжина расселась по скамьям. Иан устроился поближе к печке и потянул Гусика за собой, позволяя тому почти прижаться к горячей кирпичной стенке. Айра же, занявший место во главе стола, в двух словах поведал бойцам о главной цели их визита. Он не стал объяснять, зачем ему понадобилась прочная веревка, кому и что за опасность грозила, а мальчишки не стали уточнять — несмотря на небольшие провалы в дисциплине, своего капитана они слушались беспрекословно. Когда Айра закончил, Горан, встретивший их на дороге, вызвался отправиться к схрону в лесу, чтобы принести все необходимое — Айра послал вместе с ним еще одного мальчишку — самого мелкого и юркого, как белка. Парни взяли себе по праще и по горсти гладких камней, точно в лесу их и впрямь поджидала неведомая опасность, и стремительно удалились выполнять задание. — Как идет подготовка к походу? — спросил юный капитан у одного из бойцов — тот, должно быть, исполнял на базе обязанности коменданта. Мальчишка был упитанным и круглощеким, и едва ли был способен бегать по лесным просторам так же, как его товарищи, и Айра подобрал ему пост по силам. — Я собрал достаточно продовольствия на дневной переход, — отрапортовал комендант, поднявшись с лавки и выпрямившись во весь рост, — оружие и снегоступы — в порядке. Только вот…- он замялся, и Айра сурово сдвинул светлые брови, — только вот никого из наших не отпустят на целую ночь в другой конец удела, да и барон вряд ли согласится отпустить тебя, командир. Капитан заметно помрачнел. — Мы планируем поход к восточным границам баронских земель, — пояснил он, повернувшись к Иану, — к эльфским развалинам. Говорят, оттуда выгребли еще не все сокровища, и мы должны это проверить. Но если не сумеем собрать отряд, пока дороги окончательно не замело, придется ждать до весны. А ну как какие-нибудь браконьеры найдут их раньше нас и сами все вынесут… Иан тонко усмехнулся. — Похоже, вашему отряду не достает взрослого, — заметил он ехидно, и Айра обиженно поджал губы. — Мы с Гуусом могли бы пойти с вами. Думаю, никто из родителей не станет против такого возражать. Мальчишки вокруг загалдели, переглядываясь, а Айра просиял. — Но сперва, — поумерил его энтузиазм Иан, — нужно разобраться с главной проблемой. А эльфские сокровища… Если они и впрямь там есть, они либо пролежали там сотню лет, и еще немного подождут. Либо их давным-давно разграбили. Айра подумал немного, потом с готовностью кивнул и встал. — Значит, решено, — заявил он, — сперва разберемся с проклятьем, а потом…- он осекся, поняв, что, увлекшись, наговорил слишком много, и опасливо покосился на Гусика. Тот ждал, что мальчишки вновь уставятся на него вопросительными требовательными глазами, но те молчали — видимо, им и так было ясно, что «важным делом» могло оказаться ничто иное, как проклятье. Для них, детей безопасного мирного времени, нечто подобное было лишь страшной присказкой, неспособной воплотиться во что-то по-настоящему серьезное. Горан и его спутник вернулись быстро. Они передали Айре моток веревки, отчитались о том, что не встретили по пути никаких врагов, и заняли свои места. Долго рассиживаться на базе было некогда, и капитан, раздав последние инструкции бойцам, поднялся и пошел к выходу — весь отряд встал следом за ним и провожал гостей любопытными взглядами в спины. К замку возвращались в обход. Гусик, мысленно готовившийся вновь форсировать снежное бездорожье, был рад пройти вдвое большее расстояние, но по четкой тропе, а потом — по большаку, огибавшему несколько крестьянских домов у лесной опушки. Но даже не проваливаясь на каждом шагу в снег по пояс, к замку он подходил совершенно измотанным, едва переставляя ноги и окоченев до костей. После сытного обеда, поданного в столовую, держали военный совет. Гусик сидел у камина, вытянув на решетку замерзшие ноги в колючих шерстяных носках, а эльфы расположились рядом с ним на полу. Он уже чувствовал, как начинало закладывать нос, и без того пострадавший от рук Риэра, и боялся, что назавтра его поджидал жестокий насморк, но Иан, заметивший страдания супруга, пообещал, что перед сном приготовит для него целебную настойку от простуды — этого врага он хорошо знал в лицо и умел с ним бороться. — Придется дежурить у постели Гууса всю ночь, — авторитетно заявил Айра, вытянувшись на животе и подперев голову ладонями, — будем сменяться раз в три часа. — Исключено, — покачал головой Иан. Он сидел рядом с креслом Фергуса, устроив локоть у него на коленях, — я сам смогу последить за Гусиком, из нас двоих я один владею магией. А тебе лучше выспаться, чтобы завтра быть в строю. — Я могу и всю ночь не спать, — отмахнулся Айра, — и могу хотя бы посторожить под дверью. Вдруг что-то случится, и я успею прийти на помощь. — И что ты сделаешь? — ехидно переспросил Иан. — Тюкну Гусика по голове — вот и все дела, — подмигнул младший. — Не надо по голове, — запротестовал Гусик, у которого после последнего удара до сих пор слегка звенело в ушах, — просто заприте меня в отдельной комнате, привяжите к кровати, а утром — развяжите. Если на меня… накатит, я никому не смогу причинить вреда. — Нет, — твердо заявил Иан и сурово сдвинул брови, — я не оставлю тебя наедине с твоими кошмарами. Мы свяжем тебя, так, чтобы ты мог уснуть, а, если ты начнешь метаться и стонать, я постараюсь осторожно разбудить тебя. И никаких возражений, — прервал он Айру, когда тот едва успел раскрыть рот. На том и порешили. Остаток дня прошел спокойно, и лишь под вечер Гусик начал беспокоиться. Ни Лита, ни родители эльфов не появлялись, и ночь им предстояло провести имеющейся компанией. Когда окончательно стемнело, Айра покорно отправился спать, но настоял на том, чтобы занять одну из маленьких гостевых спален — через коридор от комнаты Иана и Гусика — и держать дверь чуть приоткрытой. На такой компромисс Иан был согласен. Он принес Фергусу отвар в большой кружке, который готовил последний час на кухне при помощи одной из кухарок, подававшей ему засушенные травы из баронских запасов. К ночи у Гусика поднялась температура, и его так клонило в сон, что Иану, присевшему на кровать рядом с ним, пришлось почти вливать теплое снадобье супругу в рот. — Завтра тебе станет лучше, — пообещал Иан, склонился и поцеловал Фергуса в горячий лоб, задержался на пару секунд, потерся щекой о колючую щеку супруга и прошептал: — что бы ни случилось, я буду рядом. Гусик разлепил усталые веки, под которые словно насыпали горячего песка, и улыбнулся в ответ. — Спасибо, — прошептал он, — а теперь, пожалуйста, свяжи мне руки. Иан отстранился и усмехнулся, потянулся за веревкой, оставленной Айрой и с видом фокусника покрутил ее край в пальцах. — В иных обстоятельствах, это было бы ужасно волнительно, — заметил он полушепотом, — помнишь, как ты привязал меня к стулу, и мы… — Тише, — Гусик не смог сдержать улыбки и покосился на дверь, — думаю, твой брат нас подслушивает, а ему на сегодня достаточно новостей о твоих подвигах. — Мой брат — сын моих родителей, — фыркнул Иан, аккуратно обматывая веревку вокруг подставленных запястий Гусика, — если они не слишком изменили свои привычки, думаю, он много насмотрелся такого, чего в его возрасте видеть не положено. — Баронский замок — не домишко в Оксенфурте, — покачал головой Фергус, — здесь спрятаться гораздо проще. — Не думаю, что мои родители взяли привычку прятаться, — подмигнул Иан. Он зафиксировал запястья Гусика и, протянув веревку вниз, связал ему ноги. Лежать было не слишком удобно, но Иан позаботился, чтобы путы не впивались ему в кожу, к тому же, Гусик так устал за день, что заснул, едва супруг отстранился от него. За ночь Фергус просыпался несколько раз — весь в поту, но дрожа от холода, однако сны его были не слишком похожи на давешний кошмар, и были скорее следствием терзавшего его жара. Всякий раз, когда он, вздрогнув, распахивал глаза, Иан был рядом. Он обтирал лицо Гусика холодной влажной тряпицей и подносил ему кружку с теплым отваром — и тот лишь успевал удивиться, как супруг не позволял питью остыть, прежде, чем снова провалиться в тревожный сон. Наутро горячка отступила. Фергус проснулся обессиленным, но ни зябкой дрожи, ни ломоты больше не ощущал. Стоило ему пошевелиться, Иан, прикорнувший в кресле рядом с кроватью, встрепенулся, подскочил и приблизился к постели. Коснулся губами лба Гусика, удовлетворенно кивнул и наконец улыбнулся. Лицо эльфа выглядело усталым и немного бледным, но держался он бодро, быстро ослабил и снял путы и помог супругу сесть. — Может быть, это и впрямь был просто очень яркий кошмар, — заметил он, гладя Фергуса по взмокшей спине, — у тебя было небольшое сотрясение мозга — и так бывает. — Хорошо, если так, — вздохнул Гусик. С помощью Иана он смог выбраться из постели, умыться, одеться и выйти из спальни, чувствуя себя древним стариком, которого добрый внучок выводил на прогулку. После вчерашних приключений болели ноги, а от перенесенного жара кружилась голова, но Фергус старался держаться прямо и не слишком опираться на руку Иана, который, похоже, всю ночь не сомкнул глаз. Айра встретил их в коридоре. — Тебе лучше? — спросил он без лишних приветствий, внимательно вглядываясь в лицо Фергуса, — мы с Ианом перепугались, когда ты начал метаться, но брат сказал, это от температуры. Я бегал за холодной водой, а он — поил тебя отваром. Иан умеет готовить его, почти не глядя, представляешь? А еще знает заклинание, от которого вода вскипает прямо в кружке. Никогда такого не видел! — Это еще что, — Гусик посмотрел на Иана — тот недовольно хмурился. Айра явно выдавал сведения, не предназначавшиеся для ушей больного, — однажды он вылечил твоего отца, когда тому обожгло роговицу на пожаре. Моя простуда для Иана — ерунда. Теперь Айра взирал на старшего брата, как дремучий островитянин на явление Хеймдалля во плоти. Иан же лишь раздраженно отмахнулся. — Идемте завтракать, — предложил он, — я надеюсь, Лита сегодня все же явится, и мы сможем с ней поговорить. За столом, пока Гусик, не чувствуя никакого голода, ковырялся в тарелке с наваристой густой кашей, Айра расспрашивал брата о том пожаре, что уничтожил дом его родителей в Оксенфурте. Иан рассказывал нехотя, и Фергус, ругая себя, понимал, почему слова лились так неохотно — там, посреди гудящего пламени, супруг впервые обратился к запретной магии Огня, и теперь не желал об этом вспоминать. Но историю о спасении единственного глаза Иорвета все же поведал, и Айра остался под впечатлением. Стоило закончиться завтраку, эльфы начали планировать новый поход к базе бойцов Айры. Иан не слишком рвался в него, но младший брат настаивал, что о его прошлых подвигах ребята из его отряда должны были узнать из первых рук — для него лишь недавно объявившийся из ниоткуда старший брат за один короткий день превратился из незнакомца, которого похоронили и оплакали, в настоящего героя из древних легенд. Может быть, родители и рассказывали младшему сыну о деяниях старшего, но Гусик подозревал, что, во-первых, они не больно-то много о них знали, а во-вторых, слышать рассказ из уст непосредственного участника было совсем не тем же самым, что довольствоваться пересказом. — Гусик еще слаб, — протестовал Иан, — мы не можем бросить его одного. — Робин позаботится о нем, — настаивал Айра, буквально подпрыгивая на стуле и глядя на брата огромными умоляющими глазами, — мы ненадолго, только до обеда, и доберемся до места в считанные минуты, если пойдем напрямик! — Идите, — великодушно разрешил Гусик, прекрасно понимая, что и самому Иану не больно-то хотелось сидеть при нем и ничего не делать. — я, может быть, еще немного посплю. Или почитаю — не держал в руках нормальной книги с тех пор, как одну прибило штормом к нашему берегу, — это была, конечно, неправда — матушка иногда посылала ему на Скеллиге тома, которые могли, по ее мнению, заинтересовать сына, но Гусик проглатывал их за пару дней, а следующей посылки приходилось ждать месяцами. Он и впрямь не прочь был сейчас наведаться в библиотеку профессора Иорвета и подобрать в ней книгу по вкусу. Иан уже готов был поддаться на уговоры, но на пороге столовой с поклоном возник Робин. — К вам гостья, — объявил он, и супруг вскочил на ноги. — Лита! — воскликнул он, — ну наконец-то! — Лита вывалилась бы из портала прямо здесь, — с сомнением заметил Гусик, и оказался прав. С очень таинственным видом — похоже, визиты эти были отнюдь не редкостью — Робин пропустил в столовую Ее Императорское Величество Лею. В простом черном платье, со светлыми волосами, свободно рассыпавшимися по плечам, Императрица выглядела хрупкой и растерянной. Она остановилась на пороге, обвела собравшуюся компанию быстрым взглядом и явно засомневалась, стоило ли оставаться. Ее темные глаза задержались на Фергусе. — Я хотела поговорить с тобой, — сообщила девушка. — Наедине. — Ну вот, — шепотом, но не особо смущаясь, пробормотал Айра, — теперь еще и девчонка. — Лея — твоя Императрица, — одернул Айру Иан, и тот, расправив плечи, поднялся на ноги и поклонился — Лея едва задержала на нем взор. — Мы уходим, Ваше Величество, — объявил старший эльф, — оставим вас с Гуусом. Лея величаво кивнула, и эльфы поспешили удалиться. Фергус, чувствуя, как у него снова закружилась голова, попытался встать дочери навстречу, но его качнуло в сторону, и он ухватился за столешницу, чтобы не упасть. Встревоженная, девушка поспешила к нему и поддержала Гусика точным заученным жестом той, кто все последнее время проводила у постели умирающего старика. — Ты болен? — спросила девушка, сжав его локоть, — или это… — Я простыл, — поспешил успокоить ее Фергус, — мне уже лучше — не волнуйся. Но давай сядем к огню. Поддерживая его, Лея подвела Гусика к креслу у камина и аккуратно усадила. Тот невесело усмехнулся. — Тебе, должно быть, нелегко приходится, — заметил он, — ты ведь заботишься о моем отце. — О нем заботится Эмиель, — ответила Лея, устроившись в кресле рядом, — а я — лишь помогаю дедушке встать, когда он просит, и сижу с ним, пока не гонит. — Как он? — спросил Гусик после короткой напряженной паузы. Лея пожала плечами, устремив взгляд на пляшущий в камине огонь. — Не лучше и не хуже, — ответила она, немного помолчав, — большую часть времени — спит, но, с тех пор, как отказался от лекарств, по крайней мере, может поговорить со мной, когда просыпается. — Хорошо, что…- Гусик осекся — непроизнесенная фраза звучала нелепо и глупо, он даже толком не понимал, как собирался ее закончить. Хорошо, что рядом с умирающим была любящая внучка? Хорошо, что отец не скупился на заботу о ней, и теперь она платила ему тем же? Хорошо, что Виктору и Ани удалось создать эту девушку, чтобы она заняла при Эмгыре место сбежавшего сына? Все это не подходило к случаю, и Фергус неловко замолчал. — Он говорит, что хотел бы дожить до моего дня рождения, — тихо проговорила Лея, — что держался так долго лишь затем, чтобы увидеть, как я вхожу в возраст. Но мне кажется, это неправда. — Почему? — удивленно поднял брови Фергус. Эта незнакомая девушка, которая считала его своим отцом, разговаривала с Гусиком, хоть и через силу, но явно на пределе собственной искренности. Он ничего не ведал о ее характере и привычках, но по тому, что успел разглядеть, понимал, как тяжело Лее было решаться на такие откровения. Ее воспитал Эмгыр — человек, не демонстрировавший слишком много любви ни старшему сыну, ни возлюбленной жене, ни, должно быть, единственной внучке. И для Леи это было примером поведения настоящей Императрицы. — Он любит и меня, и бабушку, и Литу, и Риэра с Мэнно, и тебя, — заговорила Лея, и голос ее зазвучал тише, — но никого из нас он не боится покинуть и не хочет, чтобы мы его оплакивали. Да, он оставит в наших сердцах пустоту, но с его жизнью наша не закончится. А вот за свою главную любовь он волнуется по-настоящему. Гусик усмехнулся — он знал, о чем шла речь. — Он оставит Империю в верных руках, — заметил он, — отец воспитал и обучил тебя — в этом я уверен. Он не повторил ошибок, которые допустил со мной, и волноваться ему не о чем. Лея подняла на него глаза и некоторое время молча разглядывала, словно силилась поверить, что перед ней действительно сидел тот самый Фергус, о котором она столько слышала. Но в этом не был уверен даже сам Гусик. — Ты прав, — наконец кивнула Лея, — Империя осиротеет без него, но не пропадет, хотя ей и грозит война, а мне — позор поражения. Но разве можно в этом убедить того, кто любил ее так долго и так многим пожертвовал ради нее? Гусик отвернулся, чувствуя, как заныло сердце. Его отец действительно жертвовал и рисковал всем во благо Империи, хотя жертвы его приносили страдания и смерть не только ему самому. Он отказался от мирной жизни среди любящей семьи, чтобы вернуться к власти — в тот момент, когда сам Гусик не смог принести собственной жертвы и сбежал. — Я подвел Империю, — тихо заметил он, не поднимая глаз. — Я слышала другое, — возразила Лея, — но я вообще слышала о тебе так много с самого детства, что сложно разобраться, что из этого правда. И я пришла, чтобы услышать ее от тебя, — девушка прямо посмотрела на него, и Гусик вынужден был ответить на ее взгляд. — Правда тебе не понравится, — сказал он тихо, — мне и самому-то она не слишком нравится, если честно. — Почему тогда ты сбежал? — Лея явно была не склонна к недоговоркам и экивокам, и в этом походила на деда еще больше. — Я хотел быть счастливым, — ответил Фергус, не задумываясь и чувствуя, что наконец говорит совершенно искренне. — Стал? — спросила девушка, чуть склонив голову. Гусик мельком улыбнулся. — Я прожил четырнадцать лет с тем, кого люблю, не принимая решений, сложнее, чем о том, что приготовить на ужин и как лучше смешать краски, — ответил он, — мне не нужно было ни признания, ни уважения, ни одобрения — того, чего я добивался ото всех, особенно от отца, с раннего детства. Я был доволен собой и тем, как жил. Так что, да — до позавчера я был счастлив. — Почему тогда ты говоришь, что тебе не нравится правда? — спросила Лея все так же ровно. — Потому что меня так воспитали, — пожал плечами Гусик, — я всю жизнь оказывался кем-то другим, не тем, кем хотел быть. Сперва мне не пришлось побыть обычным мальчиком, чьи родители видели в нем сына, а не жертву во имя Империи. Потом я стал мужем женщины, которую не любил и почти не знал. Затем — Императором, хотя всю жизнь был уверен, что править уготовано моей старшей сестре, а не мне. И наконец — убийцей…- он неловко замолчал, чувствуя, как последнее слово горечью разливалось во рту. — Казнь — это не убийство, — сдержанно возразила Лея, и Гусик хмыкнул. — Ты многих казнила? — спросил он, прямо посмотрев на дочь. Лея невольно сжала пальцы в кулаки, но быстро взяла себя в руки. — Смотря с кем сравнивать, — ответила она, — но я выносила эти вердикты виновным. Так что я не убивала, а вершила справедливость. — Ты боишься войны, — снова заговорил Фергус, — почему? Война может принести экономический рост и утвердить политические позиции победителя в мире. А проигравший может добиться таких условий мирного соглашения, что все равно останется в выигрыше — мать и дед тебе не рассказывали? — Рассказывали, — подтвердила Лея, — и я не боюсь войны, — она упрямо тряхнула головой, — я просто не хочу, чтобы мои подданные гибли… — …неся справедливость, — тихо закончил за нее Фергус. Они замолчали. Лея больше не смотрела на него, хоть Гусик и чувствовал, что не переубедил ее. Наконец девушка подняла голову и вновь глянула на него. — Ты никогда не любил маму? — вдруг удивительно наивно, тоном обиженной девочки спросила она, — и не хотел быть моим отцом? — Ани была моим лучшим другом, — ответил Гусик, ничуть не кривя душой, — только ей я мог доверить все свои секреты, а она мне — свои. И, когда я узнал, что она носит тебя, обрадовался. И не только потому, что это добавило бы нам обоим любви народа, ждавшего наследника… — …но ты хотел быть счастливым и сбежал от нас, как от Империи, — закончила за него Лея. Гусик посмотрел на нее — девушка сидела теперь очень прямо, расправив плечи, словно кресло под ней превратилось в императорский трон. Фергусу вдруг ужасно захотелось вывалить на Лею всю правду — заверить ее, что, пусть он и бросил все по собственной прихоти, настоящий отец девушки любил ее, даже вынужденный скрывать их родство. Гусик не слишком хорошо был знаком с Виктором, но не сомневался — имей тот возможность признаться, Лея не смогла бы найти лучшего отца, чем он. — Мне тоже предстоит выйти замуж за того, кого мне подобрали, — не дав ему заговорить, заметила Лея, — но Юлиан — подходящий кандидат. Я не люблю его, но он хороший, а еще — друг Риэра. Думаю, ему понравится жить во дворце. Гусик удивленно изогнул бровь. — Юлиан? — переспросил он, — посольский сын? Лея усмехнулась. — Не князь и не король соседнего государства, — подтвердила она, — но лучше уж так, чем Его Величество Виктор. Хотя дедушка и считает, что этот брак решил бы множество проблем. Гусик невольно скривился — оставалось только радоваться, что по незнанию, его отец не совершил страшной ошибки. Хотя едва ли Ани и Виктор позволили бы чему-то подобному свершиться. — Ты счастлива? — вдруг, не успев себя остановить, спросил Фергус. Лея насмешливо посмотрела на него. — К чему эти философские вопросы? — поддела его она, но Гусика уже было не сбить с мысли. — Откровение за откровение, — ответил он, — ты задала мне этот же вопрос, и я ответил честно. Теперь твоя очередь. Лея раздраженно передернула плечами. — Я готова посвятить свою жизнь Империи, — ответила она, — и счастье моего народа сделает и меня счастливой. — Я могу назвать том и страницу воспоминаний Эмгыра вар Эмрейса, откуда ты взяла эту цитату, — заметил Фергус, и Лея снова сжала кулаки. — Хочешь правду? — с вызовом спросила она, — пожалуйста. Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Ты точно знал, чего хотел, и точно знал, кто этот «другой», которым ты хотел стать. А я — не знаю. Я — та, кто я есть, и желания сбегать от себя у меня нет. Может быть, когда-нибудь я влюблюсь или открою в себе неожиданный талант к магии, торговле или ведьмачьему мастерству, как тетя и дядюшки. Но сейчас я именно там, где должна быть. — Должна, — тихо повторил за ней Фергус. Лея отвернулась, и они вновь замолчали. — Знаешь, чего мне хочется? — заговорил Гусик, когда пауза между ними опасно затянулась. Лея послала ему вопросительный взгляд, и он продолжил: — Я хочу написать твой портрет. Юная Императрица явно не ожидала такого поворота беседы и нахмурилась, явно посчитав, что отец над ней издевается. — Это правда, — поспешил он заверить ее, — я видел несколько твоих портретов, в том числе тот, что висит здесь, в замке, но они все — фальшивка. — Фальшивка? — переспросила Лея, поджав губы. — На них ты слишком… хорошенькая, — не смог подобрать слова получше Фергус. К бледным щекам Леи бросилась розовая краска. — Ты думаешь, я уродина? — переспросила она, и было видно, что это действительно заботило ее — должно быть, Лея слышала разговоры за своей спиной, о которых упоминал Иан, и в которых ее называли «замухрышкой». — Ты — восхитительная, — Гусик попытался вложить в свои слова всю искренность, на какую был способен, — но те художники, что тебя рисовали, пытались польстить тебе и подогнать твое изображение под те каноны, которые им казались правильными. Будь их воля, они бы всех подряд писали такими, как Лита. Но ты — не она. И не та пустышка, что смотрит с этих портретов. А я хочу нарисовать тебя такой, какой вижу — твердой, как сталь из Маг Дейры, хрупкой, как назаирские розы, сильной, как Империя, и прекрасной — как ты сама. Пусть у тебя будет хоть один портрет Леи вар Эмрейс, а не незнакомки с твоим цветом глаз и волос. Лея молчала, и Гусик вдруг заметил, как едва заметно задрожали ее губы. Для нее, девушки, выросшей на рассказах о героическом отце, пожертвовавшем жизнью ради ее спасения, вид побитого, ослабшего, трусливого незнакомца в кресле оказался, должно быть, ударом пострашнее скорой смерти любимого деда и грядущей войны. Но, услышав от него слова, которые, может быть, мечтала услышать от героя из дедовых историй, девушка едва смогла справиться с собой. — Отец, — прошептала Лея дрогнувшим голосом, и Фергус, повинуясь внезапному порыву, забыв о слабости, поднялся из кресла, и дочь встала ему навстречу. Она обняла его так отчаянно крепко, что у Гусика на миг сбилось дыхание. Они стояли так, не разрывая объятий, несколько долгих минут, и наконец, отстранившись, Фергус с улыбкой посмотрел Лее в глаза — он осознавал, что лгал ей, но это была прекрасная ложь. — Жаль, со мной нет ни блокнота, ни карандаша, — вздохнул он, не выпуская дочь из рук, — помню, когда я еще не женился на твоей маме, в Императорском дворце у меня была своя мастерская, вот там хранилось все необходимое — и я никого не подпускал к своим вещам. Пока сидел на троне, я редко туда забредал, а теперь, должно быть, там и вовсе организовали склад или комнату для слуг… Лицо Леи просияло. — Нет! — запротестовала она, — это не так! Твоя мастерская осталась нетронутой! Когда ты… пропал, дедушка велел сохранить в ней все, как было при тебе, убираться там только по мере необходимости и ничего не двигать с мест. Гусик растерянно моргнул. — Правда? — тихо переспросил он, чувствуя, как мучительно засосало под ложечкой. В то, что говорила Лея, было очень сложно поверить, но она решительно отстранилась от отца и улыбнулась. — Я могу сходить туда прямо сейчас и принести все, что требуется, — предложила она, — кисти, холст, мольберт — все, что скажешь. — Да, — Гусик кивнул, все еще оглушенный ошеломительной новостью, — да, все это нам пригодится. А ты… ты бывала там раньше? — Нет, — Лея покачала головой, снова чуть нахмурившись, — дедушка не разрешал. Только он сам мог туда входить — и иногда целыми вечерами там сидел. Бабушка говорила не мешать ему — я и не мешала. Но ведь это твоя мастерская — и, если ты разрешишь… — Конечно, — поспешил кивнуть Фергус, и Лея, разулыбавшись, отпустила его и поспешила к двери. — Я мигом обернусь! — крикнула она на прощание. Ждать ее и правда пришлось недолго — Гусик не успел даже толком переварить новость о том, что отец хранил то, что считал глупым увлечением, неприкосновенным все эти годы. Лея притащила с собой сложенный мольберт, целый букет кисточек — тех самых, что сам Фергус заказывал у столичных мастеров, еще будучи совсем мальчишкой. Дочь разложила на длинном столе палитры, несколько свернутых холстов и небольшой подрамник. К моменту, когда она закончила, в дверь деликатно постучали, и на пороге возникли блудные эльфы. — Ух ты! — раскрасневшийся с мороза Айра подлетел к столу и тут же потянул руки к кисточкам. Лея хлопнула его по пальцам. — Руки прочь, — велела она с угрозой, и юный эльф обиженно отодвинулся. — Гусик! — Иан взирал на принесенные Императрицей сокровища широко распахнутыми глазами, — это же твои инструменты! Они что же — все сохранились? — Как видишь, — не скрывая гордости, ответил Фергус, мельком подмигнув Лее, и та удивительно легко рассмеялась. — Ты что же — рисовать умеешь? — с сомнением спросил Айра, у которого сложился совершенно определенный образ спутника брата, и хоть какие-то таланты в него явно не вписывались. — Еще как! — ответил за Гусика Иан, — пока жил во дворце, Гусик писал портреты — такие, что от оригинала не отличишь. А на Скеллиге начал рисовать тамошнюю природу — да так, что, стоило взглянуть зимой на написанный им летний лес, и сразу становилось теплее. — Папа хочет написать мой портрет, — гордо вмешалась Лея, и Гусик, на которого за раз обрушилось столько похвалы, что сердце уже пошло вскачь, громко шмыгнул носом, умоляя себя не разрыдаться на глазах у всех от переизбытка чувств. — А мой? — тут же требовательно спросил Айра. — Если не будешь выпендриваться, — наставительно ответил ему Иан, — и обещаешь держать руки подальше от его кистей. — Обещаю, — охотно согласился мальчишка. — Есть только одна проблема, — Гусик со вздохом оглядел все, что было разложено на столе, — я бы написал портреты вас всех… только вот красок у меня нет. Те, что были в мастерской, должно быть, высохли — вряд ли отец менял их. — Красок я не нашла, — сникнув, подтвердила Лея. — Это ничего, — просиял Айра, даже подпрыгнув на месте от собственной идеи, — у папы в мастерской должны быть краски — он же сказал, что реставрирует картину. Не кофейной же гущей он это делает. Все собравшиеся переглянулись. — У отца есть мастерская? — уточнил Иан, и Айра с готовностью кивнул. — Он туда никого не пускает, — сказал он, — и запирает на ключ. Но если Ее Величество прикажет, мы ведь не сможем не повиноваться? — Ключа-то у нас нет, — напомнил Фергус, но Айра совершенно цирковым жестом указал на Иана. — Зато есть чародей! — объявил он.