Тонкие материи

Лита была в ярости. Новость о расторжении помолвки ей сообщил лично король Виктор, и, к счастью, у него хватило ума пока не объявить об этом решении публично. Спровадив младшего брата в опасное путешествие, юная чародейка надеялась вплотную заняться изучением проклятья — пообщаться с Фергусом, аккуратно порасспрашивать Филиппу и, может быть, порыться в ее библиотеке, получше исследовать таинственное золотое сердце и поискать сведения о природе магии Огня. Это требовало много времени и сил — чего уж там, всех сил и всего времени, которыми располагала Лита. Но известие, о котором Его Величество сообщил так легкомысленно и просто, спутало все ее планы. — Но, мой король, — Лита старалась говорить мягко, хотя в груди у нее клокотал гнев, и больше всего ей хотелось накричать на глупого мужчину, потыкать его в страшную ошибку, как котенка в лужу на паркете, отхлестать по щекам, чтобы привести в себя, — расторгнув помолвку, вы ясно дали понять народу Редании, что Нильфгаард запугал и вас, и Ее Милость своими угрозами, продемонстрировали слабость. Больше того, статус Его Высочество Людвига снова повис в воздухе. — Статус моего сына напротив утвердился весьма конкретно, — возразил Виктор, покачав головой и — чтоб ему пусто было — улыбнувшись, — свадьбы не будет, но Людвига объявят официальным наследником престола с присуждением соответствующих регалий и гражданства. — Значит, вы взяли его в качестве выкупа, — фыркнула Лита, не сдержав яда в тоне, — умно. Но вы не можете не осознавать, к каким последствиям приведет та, другая новость. Может быть, Ее Величество и поверит, что ее мать решила не выступать против власти Империи, пошла на попятную и отступила. Но регент — не идиот и не маленькая девочка, он поймет, каков будет следующий шаг Темерии. Еще до того, как Ее Милость объявит о своих притязаниях на свободу, в Вызиму введут имперские войска, Анаис снимут с должности наместницы и упрячут в темницу по обвинению в мятеже. А в ее положении… Лицо Виктора изменилось — и Лита мысленно засчитала себе очко в раунде. Бедный король был уверен в надежности хранимых им тайн, и доказательство обратного, похоже, сильно ударило по его самолюбию. — Откуда тебе это известно? — спросил он холодно. Лита возвела очи горе. — Ваше Величество, — терпеливо ответила она, — я ведь не слепая. И люди вокруг — тоже. Пока изменения в Ее Милости еще можно списать на то, что она просто очень полюбила блинчики с медом и забросила упражнения. Но через полтора месяца, когда начнутся переговоры, такой весомый аргумент уже невозможно будет скрыть. И, сохрани Анаис статус вашей официальной невесты, Редания могла бы заявить о неприкосновенности королевского дитя, а, значит, и его матери. Но сейчас… всей силы вашей любви и преданности не хватит, чтобы их защитить. Король Виктор мог быть сколь угодно умным и прозорливым политиком, верным долгу и хозяином своего слова, упрямым и хитрым, способным противостоять чародейскому влиянию — и все в таком духе. Но, когда речь заходила о его семье, как любой хороший человек, как любой отец, он терялся и готов был начать торговаться. Лита видела, как сомнения, расцветая в его сердце, отражались на красивом лице. Второе очко отошло к ней — она сумела напугать бесстрашного властителя. — И что же ты предлагаешь? — спросил король, попытавшись, чтобы вопрос прозвучал как бы невзначай, точно он и не ждал, что Лита ответит что-нибудь дельное. — Анаис ясно дала понять, что мое предложение отвергнуто. Я же не могу по примеру офирских горцев похитить ее и жениться на ней насильно? — Я предлагаю до поры до времени сохранить ее решение в тайне, — ответила Лита, опустив взгляд. Ее мысли летели стремительно, юная чародейка пыталась одним махом просчитать сразу все и выйти из ситуации так, чтобы и она, и король, сохранили побольше достоинства, — сейчас в Нильфгаарде уверены, что Редания намерена включить Темерию в состав Северной Империи путем вашей свадьбы. И ваши советники и генералы считают так же. О пополнении в вашем семействе тоже никто не знает, и это дает нам значительное преимущество. Императрица Лея не посмеет напасть на Темерию, зная, что ваши войска немедленно вступятся за нее — если же в Редании узнают, что Анаис намерена заявить о своих притязаниях на свободу, помешать Нильфгаарду усмирять бунты в провинции будет гораздо трудней. Королева нанесла вам оскорбление, отказавшись от вашего предложения, как вы объясните Совету и народу, что готовы развязать войну за ту, что предала вас, и в вашем лице — всю Реданию? — И когда же наступит эта «пора», до которой ты хочешь, чтобы я повременил? — со вздохом спросил Виктор. Лита знала — не желай он так отчаянно, чтобы юная чародейка убедила его, не следуй он поперек велению собственного сердца, у короля нашлись бы аргументы против ее идеи, он смог бы настоять на своем. Он предложил бы дождаться, пока Нильфгаард подавит мятеж, довести Анаис до отчаяния, а потом — спасти ее, представ и перед ней, и перед народом героем-освободителем. Принять побежденную Темерию, как избитого младшего братишку, и отомстить ее обидчикам. Присоединить к Северной Империи не бунтующую провинцию — а поверженного, еле дышащего проигравшего. Но Виктор любил дурнушку Анаис, а дурнушка — любила Темерию. И королю ничего не оставалось, кроме как полюбить Темерию вместе с ней. — Хотя бы до смерти регента, — с прохладцей ответила Лита. Когда она называла отца этим чуждым, совсем не подходящим ему титулом, страшные слова почти совсем в ней не откликались. Не сжималось сердце, не подступали слезы — юная чародейка словно бы рассуждала о ком-то другом, незнакомом, о сопернике, которого необходимо было переиграть, а не об отце, которого она так любила и по которому горевала. А говорить о неизбежном и вовсе оказывалось совсем легко. — Что это изменит? — тихо спросил Виктор. — Многое, — в тон ему ответила Лита. Она прислушалась к себе и не нашла ни капли жалости к той, что не приходилась ей родней по крови. Лею юная чародейка готова была бросить в горнило войны, а отцу хотела дать возможность уйти из жизни победителем. — В первую очередь, это даст и вам, и Ее Милости время подготовиться к грядущему. Если Анаис тверда в своем намерении бороться за свободу, пускай она хотя бы попытается найти побольше союзников на этом пути. — На какую помощь, кроме нашей, Темерия может рассчитывать? — теперь Виктор говорил деловито и серьезно. Он — привыкший решать задачки, искать пути, а не совершать порывистые поступки — и сам понимал, что на голом энтузиазме победы не одержать. — Я поговорю с Филиппой, — немного помолчав, ответила Лита, — милсдарыня Сова будет в бешенстве, когда поймет, что темерский кролик готов вырваться из когтей — она ведь так долго выслеживала его. Но вместе с вами мы сможем убедить ее призвать Ложу все равно помочь Анаис. После знаменитой массовой казни, чародеи Нильфгаарда не больно-то жалуют имперское правительство и саму Императрицу. Может быть, удастся и их перетянуть на вашу сторону. А против такой угрозы Лее нечего будет выставить. Переговоры лучше начинать с позиции силы, даже если в итоге вы планируете установить всеобщий мир. Виктор хмуро сдвинул брови и подозрительно посмотрел на чародейку. — Почему ты предлагаешь это? — спросил он, — ты — нильфгаардская принцесса, а успешное отсоединение Темерии приведет к тому, что свободы запросят и другие провинции — Лирия и Ривия, Цинтра и Аэдирн — им не хватает удачного примера, чтобы поднять собственные восстания. Империя может рухнуть. — Империя не рухнет, даже если геополитическая ситуация приблизится к той, что существовала до начала Первой Северной войны, — спокойно ответила Лита, — Север наконец изгонит захватчиков, с которыми не мог справиться несколько десятков лет. А Нильфгаард все еще будет стоять — незыблемый и не принявший ни одного сражения на своих землях. Ошибкой регента было предоставить Темерии автономию, дать ей возможность нарастить собственное богатство и выстроить собственное производство и торговлю. Что до остальных… они либо победят, понеся огромные потери — и запросят помощи у Редании. Либо проиграют — и прикипят к Нильфгаарду еще крепче. — Ты не ответила на мой вопрос, — ровно напомнил Виктор. Лита усмехнулась. Ей вдруг очень захотелось сказать королю правду — Империя, как она вдруг поняла, умирала вместе с ее отцом, и в том, чтобы подталкивать труп дохлой лошади, не было никакого смысла. Эмгыр вар Эмрейс довел славу Нильфгаарда до пика, а его дети — уничтожили ее. Сначала Цирилла нанесла первый удар, отказавшись от трона, за ней — Фергус, бросив Империю ради собственной прихоти. А теперь и вовсе во главе государства должна была встать та, кто не имела к роду вар Эмрейсов никого отношения. И если Регис был прав в своих размышлениях о проклятье Яссэ, вся эта политическая возня и вовсе не имела никакого смысла. А Лита всегда предпочитала занимать сторону победителя. Но для правды было еще не время. — Я люблю вас, Ваше Величество, — потупив взор, сообщила юная чародейка, и прежде, чем опустить глаза, заметила, как Виктор вспыхнул от неожиданности, — и пусть моя любовь безнадежна и глупа, я готова служить вам, забыв о родине и семье. — она едва не добавила «в отличие от дурнушки», но не захотела портить красивое признание циничной правдой. — Лита…- тихо выговорил король, и юная чародейка предостерегающе подняла руку. — Не нужно слов, — попросила она, снова взглянув в его растерянные глаза, — не делайте мне больнее, чем уже сделала судьба. Я уже сказала, что помогу и вам, и вашей возлюбленной. И прошу лишь об одном — не принимать поспешных решений. — В таком случае, — Лита с удовлетворением заметила, что все же смогла сбить славного короля Виктора с толку. Интересно, много ли женщин, да еще таких, как юная чародейка, признавались ему в любви? Или своим потолком Виктор всю жизнь считал дурнушку Анаис? — Мне нужно поговорить с Ани, попросить ее пока повременить с объявлениями. — Я сама с ней поговорю, — заверила короля Лита, — двум женщинам проще понять друг друга. А вы — при всем уважении — не сможете ее убедить. Вашей вины в том нет — все дело в вашем любящем сердце. — Хорошо, — Виктор наконец сдался, и Лита мысленно усмехнулась — как любой мужчина, он готов был крепко стучать по столу кулаком и вершить высокую политику росчерком пера или звоном клинков — но перед перспективой разговора с любимой женщиной, еще и в деликатном положении, терялся, как мальчишка, не решавшийся пригласить даму сердца на танец. — Анаис гостит во дворце — и сейчас отдыхает. Она должна вернуться в Вызиму сегодня днем. — Я все поняла, — Лита сделала глубокий реверанс, — в таком случае — я оставлю вас. И, получив благосклонный кивок в ответ, юная чародейка вышла из королевского кабинета. Шагая по коридорам Третогорского дворца, Лита вдруг подумала, что бы сказал на разыгранную ею партию Регис. Странным образом, не знавшая обычно моральных преград, юная чародейка возвращалась мыслями к нему всякий раз, когда переступала через то, что люди называли совестью. Эмиель был бы разочарован — и сейчас, как и всегда, Лита попыталась измерить глубину его разочарования и время, за которое Регису удалось бы с ним справиться. Он прощал ее — всегда прощал, находил оправдания даже там, где их не было вовсе. И неизменно юная чародейка задавала себе вопрос — как надолго могло хватить его терпения, и что произойдет, когда оно иссякнет. Регис мог бы убить ее — и эта константа всегда стояла для него на противоположной чаше весов. И пока Эмиель выбирал прощение супротив смерти, Лита могла не беспокоиться. Ее Милость дурнушку юная чародейка застала в постели. Время приближалось к полудню, но Анаис, похоже, и не собиралась покидать мягких объятий одеяла. Стражники у двери пропустили королевскую советницу без вопросов — по статусу она была выше иностранной гостьи, пусть та и значилась пока официальной невестой короля. — Ваше Величество, — Лита застыла на пороге и изобразила на лице искреннее беспокойство, — прошу меня простить, я не думала, что вы еще отдыхаете. Анаис, дремавшая, зарывшись в подушки, вздрогнула, дернулась и рывком села — храни она под подушкой набор метательных ножей, как о ней говорили слухи, один из них непременно полетел бы в непрошенную посетительницу. Но сейчас дурнушка лишь поспешила сесть и продрать глаза. — Поди прочь, — обронила она — не слишком, впрочем, убедительно. Они обе осознавали преимущество юной чародейки. — Я не займу вас надолго, — заверила Лита, мягкими короткими шагами приближаясь к постели. — Его Величество сообщил мне о вашем прискорбном решении, но поговорить я хотела совсем не об этом. — Это не твое дело, — отрезала дурнушка, и чародейка покачала головой. — Конечно же, это не так, — возразила она, — все, что касается короля, становится моим делом. А ваша жизнь — и жизнь вашего дитя, безусловно, относятся к подобным вещам. Я пришла предложить помощь. Анаис, хмурясь, откинула одеяло и спустила ноги с постели. С тех пор, как Лита видела наместницу в последний раз — а было это всего пару дней назад — природа, похоже, все больше брала свое — или чародейка просто теперь точно знала, куда смотреть и что замечать. — Говори и проваливай, — бросила Анаис, поднимаясь. Мягкие складки легкой сорочки вместо того, чтобы скрыть, подчеркнули то, что она надеялась спрятать ото всех, и Лита покачала головой. — Вы уже советовались с лекарями? — спросила она негромко и подходя все ближе, — они слушали сердцебиение вашего дитя? Анаис нахмурилась и отгородилась от чародейки ладонью. — Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась она обманчиво ровным тоном. — Моя мать, — решила Лита начать издалека, — когда носила моих братьев, вначале очень удивлялась, что фигура ее менялась так стремительно — куда быстрее, чем со мной и Фергусом. И разгадку этой тайны подсказал однажды Регис. Он услышал биение двух сердец вместо одного, и все встало на свои места. Не кажется ли вам, что вы можете дважды осчастливить Его Величество одним махом? Это была не совсем ложь, но и не чистая правда — тело дурнушки менялось, но невнимательный взгляд все еще можно было обмануть. Но Анаис, больше заботившаяся о своей тайне, чем о свете истины, бросила тревожный взгляд в сторону высокого зеркала у противоположной стены. — Не думаю, — ответила она неуверенно. — Если вы не доверяете никому из придворных целителей или госпоже Мец, — продолжала Лита. Она приблизилась к королеве вплотную, а та, увлеченная разглядыванием самое себя в зеркале, не заметила маневра, — вы могли бы обратиться к Эмиелю. Он и так посвящен в вашу тайну, и будет нем, как могила. А лучшего целителя, чем он, я не знаю. Анаис, явно ожидавшая, что королевская советница, явившись к ней в спальню, с порога начнет рассуждать о политике и убеждать ее в глупости принятого решения, растерялась. Она покосилась на Литу недоверчиво, но на этот раз — совсем не враждебно. — Благодарю, — процедила она, — я подумаю над этим. — Подумайте еще вот над чем, — с улыбкой продолжала Лита, — меньше, чем через месяц вам предстоит присутствовать на празднике в честь дня рождения вашей дочери — Ее Величества Императрицы. И, как вы считаете, сколько невнимательных глаз вы сможете обмануть теми балахонами, которые сейчас предпочитаете носить? Я помню, как при первом визите в Вызиму, перед вашей первой свадьбой, меня поразило единодушие придворных дам. Они все были похожи на хорошеньких пажей или охотниц — короткие стрижки, кожаные штаны, кавалеристские сапоги, я была в ужасе! Но вы, Ваше Величество, всегда были для своих подданных примером для подражания. А кто захочет подражать… этому? — она театрально наморщила нос, — женщина, знающая себе цену, рядится в мешок из-под муки только в двух случаях — если ей не хватает денег и вкуса на что-то получше. Или если она беременна и не хочет, чтобы это обнаружилось. Анаис молчала и мерила Литу взглядом, похоже, не зная, оскорбиться ей или попросить совета. Юная чародейка не дала ей времени определиться. — У меня есть предложение, — почти шепотом доверительно сообщила она. — Детлафф! — позвала Лита, и до того, как дурнушка успела возразить, верный спутник выступил из просочившихся под дверь клубов багряного дыма. Анаис отпрянула, в ее взоре отразился настоящий ужас, и юная чародейка прекрасно понимала, что его вызвало. О природе Детлаффа и в Редании, и в Империи, ходило множество слухов, но дурнушке выпала уникальная часть убедиться в самых фантастических догадках собственными глазами. К ее чести, наместница, справившись с первым шоком, выпрямилась и прямо взглянула на безмолвного вампира — точно ведьмак, готовый принять бой с чудовищной тварью. Лита усмехнулась. — Мне так стыдно, что я узнала столько ваших секретов, — призналась она, — позвольте мне поделиться с вами одним из моих. В качестве дружеского жеста. Анаис не поверила ей ни на йоту и продолжала враждебно взирать на Детлаффа. Лита чувствовала, что тот, пусть и мог прочесть мысли юной чародейки и без ее объяснений понять, что здесь происходит, оставался бесстрастным. Хватило бы одного слова — и он убил бы дурнушку. О, сколько проблем растаяли бы по единственной команде, скольких сложностей в будущем удалось бы избежать. Да, Виктор скорбел бы, не смог бы справиться с горем до конца своих дней, и все погрузилось бы в хаос. Но в дальней перспективе это было бы верное решение. — Видите это платье? — заговорила Лита, покрутившись перед Анаис, позволив струящимся алым юбкам взвиться яркой волной и опасть вокруг ее стройных ног, — думаете, хоть один реданский портной смог бы создать нечто подобное? О, нет, я давно никому из них не доверяю. Детлафф — мой секрет. У него золотые руки и верный глаз — он знает, как сделать так, чтобы все, что нужно, оказалось подчеркнуто, а остальное — надежно скрыто. Анаис была совершенно обескуражена ходом этой странной беседы — должно быть, ей казалось, что сон, из которого Лита бесцеремонно вырвала ее, все еще продолжался, и вот-вот она должна была проснуться с вопросом «Что это было?» — Детлафф, Ее Величеству понадобится платье для особого случая, — повернулась Лита к спутнику и заметила, как на лице того также отразилось секундное удивление. Милый друг, похоже, тоже считал, что подопечная была способна отдавать лишь жестокие приказы, идущие вразрез с его совестью, и смирился с этим. Приятно было поразить того, кто знал ее лучше всех, — ты видишь, Ее Величество в положении. Как ты считаешь, можно ли будет скрыть этот… недостаток? Детлафф изогнул бровь и шагнул к Анаис. Та снова попятилась, загородив живот уже обеими руками. — Если сделать акцент на груди и поднять талию повыше — вполне, — равнодушно отозвался вампир, не касаясь своей жертвы, — понадобится ткань, достаточно тяжелая, чтобы не струиться, но пластичная, чтобы не стояла колом. — Значит, не шелк и не парча, — деловито кивнула Лита, — мне как раз доставили отрез чудесного назаирского бархата, восхитительного синего цвета — вам ведь нравится синий, Ваше Величество? Анаис потерянно кивнула. — И никакой отделки, — продолжала командовать Лита, — такой ткани не нужны лишние украшения. А что до драгоценностей, — юная чародейка протянула руку и пальцем подцепила сияющий бриллиант на шее Анаис — та не нашла в себе сил даже отшатнуться, — этого будет достаточно. В Империи все уже знают, что это такое, и смотреть будут именно на бриллиант, а не ниже. Наместница, наконец догнав ход мыслей чародейки, отступила, дернула шеей, и золотая цепочка выскользнула из пальцев Литы. — Вот мы и добрались до сути, — жестко произнесла она, — мы с Виктором нарушили твои планы? — Мои планы? — Лита взмахнула ресницами, — я, конечно, очень опечалена вашим решением, но едва ли отважилась бы возражать. Анаис сжала левую руку в кулак. — Ты лжешь, — холодно отрезала она. Юная чародейка и прежде замечала, что соврать дурнушке в глаза было невозможно — каким-то таинственным образом та всегда могла различить ложь. И Лита решила не спорить. — Хотите правду — извольте, — она на миг сдвинула брови, но тут же снова светло улыбнулась, — я считаю ваш поступок неразумным и опасным. Вы, как всегда, действовали по совести и очень отважно, не позволили манипулировать вами и готовы бороться за свою правду. Но какой ценой? Мы с вами обе знаем, что сделает регент, когда узнает об этом. — Я не боюсь Эмгыра, — выговорила Анаис очень четко, и в синих глазах блеснула непоколебимая сталь. — Вы лжете, — мягко покачала головой Лита, — мой отец стоит на пороге смерти, но еще в состоянии отдавать приказы. Помолвка стала ударом для Империи — но ударом ожидаемым. Ее последствия просчитаны. Но отказ от принятого решения не будет истолкован, как акт верности Императрице. Его расценят, как прямой вызов. А вы не в том положении, чтобы сейчас столкнуться с последствиями. Анаис сурово сдвинула брови. — Ты угрожаешь мне жизнью моего ребенка? — холодно спросила она. Запираться было бессмысленно. — Я — единственная, кто может раскрыть вашу тайну раньше положенного, — подтвердила она ровно, но на этот раз без обманчивой мягкости в голосе, — и помешать Империи сыграть этим козырем не сумею ни я, ни Его Величество. — Я не откажусь от свободы моей страны из страха, — Анаис гордо вскинула голову, — твои угрозы меня не переубедят. — О, свобода — это прекрасно, — подтвердила Лита, взмахнув рукой, — и, допускаю, ради нее вы готовы сложить множество голов и разжечь пожар, который не сможете потушить. Но так ли важно — случится это сейчас или через полгода? Ребенка, который уже появится на свет, укрыть от войны будет гораздо проще. А свадьбу с Его Величеством вы все равно не планировали играть в ближайшее время. Почему бы тогда не позволить невинному малышу побыть под защитой Реданской короны, пока он не родился? — Переговоры начнутся раньше, — возразила Анаис, но Лита уже видела, что, похоже, ей удалось достучаться до разума дурнушки, до сих пор заслоненного ее гордыней. — Разве вы не знаете Виктора? — снисходительно рассмеялась юная чародейка, и на лице дурнушки явственно отразилось желание отвесить ей ревнивую оплеуху, — Его Величество склонен к… философствованию. Он может затянуть любой процесс переговоров до бесконечности. Вы успеете справить вхождение вашего дитя в возраст, пока он еще не закончит излагать преамбулу своей вступительной речи. Анаис с сомнением посмотрела сперва на чародейку, а потом обратила долгий взгляд на ее спутника. Детлафф хранил безмолвие. — Однако, — продолжала Лита, возвращаясь к легкому светскому тону, — шокировать публику радостными новостями раньше времени все же не стоит. Пусть правда выйдет наружу в подходящий час — и не на дне рождения моей дорогой племянницы. Детлафф, я тут подумала… когда закончишь с платьем для Ее Величество, сшей мне такое же. Пусть в Империи считают, что это — не внезапная подозрительная прихоть матери Императрицы, а последний писк реданской моды. Вместе мы будем чудесно смотреться, хоть такой фасон мне и не слишком пойдет. Детлафф согласно кивнул, а Анаис — побежденная, но не сломленная — вдруг горько усмехнулась. — Как же я сочувствую тебе, Лита, — произнесла она неожиданно глубоким негромким голосом. Чародейка ответила ей удивленным взглядом, — тебе каждый день приходится просыпаться самой собой. Детлафф за спиной чародейки едва слышно хмыкнул, а Лита, на миг нахмурившись, взвешивая странные слова, взмахнула рукой. — Каждый несет свое бремя, — ответила она, улыбнувшись, — и не все — такие приятные, как ваше. Выйдя из гостевых покоев, Лита решила отправиться домой. Теперь, когда политическая проблема была не решена, но отложена в долгий ящик, можно было сосредоточиться на делах более насущных. Войдя в свои покои, первым делом юная чародейка вытащила из запертого заклятьем ящика шкатулку, в которую поместила золотое сердце, и, усевшись за стол и выложив артефакт перед собой, постаралась снова его просканировать. Сейчас, в тишине знакомых покоев, пропитанных ее энергетикой, вдали от любопытных глаз, сделать это было проще, чем в занюханной комнатушке на втором этаже трактира в Старом Городе. Лита, водя руками над артефактом, позволила мягкой теплой магии коснуться своих пальцев, согреть ладони и проникнуть выше, смешаться с ее собственной энергией, разлиться по телу и добраться до самого сердца. Оно немедля подхватило ровный размеренный ритм, в котором продолжал биться таинственный источник. Лита мало знала о том, откуда этот артефакт взялся и чему служил изначально. Регис не посвятил ее в детали, и приходилось довольствоваться собственными отрывочными воспоминаниями. Вроде как, Яссэ при помощи этого сердца вдохнул жизнь и наложил защиту на свою помощницу, судьба которой после казни создателя хранилась в секрете. Лита, наслаждаясь растекавшемся по телу приятным пульсирующим теплом незнакомой магии, мысленно прикинула, кто мог знать об этом больше. И ответ оказался, конечно, весьма очевидным. Филиппа. Юная чародейка досадливо вспоминала, что во времена, когда Империю сотрясали те поразительные события, сама она еще не вышла из нежного безмозглого возраста. И, конечно, наставница не сочла нужным посвящать ученицу в такие серьезные дела. Тем более, что и саму Филиппу, судя по всему, отстранили от них, стоило ей сыграть свою роль. Но милсдарыня Сова никогда и никому не позволяла держать себя в неведении — она тратила много сил лишь на то, чтобы знать обо всем, что ее интересовало, жертвуя тем, что считала незначительным. Сложно было поверить, что, лишившись доступа к артефакту, Филиппа бросила попытки добраться до него — или до секретов, которые он в себе хранил. Но спрашивать ее напрямик, не посвящая в последние события, было необдуманно и бесполезно. Наставница вцепилась бы в Литу, как в зазевавшуюся мышку, и терзала ее, пока не докопалась бы до сути. А такое вмешательство было пока ни к чему. Позже, если поход Риэра закончится неудачей, можно будет прибегнуть к этому отчаянному способу, но не сейчас. Детлафф застал Литу в глубокой задумчивости. Она, почувствовав его приход, отвела руки от артефакта и с улыбкой повернулась к спутнику. — Ты снял мерки? — спросила она, склонив голову к плечу. Детлафф коротко улыбнулся. — Учитывая прогрессивный характер проблемы, это довольно бессмысленно, — ответил он, — но да — Ее Милость позволила мне это сделать. — Как это мило с ее стороны, — фыркнула Лита, — бедная дурнушка заразилась вечным недугом всех угнетенных правителей — выборочной слепотой. — Ты убьешь ее? — тихо спросил Детлафф, и голос его не дрогнул. — Если потребуется, — ответила Лита со вздохом, — но не раньше. — Как это мило с твоей стороны, — совершенно ровно откликнулся вампир. — Избавь меня от твоего ехидства, — раздраженно отмахнулась Лита, — если мне не удастся справиться с проклятьем, такие радикальные меры не потребуются в любом случае. Детлафф покосился на золотое сердце, бившееся на столе. — Ты все еще надеешься вытащить больше информации из Региса? — спросил он негромко. Лита встала и подошла к нему, коснулась кончиками пальцев его ледяной щеки, заглянула в глаза и ласково улыбнулась. — Он ничего мне не расскажет, опасаясь, что я могу присвоить эти знания и использовать их для собственного могущества, — ответила она, — а тебя я ни за что всерьез бы не стала просить пролезть к нему в голову. Я знаю, что такая просьба для тебя страшнее приказа об убийстве дурнушки, — Детлафф чуть наклонился к ней, и Лита оставила невесомый поцелуй в уголке его губ. Твердая рука Детлаффа скользнула по ее спине, юная чародейка чуть подняла голову, и вампир прижался лбом к ее лбу, — Анаис может говорить обо мне, что угодно, — прошептала Лита, касаясь дыханием его восковой кожи, — она ничего обо мне не знает. А ты — да. — А я — да, — так же тихо подтвердил Детлафф. Они простояли так — очень близко — несколько долгих тягучих минут, и Лита, все еще ощущая внутри себя теплую пульсацию неведомого артефакта, в непонятном незнакомом порыве снова поцеловала спутника — на этот раз в губы, и он не отстранился. Она не сказала ни слова, и даже мысленно не произнесла никакого приказа — Детлафф действовал по доброй воле, когда вернул ей поцелуй. И те слова, что сегодня Лита уже потратила на Виктора, ей вдруг захотелось прошептать вновь, на этот раз — вложив в них настоящий пронзительный смысл. Но она отстранилась, отвернулась от Детлаффа и сделала короткий шаг в сторону. — Что же ты будешь делать? — спросил он — пожалуй, затем лишь, чтобы не затягивать неловкую паузу. В первый миг Лите не хватило дыхания, чтобы ответить. Она поспешила взять себя в руки и, глянув на Детлаффа через плечо, улыбнулась. — Я хочу проникнуть в лабораторию Филиппы, — произнесла юная чародейка, — порыться в ее записях — вдруг в них найдется что-то полезное. Нельзя сидеть сложа руки, пока мы дожидаемся вестей от Риэра. Этот идиот, конечно, ответственно принял миссию и осознает ее важность, но по пути он наверняка захочет убить парочку гарпий и взять несколько заказов у местного мужичья. Дайте боги, если объявится к Йуле. — Лаборатория Филиппы — это тебе не Башня Знающего, который в своем тщеславии не опасается грабителей, — возразил Детлафф, — Сова запирает двери куда надежней. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — фыркнула Лита, — но ведь и я — не грабитель. А Филиппа не знает, каким делом мы заняты. К счастью, моя матушка и все вовлеченные не слишком ей доверяют. Мы войдем через дверь. И тебе останется лишь отвлечь ее внимание на некоторое время. Это ты сделать сумеешь? Детлафф сдержанно фыркнул. — Ты думаешь, что умнее всех, — заметил он лишь чуть-чуть насмешливо. — И в этом я мало отличаюсь от моей наставницы, — снисходительно ухмыльнулась Лита. Как она и ожидала, Филиппа была у себя. В последнее время старшая чародейка редко появлялась на публике. Лите, которой все же доставались крупицы внимания строгой учительницы, подробности дел Филиппы знать не полагалось, но она понимала — та была занята важными исследованиями и постоянно поддерживала связь с другими чародейками Континента. Ложа, в которую юную ученицу приглашать не спешили, к чему-то готовилась, и едва ли предметом ее интереса была политика и судьбы Империи и Редании. Лите пустая наука — знание ради знания — была неинтересна, и до сих пор она предпочитала не вмешиваться. Но сейчас, застыв на пороге лаборатории Филиппы, располагавшейся в подвальном помещении ее скромного столичного дома, юная чародейка с любопытством глянула через плечо открывшей дверь наставницы. Никаких кипящих реторт, сложных алхимических приборов и блуждающих по помещению големов Лита, впрочем, не заметила. Лаборатория, в которой в последний раз девушка побывала пару месяцев назад, была больше похожа на кабинет, в котором король Виктор предавался размышлениям и писал стихи в тайне от подданных. Филиппа явлению юной ученицы ничуть не удивилась. Она посторонилась, пропуская ее внутрь, и бросила через плечо невидимому Детлаффу. — Ты тоже можешь войти. Лита прошла мимо стола, заваленного ворохом бумаг, скользнула глазами по высокому шкафу, уставленному книгами и шкатулками, остановила взгляд на безмолвном мегаскопе в углу и темной рамке портала. Филиппа не позаботилась о том, чтобы спрятать следы своей деятельности прежде, чем открыть дверь, а значит — не опасалась, что Лита выведает то, что ей знать не полагалось. Наставница кивнула на свободный стул, и юная чародейка опустилась на самый его краешек. Воплотившийся Детлафф застыл у двери, скучающим взглядом изучая ряды книжных полок. — Я уже наслышана о произошедшем, — раздраженно бросила Филиппа, возвращаясь за свой стол. Она нервно переложила два свернутых пергамента и откинула распечатанный конверт, — надо было предугадать, что Виктор не сможет довести начатое до конца. И это после того, как мы буквально выстелили ему ковровую дорожку к счастью. Идиот. — Я поговорила с ним и с дурнушкой, — улыбнувшись, заметила Лита, — и они, кажется, согласились, повременить с объявлением о разрыве помолвки. По крайней мере, до рождения ребенка. Филиппа изогнула бровь. — Ребенка? Кейра ничего мне не сказала ни о каком ребенке, — заявила она. Лита мысленно выругалась — сообщить наставнице эту деталь она совершенно забыла. — Кейре Анаис больше не доверяет, — ответила она, — как и нам с тобой. Но у меня есть свои способы добывать сведения — ты же знаешь. Филиппа тонко улыбнулась — Лите показалось, с гордостью. — И когда же нам ждать радостного события? — спросила она. — К началу весны, — пожала плечами Лита, — достаточно долго, чтобы успеть разобраться с возникшей проблемой, не прибегая к радикальным мерам. Старшая чародейка послала ученице долгий изучающий взгляд. — Очень хорошо, — похвалила она, — ты удивляешь меня, Лита. Девушка скромно потупилась. — Рада, что ты мной довольна, — ответила она, потом снова посмотрела на наставницу, а, заговорив, позволила своему голосу слегка дрогнуть, — хоть ты и не уделяешь мне столько же внимания, как прежде. Филиппа нахмурилась — провести ее эмоциональной манипуляцией было не так легко, как славного короля Виктора. — С каких это пор ты скучаешь без моего внимания? — поинтересовалась она. — С тех пор, как ты перестала доверять мне, — Лита осознавала, что ступала по тонкому льду. До сих пор ей никогда не приходилось кружить вокруг Филиппы, хитрить с ней в надежде узнать больше, чем наставница готова была сообщить. — Ерунда, — фыркнула Филиппа, — доверие — понятие эфемерное, его невозможно точно измерить. Ты не даешь мне шансов солгать или утаить что-то, потому что не задаешь прямых вопросов. Лита на миг закусила губу. Это была чистая правда, и весь изначальный план — выманить наставницу из ее святилища и порыться в ее бумагах — вдруг показался девушке глупым и бессмысленным. Лита считала себя умнее всех — Филиппа же была такой на самом деле. — Секрет в обмен на секрет? — спросила она, подавшись чуть вперед. Старшая чародейка устало подняла глаза к потолку. — Ты хочешь что-то узнать? — поинтересовалась она прохладно, — спрашивай. Может быть, я отвечу, и тебе не придется делиться секретами, которые меня не интересуют. Лита перехватила взгляд Детлаффа. Это мог быть обман света и тени в неясной полутьме лаборатории, но девушке показалось, что спутник улыбался. — Чем ты занимаешься здесь? — решив прощупать почву сразу горным кайлом, выдала Лита. Это была высокая ставка — если бы наставница наотрез отказалась отвечать, можно было бы приступать к иной части безрассудного плана. Филиппа, однако, лениво окинула взглядом ворох бумаг на столе, потом двумя пальцами выудила из кипы то самое открытое письмо и кинула его Лите. Та поймана конверт и почувствовала, как ноздрей коснулся знакомый легкий аромат. — Это письмо от Йеннифер, — не спросила, констатировала она. Филиппа кивнула. — Прочти, — предложила она. Лита чувствовала, как от волнения у нее захолонило сердце. Она аккуратно отогнула клапан конверта, все еще не веря в свою удачу, почти забыв об изначальной цели визита. Вопросы о Яссэ, золотом сердце и магии Огня отступили на задний план на фоне того, что наставница, похоже, готова была посвятить ее в тайну, которую считала по-настоящему серьезной. Письмо оказалось коротким и было написано быстрым летящим почерком, точно Йеннифер торопилась закончить, не желая тратить лишних слов. «След, обнаруженный в Каэдвене, теряется где-то в горах», — прочла девушка, быстро скользя глазами по строчкам, — «проникнуть дальше без точной навигации я не могу. Твой артефакт не работает в этой области, а идти вслепую — бессмысленно и опасно.» — Что она ищет? — Лита взволнованно посмотрела на наставницу. Та коротко усмехнулась. — Секрет в обмен на секрет? — подражая тону Литы, предложила Филиппа. Лита, стараясь справиться с собственными мыслями, аккуратно сложила листок, сунула его в конверт и отложила в сторону. Опустила руки на колени и глубоко вдохнула. — Фергус вернулся, — выпалила она наконец, прямо глянув на наставницу, — сейчас он в замке барона Кимбольта. Филиппа снова придирчиво изогнула бровь. — Он планирует заявить свои права на престол после смерти Эмгыра? — спросила она, — это будет нетрудно, если некоторые факты всплывут на поверхность. Лита покачала головой. — Власть его не интересует, — ответила она, — он вернулся, чтобы попрощаться с отцом, и задержался по каким-то личным причинам. А те факты…- девушка усмехнулась, — без твердых доказательств или признания Анаис и Виктора, в них никто не поверит. Филиппа поджала губы. — Ты — опасное создание, девочка моя, — медленно произнесла она, — не зря я так долго учила тебя полиморфизму — вскоре ты сможешь и в мои тайны проникать, ни о чем не спрашивая. Ее цепкий взгляд стал таким холодным, что Лита на миг испугалась — наставница не терпела угроз, даже от тех, кого сама учила правильно угрожать. Но лицо Филиппы быстро прояснилось. — Если Фергус не планирует светить лицом и делать шокирующих заявлений, он нам не интересен, — махнула она рукой, — пусть себе живет в замке Кимбольта. Но теперь я должна тебе секрет, верно? Лита, совсем не уверенная в правильности ответа, медленно кивнула. Все в этой комнате было пропитано знакомой, и оттого еще более пугающей сигнатурой наставницы. Здесь, в тесных стенах своей лаборатории, Филиппа была всемогуща, а она, глупая неумеха, отважилась проникнуть туда, куда ее не звали — как муха в сердцевину хищного цветка. — Йеннифер ищет Цириллу, — Филиппа по-птичьи склонила голову и, не моргая, глядела на ученицу, — она взялась за это сразу после побега Фергуса — почувствовала, что Империи грозят изменения, которые ее не устраивали. Но много лет эти поиски были отрывочными и безрезультатными. Найти Цири, если она сама того не захочет, почти невозможно. После ее встречи с драконом, след был утерян. И так бы Йеннифер и рыться в бесполезных книгах, искать несуществующие следы и блуждать в потемках, успокаивая собственную материнскую совесть, если бы несколько месяцев назад не случилось то, чего она так боялась, — Филиппа сделала паузу, и Лита осознала, что сидела теперь, подавшись вперед от нетерпения и любопытства, — ее досточтимый супруг — ведьмак Геральт — всегда гордился той связью, что объединила его с твоей сестрой еще до ее рождения. Дитя-неожиданность, Предназначение, истинная любовь — как хочешь называй. Но он был спокоен, покуда однажды не проснулся от кошмара — и эти сны с тех пор преследовали его почти каждую ночь. Так они с Йеннифер поняли, что Цирилла в опасности. И Йеннифер вынуждена была обратиться за помощью к Ложе. Все остальные методы она уже использовала. — И ты помогла ей? — глухо спросила Лита. — Я постаралась, — кивнула наставница, — само возвращение Цири может внести хаос в политическую ситуацию, разрушить множество планов. Но именно это и требуется миру сейчас. Капля контролируемого хаоса посреди беспорядочной суеты. Я создала сложный поисковой артефакт — он был настроен на сигнатуру Цири, но источник энергии, которую я копировала, был слишком слаб и вторичен — своими вещами, которые дала мне Йеннифер, принцесса не пользовалась почти двадцать лет, и произвести точные расчеты было невозможно. И, как видишь, след, который взяла Йеннифер, оборвался где-то в Каэдвене. Что делать дальше, я не знаю. Лита откинулась на спинку стула. Ей очень не хотелось рассказывать наставнице о том, что именно в Каэдвен только накануне она отправила Риэра — это значило бы признаться Филиппе во всем, а к таким откровениям юная чародейка была пока не готова. — Как я могу помочь? — спросила она с неожиданной решимостью, и наставница устремила на нее скептический взгляд. — Ты вдруг очень захотела найти сестру? — спросила она с насмешкой. Лита покачала головой. — Если Йеннифер найдет ее без нашей помощи, это будет уже не контролируемый хаос, — ответила она. — Что ж, — такое объяснение, похоже, полностью удовлетворило Филиппу — в искренние сестринские чувства она, конечно, ни за что бы не поверила, — раз уж Фергус вернулся, и ты виделась с ним — расспроси его. Он был последним, кто занимался поисками Цири всерьез. Нанятый им ведьмак успеха не добился, но вдруг славный покойный Император решил в свое время не складывать все яйца в одну корзину? На данный момент — это единственное, за что можно уцепиться. Лита выпрямилась и улыбнулась. — Это я могу, — склонив голову, пообещала она.