Лабиринт

Тяжко удержать в голове, что твои действия напрямую отразятся на будущем. Времени дико мало. Сигара растлевает секунды на часы, заставляя немного успокоиться. — Приехали. Отлично, нашли хоть одного адекватного человека. Всё же слова профессора оказались правдивы, когда он предупреждал, что может быть упрям, так же, как и Магнето. Но это не помогает, отчего голова болит с удвоенной силой. Хоть с Питером они впервые познакомились в баре, когда мальчишка его зацепил. Тусклый свет и вечно работающий на фоне ящик сопровождал из бара в бар. «В этом есть своя эстетика» — хотелось врать самому себе, уверять, что одиночество не так уж и ужасно. Глушь эта неплоха лишь тем, что людей почти нет. Никто не достанет. — Два дайкири. — Резкий ветер ударил в лицо и заставил обернуться и поглядеть что же послужило такой грубой встряской воздуха. Живое воплощение хаоса сидело по правую руку. Яркая куртка и футболка с любимой, похоже, группой так и кричали — подросток. Несмотря на провокационный внешний вид, мальчишка цеплял себя и другим: резкие движения напоминали плохо склеенные кадры между с собой и превращались в киноленту. Хотелось сравнить человека с второсортным фильмом лишь из необычности. Но почему же эта плёнка одобрена именно в этом кинотеатре? Почему Логан становится внезапным зрителем драмы? Ничем непримечательный бар из-за клиентов отталкивал, заставил двинуться в путь на следующий день, хоть и в планы Логана было посещение местного подпольного клуба. — Клуб с автоматами прямо напротив. — скучающим тоном ответил Логан, опираясь о раскрытую ладонь, уделяя мальчишке всё больше внимания. Острые черты его украшали, как девчонку. Бармен расставил два шота, и продолжил натирать бокалы шагов на десять отсюда. Парень схватился за стопку, как за грааль, и осушил. Первый раз что ли пьет? — Кладбище чуть дальше. — указал пальцем направление неизвестный. Точно подросток. — Я смотрю, хочешь лично проводить. — низкий тон заставил седовласку впервые за всё пребывание оторвать пустой взгляд со столешницы и поглядеть на соседа. Непривычно видеть взгляд избитых надежд у ребёнка. Чем-то напоминает отражение в зеркале, из-за чего вспоминается детство и юность. Парень скопировал позу собеседника, прожигая глазами. Конечно же с перерывом на смакование недолимонада. Гляделки скорее поощряли немалое эго мальчишки или глушили гложущее душу. Возможно, он англичанин. Иначе объяснить последующую тишину и кинутое на прощание «спасибо» понять трудно. Любопытство кошку сгубило, а не росомаху. Именно поэтому захотелось остановиться в столь непримечательном месте подольше. Эль у них хорош однако. — Трудный пацан. Тяжелое детство — родных потерял, — вырвалось однажды у бармена, что натирал полку. Слова непривычно резанули тишину и заставили выйти из транса и недоуменно поглядеть на… Грэма, как гласил бейджик. — Но малый смышлен.        Грэм походил на среднестатистического жителя Земли — дико замучен. Глубокие морщины у глаз было единственным наследием былой юности. Когда слова были брошены «невзначай», стало ясно, что это была не самая удачная попытка разговорить Логана. Было непонятно как долго знакомы между собой бармен и мальчишка, но, очевидно, что последним дорожили. Правда, было не совсем понятно что было такого в мужчине, чтобы рассказать о судьбе седовласки. Возможно, его непривычное поведение так и кричало, что он редко так себя ведёт. А может, легкая улыбка при гляделках была замечена не только мальчишкой. Разговор по душам был нагло прерван. — Дифирамбы не так возводят. — как гром среди ясного неба, явился подросток. Нервный стук по столешнице и вуаля — молочный коктейль. — Печень посадишь. — ответил на взгляд мальчишки Грэм, когда увидел лицо скорби, а затем и кривую усмешку. — Сегодня мы отмечаем день без спирта в честь смерти моей матери. — и поднял бокал резко ввысь. Верхушка из растаявшего мороженого чуть не стала отдельным десертом в соседнем стакане. И только сейчас стали заметны чёрные очки и незаметные капли слез, стекающие медленно с щек. Отсутствие кошелька явно злило, но приятное удивление превышало и вытеснило злость за рамки. Ты передумал и вернул всё на место, стоило лишь побыть в трудный момент. Раньше мне казалось, что ты трус, но, с течением времени понял, как сильно я ошибался. Питер просто-напросто предусмотрителен. Сейчас он играет спектакль одного актера в лице глупого подростка. Любопытство становится явным, когда предлагают совершить набег на Пентагон. У тебя горели так глаза только когда тебе предлагали что-то поистине глупое.

Видеть вживую как человек поднимает с земли металл, заставляет мозг выпилиться. Чума! Как же он силен. И я его сын? После освобождения не удалось лично поговорить с Эриком, но наблюдать… Сказать, что он сложный человек — не подобрать слов нецензурных. Эрик также быстро гаснет, как и загорается при профессоре. Что их связывает? Нет, я не ревную, просто чуток неприятно, что он к кому-то ближе, чем к родному сыну. Точно, у него же нет сына. Тяжело не заметить прожигающий спину взгляд. Обычно Чарльз залезал в голову, чтобы выяснить причины такого поведения, но столкнувшись с блоком, удивился. Когда он обернулся, то заметил парня со светлыми волосами, что кидал в его сторону молнии. Первой мыслью было в голове — «телепат», но, если это так, то почему бы ему не попросить о том, чтобы не лезли в голову? Эрик заметил задумчивый и немного раздраженный взгляд собеседника — Чарльз такой лишь когда что-то его смущает и он не может понять природу объекта. Пришлось попрощаться и поблагодарить одного парнишу за спасение. — Ещё раз спасибо за спасение. Я теперь тебе обязан? — мужчина мягко улыбнулся, пытаясь идти на контакт. Всё же повышенное внимание к его личности явно льстило — Пустяки. — да, мы же те ещё пофигисты, Пьетро. Никаких писков фанаточки номер один при фаворитете, нет-нет. Повисло неловкое молчание. — Слушай, а как ты?.. Используешь свои способности? То есть, что ты можешь? — на лице было открытое недоумение, которое хотелось стереть. — Эм, ну типа ускоряюсь. — так неловко говорить, будто рассказываю о половом воспитании младшей сестре. А ведь действительно — как это происходит? Я просто ускоряюсь или есть ещё какие-то плюшки? Лазер из глаз? — И всё? — Ну типа. — Чарльз мне сказал, что не может прочитать мысли лишь у телепатов, меня и тебя. Ты бегаешь, а не управляешь вещами силой мысли. Интересная задачка. Видно, и сам составитель не в курсе её ответа. — а вот это уже занятно. Но ни хрена непонятно. Чёрт возьми, кто я? Тёплая рука прошлась по плечу, мягко похлопав, мол, «иди, ковбой, и разберись уже кто ты». Серые глаза, похожие на сталь, грели. Это заставило поверить в себя. Кто, как не отец (да, он не знает, что отец), поддержит? Эрик еще не готов. Ему нужно найти своё счастье, а потом предложить себя. Именно. Возможно, пафос был излишним. Возможно. Да ладно, всё же стоило это того. По крайней мере вытягивающее от удивления лицо Логана — пофигиста номер один. — Называть тебя медленным алюминием никак нельзя — жизнь дороже. — короткая усмешка и рука, что так стремилась взъерошить волосы, остановилась. Рискнуть и положить на место? Да ну нахер! Хотя, инцидент с изолентой запомнится тебе на всю жизнь. — Не определился ещё с псевдонимом? — Скороход. — Найки лучше. Ауч! Ты что, еще и амбассадор? По крайней мере забавно было наблюдать за беспомощностью Логана. — Верно подмечено, — челка отросла и немного мешалась. Сменить ли имидж или?.. — Эй! — волосы после быстрых переходов скоростей и длительного времени превращаются в сплошной хаос, что сложно даже сегодня назвать абстракцией. Только вот зачем их пытаться прибрать?! Пробежаться вокруг в два с половиной маха не так сложно, но так приятно от результата — теперь Логан такой же лохматый и освежённый легким бризом. — You spin me right round, baby right round like a record, baby. Right round, round, round. — Чёрт. Питер! — Слу-ша-ю. — произносить слово по слогам, пробегая то к уху, то стоя прямо перед лицом — привычная процедура по выведению Джеймса из себя. — Прекрати. — тяжелый вздох. Инфа сотка — крутит в голове пластинку «детей бить нельзя, детей бить нельзя». Хах. Ладно, он уже по-настоящему злится. Побудем сегодня стилистом и сбавим деду пару годков. Безусловно, мне нравится его привычная укладка, но косой пробор его молодит. В машине по-прежнему холодно и некомфортно. Ливень не перестаёт идти вторые сутки. Растворяясь во времени, приятно наблюдать пейзаж из звездопада. Если всё облепить изолентой, Логан быстрее появится?        Очередная скучная миссия, в которой требовалась быстрая реакция. Сидеть на шее конечно привлекательно, особенно когда можешь зависать в месте обитания Джеймса. Но! Свисать ножки уже некультурно. Пришлось согласиться на авантюру. Зато почувствовал себя агентом ЦРУ. ФБР. ФБДРГ? Неважно. Под пулями бег возбуждает. Некое преимущество над простыми смертными в лице практически собственного бессмертия. Есть, конечно, риск, но это ли не повод бежать дальше? 12:28. Я всё время опаздываю. А может, это мир отстает? Ведь, по сути, я прошел на следующую ступень эволюции. 12:33. В бардачке нет ничего криминального. Портсигар и самокрутки. Он же не заметит, что одна пропала, верно? Открыть окно без сигнализации оказалось делом занятным. Салон пропитается дымом, хотя здесь и так им воняет. 12:35. Вдох.                   Выдох.                               Вдох.                                     Выдох. Всё пустеет и меркнет. Может, Логан и не вернётся вовсе. Зачем ему приставучий мальчишка? Голова идёт кругом, словно поменялся местами с пластинкой. Как в той песне. — You spin me right round, baby. Like a record right round, round, round. — пепел сыпется в салон. Зато не мусорю — гринпис, аплодируй стоя. Волна поймана, остается следовать ей и не париться. Да, подумаешь, разница в полуторста лет. Пф. Живём один раз. 12:43. Самокрутка всё же полетела за окно, как и пепел. Частично. О, вот и виновник торжества. Не помнится, что он хромал. Не люблю, когда хлопают дверью. Жутко громко. Ну и чего нахмурился? Показательно принюхавшись, открываешь бардачок и тягаешь одну папироску. — Куда теперь? — Логан тяжело вздохнул. Скажи же о чём думаешь. После встречи с Магнето ты резко изменился — стал заметно задумчивым. А потом и вовсе остался в школе. — Хочу закончить школу экстерном. — ты хоть сам веришь в этот бред? У тебя буквально ветер в голове. Но профессора нет смысла убеждать — согласится в любом случае. Хотя, будь он тогда на миссии, то знал бы, какую ошибку совершает. Питер — Пьетро ему не идёт — не такой, каким хочет казаться. Заносчивый? Да. Вредный? Отчасти. Он всего лишь хочет внимания и заботы. Тревожный чуток — сложно не заметить вечно стучащие стопы. Повидал многое за столь ранний возраст. У него же и сестра есть. Почти уверен, что она последняя нить, заставляющая его бежать и не останавливаться.        Тишина. Это так незнакомо. Деревья качаются, по ветру разносится гул и заходит сквозь щель сквозняка. Хочется ни о чем не думать, забыться. Привычная рок-группа стучит по ушам. Спокойно. — Кто, блять, здесь застрял? — не похоже на злость, скорее на раздражение. Увы, но минувший вайб вернуть не выйдет. Дверь отворяется, показывая виновника потрепанных нервишек. Серебристые пряди привычно взъерошены, придают немного уставший вид владельцу. Спокойное лицо, явно выражающее пофигизм и нервно стучащие блейзеры, на вид повидавшие Вьетнамскую войну. — Вроде быстрый, а туалет занимаешь на полчаса. — Не во всем. — дерзкая улыбка тронула губы. Шкет. И зачем он остался? Большую часть уроков прогуливает, творит темные дела и, вишенка на торте — выводит из себя. Такое ощущение, что это его цель жизни. — После уроков зайдешь ко мне. Надо поговорить. Питер недавно заметил мнимую агрессию Джеймса. Это заставляло в глубине души всё свернуться в трубочку, ведь Джеймс может быть нежным. Хотелось знать на что способен Джеймс в гневе. Питер осознавал, что предположения о возможных действиях не будут отпускать его до конца дней, поэтому он сразу решил перейти к практике.        Пришлось собрать последние силы и построить ход разговора об использовании способностей. Чарльз уехал на какую-то конференцию и попросил поговорить об индивидуальных занятиях с Питером. Попробуем. — Слушаю и внимаю. — стучат слабаки, да? — Профессор Ксавье попросил поговорить с тобой об индивидуальных занятиях, — возведя очи горе, сел рядом. — Ему требуется понять что ты хочешь и умеешь. Для этого ему нужно поговорить с тобой. — показательно включил плеер и вставил наушники. Зараза. — Эй! — не рассчитав силу, мальчишка потерял равновесие и навалился на мужчину. Сказать, что было неловко — ничего не сказать. В карих глазах отдавалась искринка... Не рановато? Хотя он подросток и всем в этом возрасте очень хочется. Видимо, раз у Питера есть задатки регенерации, он посчитал себя бессмертным. Иначе объяснить последующие действия затруднительно. Питер повернулся и положил голову на колени, ёрзая. — У тебя такой успокаивающий голос, что клонит в сон. Ты рассказывай — возможно посплю впервые за три дня. — тревожит бессонница? Смирение порой спасает чьи-то жизни. Точнее, одних несносных мальчишек. Показательно вздохнув, Джеймс аккуратно положил одну руку на спину. Другая так и просилась на макушку. У здравого рассудка сегодня выходной и лишь поэтому настроение подымается. Мягкие волосы проходили сквозь пальцы. — В общем, навести хотя бы из уважения хоть раз профессора, — интересно, они седые от природы или он их красит? На ощупь приятно. — Твои волосы, как у деда. Хорошего деда, ухоженного. — Это ты комплимент пытался сделать? — удивленно отметил Питер, оборачиваясь в сторону Джеймса. Приподнявшись на локтях, он долго рассматривал его, глядя прямо в глаза. Нельзя смотреть животным в глаза. — С девушками было лучше. — на полтона тише сказал ты. Почему тебя не смущает моё присутствие на твоих коленях? Тебе не всё равно? Нет смысла задавать эти вопросы ему. Лучше наслаждаться моментом. Румянец коснулся щёк, когда чужая рука заправила за ухо мешающую прядь. Былая уверенность исчезла в духе Пьетро — так же быстро. Хотелось заглянуть в глаза мужчины и увидеть в них подобие взаимности. Увы, реальность напоминала об абсурдности мечт, из-за чего было боязно. Стоит ли того риск? — Не хочешь подстричься? — Не хочешь побриться? — так и не начавшийся диалог был окончен на перебранке. Тяжело вздохнув, Джеймс дотронулся до плеча, мягко поглаживая кожу. Цепляясь за мимолетные движения Питера, не заметить столь резкую реакцию на прикосновение было невозможно. — Что. Ты. Делаешь? — такая идиотская привычка выделять каждое чёртово слово проскакивала во время дикого смятения. Наверное, он думал, что другие его не понимают, из-за чего нарочито медленно говорил. — Глажу одежку. — парень нахмурился. — Я тебе доска? — Джеймс хмыкнул, перед этим не забыв окинуть оценивающим взглядом, что очень медленно очерчивал изгибы. — Смотря с какой стороны. — ходить по грани так привлекательно, и неожиданно порой выходят плоды. По твоим запястьям легко понять насколько ты худ. Хрупок, невинен, но прочен. — Не смотри на меня так. — Как? — улыбка как у Леншерра. Боже, мне надо поспать. — Как будто чего-то ждёшь? — А если и жду? Бесконечно можно смотреть на три вещи: как течёт вода, как горит огонь и тянется время. Игривые нотки уже не были чем-то наигранным. Пробегаясь взглядом по телу мужчины, Питер пытался понять: стоит ли делать шаг дальше. Но явная насмешка, а не вовсе флирт, над парнем сломали иллюзию. Проникнувшись осознанием того, что с ним просто играют, Питеру невозможно было прикрыться за маской сорванца. Игра затянула в дебри. Вздох разрезал тишину. Джеймс натянуто улыбнулся, мол, «прости, но ждать от меня нечего». Разочарование в глазах Питера было последним, что увидел перед собой Джеймс. Единственным следом был легкий ветер и смятенный мужчина. Дни, похожие на этот, въедаются и не отпускают. Приходится жить в прошлом, когда тело — в далёком будущем. Мы могли бы прогуляться по парку, что удивительно тих сейчас. Сидеть на диване и смотреть телевизор. Разговаривать. Играть. Целоваться. Не стоило быть таким настойчивым? Надеюсь, не злишься. Только я и лишь на себя. Эфемерные касания преследуют до сих пор. Всё же стоило рискнуть — жизнь коротка и надо наслаждаться каждым моментом. Часики показывают 16:19. Питер больше не видел смысла находиться в поместье Чарльза. Засиделся. К счастью, вещей особо не было, отчего не пришлось бы больше сюда возвращаться. Промелькнув в проеме, на последок в последний раз посмотрев на Джеймса, парень направился в сторону выхода. Опостылевшее здание давило мрачностью, и вовсе не от вида. Надо просто стереть это место из памяти, начать жизнь с предыдущей точки сохранения. Забыть об отце, который, несмотря на долгое отсутствие в жизни Питера, одной встречей смел предрассудки, что он никому не нужен. Забыть о диком мужчине, что травил шутки и не читал нотации за очевидные и глупые ошибки на заданиях. Дома всё есть — спасибо сестре. Солнце рвётся ближе к горизонту, будто устраивает с кем-то забег. На трассе прохладно от хвойных деревьев, закрывающих лучи света. Пахнет гарью. Вдали всё смазано серым, как в старых фильмах. Этот сезон оставит многих ребят без сена. Сухая трава напоминает путь в Преисподнюю. Радует лишь то, что площадь небольшая — есть время. Наблюдать за не тлеющей травой восхитительно, особенно когда управляешь реальностью. Самое время задуматься о жизни. Так же делают обычные подростки? Привычный путь до дома горяч — буквально. Питер заметил темное небо перед входом в лес. Степь, что раньше была полем очаровывала. Хоть и здравый смысл кричал: «беги домой, помоги», хотелось остаться и любоваться на вид вечно. Трескание перебивала музыка, больше похожая на волны: удивительно ритмичная, но спокойная. Огонь, охвативший большую часть территории походил на море, а пепел — песок. Зачем торопиться, если времени полно? В жизни не поверю, что Джеймс не понимает намёков. Хорошо, если и понимает, то почему отвергает? Боится? Играет? Предупреждает? А может у него вообще есть семья и только-только пробудились отцовские инстинкты. И я ему не нужен. Никому я не нужен. Спина горит, пора идти. Со стороны это наверное выглядит будто это я оставляю такой след. Зато не так холодно от попутного ветра. Ванда стояла на кухне. В руках уже сумка. Горячо. Лестница на второй этаж выглядит неустойчивой, хотя… Очень грустно будет за пластинки. Раритет как-никак. Изолента пока ни разу подводила. Думаю, Ванда будет не так зла, если я прибавлю груза к сумке. О, думаю, очки будут не лишними. Давно я так не бегал. 16:25. Слышал, что в это время Мичиган спокойный. И вода. Тренировки на базе принесли плоды, хоть и чувствовал себя унизительно при обычном беге. Что ж, задания со звёздочкой мне близки. Морозит пальцы — теперь ясно для чего нужна спецодежда. Интересно, можно ли ускорить чью-то жизнь? Если да, то будет ли это убийство? Да и как докажут? Остатки деревьев напоминают шипы, от которых может поплыть здоровье. Чувствую себя Марио: в руках принцесса, повсюду опасность. 16:27.        Маневрировать на дороге куда проще. Главное правило — следить за направлением ветра, как говорил дедуля Бернулли. Летать классно, но когда ты об этом не осведомлен — не очень. Восток — 268 миль. Хоть не час-пик, уже радует. Одинокая дорога, ведущая только прямо. Это иногда наводит тревогу, будто бежишь прямо по кругу. Откуда это взялось? Я даже семь морей не обежал. Пейзаж сменялся удивительно быстро. Уже 169 миль. 16:35. Если замедлить время и ускорить себя, постареет ли Ванда? Впервые вижу как электризуется воздух, но вид чумовой. Снова жарко, но как-то по-другому. Кровь будто кипит и проявляет энергию. Глупо, но литературно. 16:41. — Добро пожаловать в Розвилл, — 16:45. — Что произошло? — До меня домогались. — передает мысли Ванда. Язык не поворачивается солгать. — Что, прости? — это шутка? И только сейчас заметны пятна, что похожи на синяки. Заплаканный вид и дрожащие руки подчеркивают состояние. Твою мать! — Хей, ты в порядке? Он-он тебя?.. — страх застыл в глазах. Что они видели? Зачем даны сверхспособности, если ни черта не успеваешь! К чему мир страданий? Что за глупый путь? Как же эгоистично было оставлять ее совершенно одну в глуши, а самому развлекаться в поместье. Стоило рассказать о ней Профессору, он бы и помог и защитил. Сняв глупые очки, пришлось убрать результат себялюбия — боль сестры в виде слез. Аккуратно обняв, слышится её учащенное дыхание, пальцы впиваются в спину с искрами. Отдыхая у садика, послышались странные звуки. Скорее всего просто с трассы, да? Гуща деревьев осталась позади и показалась одинокая дорога и странник. — О! Я уже мысленно прощался с родными. Хвала богам, что встретил вас, — он так крепко пожимает руки и светится от счастья. — У меня сломалась машина, а связи никакой нет. Вы не подскажите где здесь ближайший населенный пункт? Первоначально юноша не внушал доверия. Во-первых, что он забыл в этой глуши? Одет с иголочки, словно курсант. В руках свернутый бушлат, на котором какие-то значки. Но что забыл здесь военный? Он молод и симпатяга. Быть может, к близким? И заблудился? — В четырех милях. Идите прямо по дороге и на перепутье сверните вправо. — паренек конечно же забавный, но впереди еще уборка, которая может отложиться до конца жизни. — Постойте! Вы здесь живете и знаете всё куда лучше меня. Вы не могли бы показать дорогу? — а вот тут встал выбор: бросить его и заняться опостылевшей рутиной или помочь добраться до фермы. — Хорошо, следуйте за мной. Через поле будет быстрее. Уильям озирался по сторонам, пока мы не дошли до степи. Может, запоминал путь обратно. Как и оказалось, у него просто топографический кретинизм и апогей самоуверенности. Вид ничем не примечателен — наоборот, уныл и скучен. Этот сезон предвещал большое количество урожая, с коим не успевает справляться фермеры: повсюду не убранные стоги сена. Хотя, есть в этом некая романтика — просто лежать и смотреть в светлое небо. Вдалеке уже виднелись первые домики-загоны, которые я видела впервые — не очень хотелось знакомиться с местными жителями, чтобы не привязываться. Потом будет больно. — Ванда, — повернув к себе, он заглянул в глаза. Но я не говорила своего имени. Что происходит? Зачем я ему? — Прости? Что ты? — ближайший стог смягчил падение. Рукава задрались, обнажая предплечья. Щупальца. Эксперимет. Эфир. Старк. Боли. Паника. Старк. Потеря. Энергия волнами отдается в конечности. Мешает. Кровать. Ракета. Старк. Руки обвили шею, нещадно сжимали. Милое лицо исказилось в больном наслаждении от контроля над ситуацией. Поддержка, поддержка. Где же поддержка? Поезд, сошедший с рельс. Спасенные толпы. Щит и стрелы. Защита. Потеря. Внезапно, Уилл застыл, обращая взор полный ужаса и смотрел на ладони, что растворяются и уносятся ветром, постепенно, как и всё оставшееся тело. Светло-голубые глаза потухли. Разбились, как стакан, когда-то стоящий на краю стола. Эти глаза никогда не забудешь. И это первый взгляд, что запомнился, но вовсе не любимого. По всему телу прошлась легкость, словно адреналин, заставившая резко подняться и поправить полы сарафан. Пришлось бежать со всех ног, оставляя шлейф огненных слёз. Чужая боль заставляла всё сжиматься внутри и чувствовать смерть. Каждый шаг создавал искру и та, соприкасаясь с сухой травой, поджигала её. Поле вспыхнуло в момент, волнами направляясь то к ферме, то к чаще. Жар не обжигал, а лишь напоминал о совершенной ошибке. Ближе к вечеру начало холодать. Леншерр тот ещё мудак — ушёл, ничего никому не сказав. Чарльз чаще стал хмуриться. Не рад, и так понятно. Но всё же очень удивляет поведение Магнето при профессоре. Ей-богу, как молодожены. Слишком счастливые. Слишком настоящие. Слишком… Подожди, я что, завидую?        По-моему, Питер обиделся. Возможно, не стоило его так резко спихивать и уходить. Ладно. Напрягало его постоянное присутствие в радиусе десяти метров, а сейчас, — самому смешно, его отсутствие. Ох, и почему он такой сложный? Хотя, я и не лучше. Не о том думаю. Может, навестить старого-доброго Уэйда? Гул на этаже поднялся. Опять что-то не поделили. И никого не смущает, что дети спят. А если проснутся? Такая вакханалия наступит, это же маленькие анархисты. Не собираюсь потом из единственной белой футболки делать знак капитуляции. «Сидеть в одинокой гостиной и рефлексировать — удел старперов» — решил Джеймс и включил телевизор. Как обычно — всякая муть и другие ужасы. Своих проблем было достаточно, поэтому пришлось убавить громкость и пялиться в холодильник. В доме было явно неспокойно — и это была явно не заслуга детей. Догадка подтвердилась вышедшим из лаборатории Хэнка, который был в экипировке. Заприметив Джеймса, лицо Хэнка вытянулось от удивления. — Логан, ты чего здесь прохлаждаешься? — не знал, что Хэнк может быть наглым. Ладно. — Дом Максимовых горит. Мужчина тупо уставился на ученого. Новость ударила Джеймса под дых, учитывая ещё и последние события, мужчине хотелось себя ударить. Он мог бы предотвратить это. Мог заставить Питера переехать. Но он ничего не предпринял, лишь утешал собственное эго вниманием подростка, что жизни не нюхал. — Пиздец. — глупый, глупый мальчишка! Сколько раз ему предлагал Ксавье переехать с сестрой в этот особняк? С иллюминатора уже можно было оценить ситуацию: неприметный уголок, что так долго искал мальчишка для сокрытия способностей сестры, был разрушен. Иной раз Джеймс понимал почему Питер не принимал приглашение профессора — природа манит, пробуждает инстинкты, что затупились в течение эволюции. Да и чего греха таить — завораживающий видок у горящих сосен. Откуда шёл огонь? Дом стоял в самой чаще леса, недалеко от горы. Хэнк заранее предупредил, что не сможет сесть, поэтому придётся прыгать. Только куда? Место, похожее на сад, было неплохим для посадки. Территория была в глубине леса, из-за чего найти здание было трудновато. Лишь едкий дым дал надежду, что где-то вдали есть ещё нетронутый стихией дом. Огонь передавался как чума: с убийственной скоростью. Ветки падали, поджигая траву, в глазах рябило от контрастной яркости. Сгоревшие хвои сыпали с верхушки пеплом.        Второй этаж полыхал, вот-вот грозясь провалиться. Со стороны кажется, что то просто яркий дом в золотом поле. Горит ли дом с моими грёзами? Нет, он давно похоронен на границе с Канадой. Сгорают химеры, грозят обвалиться перед глазами. Волоски на лице неприятно сгорали, а костюм заставлял чувствовать себя по-настоящему живым. До входа оставалась десять метров, как конструкция обрушилась, поднимая неимоверный слой золы. — Нет-нет. — руки не жгло так даже после запредельного количества радиации. Некоторые вещи не успели превратиться в пыль. Хочется сравняться с землёй.