Топи

Маруська резво бежала сквозь толпу, изящной ланью огибая прогуливающихся зевак и словно тростинки, шатающихся на ветру пьянец, что к вечеру повылезали из харчевен и других им подобных увеселительных домов. Чжулю же без особого энтузиазма плелся сзади и всей его грации хватало лишь та то, чтобы обойти непросохшую после ночного дождя лужу или перешагнуть лошадиный навоз, беспризорно лежащий на дороге. Да и вообще, не будь маленькая "домосмотрительница" такой настойчивой в своём убеждении, что продукты скоро закончатся и срочно нужно пополнять запасы, то сокольничей так бы завалился спать после чересчур тяжелого дня. Конечно девчушка сильно преувеличила, ведь из запасов закончилась только греча и не более... Прошло уже больше месяца с того инцидента в топях, что сильно подкосил здоровье, все же места глухие, мертвые, куда живому человеку лучше не совать нос, если не хочешь потом разгребать последствия. Неприятные, болезненные. Но ещё довольно молодой организм мужчины смог быстро справиться с недугами, возвращая в прежний, утомительный и до невозможности скучный образ жизни. Сейчас же загорелый, слегка взъерошенный сокольничий, подкатив рукава тонкой рубахи, смиренно шёл за неугомонной девчушкой, что наконец-то остановилась, дожидаясь пока спутник её нагонит: — Яблок ещё купим? И вновь эта по-детски невинная улыбка, пока в глазах плясали озорные огоньки. Совсем как в ту ночь на топях. ◊◊◊ Пока девушка перебирала натертые до блеска яблоки, придирчиво хмурясь и фыркая, заскучавший продавец придвинулся ближе к Чжулю, начав незамысловатый диалог об ужасном урожае в этом, не менее ужасном году, и погоде, что постепенно перетекал во что-то более серьезное и тревожное. И с каждым разом как меняется тема, лицо торговца только сильнее искажалось, становясь бледнее и взгляд такой, как у запуганного зверя. — Я из Кудряшей сюда каждый день приезжаю, мимо этих поганых топей, будь они прокляты. И каждый раз, когда возвращаюсь домой после заката, морок подползает всё ближе. Раньше же оно как было, эта дрянь за пределы болот не вылезала, а сейчас едешь, а по полям расстилается этот туман. И словно оттуда смотрят на тебя, да так, что аж пробирает. А вот совсем недавно я голоса слышал. Всякие там были. Думал свихнусь. А кобылка то моя как деру дала, если бы не она, золотая моя, то черт его знает где бы сейчас был. Бродил бы в проклятом тумане, став одним из голосов, или бы вообще сгинул. Не удивлюсь, если тех опричников то, так же топи пожрали. Пошли за голосами детскими и всё, тю-тю. Протерев со лба испарину, мужчина, мельком взглянул на притихшую Маруську, что развесив уши, уже давно забыла о яблоках. Чжулю же стоял молча, слушал. — Дядь, а что вы царю жалобу общую не напишите? Не только же вы сюда из ближайших сел приезжаете, так скоро люди пропадать начнут, а эта гадость только ближе к городу подберётся. И все же эта озорница не могла не встрять в разговор, теперь с искреннем любопытством смотря на торговца, что нервно теребил влажный платок, в попытках успокоить разыгравшиеся нервы. — Так уже. У меня троюродный племянник в кравчих у батюшки-царя. И вот, подслушал он, что тот самому воеводе Стельникову поручил собрать лучших людей, да попов, чтобы они от поганых топей ни тростинки не оставили. Чжулю, как сокольничего в дела государевы никогда не посвящали, и лишь какие-то обрывки информации доходили от молодого царевича, что любит потрепать языком со своей свитой на соколиной охоте, да от старого гусляра, но того уже несколько дней не видно в царском дворе. Говорят, что на свадьбу уехал к внучке. Так что эти дни мужчина был не в курсе дворцовых дел, да приказов, если это не касалось лично его, да буйных пташек. А торговец продолжил: — Сегодня должны все перерубить что смогут, а завтра жечь будут. Вроде церковь ставить там хотят, чтобы место освятить. На последнем предложении Маруська насмешливо фыркнула, откусывая яблоко: — Ага, наши то попы быстро всё освятят, да отмолят. ◊◊◊ Ночь была безлунной из-за чего в доме царила непроглядная темень, словно Чжулю в миг лишился глаз, превратившись в убогого слепца. Руку вытяни, да пальцами пошевели — силуэта даже не увидишь пока глаза не привыкнут. А у него не привыкли, ведь только что свечу задул, укладываясь в прохладную кровать. На душе было совсем неспокойно и неясная тревога разогнала всю скопившуюся за день сонливость, заставляя сокольничего вертеться, не в состоянии найти себе место. Что-то должно было произойти. Но себя он старался успокоить, что все дело в новости, что по-секрету рассказал болтливый торгаш. Конечно, это могут быть просто бредни, но что-то внутри подсказывала, что информация достоверная. Ведь смысл ему врать? Денег он за это все равно не получит, а репутация балабола никак не поспособствует продажам. Но тогда, будь оно правдой, царь совершает ошибку. "Ведь можно было поговорить с тем...хотя кто вообще будет разговаривать с нечистым? Только я дурак такой". Если те сгинувшие опричники не были готовы к гневу хозяина болот, то личные люди воеводы должны были быть вооружены до зубов, ещё и с натасканными ярчуками. Тут уже анчутка не побеснуется никак, быстро с ним управятся. И от этой мысли даже стало жалко рогатого, ведь вроде нечисть опасная, дикая, но при этом словно человек говорит, мыслит и понимает... Выдохнув, Чжулю приподнялся чтобы сменить позу, но резко замер, в один миг забыв как дышать. Там, в гробовой тишине, из соседней комнаты донеслось едва слышное тяжёлое дыхание и шкрябанье, словно кто-то по дымоходу спускается. Тихо так, крадучись. И очевидно, что не живой человек,ведь слышно, как коготки цокают о камень. Да и тот бы не пролез так просто. Бесшумно поднявшись с кровати, мужчина взял приставленную к стене саблю, до побелевших пальцев сжимая резную рукоять.