Топи

Маруська сонно сощурилась, пристально смотря Чжулю в глаза и недовольно морща носик, ведь разбудили в такую рань, до петуха. Сейчас же она, растрепанная, в домашней рубахи перевалилась через подоконник, смотря на сокольничего, что неловко топтался на заднем дворе, отрывая от багрового кафтана репейник. — Сегодня можешь не приходить ко мне, отдохни там, своими делами займись. Я дома сам управлюсь, — он старался говорить как можно более нейтрально, чтобы отсечь лишние вопросы, которых все равно не удалось избежать. — Неужели бабу в дом привёл? Какая она? Наверное красавица. Познакомишь же? Или я её уже знаю? Я ведь помню как весной тебе глазки строила молодая боярыня, да все краснела, когда здоровались. Неужели она? Или это дочь купца? Она тебе недавно цену сбросила, когда ты соль покупал! Поток догадок и вопросов увеличивался с каждой секундой, и если изначально девушка говорила полушепотом, то сейчас она уже не боялась на эмоциях перебудить весь дом, да ещё и соседей заодно. Чтобы уже точно все знали такую новость. Вот только с чего она решила, что он в дом привёл девушку — неясно. Ещё и всю сонливость как рукой сняло. — Да тиши ты, — шикнул сокольничий, оглядываясь, — я тебе позже все расскажу, если языком трепать не будешь. Маруська тут же закрыла рот ладошками, пряча лукавую улыбку. ◊◊◊ Весь день было тревожно за оставленного одного дома анчутку, как бы он там не натворил делов и соседей на уши не поднял, ведь впечатление спокойного существа он никак не производил, а вот любопытного и горластого — да. В этот момент, поймав себя на мысли о горластых, Чжулю устало выдохнул, понимая, что его всю жизнь окружают чересчур шумные, и не совсем, люди. Словно проклятие какое-то. А в голове, то и дело, крутилась куча вопросов, на который скорее всего горделивое существо не даст никаких ответов. И что вообще из такого соседства выйдет — непонятно. Конечно, человек может со всяким ужиться, но и перегрызть друг другу глотки они тоже могут уже через пару дней. Остаётся только надеяться на лучшее. ◊◊◊ "Чао". Сокольничий совершенно не знал, что значит это слово, но почему-то казалось, что рогатому беспредельщику оно подходит идеально. Короткое, запоминающиеся и довольно звучное. Так, что после слов анчутки, что у него нет имени, Чжулю придумал его довольно быстро, почти не задумываясь. И теперь, Чао сидел укутавшись в одеяло и недовольно смотрел на него, что-то недовольно бубня под нос о дурацком имени и совершенной безвкусности. "Нормальное же имя, что бубнеть? " — Если хочешь, то могу Василием назвать? Анчутка лишь сильнее скривился. — Дурак! ◊◊◊ Несколько дней пролетели как в тумане и Чжулю даже не заметил как привык к чужому присутствию и уже совсем перестал ходить дома с саблей на поясе, чтобы в любой момент можно было отбиться от неожиданной атаки. Чао же тоже свыкся и чувствовал себя полноправным хозяином дома, нагло разгуливаясь по нему, изредка тенью выбегая во двор до бани, пока не увидели соседи, и каждую ночь устраиваясь под боком, ведь кровать всего одна. Так даже теплее было. Вот только с появлением сожителя, перестала приходить Маруська, что поддерживала дом в чистоте и готовила, из-за чего все обязанности легли на рогатого, что даже метёлку не знал как держать. Было забавно наблюдать и за попытками готовить, пока не загорелась сковорода, оставив подпаленный след на белоснежной печи. Чжулю тогда совершенно не знал, смеяться ему или плакать, видя ошарашенное лицо анчутки и сковороду, идущую на дно таза с водой. Но все же Чао постепенно вживался. Неохотно, с руганью, но вживался. И это не могло не радовать. Вот только узнать больше о нём так и не вышло.