Лунный свет

Служанка распахнула дверь моих покоев. Меня расположили под самой крышей дворца Медусельд. Стараниями Гэндальфа король Теоден практически вернулся к жизни: Саруман оставил его тело и прекратил угнетать разум. Теперь король с горечью осознавал, сколько же ужасов произошло на его земле, пока его рассудок спал. Завтра день скорби — похороны погибшего в бою с орками сына Теодена Теодреда. Я смотрел в окно своих покоев, солнце скорбно заходило за горизонт. Я не знал Теодреда, но это всегда горько, когда уходят молодые и сильные, еще не вкусившие жизнь. Опустив глаза, я увидел на крыльце племянницу Теодена, Эовин. Светла и стройна была она, но сталь светилась в ее глазах, а в жилах текла кровь королей. Мужественно она выносила превратности судьбы, что выпали на ее долю и, казалось, ничто не сломит ее дух. Я видел, как Эовин подошла к сидящему на крыльце Арагорну. Он пригласил ее присесть рядом. Арагорн, потомок великих нуменорских королей, заслуженный воин и уважаемый человек, прирожденный лидер, при этом никогда не желавший власти и почета, имел огромное сердце, полное сострадания ко всему живому. И пусть иногда это было трудно заметить с первого взгляда, он всегда проникался сочувствием к любому живому существу, которое испытывало страдания. Этому, я уверен, он еще в юности научился у эльфов в доме Владыки Элронда. Обычные люди слишком легко поддаются искушению властью и не могут ему противостоять. Арагорн же проявлял удивительную стойкость. И милосердие никогда не было сильной стороной людской расы, но и тут Арагорн выгодно отличался. Вот и в этот раз я сразу заметил, что Арагорн проникся горькой судьбой Белой Девы Рохана и оказал в первом же разговоре неведомое ей ранее почтение. К сожалению, рохиррим не имеют традиции высоко ценить своих женщин, как, например, эльфы. Их женщины должны сидеть дома и блюсти «женские» дела, не вмешиваясь в «мужские». Такое неравноправие было очень не по душе племяннице короля и я видел, как это тяготит ее. Видел это и Арагорн. Поэтому я не ничуть не был удивлен тем, что Эовин без смущения стала обращаться к Арагорну с вопросами и разговорами, при этом зная его совсем незначительное время. Хотя то, что она, сидя сейчас рядом с ним на крыльце, через какое-то время положила ему голову на плечо меня несколько удивило. У эльфов не принято быть в телесном контакте с незнакомцами. Но я подумал, что она же не эльф. Вдруг для рохиррим это нормально. Арагорн, видимо, почувствовал мой взгляд и поднял голову. — Эй, Леголас, — сказал он, повысив голос, — Как ты там устроился, под самой крышей? Должно быть ночью оттуда будет самый лучший вид на звезды во всем Эдорасе? — он улыбнулся. — Отсюда прекрасный вид, друг мой! — ответил я, — Если захочешь сам убедиться, заходи. — Может позже. Дождусь, когда звезды всё-таки взойдут! А пока у нас есть время, чтобы передохнуть перед ужином. Я кивнул и закрыл окно. Вышел в коридор и пошел в поисках кого-то из слуг: очень хотелось разжиться горячей водой. Всё таки дорога у нас была не только длинной и утомительной, но еще и пыльной. Навстречу мне попался-таки слуга, который, услышав мою просьбу, предложил мне вернуться в мои покои, а он меня позовет, как всё будет готово. Забавные у разных народов правила и обычаи. Через некоторое время в дверь мою постучали и всё тот же слуга предложил мне пройти с ним. Мы спустились во двор и прошли к небольшому строению, в котором не было окон, только небольшое слуховое под крышей. Дверь открылась и изнутри повалил пар, белыми облаками клубясь в прохладном вечернем воздухе. Слуга предложил мне войти и сам вошел следом. Глаза не сразу привыкли к полумраку и свету свечей. Эльфы считают, что должно быть много света, но, за время нашего путешествия я понял, что не все согласны с этой мыслью. Воздух здесь был горячий и влажный, пах березой и елью. В прихожей слуга указал мне на полотенца и подал рубашку, которую мне следовало надеть после, а также большой, подбитый мехом, плащ. Я поблагодарил его и слуга вышел. Я разделся и прошел из прихожей вглубь помещения. В самом углу стояло что-то вроде открытого очага, на котором лежали раскаленные камни. У стены было несколько больших полок, больше похожих на скамьи на разных уровнях. Тут же в большом деревянном ведре мокли разные веники (это от них так насыщен был воздух здесь). Было наставлено множество всяких ёмкостей с водой, включая две огромные бочки. В одну из них я и залез. Вода оказалась совсем не горячая. Странные традиции у роххирим. Пока я пробовал удобно устроиться в бочке (почему бочка? Почему нельзя было придумать купальню, как у эльфов?), дверь распахнулась и вошел Арагорн в повязанном на бедрах полотенце. Следом радостно ухая, словно филин, и скрипуче посмеиваясь вкатился Гимли. Он тут же бросился к очагу и плеснул на камни ковш воды. Поднялись клубы белого пара и гном, крякнув «Хорошооо!», полез на одну из верхних полок. Арагорн плеснул воды на полку пониже и тоже присел, с наслаждением закрыв глаза. — Эй, Арагорн, — воскликнул Гимли, — я вижу чьи-то острые уши, торчащие вооон из той бочки! — гном расхохотался. Арагорн приоткрыл глаза и посмотрел туда, куда указывал гном. — О, Леголас, что ты делаешь в бочке? Мы тебя везде искали! Ты уже успел попариться? — Попариться? Я, вообще планировал помыться. — Не, брат, — отозвался Гимли, — давай-ка, выбирайся там из бочки и иди к нами. Тут надо сначала хорошенько косточки прогреть! Нехотя я выбрался из воды, к которой уже начинал привыкать, обмотал бедра полотенцем, как это сделали мои друзья и присел на самую нижнюю полку. И тут же подпрыгнул! Деревянная полка была как кусок раскаленного металла! Мои друзья весело рассмеялись, а Арагорн зачерпнул ковш воды и плеснул на полку, как только что сделал для себя. — Садись, теперь будет комфортно, — сказал он, улыбаясь. Я с опаской присел, но, действительно, не почувствовал больше того жуткого жара. Дерево приятно грело тело, а тепло пробирало, казалось, до самых костей. — Умыл бы ты лицо, Леголас, — пробасил Гимли сверху, — А то еще угоришь. Арагорн протянул мне ковш с водой. Я умылся и мне, действительно, стало намного лучше. Остатки воды я вылил себе на волосы, чем заслужил одобрительные улыбки моих друзей. Мне, действительно, становилось приятно в этой странной купальне. Аромат прогретого дерева, листьев и хвои расслаблял, жар приятно прогревал тело. Я откинулся на деревянную стену и прикрыл глаза. — Ну, давай, Арагорн, покажи, на что ты способен, — вдруг забасил Гимли. Я открыл глаза и брови мои поползли вверх. Гимли улегся на полку. Арагорн щедро окатил его травяным настоем и принялся в две руки хлестать его вениками! Выглядело это как какое-то изощренное наказание, но, судя по лицу Гимли, ему это нравилось. Варварские обычаи, подумал я. И откуда мои друзья с ними знакомы? Арагорн продолжал лупасить Гимли, а тот довольно крякал и приговаривал, чтобы Странник силы не жалел. Скоро Арагорн снова облил Гимли и тот сел, взял веник и стал охаживать себя по бокам. Что это такое, вообще? Мы же вроде мыться пришли? — Леголас, иди, попробуй, — позвал меня Арагорн. Я отрицательно помотал головой. — Эльфы! — отозвался Гилми, — Ничего вы не понимаете в ритуалах правильного и здорового мытья! — Леголас, правда, просто попробуй. Я, честно, не буду зверствовать, как с Гимли. Недоверчиво я лег на полку, тут же был облит теплым настоем трав. И только я расслаблено вдохнул его аромат, на спину мне упал первый хлесткий удар веника. Нет, это не было больно, это было необычно. Словно Арагорн, как какой-то шаман, выбивает из меня что-то, что тяготит. Усталость, тяжкие мысли, тревогу, боль из мышц — всё это медленно выходило вон из меня под хлесткими ударами веников… Мы молча одевались, расслабленные и немного уставшие. Арагорн вдруг поднял на меня глаза и спросил: — Леголас, что ты думаешь об Эовин? — Леди Эовин — очень достойная, очень светлая, сильная и хороша собой. В ней течет кровь королей и этого не отнять. — Она очень молода… — Молодость всегда проходит у людей, Эстель. Тебе ли, как человеку, этого не знать… — Я понимаю, Леголас. Мне кажется, она очень одинока… — Возможно, я не так хорошо знаком с Домом Теодена как ты. Мне кажется, ей не хватает свободы. Она — словно степная охотничья птица в клетке. — В этом ты прав, друг. Надеюсь, однажды она встретит достойного мужа, кто окажет ей должное уважение и даст ей свободу… Лицо Арагорна было задумчивым и даже, как будто мечтательным. Мы с Гимли шли за ним следом во дворец и вдруг гном тихо произнес: — Орка мне в постель, Леголас, если леди этого дома не положила глаз на Арагорна… Не нравится мне это. Хотя, я не берусь утверждать. Но ты, парень, тоже держал бы свои острые ушки востро. — Я буду, — отозвался я. Гимли зародил в моей душе сомнения относительно Арагорна. Новый день принес с собой скорбные хлопоты: мы все направились на похороны сына короля. Процессия вышла из Медусельда и направилась в сторону королевских погребальных холмов. У гробницы Эовин, глотая горькие слёзы, пела погребальную песню. Мое сердце разрывалось. Я тихо пел эльфийскую прощальную песню, которой наш народ провожает усопших в последний путь. Процессия потянулась обратно в Эдорас. Только Гэндальф и Теоден остались на погребальных холмах. Король был подавлен. Проходя сквозь ворота, я заметил, что Эовин идет рядом с Арагорном и он обнимает её. Как из-под земли рядом появился Гимли. — Скажи-ка мне, ты видишь то же, что и я? — Я вижу, что Эовин в ее душевной скорби ищет утешения у того, кто сильнее духом. — А я вижу, что наш друг вот-вот свернет на скользкую дорожку. Если уж ей и искать у кого утешения, то у собственного брата. А Арагорн, по-моему, просто теряет голову. Его можно понять, юная леди чудо как хороша. И будь на его месте ты, Леголас, я бы и слова не сказал, даже наоборот! Но у Арагорна уже есть невеста. И не какая-то там, а дочь эльфийского Владыки, красота которой, говорят, сравнима с красотой самой Лютиэн. Вот зря он привечает это деву. Говорю тебе и повторю еще, не нравится мне это. В чем-то Гимли действительно был прав. Слишком уж близко она прижималась к Арагорну, слишком уж часто они бывали вместе, да и тот его вопрос о ней — всё это смущало меня. Если бы я был тем счастливцем, кому Арвен пообещала своё сердце, для меня бы перестали существовать всё другие женщины Арды! О, Арвен… Как ты, любовь моя? Что с тобой? Где ты? Я очень давно не чувствую тебя, я очень давно не слышу тебя и моё сердце не перестает тосковать о тебе ни на минуту… Гимли прервал мои мысли. — Надо бы поговорить с Арагорном, как считаешь? Пока он, не приведи Махал, не натворил чего не того. — Согласен, Гимли. Но не стоит сразу напрыгивать на него в гномьей манере. Позволь мне поговорить с ним. — Да на здоровье, дипломат эльфийский, — пробурчал Гимли, — Но смотри, как бы ты не опоздал со своей дипломатией. — Не ворчи, мой друг, я поговорю с ним сегодня.