Лунный свет

На равнину Дунхарроу медленно ложилась ночь. Солнце сегодня заходило как-то особенно медленно, словно с неохотой. Словно знало, что пройдет ночь и будет новый день, но он принесет с собой многие печали и смерти. Воины Рохана почти спокойно и обыденно устраивали свой ночлег, ужинали, чистили оружие, говорили в полголоса. Долина, где стоял лагерь рохиррим, была возле ущелья Дунхарроу, ущелья мертвецов. Легенда гласила, что туда ушел народ, в далекие годы предавший Исильдура и не пришедший под его знамена во время Войны Последнего Союза. И тогда Исильдур проклял гордецов не знать покоя пока их клятва не будет исполнена, пока снова их не призовет под свои знамена потомок королей. Время шло, народ гор медленно вымер, но их души так и продолжали блуждать в ущельях гор, неся своё проклятье. Кони, чувствуя их, были встревожены. Всадники старались их успокоить и, по возможности, увести подальше от тропы, ведущей в ущелье. Я тоже чувствовал беспокойство. Тревога снедала мою душу. Я старался занять себя, чтобы отвлечься. Найдя укромный угол за шатром Арагорна, я устроился на походной скамье и принялся править свои боевые ножи. Завтра грядет суровая битва, стоит быть готовым. Мы, Арагорн, Гимли и я, в составе армии Рохана идем на помощь Гондору. Когда Арагорн принес весть о том, что Гондор зажег сигнальные огни, владыка Медусельда принял решение отозваться на зов о помощи согласно древней клятве. В дороге мы встретили единственного из трех посланных Гэндальфом гонцов, который вручил королю Теодену красную стрелу — древний знак мольбы о помощи, которым в крайних случаях обменивались правители Гондора и Рохана, однажды приняв этот обычай. Рядом со мной пристроился Гимли. Он просто курил и молчал, вертя в руках свой медальон. — Знаешь, парень, иногда мне кажется, словно я слышу ее голос у меня в голове. Она говорит со мной. Боюсь, как бы я не начал сходить с ума, — усмехнулся гном. — Вполне возможно, Гимли, что она действительно говорит с тобой. Владычица очень могущественна, а языком осанвэ владеют все эльфы. Поэтому не думай, что ты сходишь с ума. Но я удивляюсь, что ты слышишь осанвэ. Обычно никто, кроме эльфов не владеет этим умением. — И ты, выходит, можешь? — И я. — Так ты бы поговорил со своей принцессой там, ну, объяснился бы. — Понимаешь, друг, ни я, ни Арвен не обладаем такой силой, чтобы общаться на очень дальних расстояниях. Владычица может, мы нет. Сил хватает только на пару фраз. — Ну так вполне хватит, чтоб объясниться? — не унимался Гимли. — Ты совсем не знаешь обычаи эльдар, Гимли. Мы объясняемся в любви только лично. Нам нужно видеть глаза другого. Нужно иметь телесный контакт. Но ты не расстраивайся, — улыбнулся я, — Я уже объяснился ей. — Ах ты ж, орка тебе под седло! Когда ты успел? — В Хельмовой Пади. — Что???? Но как? — Она была там, в составе отряда Халдира, переодевшись простым воином. Она пришла, и она храбро сражалась. Я случайно наткнулся на нее. Мы вместе проводили умирающего Халдира, я своей рукой закрыл ему глаза. — Я вечно всё пропускаю! Вот скажи мне, как ты успеваешь воевать, убивать столько же орков, сколько я, да еще и найти в дыму битвы свою любимую и успеть ей в любви признаться? Остроухий, ты меня не пытаешься ли обмануть? — Что ты, Гимли, конечно, нет. Я даже успел ее поцеловать…. — Оу… И что же она? Что она ответила тебе? — Ее душа смущена. Конечно, тогда, после нашего поцелуя и моего признания она хотела ответить мне тем же, но я остановил ее… — Зачем же? — Гимли с размаху раздосадовано хлопнул себя по бедрам. — Так правильно, Гимли, пойми. — Возможно, ты и прав… Эй, чего ты вдруг напрягся? Что ты услышал? — Лошадь… — Какая лошадь? Их тут тысячи, Леголас! — Нет, это другая. Точнее другой… Я слышу шаг Асфалота! Я вскочил с места! Неужели я слышу шаги коня Арвен?! Неужели это она? Я бросился на звук. Гимли подхватился за мной следом. — Асфалот? Это эльф или это конь? А чей конь? Чего ты всполошился, Леголас?! Я резко остановился у шатра короля Теодена. Тут стражник держал под уздцы Асфалота. А темная фигура всадника только что скрылась в шатре короля. Гимли со всего размаху влетел в меня, и мы чуть оба не упали. — Что происходит, Леголас? Можешь толком объяснить? — ворчал Гимли. — У короля гость из Ривенделла, тише ты. Мимо нас быстро прошел Арагорн. Он спал в своем шатре, куда я почти насильно затолкал его, чтобы он, наконец, отдохнул. Но, видимо, его разбудили приказом короля. Скорее всего новость, что принес гонец из Имладриса, касалась и его. Арагорн прошел и не заметил нас, стоящих в тени у шатра. — Я останусь тут, — сказал я Гимли, — Дождусь посланника, попробую узнать хоть что-то об Арвен. После победы я ее не видел. Не нашел ни среди мертвых, ни среди живых. — Добро, парень. Я дождусь тебя в нашей палатке. Вскоре из королевского шатра вышел Арагорн, неся в руках какой-то меч. Вышел и ночной гость. В том, что это эльф, я уже не сомневался, хоть его лицо и скрывал большой капюшон. -Suilad, gwanur*, — окликнул я его. Эльф обернулся. — Леголас! А я собирался искать тебя, — услышал я голос владыки Элронда. — Владыка, — я склонил голову, — простите, я не узнал вас. — И это хорошо, мой мальчик, — он положил мне руку на плечо, — Я хотел поговорить с тобой. Пройдемся? Я кивнул и повел рукой, приглашая Элронда пройти вперед. — Послушай меня, Леголас, я знаю, как сильно ты любишь мою дочь. Прошу, не делай такие глаза, это уже давно не секрет для тех, кого это касается. Так вот, я хочу попросить тебя об одолжении. — Что угодно, Владыка, — торопливо заговорил я. — Сейчас Арвен в безопасности. Но никто не знает, чем окончится эта война. Она отказывается плыть на Запад. Из-за Арагорна или из-за тебя, этого уж я не знаю, — хорошо, что было уже темно и Элронд не увидел, как вспыхнули мои щеки, — Если завтра Арагорн победит Саурона, судьба мира людей будет решена. Арагорн станет королем, а Арвен станет его женой. Если же сопротивление падет под ударом армии Темного Властелина и Арагорн погибнет, я прошу тебя отправиться в Лотлориэн и забрать оттуда Арвен в Серые Гавани. Хоть насильно, хоть на плече, хоть за руку, хоть поперек седла, но привези ее туда и отправься с ней в Валинор. Спаси мою дочь, ибо, боюсь, мне это будет не под силу. Но даже если всё окончится счастьем и славой, я прошу тебя не оставлять ее. Будь рядом, позаботься о ней в минуты, когда Арагорн не сможет этого. У него, как у короля, будет много забот. Возьми ее будущего сына своим воспитанником. Время эльфов кончается, и однажды в Средиземье не останется ни одного эльфа. И когда ее время на этой земле истечет — будь рядом, спой над ней прощальную песнь, проводи ее, как это положено у нас. Если ты пообещаешь мне это, я буду спать немного спокойнее, чем обычно. Элронд смотрел на меня, и я видел перед собой не Великого Владыку, не глашатая легендарного Гил-Галада, не Хранителя кольца Нарья, а отца, сердце которого не знает покоя в тревоге о судьбе любимой дочери. Я опустился на колено перед Владыкой и взял в руку край его плаща. — Этой ночью примите мою клятву, Владыка. Я призываю в свидетели свет Эарендиля! Клянусь стать тенью вашей дочери, моей возлюбленной и она не будет знать горя и тоски. В день ее ухода я буду готов проводить ее как это положено обычаями эльдар. Никогда она не останется обделена вашими благословениями, проводником которых берусь стать я. Его рука легла на мою голову. — Спасибо, мальчик мой. Твои слова удивительно успокоили меня. Я верил, что ты меня не подведешь, — он поднял меня, — Не скрою, мне очень жаль, что я никогда не смогу законно назвать тебя сыном и со спокойным сердцем отдать тебе руку своей дочери, — он вздохнул. — Благодарю, Владыка, — ответил я и склонил голову, — Увы, моя судьба сурово решила иначе. Но каким бы скорбным не был мой удел, я сочту личным счастьем хранить жизнь вашей дочери и проводить ее, когда настанет время. — Да будет так, — выдохнул Элронда, — Да прибудут с тобой все благословения эльдар. Он накинул капюшон и быстрым шагом направился к Асфалоту. Я последовал за ним, чтобы поддержать ему стремя и лишний раз коснуться Асфалота. «Передай мою любовь своей хозяйке», — мысленно обратился я к коню. Асфалот изогнул крутую шею и покосился на меня. Он был истинно эльфийский конь, потому понимал осанвэ. Я смотрел вслед удаляющемуся владыке и думал о клятве, что я только что принес. Это будет непросто… «Ты встал на такой трудный путь, мой мальчик… " — вдруг услышал я голос моего отца у себя в голове. «Я знаю, отец. Но это мой выбор. Я люблю еë и не сойду с этого пути, как бы тяжёл он ни был, " — твердо ответил я. «Значит, наш род прервется на тебе, Леголас… " — горько произнес Трандуил. Я закрыл глаза и тяжелый вздох вырвался из моей груди… Итильгалад… Если бы только я мог, если бы только что-то было в моих силах. Но, видимо, отец прав и на мне действительно прервется род Ороферов, как бы горько это ни звучало. — Леголас! Я только что видел, как Арагорн выскользнул из своей палатки и повел куда-то коня. При нем было всё его оружие! — громкий тревожный шёпот принадлежал моему другу Гимли. Я обернулся. Лицо Гимли и правда было встревоженным, и он уже был в полном обмундировании. — Ступай к нему и задержи. Я приведу коня. Я поспешил в нашу палатку, захватил своё оружие и, отвязав коня, направился к палатке Арагорна. Мимо меня пробежала заплаканная Эовин. Это еще что такое? Гимли уже стоял возле Арагорна, а тот уговаривал его вернуться в лагерь. — Разве ты ещё не понял, что гномы на редкость упрямы, — улыбнулся я, — Мы идем с тобой, Арагорн и это не обсуждается. Верхом мы проехали через лагерь и направились в сторону ущелья. Воины провожали нас недоуменными взглядами. Кто-то даже роптал, что мы трусливо бежим вместо того, чтобы принять бой вместе со всеми. Глупые люди, жаль, что вы не видите дальше своего носа. Мы въехали в ущелье. Я знал легенду о народе, что прятался тут с давних времен. Точнее о том, что от этого народа осталось к нынешнему времени. Люди этого племени давно умерли, но так и не нашли покоя, однажды проклятые Исильдуром как клятвопреступники. Но я не мог и представить, что ждёт нас там, дальше. — Путь закрыт. Этот путь проложен мертвыми, и мёртвые хранят его, — прочел я надпись над Тëмной Дверью. — У меня кровь стынет в жилах, — тихо проговорил Гимли. Из прохода в скале вырвался смрадный порыв ветра. Мы все невольно поморщились. А кони, вдруг испугавшись, вырвались от нас с Арагорном и бросились назад, в сторону лагеря. От этого места веяло могильным холодом и ужасом. Арагорн достал свой меч, взглянул на нас с Гимли и бросился во тьму прохода. Я последовал за ним не задумываясь. Я всё ещё нес клятву Арвен хранить её короля. Гимли немного замешкался у входа, но быстро взял себя в руки и присоединился к нам. ***************** Когда отец вернулся в Лориэн, я стояла на балконе, мучимая тяжким ожиданием его приезда. Увидев его, я, стремглав, бросилась по лестницам внизу. Какие новости он привёз? Видел ли Арагорна? Встретил ли Леголаса? Столько вопросов роилось в моей голове! Я чувствовала себя как в тюрьме в этом умиротворенном Лориэне, под мягким, но пристальным присмотром бабушки. Я просила отца взять меня с собой, но получила два суровых и категоричных «нет» от моих родичей. И вот он, наконец, вернулся! Я подбежала к нему как раз когда он сошёл с коня. Мой отец всегда поражал меня своей спокойной силой и грацией. Мои братья во всем хотели походить на него. Когда мама покинула Имладрис и отплыла в Валинор, многие достойнейшие и красивейшие эллет мечтали стать утешением моему отцу. Элронд был красив и статен всегда. Но отец оставался слеп и глух ко всем взглядам и вздохам. Мама навсегда осталась в его сердце. В этом они очень похожи с отцом Леголаса, королем Лихолесья. Отец легко сошёл с коня, и я бросилась к нему в объятия! — Отец! Как я ждала тебя! Ну как там он? Ты говорил с Арагорном? — Да, Арвен, говорил и отдал ему Пламя Запада. — А он, что он, отец?! — Он, наконец, принял себя тем, кем он рожден! Теперь надежда действительно есть, — он обнял меня. Я была так взволнована тем, что сказал мне отец. Он также сказал, что вот-вот случиться самая страшная битва Третьей Эпохи. И от её исхода будет зависеть будущее всего Средиземья. Та самая война, о которой говорил Леголас. — Арвен, — Элронд взял меня за руки, — Что же ты не спрашиваешь о другом? Кто также живет в твоём сердце? — Отец, — тихо ответила я, помолчав, — Он никогда не станет моей судьбой. Потому какой смысл мне о нём знать? — Твоё решение делает тебе честь, дочь моя… Но всё же я скажу, я виделся с Леголасом. И взял с него клятву никогда не покидать тебя, что бы ни случилось. Он поклялся, и я уверен, он не отступится от своей клятвы ни за что. На его руку упала моя слеза… Отец обнял меня. — Моя взрослая и сильная дочь… Когда же ты успела вырасти и стать такой мудрой? Я бы пожелал тебе сил, но их у тебя и так в избытке. Ты станешь удивительной королевой в один прекрасный день, Арвен. Он поцеловал меня в лоб и направился во дворец. Меня душили слезы, и я побрела к конюшням, где меня бы никто не потревожил вопросами о моих слезах. Асфалот неторопливо жевал овёс и фыркал о чём-то своём. Но когда я подошла к его стойлу, он забеспокоился, начал переминаться с ноги на ногу. — Нет, милый, мы не едем кататься, — вытирая слезы сказала я, и вошла к нему, взяв щетку. Но как только я коснулась его, перед моими взором вдруг возник Леголас. Он грустно улыбался мне. Его светлые пряди трепал ветерок, а глаза сияли, как две звезды. «Я очень люблю тебя, Арвен. Больше жизни! Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. Я буду рядом каждую минуту. Я не погибну, меня защитит клятва, данная твоему отцу. А пока позаботься о себе, но лишь до тех пор, пока я не встану у тебя за плечом.» Мои руки сами собой опустились и видение пропало… О, Асфалот, какое же чудесное послание ты принёс мне, друг мой. Слезы уже было невозможно сдерживать и я, уткнувшись в шею коня, отпустила свои рыдания. Выйдя из конюшни, я направилась в сад. Бродя без особой цели, я набрела на беседку. Увидев её издалека, я решила в ней присесть на время, но, подойдя ближе, поняла, что место занято. Халдир стоял лицом в мою сторону, высокий и красивый, как всегда. Он всё ещё носил повязку на ране, и она иногда причиняла ему беспокойство, но он уже иногда гулял в саду. Когда один, когда в сопровождении Алассе. Их любовь расцветала у меня на глазах. Сейчас он стоял, заложив руки за спину. В глубине беседки я заметила смущенную Алассе. Что здесь происходит? Я решила остаться и посмотреть, не понадобиться ли Алассе моя помощь. — Прошу тебя, Алассе, перестань уже звать меня господином. Эллет испуганно моргала. Тон у Халдира был почти как у старшего брата. — — Я стараюсь, но мне пока не просто, гос… Халдир, — тихо вздохнула она. Халдир же поднял глаза к небу, словно ища слова или набираясь смелости. — Алассе… Когда я очнулся в Лориэне, у меня не было никаких иллюзий по поводу себя. Я знал, что ранение очень серьёзное, что даже если я выживу, я перестану быть воином и командиром, каким я был. У меня уже не достанет сил ходить с отрядом в дозоры и сражаться с былой силой. Но потом ко мне пришла принцесса Арвен и привела тебя. И только фиалковое облако твоего взора коснулось меня, я сразу понял, что во мне снова будет столько же сил, как и раньше, что возрождение моё будет полным, словно я прошёл по пути Великого Глорфинделя! Ты вернула мне вкус к жизни, желание скорее становиться на ноги. Алассе молчала, опустив взор и беспрестанно краснела. — С каким нетерпением я ждал твоего прихода каждое утро! Как я старался поймать любой твой взгляд. А чтобы иметь возможность держать тебя за руку мне пришлось поскорее встать на ноги, чтобы под предлогом лечебных прогулок проводить с тобой время в этом саду… — — Ах, вот оно что?! — вдруг возмутилась Алассе и глаза её вспыхнули. Халдир счастливо улыбнулся и прикрыл глаза. Затем сделал глубокий вдох и продолжал. — Прежде чем гневаться на меня прошу, дай мне закончить. Эти слова даются мне нелегко, поэтому пожалуйста не перебивай. Так вот, что я хотел сказать. С некоторых пор я живу только тобой, Алассе… Моя милая Алассе… И я счастлив этим. Но я хочу сказать, что с тех пор, как я увидел тебя впервые, я… — он вдруг замялся. Ну давай, Халдир, друг мой! Скажи ей, она так ждёт! — Я люблю тебя, Алассе! — выдохнул он. Алассе, казалось, перестала дышать. Да я бы на её месте вообще бы лишилась чувств! Я чуть не прыгала от радости в своей зеленой засаде. А Халдир тем временем обернулся, подошёл к эллет и встал на колено. — Примешь ли ты мою любовь, Алассе? Сделаешь ли несчастного Халдира наконец самым счастливым из эльдар? Алассе быстро-быстро моргала, но слезинки всё же вырвались из её фиалковых глаз. Халдир нежно стер их и приложил маленькую ручку эллет к своим губам. А она, моя милая, дрожащей от волнения рукой обняла его и крепко прижалась. Боясь нарушить это робкое объятие, Халдир сел рядом с ней на скамью, и она совершенно утонула в его объятиях. — Любимая моя, моя Алассе, — шептал он нежно. Она подняла на него своё влажное от слез личико и взволнованно произнесла: — Ты не смеешься надо мной, Халдир? Ты действительно полюбил меня? — Я не шучу чувствами, милая. Я люблю тебя всем сердцем, я клянусь тебе! — Тогда, я надеюсь, ты примешь в ответ и мою любовь, капитан Лориэна, — она снова смутилась от собственной смелости, но затем подняла на него глаза. Я никогда не видела Халдира таким! Он буквально светился, так он был счастлив в тот момент. Он приблизился к Алассе, а она медленно закрыла глаза… Я отвернулась. Пусть это будет только их первый поцелуй, я и так знаю уже слишком много этой нежной тайны. Я тихо улизнула от этой переполненной счастьем двоих беседки и, улыбаясь, отправилась ко дворцу. День, не предвещающий ничего хорошего, вдруг обернулся искрящимся и восхитительным: две дорогих мне души сегодня обрели друг друга! Я же говорила, Халдир, что твой лесной колокольчик торопится изо всех сил, чтобы назвать тебя ада!