Нищенка

(1) Дует пронизывающий ветер, мрачно качая деревья. Серые облака заслоняют солнце. Всё вокруг пропитано какой-то непередаваемой отчаянной горечью. Всё люди стоят в чёрном. Мужчины в костюмах и куртках, женщины в юбках или платьях, чёрных платках и тёплых кофтах. Лишь один человек сегодня в белом… Её бездыханное серое лицо не выражает никаких эмоций. Её волосы красиво уложены и завиты. На голове длинная белоснежная фата с розами. Локоны разбросаны по бархатной зелёной ткани. Перчатки цвета снега. Ослепительно белое пышное свадебное платье без рукавов, украшенное блёсками и розами, белые туфли на квадратном каблуке и на шнуровке. В руках букет из белоснежных лилий… Лишь одна деталь портит её безупречный молчаливый образ. Шрам по длине всей головы с левой стороны…… Я кутаюсь в любимый тёплый кардиган своей дорогой Анели… Как котёнок, жмусь к Билли, а он согревает меня своими вечно тёплыми руками. Всё слёзы уже, казалось, давно пролиты. Глаза болели от этой сухости, но я не плакала. Я гордо держалась, хотя очень хотелось разреветься и закатить грандиозную отчаянную истерику. Сейчас я не думала ни о том, что я буду делать дальше, ни о том, что мне будет сложно добраться домой, ни о том, что я стояла в объятиях любимого человека, пускай и безответно любимого. Все мои мысли были об Ане… Я просто стояла, уставившись в одну точку: на гроб чистого бежевого, любимого цвета дорогой подруги. Не знаю, что со мной твориться. В сердце – лишь пустота, оно разорвано в клочья… Как тяжело потерять всех, кто тебя любил! Как тяжело осознавать, что я в этом мире теперь одна… и никому не нужна. Я потеряла человека, который всегда меня поддерживал, не хуже матери. Человека, который вселял в мою душу надежду. Человека, который отдавал всю свою сущность во имя мира и счастья. Человека, который научил искренно улыбаться и ценить каждое мгновение. Человека, который заставлял прогрызать зубами дорогу к свету. Человека, который обещал быть всегда рядом, что бы ни случилось. Человека, которого уже никогда не вернуть, которого я больше никогда-никогда не увижу и не смогу обнять… Анеля… За что ты так со мной? Почему твоей душе захотелось покинуть тело именно сейчас? Всё как в тумане. И звуки почти не разбираю. Медленным шагом, чтобы не упасть и не сорваться, подхожу к гробу… Среди этой каши звуков могу разобрать лишь один звук– тихий плач около бездыханного тела, отдающий эхом… Падаю на колени перед трупом, отчаянно припадаю губами к холодной ладони… и только тут на её руку падает горячая слеза… Как бы я хотела, чтобы всё было как в сказке! Упала слезинка – и прекрасная принцесса ожила… Но нет. Это суровая реальность. Я сначала и не заметила, как рядом со мной нагнулся к Анеле какой-то молодой человек. Чёрный пиджак поверх серой рубашки в клетку без галстука, чёрные брюки и туфли с острыми носами, тёмно-коричневая кожаная куртка. Светлые короткие волосы, круглый подбородок, острый нос с небольшой горбинкой, длинные ресницы и пустые, серые, почти бесцветные глаза. Когда я начала подниматься, он опустился на колени, и закрыл лицо руками. На его левом запястье я увидела тату: красивую надпись воздушным почерком с завитками «Анеля». По всему его виду, по его переживаниям и по звукам, что он издавал, можно было с уверенностью сказать, что он очень дорожил усопшей. Я подумала, поразмышляла, постаралась вспомнить, где я его видела. -Рышард? – спросила я у светловолосого, вопросительно посмотрев на него. -А… Откуда вы знаете моё имя? – парень поднялся. -Я лучшая подруга Анели. -Ты? – он смотрел на меня пожирающим, прожигающим взглядом, и готов был разорвать, - Так вот за кем она потащилась через весь океан! Так вот из-за кого всё так получилось! Да лучше бы ты подохла в своём лесу!!! -… - я залепила Рышарду смачную пощёчину, - Она меня сама потащила! Она была организатором всех наших приключений! Она сидела за рулём! Она ненавидит тебя и любит одновременно, а ты так жестоко отзываешься о человеке, который её приютил и спас от голодной смерти! Где бы она была из-за тебя? Осознав что, был неправ, и что он задевает чувства умершей, он вновь склонился к её бездыханному телу… и разревелся, как мальчишка. Никогда не видела мужские слёзы… По его виду можно было легко, понять, что он чувствует в этот момент. Растерянность, отчаянность, раскаяние и ещё целый букет негативных чувств. Я была настолько растерянна этой отчаянной немой картиной, что стояла, как вкопанная, пуская по своим щекам солёные капли, что оставляли за собой блестящие мокрые дорожки… Я больше никогда его не видела… На следующий же день на могиле Анели нашли пистолет и … его тело с простреленной головой. (2) -О, явилась не запылилась! – воскликнула Майя, когда я снова появилась в «Зелёной волне», - Ты чего вся в чёрном и ещё в платке? В монашки подалась после того, что вы там с Анелей вытворяли? Рассказывай, что вы там натворили? И где ты подружку свою потеряла? Что, там оставила? -Нет, не оставила. Майя, отстань. -А где она? Хах, закопалась что ли? -В точку. -В смысле?! -Я только что с её похорон. -…- на этом она замолка. Я прошла вглубь ресторана по бархатной тропинке, завернула вправо и упёрлась в дверь директора. -Ты уверен, что мы всё делаем правильно? – тихо спросила я у Билли, который всё это время был рядом со мной и собирался поговорить с Новаком. -Ещё как! Мы зашли в кабинет, и Войцех с бурной радостью и распростёртыми объятиями принял нас. После приветствий и обмене последними печальными новостями, он заладил: -О, для меня такая честь, видеть вас здесь, мистер Армстронг! Моя дочка вас просто обажает! Можете расписаться вот здесь? – босс протянул панку какой-то листок и ручку, а тот послушно расписался, - Спасибо большое! … Какое счастье, что с тобой ничего не случилось, Маргарет! Ты так прекрасно сыграла тогда в Окленде! Да ты тут у нас станешь звездой, я тебе зарплату в пять раз подниму! Да я тебе… -Нет. – сказал, как отрезал Би-Джей. -Да она же тут… -Нет. -Я же… -Нет. -Почему так категорично? -Потому. Она здесь не останется. -Это почему ещё? -Потому что. Она здесь работать больше не будет, мистер Новак. До свидания. После этих слов он взял меня за руку, и, махнув боссу другой рукой, удалился со мной из кабинета. Под окнами нас уже ждало такси с нашим багажом, с толстенькой пачкой денег, что мы выручили, продав зелёную квартирку и с билетами на самолёт, который вылетал в Америку через два часа. А сейчас позвольте рассказать, почему я решилась на такой шаг. Всё здесь напоминало мне Анелю, и если я оставалась здесь на ночь, меня охватывали воспоминания. Всё здесь слишком сильно пахло корицей с лавандой. Здесь не было родных людей. Не было тех, на кого я бы могла положиться. В одиночестве я бы сошла с ума. Осталась бы я здесь, я бы никогда не вышла из депрессии, так как единственному человеку, которому удавалось хоть на пару минуть поселить улыбку на моём лице, нужно было возвращаться домой. А мне так не хотелось расставаться с ним ни на минуту… А ещё Анеля стала мучить Билли. Не знаю, за что. Возможно, он чего-то мне не договаривал, но мне было как-то всё равно, и от этого я ни капли не страдала. Удивительно то, что она нашла способ общения с Би-Джеем. Она писала на стенах. Не знаю, как. Это всё происходило каким-то загадочным и непонятным разуму образом. Сначала будто серой краской Аня выписывала буквы, а потом следы краски, непонятно как, но исчезали. В основном смысл всех посланий «с того света», которые наводили на панка дикий ужас, состоял в том, что он непременно должен мне что-то рассказать и больше не обманывать меня. Что бы это могло значить? Я и понятия не имею, что такого Билли может от меня скрывать. Но я ещё могла оспорить все предыдущие аргументы, чтобы уехать из Польши навсегда. Мне бы хотелось остаться, это же всё-таки память, да и Варшава – то место, куда меня посылали родители, да ещё и любимый город мамы. Но нет. Я поддалась Билли, когда у меня был очередной прилив слёз и отчаяния и он, крепко обняв, сказал мне фразу, которая навсегда врезалась в мою память: -Мне это надоело, Мэгги. Больше нельзя себя так терзать! Ты же совсем себя загубишь! Знаешь, ты прекрасна, когда улыбаешься, я хочу, чтобы ты всегда улыбалась! Я постараюсь сделать так, чтобы больше ни одна слезинка не упала с твоих глаз!