***
«…Алихоция или, как его еще называют, Гиеновое дерево, — это растение, листья которого содержат в себе фермент, способный вызывать сильную истерию и неконтролируемый смех. Его листья используют для приготовления Зелья смеха, которое было изобретено в шестнадцатом веке Зигмунтом Баджем…» Гермиона сидела на лекции по гербологии, записывая основные понятия из темы урока. К своему ужасу, девушка никак не могла сосредоточиться на словах преподавателя. Лекции по данному предмету были редкими, но когда они проходили, профессор Спраут давала так много материала, что не было ни секунды на отдых от конспектирования. Гриффиндорка продолжала записывать необходимую информацию и старалась не обращать внимания на возникший из ниоткуда жар и учащенное дыхание. Однако оказалось, что сделать это было попросту невозможно. Она чувствовала себя так, словно только что пробежала сложнейший марафон с препятствиями под палящем солнцем. Девушка развязала свой туго затянутый галстук и сняла его с шеи. Стало немного легче дышать, но вся кожа горела так, словно она заснула летом на пляже и сгорела под солнцем. Грейнджер расстегнула первые несколько пуговиц на рубашке и закатала рукава. Она оглянулась на остальных, но создавалось ощущение, что невыносимо жарко было только ей одной. Некоторые ученики начали на неё оглядываться, и, отпросившись у преподавателя, староста Гриффиндора вышла из класса, направляясь в сторону женской уборной. Девушка просто мечтала о прохладной воде и свежем воздухе, чтобы прийти в себя, однако когда она открыла дверь, любые мысли исчезли из ее головы, а температура тела взлетела еще выше. Она остановилась как вкопанная в дверях, смотря на то, как Малфой, сняв футболку, обливает себя водой. Капли воды медленно стекали по его телу, и она не могла оторвать от них свой взгляд. — Грейнджер? Какого хера ты делаешь в мужской раздевалке? — раздался ошарашенный голос Малфоя. — Что? — отрешенно переспросила девушка, не в силах отвести от него свой взгляд. — Ты оглохла? — агрессивно ответил ей слизеринец, надевая обратно свою форму, затем он угрожающе приблизился к гриффиндорке, которая теперь выглядела потерянный и смущенной. — Сейчас перерыв, и кто угодно из команды может зайти сюда. Вали отсюда, грязнокровка! Услышав эти слова, Гермиона наконец скинула с себя нахлынувшее замешательство и почувствовала, как ее заполняет ярость. — Не будь идиотом, Малфой. Я была на уроке у Спраут! С какой целью мне бы понадобилось проникать сюда? — Я так понимаю, что тебе просто нравится подглядывать за мной, — самодовольно произнёс Малфой. — Но тебе ничего не светит. — Не льсти себе. Было бы тут на что смотреть, — фыркнула Гермиона, отводя взгляд и надеясь, что яркий румянец не выдаст ее мгновенно. — Это очевидно проявление чертовой связи. — Да? И почему же ты видишь именно меня, Грейнджер, а не своих друзей? — еще более снисходительно спросил ее Драко, и затем он, не дожидаясь ответа гриффиндорки, вернулся на поле. — Видимо, я проклята — сказала Гермиона в пустоту и, так и не умывшись, вернулась в класс.***
Шла заключительная часть матча, и вторая команда сильно проигрывала. Несмотря на слаженную работу обоих охотников и загонщика, Флинт пропускал почти все мячи, которые летели к ним в ворота. Джинни понимала, что единственная надежда их команды — это поймать снитч, однако как бы она ни старалась, мяч исчезал прямо у нее из-под носа. Радовало только то, что Роджер Дэвис претерпевал неудачу раз за разом также, как и она. Внезапно вдалеке девушка увидела золотой отблеск и, не раздумывая ни секунды, повела свою метлу резко вниз. Ветер развивал огненно-красные волосы девушки подобно тому, как он развивает языки пламени. Весь окружающий мир сузился до крошечного золотого мяча, а уши мгновенно заложило от потери высоты и большой скорости полета. Она буквально всеми клетками тела ощущала присутствие Дэвиса за своей спиной. Он приближался к гриффиндорке, заметив снитч на долю секунды позже, чем она. Дыхание перехватило, когда почти у самой земли Джинни удалось схватить снитч, и она резко выровняла метлу. На мгновение она даже не поверила, что действительно смогла его поймать. А затем чувство непревзойденного счастья затопило ее, когда она услышана свисток, означающий конец тренировочного матча и победу их команды. Хотя это и была всего лишь тренировка, девушка радовалась так сильно, словно, как минимум, прошла очередное отборочное испытание. Однако все это испарилось, как только она увидела выражение лица Гарри. Взбешенный Поттер спрыгнул со своей метлы и приблизился к девушке. — Какого черта ты творишь, Джинни? Ты могла упасть и все себе переломать! Если ты думаешь, что выращивать свои кости Костеростом — это весело, то ты ошибаешься! Уж поверь мне на слово! — произнес Гарри, почти переходя на крик. — Сращивать и выращивать все кости заново — это не одно и тоже, Гарри, — огрызнулась Уизли. — И вообще, если бы не я, мы бы проиграли! Ты должен быть мне благодарен! — Ты ослушалась капитана команды и рисковала собой! Это глупо и безответственно! — не выдержав, заорал Гарри. — Чем ты вообще думала, делая финт Вронского при таком ветре?! Я должен быть благодарен тебе? За что? За то, что мне не пришлось тебя нести в медицинское крыло по частям?! — Серьезно, Гарри? Ты теперь говоришь о себе в третьем лице? Простите великодушно, сэр! — с ядом в голосе отозвалась гриффиндорка. — Только вот сейчас проходят не школьные соревнования, а тренировка к Чемпионату мира! Так что ты мне не капитан. И финт Вронского я бы выполнила, если бы сделала обманный маневр, в надежде запутать Роджерса, а я просто резко повела метлу вниз и поймала снитч, — сказав это, Джинни резко развернулась и пошла в сторону раздевалок, оставив разъяренного Поттера позади.***
Закончив занятие, Гермиона медленно шла на квиддичное поле, чтобы встретиться там с друзьями и пойти с ними на обеденный перерыв. Внезапное помешательство на гербологии исчезло так же быстро, как и появилось, и до конца лекции она больше не отвлекалась. Она старалась не думать о Малфое, сосредоточившись на теме урока, но сейчас Грейнджер позволила своим мыслям вернутся к той сцене в раздевалке и женской уборной. Ей все еще было трудно понять, как работает их связь, как это было возможно — оказаться в двух местах одновременно, при этом физически присутствуя лишь в одном. Однако сейчас Гермиону интересовало другое. Она уже несколько раз видела Драко без рубашки и каждый раз на нее это действовало так, слово ее гипнозом заставляли не двигаться и смотреть на него. Он, безусловно, был красивым. — Белладонна тоже выглядит красиво, а ведь ее яд смертелен для человека, — думала гриффиндорка, когда внезапно врезалась в кого-то. Она подняла свой взгляд и на секунду решила, что слизеринец материализовался из ее мыслей. — Грейнджер, ну конечно, — раздраженно произнёс Драко и показательно отряхнулся там, где к нему прикоснулась Гермиона. — Ты вперед не смотришь принципиально? Возьми уже у Поттера его уродливые очки и перестань врезаться в прохожих. — Не смей указывать мне, Малфой, — девушка почувствовала, как предательский румянец залил ее щеки, и она попыталась пройти мимо, избежав очередного обмена колкостями. — Ты заболела, грязнокровка? Почему ты сегодня весь день то краснеешь, то бледнеешь? И поправь свой мерзкий галстук и рубашку, ты выглядишь неопрятно. Позоришь звание старосты школы. — Что?! — яростно переспросила Гермиона и медленно развернулась, сжав кулаки — Что ты сказал мне? Да как ты вообще посмел?! Кто ты такой, чтобы что-то мне говорить?! Гермиона на многое могла не обратить внимания и спокойно пройти мимо. С годами она научилась не реагировать на оскорбления, а угрозы ее попросту смешили. Некоторые его слова все еще могли принести боль, но она никогда этого не показывала и всегда старалась уйти, тем самым прекратив конфликт. Но в этот раз Малфой перешел все возможные границы. Он посмел сказать, что Грейнджер не справляется с ролью старосты. Этот эгоистичный, ленивый, самовлюбленный слизеринский хорек, который был на собрании единственный раз в начале года, который скинул на нее все обязанности, посмел сказать, что она позорит старостат. — Я буду говорить все, что посчитаю нужным, — прорычал Драко, приблизившись к девушке. — Ты позоришь себя и свой факультет, да и всю школу своим присутствием, ты… — Мудак! — крикнула девушка, и со всей силой попыталась ударить кулаком Малфоя, но тот легко поймал ее руку и с силой сжал запястья. Она отчаянно пыталась вырваться, чтобы выцарапать ему глаза. Гермионе уже было плевать на все, единственное, о чем она мечтала — это уничтожить слизеринца. — Ты слабая, никчемная, мерзкая грязнокровка, ты… — Малфой не успел договорить, потому что, изловчившись, Гермиона освободила одну руку и без промедления ударила по лицу. — Ах ты сука! — ошарашено произнёс Драко, снова схватив ее за руки, подняв их вверх и прижав девушку к стене. Еще пару мгновений назад гриффиндорка мечтала расцарапать ему все лицо, но как только она почувствовала жар и вес его тела, девушку будто снова парализовало. Она взглянула на Малфоя, пытаясь пробудить свою ярость, и это стало фатальной ошибкой. Драко смотрел ей прямо в глаза, его взгляд был злым, но она могла почувствовать, что его впечатлила ее смелость и сила. Гермиона была уверена, что если тронет его, то Малфой сотрет ее с лица земли, но он лишь вжал ее сильнее в стену и перехватил обе ее руки в одну свою. Второй рукой он провел вдоль ее тела, вызвав у девушки тихий стон. Слизеринец продолжал внимательно смотреть за ее реакцией, и Гермиона до крови прикусила себе губу, чтобы не показать свои эмоции. Тем не менее, когда его рука вновь коснулась ее тела, она подалась вперед, сближая их еще сильнее. От возбуждения начала кружиться голова, поэтому она не сразу почувствовала, как Малфой добрался до ее палочки и забрал ее. — Теперь ты безоружна, — тихо сказал он и приставил ее к горлу Грейнджер. — Было бы красиво проклясть тебя твоей же собственной палочкой. — Давай, — прошептала девушка. — Мы сенсейты, ты не сделаешь этого, пока мы не разорвем связь. — Мы и правда сенсейты. А знаешь, что это значит? — спросил он ее, наклонившись ближе. — Я чувствовал твои эмоции. Драко отпустил ее руки, схватил ее за волосы, слегка откинув ее голову, и поцеловал, слизывая кровь с ее губ. Гермиона застонала и прижалась к нему еще сильнее, чувствуя, как от возбуждения подкашиваются ноги и перехватывает дыхание. Удовольствие. Нахлынувшие эмоции, усиленные вдвое, накрыли их с головой, вызывая одновременный стон. Драко ненадолго оторвался от нее, пытаясь снять ее галстук и расстегнуть рубашку. Он прижался к ее шее, вдыхая сладкий цветочный аромат, и прикусил ее кожу, а затем вылизал место укуса, вызывая очередной тихий стон удовольствия. — Где Гермиона? — раздался за поворотом голос Джинни Уизли. Этот звук словно мгновенно выдернул их обоих из пелены похоти. Драко отшатнулся от гриффиндорки, которая застыла в ужасе от происходящего. Было такое ощущение, словно на нее вылили несколько литров ледяной воды, приводя ее в сознание. Малфой развернулся и, не сказав ни слова, быстрым шагом ушел в противоположную от голосов сторону. Гермиона быстро подхватила свою упавшую палочку с каменного пола, зашла в первый попавшийся кабинет, захлопнула дверь заклинанием и наложила заглушающие чары. Она была настолько шокирована происходящем, что не могла сейчас увидеться с Джинни. Она совершила ужасную ошибку.***
— Годрик, где Гермиона, когда она так нужна — думала про себя Джинни, проходя по коридорам Хогвартса. Прохладный душ после тренировки охладил ее тело, но в разуме все еще пылал первобытный огонь ярости. Уизли смертельно устала ссориться с Гарри каждый день. Возникало ощущение, будто однажды они проснулись и стали говорить на разных языках, не понимая друг друга. Все, что раньше было так просто, словно сделать глоток воздуха, превратилось в ежесекундную борьбу, наполненную криками и истерикой. Порой ссоры длились так долго, что она уже забывала, с чего они вообще начинались. И каждый такой конфликт оставлял после себя глубокие шрамы и раны, которые не затягивались. Поводом для скандала могли послужить любые слова или действия. У Джинни опускались руки, все постепенно теряло смысл, и она уже не знала, зачем такие тяжелые отношения им обоим. От этих мыслей становилось страшно. Девушке не хотелось признавать, что их отношения с Поттером обречены. — Мерлин, прошу, мне нужно с кем-то поговорить, иначе я скоро окажусь в больнице Святого Мунго, — мысленно взмолилась Уизли и замерла, ощутив сильное дежавю. Напротив девушки на подоконнике сидел Блейз. — Привет, Джинни, — сказал он, улыбнувшись. — Забини, эта шутка с именами была смешной только в первый раз, — язвительно ответила Уизли, однако затем почти против воли улыбнулась в ответ. — Ты физически здесь присутствуешь, или это все у меня в голове? Парень усмехнулся и кивнул головой в сторону кабинета в самом конце коридора, где собирались другие слизеринцы. — Годрик, видимо я пришла сюда на автомате. Это странно. — Я бы на твоем месте уже ничему не удивлялся. У тебя все в порядке? — достаточно дружелюбным голосом поинтересовался слизеринец. — Нет. А у тебя? — Нет. Хочешь поделиться? — с усмешкой спросил парень. — Нет. А ты? — Тоже нет, — ответил он и слегка подвинулся, словно приглашая девушку сесть с ним рядом. Джинни залезла на подоконник, и оба ненадолго замолчали. Почему-то когда они находились вдвоем, не было ощущения, что воздух пропитывается ядом и ненавистью. Молчать с Блейзом было так же комфортно, как с ее друзьями, когда они сидели вечерами в гостиной и выполняли домашнее задание, или когда они прогуливались по улицам Хогсмида, наслаждаясь свежим воздухом. Эта тишина была уютной и дружелюбной. Постепенно ярость, раздирающая нутро гриффиндорки, начала угасать, уступая место спокойствию. И она решила все ему рассказать. Слизеринец внимательно слушал ее и не перебивал. Он просто давал ей шанс выплеснуть все эмоции, которая она держала в себе эти месяцы. — Знаешь, видимо ты единственный, с кем я могу выговориться. — Какой ужас, Уизли, — по-доброму усмехнулся Блейз — Прозвучало очень депрессивно. Гриффиндорка была очень благодарна, что он не дал никакой оценки всему сказанному. — Мерлин! — внезапно соскочила с места Джинни. — Забини, у тебя ведь началось занятие, — с паникой в голосе сказала девушка, смотря в сторону кабина, где скрылись его одногруппники. — Я заметил, — спокойно произнес парень, не сдвинувшись с места. — Я решил не идти, но имей ввиду: за услуги психотерапевта я беру очень дорого. Джинни слегка улыбнулась и вернулась на свое место. — Ты снова помог мне избежать нервного срыва. Малфою с тобой повезло. — Он бы с тобой не согласился, — мрачно ответил Блейз. — Почему? — удивилась Джинни. — У меня есть лучше вопрос. Почему ты мне обо всем рассказала? Мы не друзья, и, если я не ошибаюсь, это наш второй долгий разговор за все года обучения в школе. Уизли ненадолго задумалась и сказала: — Я не знаю, просто в один момент поняла, что могу тебе об всем рассказать. Возникло ощущение, что ты сможешь меня понять. Наверное, все дело в телепатической связи. К тому же, из всех слизеринцев ты меньше всего вызываешь у меня раздражение и желание убивать, — добавила девушка, усмехнувшись. — Ты просто меня плохо знаешь, — повторил ее улыбку Блейз. Они еще какое-то время посидели в тишине и наконец он произнес: — С ним сложно, понимаешь? Он никогда не попросит помощи, даже если она ему жизненно важна. Он не попросит ни друга, ни семью, даже если при этом будет истекать кровью и еле дышать. — Гарри этим очень на него похож, — оба не назвали имя Малфоя, но им итак было понятно, о ком идет речь. — Серьезно? Я думал, что все в Гриффиндоре носят Золотого мальчика у себя на ручках, выполняя за него любые поручения, — поддел ее Блейз. — Мы не ждем, пока он попросит помощи, — сказала Уизли, не обратив внимание на комментарий Забини.— Мы просто сразу ему помогаем. — Не боитесь, что не все люди это оценят? — произнес Блейз. — Рано или поздно любому человеку понадобится чужая помощь. Каждый сталкивается с тем, что нельзя пройти в одиночку, — гриффиндорка слезла с подоконника и добавила: — И в такие моменты хорошо оказаться рядом с другом, который готов помочь, не ожидая ничего взамен, и которого не нужно ни о чем просить. Спасибо за разговор, но мне уже пора идти. — Пока, Уизли. Ожидай по совиной почте счет за оплату психотерапевта. На прощание они снова друг другу улыбнулись, и Джинни ушла.***
На Хогвартс опускалась ночная мгла. Шум голосов постепенно смолкал, а коридоры пустели. Обычно Малфой любил позднее время, ведь он не переносил суету и толпу студентов, которые приводили его в состояние постоянного раздражения. Однако сегодня он не мог насладиться спокойствием и тишиной в полной мере. — Гребаная Грязнокровка, — раздраженно думал слизеринец, проходя по опустевшим коридорам замка. Опасные мысли разрезали сознание словно скальпель. Драко пытался подавить свои воспоминания о Грейнджер, однако эти яркие сцены вспыхивали в его сознании, как отблески молний, оставляя его возбужденным, злым и неудовлетворённым. Он понимал, что должен чувствовать отвращение и ненависть, но ощущал только растерянность и ярость. — Может, Амортенция? — перебирал он у себя в голове возможные причины помутнения своего рассудка. — Нет, — тут же отбросил Малфой эту идею. — Я бы заметил. Империо? Да она скорее подожгла бы свою любимую библиотеку, чем применила Непростительное. Блять. Наверняка, это какой-то побочный эффект связи. Подобные мысли ещё какое-то время роились в его голове, однако все его умозаключения сводились к тому, что произошедшее было целиком и полностью виной Грейнджер. Даже эта отработка, на которую он шел, была получена из-за гриффиндорки, которая не наложила на себя и своих друзей дезиллюминационные чары. Драко был уверен, что если бы попались только слизеринцы, они всего лишь получили бы очередной выговор от Снейпа и разошлись бы по своим спальням. Их факультет славился тем, что из всех передряг они выходили сухими из воды. Они никогда не попадались, в отличии от Поттера и его друзей, которые проводили в отработках большую часть своего учебного года. Малфоя до зубного скрежета раздражало, что вся его жизнь перевернулась с ног на голову из-за магии, суть которой он сам до конца не понимал. Будто бы жизнь продолжала издеваться на ним, подкидывая все новые проблемы. Ни дня не проходило без мыслей о ненавистной метке или о неизвестном местонахождении Нарциссы. Теперь добавились новые страхи. Драко было необходимо как можно быстрее разорвать связь между сенсейтами, чтобы сохранить свои секреты в тайне от остальных. Кроме того, он начинал чувствовать, что не справляется с наплывами различных эмоций. И доказательством этого служил сегодняшний случай после тренировки. Он вновь против своей воли вспомнил вкус ее губ, нежность ее кожи и цветочный запах ее волос. — Блять, — в очередной раз подумал слизеринец, почувствовав острое возбуждение. — Прочь из моей головы. Метка, Нарцисса, и теперь, видимо, Грейнджер. И снова те же мысли по кругу. Его раздражало, что он начал так много думать о ней. Помимо лохматой заучки, Драко так же был прикован связью к шести другим людям, трое из которых были его близкими друзьями, однако ни один из них не занимал в его голове столько мыслей как она. Это бесило. Завернув за угол, слизеринец приблизился к кабинету Защиты от темных искусств. Хотя в этом году данный предмет можно было со спокойной совестью переименовать в Защиту от полезных знаний. Больная старуха в розовом решила, что изучение таких заклинаний, как Тергео, для волшебников важнее, чем практика по защитным чарам. Необразованными магами было проще управлять, что и было основной целью Министерства. Драко знал, что те волшебники, кто не пытался сделать вид, что Волан-де-Морта никогда не существовало, на деле были его преданными подчиненными. Метка внезапно начала гореть, словно Темный Лорд мог почувствовать его сомнения и страх на расстоянии и таким образом напомнил о себе. Будто он мог о нем забыть. — Я не буду ему служить, — с ненавистью подумал Малфой, хотя страх постепенно начал перехватывать ему дыхание. — Мне просто нужно узнать, где Нарцисса. Я не похож на Люциуса. Я сильнее. Я лучше. Я не умру. — Драко! — выдернул его из своих мыслей взволнованный голос Блейза. — Ты в порядке? Отработка начнется через минуту. — Забини, мать твою. Ты заебал лезть мне в душу! У тебя нет своей личной жизни или Тео был прав, и ты в меня влюбился? Держись от меня подальше! — высказав это, Малфой прошел мимо Блейза, сильно толкнув его плечом. Обычно на этом бы все и закончилось, его друг как всегда промолчал бы, затем они бы помирились, когда остыли, и продолжили бы общаться, словно ничего не произошло. Но в этот раз Забини схватил Малфоя за плечо, развернул его и тихо сказал: — С тобой что-то происходит, Драко! Ты можешь отталкивать меня и переводить тему сколько захочешь, но я знаю, что на каникулах с тобой что-то случилось. Ты вернулся другим. И это не связано с телепатической связью! Расскажи, что с тобой произошло. Я смогу помочь. Малфой взглянул в глаза другу, и на одно мгновенье ему захотелось признаться во всем и разделить эту отравляющую тяжелую ношу с близким человеком. А затем он вспомнил день посвящения. Зеленые вспышки Авады. Страх. Пожирателей. Ослепительную боль от Метки. Отчаяние. Ему не оставили выбора, он не мог сопротивляться, не мог сделать абсолютно ничего, однако он мог спасти своего лучшего друга от такой же участи. Драко оттолкнул от себя Блейза, а затем ударил его по лицу, с такой силой, что повалил его на пол. Забини приподнялся на локтях, отполз, прислонился к стене и шокированным взглядом посмотрел на Малфоя, пытаясь остановить появившуюся кровь рукавом своего свитера. — Мы с тобой не друзья, запомни это, — ледяным голос произнёс Драко. — И если ты еще раз ко мне приблизишься, сломаным носом не обойдешься. Я заставлю тебя захлебнуться в собственной крови, — сказав это, блондин спокойно развернулся и неспешно пошел в кабинет Амбридж. — Эпискеи, — произнёс Блейз, направив палочку на свой нос, а затем перевел ее на кровавые пятна на лице и одежде и сказал: — Тергео! Перелом и кровавые разводы исчезли без следа. С трудом приподнявшись, он встал в полный рост и почувствовал острый приступ тошноты и головокружения. Блейзу повезло, что в его комнате был запас взбадривающего зелья, приготовленного из когтей грифона и крови саламандры. Один флакон, и на утро он полностью избавится от последствий сотрясения. Жаль, что оно могло залечить только физические раны. Он неровной походкой подошел к нужной двери и приоткрыл ее. Долорес обернулась на этот звук и, увидев Блейза, мерзко улыбнулась и высоким голосом произнесла: — Мистер Забини! Уверена, что у вас была очень уважительная причина для опоздания. Как я уже сказала остальным — я переговорила с вашим деканом, и мы сошлись во мнении, что эта вылазка была единичным случаем, а в остальном у вас всех превосходные личные дела, в отличии от личных дел мистера Поттера и его друзей. Вы можете вернуться в подземелья. Услышав это, остальные слизеринцы взяли свои вещи и устремились к выходу. На удивление, никто из них не злорадствовал, не пытался задеть словами оставшихся в кабинете гриффиндорцев. У каждого ученика было слишком много своих забот, чтобы обращать внимания на других. Забини развернулся и медленно направился к своей гостиной, напоследок услышав голос Амбридж: — Возьмите пергамент и перо, которые лежат перед вами и напишите фразу «Я не должен или не должна нарушать правила школы». — Что за бред? — мысленно удивился слизеринец, но, почувствовав очередной приступ тошноты, выкинул ненужные мысли из головы и пошел в сторону подземелий.***
Гермиона торопливо шла по ночным коридорам, стараясь при ходьбе издавать как можно меньше шума. Несмотря на полную уверенность в своих навыках использования дезиллюминационных чар, девушка постоянно оглядывалась и задерживала дыхание если ей казалось, что они могут на кого-то нарваться. Правая рука сильно заболела, будто издевательски напоминая, что может случится если они вновь попадут в руки Амбридж. Вспомнив больное и садисткое наказание, в душе гриффиндорки снова поднялась ярость. Она не могла поверить, что в Хогвартсе разрешены такие варварские методы наказаний. И конечно же, они касались всех, кроме слизеринцев. От несправедливости всей этой ситуации хотелось кричать. А от мысли, что Долорес Амбридж могла пытать этим способом младшекурсников становилось тошно. Они должны были избавиться от нее, чтобы никто больше не проходил через это. Но сейчас перед ребятами стояла гораздо более важная проблема, с которой нужно было разобраться. Гермиона не могла больше выносить эти наплывы сильных эмоций, и не могла снова потерять контроль над собой. Почувствовав, как подкашиваются ее колени от воспоминаний, девушка с силой схватила себя за перебинтованную руку и зашипела от боли. Она запретила себе думать о том, что произошло между ней и Малфоем. Грейнджер заметила, что боль помогает отвлечься от опасных мыслей и теперь чувствовала себя мазохисткой, сжимая руками свои незажившие раны каждые десять минут. За время отработки она не подумала о Малфое ни разу. Она не вспоминала его голос, не представляла вкус его губ, не воссоздавала у себя в голове твердость его мышц. — Черт, — подумала гриффиндорка, вновь схватив себя за руку. — Гермиона? Где ты? — раздался сзади шепот Гарри, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. Ее друг вместе с Джинни спрятались под мантией Поттера, и, погрузившись в свои мысли, Грейнджер на мгновенье забыла, что они шли сразу за ней. — Я здесь, — также шепотом ответила она и спросила: — Невилл? Ты тут? — Я тоже здесь, — подтвердил парень. Ребята огляделись, но слизеринцев не было видно, что не было удивительно. Они договорились встретиться в два часа ночи у стеллажей в библиотеке, но из-за отработки и залечивания ран, ребята опоздали. Гермиона открыла двери и прошла внутрь, а спустя несколько секунд она словно сама по себе закрылась. Вокруг стояла тишина и никого не было видно, поэтому Гарри с Джинни сняли свою мантию-невидимку, а Невилл и Гермиона сняли с себя дезиллюминационные чары. Ребята проследовали в направлении к стеллажам, попутно оглядываясь. Наконец они завернули в нужный угол и увидели там остальных сенсейтов. — У вас дела поважнее были? — недовольно проговорила Панси. — Мне не комильфо вас тут лишний час ждать, у некоторых из нас вообще-то есть личная жизнь. — Мы задержались на отработке, Паркинсон, — одернула ее Джинни. — На той самой, с которой вас так великодушно отпустили. — Какой хера? — внезапно раздался ледяной голос Драко рядом с Гермионой, успевшей отойти к противоположным стеллажам. Гермиона перевела на него взгляд и чертыхнулась. Из-за того, что гриффиндорка часто нажимала на рану, она открылась, и бинты пропитались кровью, что и заметил слизеринец. — Что это такое? — еще более холодно повторил парень. — Отвяжись, Малфой, тебя это не касается, — огрызнулась девушка, натянув рукав свитера ниже на кровавые бинты, и отошла от него, встав рядом с Гарри. — Может, уже займемся делом? — не выдержав препирательств двух девушек, спросил у всех Блейз. — Мне, конечно, всегда хотелось в два часа ночи встать с кровати и послушать спор Панси с Уизли в библиотеке, но у нас вроде как были другие планы на сегодня. Тео вон совсем плохо, видимо закончились запасы огневиски, — сказал он, указав на бледного, еле стоящего на ногах Нотта. Тот криво ему улыбнулся и молча показал средний палец. Наконец все сенсейты нехотя встали в круг, взялись за руки и глубоко вздохнули. До этого момента все происходящее казалось нереальным, но сейчас адреналин в крови зашкаливал, перехватывало дыхание, и слегка кружилась голова. Все ненужные мысли и переживания отошли на второй план, когда они поняли, что уже через несколько секунд они окажутся наедине со своими самыми страшными кошмарами, если верить словам Брома. — Ну что? — спросила Гермиона взволнованным голосом. — Все готовы? — Начнем на счет три, — сказал Малфой, проигнорировав вопрос Грейнджер. — Раз, два, три. Divina Nexu, — хором произнесли сенсейты. Сначала ничего не происходило, ребята растеряно посмотрели друг на друга и, когда они уже хотели разорвать круг и повторить заклинание, в центре начал образовываться синий сверкающий вихрь, который постепенно начал обретать неясные очертания. Вскоре голубое свечение спало, ребята одновременно опустили руки и отступили на шаг. Перед ними появилась синяя резная дверь. Портал в лабиринт открылся.