***
Теодор Нотт прищурился от нестерпимо яркого искусственного освещения, а затем оглядел просторное квадратное помещение, пол которого был исчерчен в черно-белую клетку, словно шахматная доска. Нотт вытащил свою палочку и медленно прошел вдоль одной из стен к противоположной части комнаты. И в тот момент, когда он уже готов был расслабиться и опустить палочку, за его спиной раздался знакомый самодовольный смех. Тео резко обернулся и шокировано застыл, увидев на другом конце шахматного поля свою копию. Волосы двойника были короткими, одежда опрятной, он был гладко выбрит, но в остальном он полностью копировал слизеринца. Таким он был несколько лет назад, еще до потери сестры и матери. — Не ожидал меня здесь увидеть? — раздался насмешливый голос клона. — Ну да, насколько знаю, твое место в зеркале, — попытался неумело отшутиться Нотт, параллельно выстраивая у себя в голове теории относительно того, как такое могло случиться и что ему теперь делать. — Ты любишь играть в шахматы, Теодор? — Кто ты такой? — Я задал вопрос просто из вежливости, — раздраженно вздохнул его двойник. — Я знаю все, что знаешь ты, поэтому на данный вопрос я могу ответить за тебя положительно. — Ты бесишь меня, херов дубль, — Тео угрожающе поднял палочку. — Я задам этот вопрос в последний раз. Кто ты, мать твою, такой? — Теодор Кантанкерус Нотт. Прямой потомок автора «Справочника чистокровных волшебников», в честь которого мне дали второе имя, превосходный наездник, зельевар и шахматист. Единственный ребенок в семье. Этой информации тебе хватит или ты решил обо мне биографическую книгу написать? — Я не понимаю… — удивленно начал он. — Ну естественно, ты ведь умом не блещешь, — самодовольно прервал его Кантанкерус Нотт. — Я — это тот, кем бы ты стал, если бы не родилась Евлампия. Тео так давно не слышал имени своей сестры, что не сразу его узнал. У себя в голове он всегда называл ее так, как звал при жизни — светлячком. Греческое имя дала ей мать, и оно дословно переводилось как «добрый свет», что, безусловно, подходило ей, ведь она озаряла всех вокруг своей добротой и счастьем. На мгновение ему стало горько от мысли, что он начал забывать ее имя, и ему было страшно от того, что однажды он мог проснуться и позабыть ее полностью. — Хватит, — мысленно одернул себя Тео. — Сейчас нельзя отвлекаться. Он знает ее имя, значит, действительно знает обо мне все, ведь никто даже не догадывался о ее существовании. Он также смутно припоминал, что до всех трагедий действительно хотел пойти учиться к Снейпу, пока все его увлечение зельеварением не сменилось алкоголизмом. — Предположим, — выделил это слово голосом Нотт. — То, что ты сказал, правда. Что ты здесь забыл? Что мне нужно сделать, чтобы выбраться отсюда? — Тебе нужно победить меня в том, в чем мне нет равных — в шахматах. — Не вижу в этом большого смысла, но ладно, я согласен, раз уж тебе не с кем сыграть. А клетки такие большие, потому что ты свои комплексы преодолеть никак не можешь или у тебя просто зрение херовое? Его двойник натянуто улыбнулся и ответил: — Кажется, я забыл упомянуть, что сражаться в шахматы мы будем до последнего вздоха.***
— Папа? — охрипшим от волнения голосом произнес Блейз. В ответ от незнакомца он услышал лишь презрительный и громогласный смех. А затем этот человек подошел к Забини ближе, так, чтобы тот смог его хорошо разглядеть, выбив его из колеи во второй раз. — Упаси Салазар! Хотя я действительно похож на него в молодости. Сейчас он, конечно, выглядит совсем иначе, хотя откуда тебе это знать? Он ведь бросил тебя и твою сумасшедшую мать еще в детстве. Несмотря на эту явную провокацию, Блейз промолчал. Перед ним стоял длинноволосый накаченный юноша, чье лицо как две капли воды походило на его собственное. И он действительно напоминал ему отца, хотя для сравнения у него была одна единственная колдография, сделанная незадолго до его ухода из семьи. Забини словно смотрел на себя в зеркале, если не считать разницу в длине волос и весовой категории. — Любуешься мной? — насмешливым голосом спросил двойник. — Понимаю. Должно быть тяжело увидеть то, в какого красавца ты мог превратиться, если бы стал увереннее в себе. Почему молчишь? Молчание знак согласия или как? Или ты потерял дар речи от встречи с таким богом, как я? Слизеринец снова воздержался от ответа. Блейз внимательно следил за каждым движением своей копии, чтобы в случае чего всегда быть готовым, если он решит напасть. — Ты что, немой? — спросил двойник настойчиво. — Или кто-то тебе успел язык до меня отрезать? Эта реплика почти дословно скопировала ту фразу, которую когда-то сказал ему в детстве один парень. Это был мальчишка из той толпы, которая избила его и хотела вырезать ему язык. Эти мысли словно переместили его на двенадцать лет назад. И особенно к тому, кто его тогда спас. — Не сейчас, — мысленно одернул себя Забини. — Сейчас забываться и отвлекаться нельзя. — Неужели даже это тебя не оживило? Ты снова ушел в себя? Я надеялся, что, хотя бы повзрослев, ты начнешь говорить, но, видимо, вместе с отцом ушел и последний шанс сделать из тебя хоть кого-то нормального. Не удивительно, что твоя мать… — Зачем здесь находится боксерский ринг? — холодно перебил его Забини. — Он говорит! Слава Мерлину! — саркастично вскрикнула его копия. — Давай расскажу тебе мой любимый анекдот. Знаешь, почему боксеры всегда счастливы? — Они могут выбить тебе все зубы и не слушать этот бредовый полумонолог? — Нет! Потому что они могут драться и при этом не попадать в Азкабан! — расхохотался над своей шуткой его двойник. Блейз в очередной раз лишь безмолвно смотрел на него, в ожидании ответа на свой вопрос. Безудержный смех смолк в мгновенье, и он произнес: — Нам предстоит сразиться на ринге, если ты хочешь выйти из лабиринта и вернуться к своей мамочке. И не волнуйся, — вновь коротко хохотнул двойник. — Никто из нас не попадет за решетку, да и боксерские перчатки тебе не понадобятся, ведь драться мы будем насмерть.***
— Белый конь на b3, — раздался самоуверенный голос Кантанкеруса, и всадник на коне с протяжным скрежетом передвинулся на указанную клетку. — Отлично, — подумал про себя Тео и отдал приказ: — Черный слон на e3, — и наслаждался звуками того, как его слон передвигается на объявленную клетку, отводит свой посох и уничтожает белого слона. — Объявляю белому королю шах, — добавил он, глядя на своего двойника, стоящего на месте короля. Нотт внимательно окинул взглядом шахматную доску. Игра началась сразу же, как только оба парня заняли места королей, и продолжалась уже пятнадцать ходов. Его противник явно был опытным гроссмейстером. Он полагался на стратегическую и вдумчивую игру, в то время как сам Тео привык совершать непредсказуемые ходы, жертвуя фигурами ради тактического преимущества. Во многом эта партия была похожа на те, что у него проходили с Малфоем, и Нотт понимал, что необходимо бдительно следить за всеми фигурами и продумывать последующие действия на много шагов вперед, ведь в матчах с Драко он постоянно проигрывал. Сейчас ценой любой ошибки на шахматном поле была его собственная жизнь. — Белый ферзь на e3, — прервал его размышления двойник, который с улыбкой наблюдал, как черный слон разлетается на куски, когда в него вонзается меч ферзя. — Черный ферзь на e7, — с явной ненавистью в голосе произнес Теодор. В следующих ходах ладья противника перешла с клетки a1 на четыре клетки вправо, в то время как пешка Нотта перешла с места f6 на e5 и, выхватив свои сабли, разнесла на части стоящую там белую пешку. — Серьезно? Радуешься тому, что съел пешку? Немного же тебе нужно для счастья, — с сарказмом произнес Кантанкерус и добавил: — Пешка переходит на e5. — Нет. Черная ладья на f1, — проходя через всю шахматное поле, фигура разрушила находившуюся там ладью, и парень самодовольно добавил: — Я радуюсь вот этому. Шах белому королю. — Это ведь простой размен, — высокомерно заявил двойник и скомандовал: — Ладья на f1. Переместившись вправо на одну клетку, белая фигура сокрушила ладью противника. Последующие несколько ходов соперники выставляли свои фигуры ближе к центру доски, пытаясь занять наиболее выгодное положение. На двадцать третьем ходу двойник Нотта выставил своего белого коня с поля b3 на d2 так, что все его фигуры стали надежно защищены, мешая Тео и дальше придерживаться своей стратегии. Не смотря на ошибку, допущенную на тринадцатом ходу, теперь все преимущество на поле было у Кантанкеруса. — Мда, видимо, ты не способен ни на что, кроме того, как ныть и беспросветно пить. Прав был отец, ты просто ничтожество. Ферзь на c5. Громкий грохот очередной разрушенной фигуры означал, что Нотт остался без еще одной пешки. — Отец? — взбешенным голосом ответил Теодор. — Он был прав только тогда, когда свалил нахер из дома. Надеюсь, там, где прячется, он и сгниет в одиночестве. Ферзь на f5! — Ты уже проиграл! Неужели ты этого не видишь? Твоя излишняя эмоциональность мешала тебе всю жизнь, а теперь приведет тебя к неминуемой гибели. Или ты веришь, что встретишься там с любимой сестренкой? Я открою тебе глаза, она была такой же ущербной, мерзкой и надоедливой идиоткой, как и ты. Белый ферзь на d5. Шах королю. — Заткнись! Ты и волоса на ее голове не стоил! Блять, ты думаешь, что быть таким, как отец — это правильно? Ты не знаешь ничего! Тебя не избивали каждый гребаный день до крови за малейшие провинности, вроде не до конца очищенной метлы, или за несколько минут опоздания на семейный ужин. Ты не умолял отца избить тебя, вместо сестры или матери, стоя перед ним на коленях. Ты не лежал в луже собственной крови, мечтая умереть. И ты, мать твою, не знал, что в такое время рядом была лишь она! Она давала мне волю к жизни, ради нее я вставал с постели каждый день! Так что не смей! — взревел Нотт. — Не смей порочить ее имя! Ладья на e6! Тео отчаянно пытался вернуть себе преимущество на поле, однако ему это никак не удавалось. Он понял, что его единственная возможность выиграть здесь — это вывести свою копию на эмоции и вынудить его ошибиться. И такая возможность появилась на двадцать восьмом ходу, когда, загордившись и решив, что вместо защиты можно было начать выставлять фигуры ближе для нападения, Кантанкерус передвинул своего коня с клетки d2 на e4. — Какая идиотская ошибка, ты ведь только что потерял свое единственное преимущество. Ладья на e5. Неужели мне только показалось, что у тебя есть хоть какие-то способности к шахматам? Видимо, наш отец презирал не только меня. Ты ведь поэтому из кожи вон лезешь, лишь бы выслужиться перед ним? Только ты не понимаешь одного: неважно, один ты родился у них или нет, ты для него был и останешься никем. Да, я, возможно, эмоциональный и не такой рассудительный, как ты, но я по крайней мере не трус и не тряпка. Знаешь, это ведь он научил меня шахматам, и он всегда уважал мою игру, ведь я не боялся рисковать. Как теперь тебе должно быть тяжело осознавать, что даже меня наш отец уважал больше, чем тебя. — Замолчи! Я убью тебя, и отец будет мной гордиться! — завопил взбешенный двойник. — Белый ферзь на b4! Шах! Теодор Нотт впервые с начала этого матча вдохнул полной грудью, перевел своего короля на клетку f7 и широко улыбнулся. Ему удалось максимально вывести своего противника из себя, и Кантанкерус допустил фатальную ошибку.***
Забини стоял рядом с бойцовским рингом и перевязывал свои руки. Особого смысла слизеринец в этом занятии не видел, ведь они дрались насмерть. Эти меры вряд ли сыграли бы сильную роль в поединке. Блейз тем не менее все равно накинул петлю на большой палец, обвел бинтом три раза вокруг запястья, затем столько же раз вокруг ладони и наконец обернул основание большого пальца. После этого он обвел бинтом крест на крест между своих пальцев, вновь обмотал им вокруг большого пальца и запястья, а закончил тем, что обвернул бинт трижды вокруг костяшек. Слизеринец не думал, что у него остались хоть какие-то воспоминания о том, как правильно это делать, но оказалось, что его руки ничего не забыли. И парень повторил все действия, но уже со второй рукой. Пока он это делал, у него в мыслях то и дело всплывали фрагменты прошлых тренировок и соревнований. Из его друзей никто не знал, что в детстве он занимался боксом в магловской спортивной школе, ведь никто бы этого не понял, да он и сам ни раз задавал матери вопрос о том, почему ему нужно было туда ходить. В голове возник голос матери, который мягко, но настойчиво объяснял, что ему нужно научиться противостоять таким жестоким людям, как те маглы, которые на него напали, а использование против них магии запрещено. Забини не думал, что те знания хоть раз пригодятся ему в жизни, однако маги предполагают, а Мерлин располагает. — Даже обученный соплохвост сделал бы это быстрее, — раздался раздражительный голос его соперника, который успел перевязать свои руки и уже стоял в одном из углов ринга. Блейз спокойно закончил перевязку, поднялся к нему и встал в противоположный угол. Окинув взглядом своего двойника, Забини понял, что шансов на победу у него чрезвычайно мало. Его противник явно занимался спортом, и, если бы это были обычные соревнования, никто бы не поставил их друг против друга по причине их разницы в весовой категории. Его копия продолжал что-то говорить ему самоуверенным и наглым тоном, но слизеринец не вслушивался и никак не реагировал. Он пытался продумать стратегию боя, ведь как только он начнется, на эти раздумья времени уже не будет. Единственный шанс Блейза на победу — если он доведет своего двойника до изнеможения, и тот потеряет бдительность. — Значит, нужно быстро передвигаться, уклоняться и держаться на ринге как можно дольше, чтобы измотать его, — решил для себя Забини и произнес, перебив свою копию. — Я готов. — Я заставлю тебя пожалеть, что родился, — едко произнес его двойник, выходя ближе к центру. — Я, итак, жалею, что ты родился, — парировал Блейз, с удовольствием наблюдая, как его соперник начинает вскипать от злости. Бой начался.***
Панси Паркинсон стояла, прислонившись к стене, и напряженно смотрела туда, откуда, как она считала, должен был появиться Драко. Ее сердце застыло в тревожном ожидании, и каждый раз, когда она смотрела на избитого, окровавленного Блейза, ее охватывало отчаяние и острое чувство вины. Ее друг просил ее остаться с ним, а она вновь, как идиотка, бросилась туда же, куда пошел Малфой. Возможно, если бы Панси прислушалась к Забини, они бы пошли вдвоем и справились со всеми испытаниями вместе. Внезапно из ниоткуда начала материализоваться дверь, и слизеринка, как и все остальные сенсейты, замерла в ожидании того, когда дверь откроется. Наконец она открылась и показался измученный, но невредимый Теодор Нотт. — Тео? — позвала его девушка. — Ты как? Ты видел Драко? — Панси, мне кажется, даже если бы я разбился, прыгнув с Астрономической башни, ты бы подбежала и первое, что спросила, не видел ли я Малфоя, — уставшим голосом произнес темноволосый юноша. — Я никого не видел, только комнату с… — тут Нотт прервался, заметив лежащего на полу Блейза. — Какого хера?! Он? Он же не… — отчаянно и зло начал он. — Нет! Нет, Тео, он жив. И гриффиндорцы ничего не делали, — быстро добавила Панси, заметив, какой ненавистный взгляд он бросил на остальных ребят. — Его сильно избили. Но сейчас он в порядке, я проверила его состояние. Ему просто нужно время, чтобы прийти в себя. Это же был не ты? — Что? Паркинсон, ты свихнулась! — Нотт отвел девушку подальше от остальных и тихо произнес: — Я бы никогда так не поступил с Малфоем. Послушай… — еще тише продолжил слизеринец: — Расскажи, что ты увидела в лабиринте? — Я… — начала девушка, но затем она бросила взгляд вправо и увидела знакомые светлые волосы. — Драко? — Малфой, остановись! — раздался испуганный крик Грейнджер. Тогда Панси увидела, что слизеринец сцепился с Поттером, нанося ему удары. Тео кинулся к другу, пытаясь разнять их, и Панси ни секунды не раздумывая бросилась к ним на помощь. — Драко! Посмотри на меня! Это не он, не Поттер! — пыталась докричаться до него Паркинсон. — Это лабиринт! Лабиринт! Потребовалось еще раз повторить те же слова, прежде чем Малфой наконец услышал их и поверил. Затем он оттолкнул Нотта, который его удерживал, подошел к другу, опустился рядом с ним на колени, вытащил палочку и начал накладывать заклинания, чтобы удостовериться в том, что Блейз действительно был в порядке. — Годрик! Малфой, что с тобой произошло? — шокировано спросила Грейнджер, заметив кровь на его одежде. — Ты лучше за дружком своим приглядывай, — резко одернула ее Панси и кивнула головой в сторону Гарри Поттера. Слизеринец в пылу драки все же успел нанести ему сильный удар и рассечь бровь фамильным кольцом. Гермиона ахнула, подсела к своему другу и вместе с Джинни помогла ему залечить нанесенные раны. Паркинсон не предложила помощь Малфою, хотя сразу заметила на нем кровь. Она просто знала, что сейчас Драко не принял бы ничью помощь. Однако, глядя на то, как он вытирает кровь тыльной стороной руки и напряженно смотрит на Блейза без сознания, ее сердце рвалось на части от желания хоть как-то его успокоить и поддержать. Панси подошла ближе, и, когда уже набралась смелости, чтобы заговорить с ним, Малфой опередил ее и сказал: — Паркинсон, мне нахер не нужна сейчас твоя жалость, так что закрой свой рот. Он снова ее унизил, разбив сердце одной фразой. От несправедливости захотелось кричать, но вместо этого Панси отошла от них и села напротив, рядом с Ноттом. — Нам нужно что-то сделать. Необходимо придумать, как выбраться отсюда, — разорвал воцарившуюся тишину Гарри. — Ты гений, Поттер. Что бы мы без нашего Золотого мальчика то делали? — саркастично ответил ему Нотт — А мы то тут просто так сидим, чтобы на рожи ваши унылые посмотреть. Сам Мерлин бы приклонился перед твоим интеллектом. — Если конкретных идей нет, то просто помолчи, — сказала Паркинсон, заглянув ему в глаза. С того их диалога в пыльном старом кабинете прошло, будто бы, вечность. Больше всего тогда она боялась, что их взаимоотношения как-то изменятся после произошедшего, или что он расскажет о случившемся своим друзьям, и все в замке будут в курсе того, что Малфой разбил ей сердце, и она рыдала в свитер своего врага. Она успела подготовить с десяток оправданий своим слезам от тщательно продуманного розыгрыша до помутнения рассудка в результате травмы, на случай, если кто-то узнает об их объятиях с Поттером. Но никто даже не взглянул на нее иначе, что позволило убедиться в честности гриффиндорца. Естественно, потом все узнали об их расставании, но все же никто не говорил о том, как она плакала, находя утешение в объятиях с Золотым мальчиком. Казалось бы, после этого Паркинсон должна была почувствовать себя, так словно гиппогриф упал у нее с души, забыть обо всем случившемся в тот вечер и продолжить презирать и ненавидеть весь львиный факультет. Однако отношение к нему изменилось, и она словно начала везде его замечать и выделять среди толпы. Все усложнилось после того, как Гарри защитил ее перед Бромом, загородив собой. Она ничего не сказала, и даже не показала, что для нее это что-то значило, но в ответ на это Панси начала старательно его избегать. Что-то неумолимо изменилось между ними, и это напрягало. Осознав, что все это время она пялилась на Поттера, слизеринка быстро отвела от него взгляд и завязала непринужденный разговор с Тео. Неожиданно на ноги вскочила Уизли и подошла к противоположной от себя стене. — Джинни? — взволнованно позвала ее Грейнджер. — Все в порядке? Что ты делаешь? — Мне кажется, что это пятно на стене похоже на букву «s». Панси, которая находилась к ней ближе всего, поднялась с пола и подошла к ней. На стене действительно виднелось что-то похожее на «s». Слизеринка оглядела пространство вокруг буквы и заметила еще одну. — Эта трещина похожа на «e» — сказала она, указав на нее. Теперь уже все сенсейты подошли, чтобы рассмотреть эти буквы. — Мерлин! — вскрикнула Гермиона и принялась внимательно осматривать часть стены, находящуюся перед ней. — Мне кажется, это очередная головоломка. Нужно найти все спрятанные здесь буквы. Ребята, не сговариваясь, разделились и принялись за поиски. Первому повезло Малфою. — Здесь «i» — уверенно произнес Драко. — А мне кажется, что это буква «l» — сомневающимся тоном произнесла гриффиндорка. — А мне кажется, что ты слепая идиотка. Ты черту сверху не видишь? — Возможно… — оскорбленным тоном начала Грейнджер. — Возможно, Помфри пора выписать тебе очки. Не отвлекай меня. — Заткнись, Малфой! Иначе… — начал взбешенным тоном говорить Гарри, но прервался, когда увидел очередную букву — Мне кажется, я нашел «p». И почти в то же мгновение Джинни снова подала голос — А здесь «o»! Вскоре, когда все буквы были найдены, Гермиона взяла палочку и написала все тринадцать букв, которые они обнаружили. s, e, i, p, o, r, a, p, r, a, t, e, t Сенсейты на некоторое время замолчали, вглядываясь в начертанные в воздухе буквы. Каждый пытался понять, что это могло значит, и как эти символы помогут им выбраться из комнаты. — Можно составить слово «Praesto»… — задумчиво начал Малфой — Паркинсон, мне кажется это латинский. Я прав? Чтобы попасть сюда, мы тоже использовали латынь. Девушка постаралась не обращать внимание на свою обиду и сосредоточилась на вопросе. — Да, это латинский глагол. Есть большое количество переводов, это «стоять впереди», «доставлять», «предоставлять», «проявлять», «отвечать», «гарантировать»… — А также «оказывать», «обнаруживать», «исполнять», — прервала ее Гермиона — Не знала, что ты изучала латинский язык, Паркинсон. Панси проигнорировала комментарий Грейнджер и сказала, — Сомневаюсь, что это верное слово. Единственное, что можно составить из оставшихся букв, это «Praesto patria», что дословно переводится примерно, как «доступная или подготовленная страна». Вряд ли это поможет нам выйти из комнаты. Кроме того, остаётся ещё неиспользованная «e». — Согласна, к тому же там на одну «a» больше. «Porta»! — воскликнула Гермиона — Это слово переводится как «ворота». Гриффиндорка сосредоточенно посмотрела на остальные буквы и сказала: — «Porta pretiosa». Эта фраза — значит «Драгоценные ворота». — Не думаю, что это выражение подходит. К тому же в нем не одна «o», а две. А если не «porta», а «portas»? Тогда что выходит из оставшихся букв? — задумчиво произнесла Панси. — Мерлин! Тогда получается фраза «Aperite portas»! — «Откройте двери»! — перевела Панси и добавила, посмотрев на Драко: — Может сработать! — В начале мы сделали круг и одновременно произнесли фразу на латыни, — задумчиво произнёс он. — Нужно повторить круг, но уже с этой фразой. Хотя я не уверен, что это сработает, ведь Блейз без сознания. — Ненавижу соглашаться с Малфоем, но он прав, — недовольным голосом произнёс Поттер. — С другой стороны, у нас нет других вариантов, так что все равно нужно попробовать. Ребята встали на колени рядом с Блейзом, взяли друг друга за руки и одновременно произнесли: — Aperite portas. Всё помещение вспыхнуло ярко-синим пламенем, ослепляя сенсейтов, и когда зрение ребят вернулось, они увидели, что окружавшие их стены исчезли. От представшей перед ними красоты перехватило дыхание. Перед ними сияла и переливалась всеми возможными цветами извилистая ветвь сирени. Воздух вокруг неё буквально был пропитан мощью древней магии. Сенсейты смогли добраться до самого центра лабиринта. Они нашли артефакт, который был способен разорвать их связь раз и навсегда.