Орден Восьми

Драко Малфой сощурился от яркого весеннего солнечного света и переступил порог поместья Малфой-мэнор. Затем он прошел по вымощенной камнем дорожке, свернул направо и вступил на узкую тропинку, окруженную зарослями редких цветов и деревьев, которые Нарцисса собственноручно выращивала на протяжении многих лет и за которыми так ревностно ухаживала, не давая никому, включая эльфов, даже притрагиваться к ним. Вдали располагалось любимое место его матери — мраморная беседка, украшенная изысканными статуями римских богинь. Из нее открывался вид на большой пруд, в котором проживали белые лебеди-шипуны, черные австралийские и черношейные лебеди, привезенные из Южной Америки. Драко никогда не мог понять этой одержимости дорогими вещами, которую разделяли его родители. Нарцисса занималась интерьером поместья и сада, разыскивая редкие виды растений, большая часть которых находилась на грани исчезновения, а отец коллекционировал роскошные предметы искусства, на каждый из которых уходило столько галлеонов, сколько Уизли и за всю свою жизнь не накопили бы. Малфой мог понять трату денег на что-то, что приносило хоть какую-то пользу, вроде покупки метлы нового поколения или сшитой на заказ дорогой одежды. Но единственной его мыслью, когда он проходил мимо коллекции старинных картин, мраморных скульптур или лебедей, было избавиться от всего этого хлама побыстрее, чтобы освободилось больше места. Не обнаружив Нарциссу на своем обычном месте, слизеринец подошел к белой купольной оранжерее с хрустальными окнами в самой глубине сада. Внутри цвело буйство столь ярких и разнообразных видов, что казалось, будто сумасшедший художник разлил здесь свою палитру красок. Лилии, азалии, орхидеи и розы всех возможных цветов издавали опьяняющий аромат. — Привет! — позвал Драко Нарциссу, подходя ближе к высокой длинноволосой волшебнице, расположенной рядом с необычным растением с длинными тонкими зелеными стеблями, на которых находились крупные белые цветы с волнистыми краями. — Я тебя потерял. — Дорогой мой! — воскликнула миссис Малфой мелодичным ласковым голосом и обернулась к сыну. — Я и не знала, что ты сегодня прибудешь. Мы бы устроили семейный ужин. От этой фразы Драко поморщился, даже не пытаясь скрыть своего нежелания. — Ты же знаешь, что я не переношу такие встречи. — Драко! — возмущенно начала его мать. — Странный цветок, — перебил ее Малфой, указывая на растение, которое словно парило в воздухе рядом с Нарциссой. — Это Phalaenopsis amabilis или, как ее еще называют, орхидея-призрак, — гордо произнесла она. — Считается одним из самых редких цветов на Земле. И миссис Малфой принялась увлеченно рассказывать про особенности и характеристики этого вида растения, а также правила ухода за ним. — Это самый дорогой здесь цветок? — перебил ее Драко, устав слушать про его необычную форму и окрас, и, попытавшись, сменил тему разговора. Нарцисса удивленно взглянула на сына, не ожидав от него такого вопроса, ненадолго задумалась и наконец сказала: — Самый дорогой здесь или самый дорогой для меня? — Для тебя, конечно, — ответил Малфой, почувствовав что-то отдаленно похожее на интерес, возникший впервые за весь их сегодняшний диалог. — Тогда нет. Пойдем, я покажу тебе, чем на самом деле я здесь дорожу. Сказав это, его мать провела его в самое сердце оранжереи и остановилась напротив ряда кустов с мелкими четырехлистными цветками лиловых, белых и фиолетовых оттенков, от которых исходил изумительный аромат. — Сирень? — удивился слизеринец. — Я ожидал увидеть что-то вычурное со сложным названием. — Лучшее — это не всегда самое редкое или дорогое, Драко. Порой даже самые простые вещи могут оказаться по-настоящему непревзойденными, — ответила Нарцисса. Малфой очнулся от своих воспоминаний и попытался сосредоточиться. Погружаться еще глубже в свои воспоминания было не только нежелательно, но и вовсе опасно. — Это мои самые любимые цветы, — раздался рядом с Драко тихий голос Грейнджер, которая явно заметила его зачарованность артефактом. — Видимо, не только лабиринт меняется для каждого кластера, как говорил Бром, но и сам артефакт. Для тебя сирень тоже что-то значит? — спросила девушка, взглянув ему в глаза. — Нет, — холодно ответил слизеринец и ушел обратно к лежавшему без сознания Блейзу. В начале, когда сенсейты только сюда попали, они подумали, что все окружавшие их стены исчезли, однако, пройдя глубже в кромешную тьму, оказалось, что они просто попали в очередную замкнутую, хоть и очень просторную комнату. До самого артефакта невозможно было дотронуться — он словно был окутан магическим барьером, который защищал его. Ребята несколько раз обошли все помещение по периметру, осмотрели каждый сантиметр стен, используя Люмос, однако все было напрасным. — Уизли, Грейнджер, еще гениальные идеи или наблюдения будут? — раздался голос Панси. — Нет, — уставшим голосом ответила Гермиона. Джинни лишь отрицательно покачала головой и продолжила безуспешно обыскивать эту комнату. — Прекрасно, — с ядом в голосе процедил Тео. — Значит, останемся в этой грязной кладовке навсегда. И главное, в отличной компании. Всегда мечтал так сдохнуть. — Мы хоть что-то делаем, Нотт. А не валяемся на полу, осуждая всех вокруг, — огрызнулась Джинни, тряхнув своими огненно-рыжими волосами. — Даже от Пикси толку было бы больше, чем от тебя. По внутренним часам Драко они провели здесь по меньшей мере несколько часов, однако все их поиски ни к чему не привели. Слизеринец пропустил мимо ушей переругивание Уизли и Нотта, убедился в том, что состояние Блейза стабильное, и присоединился к Панси, которая осматривала стены. — Что-нибудь нашла? — спросил ее Малфой. Панси ненадолго задержала на нем свой взгляд, словно решая начать с ним диалог или нет, и наконец ответила: — Нет, пару раз казалось, что нашла очередные буквы, но ошибалась, — слизеринка оглянулась на Забини и спросила: — Блейз пока без изменений? Драко посмотрел на друга, вновь почувствовав тот страх, который накрыл его с головой в ту секунду, когда он увидел его, истекающего кровью, и не знал, был ли Забини жив. То отчаяние, которое его охватило, словно отключило ему возможность здраво мыслить, и когда он увидел стоящего рядом с ним Поттера, то набросился на него. Если бы слизеринец подумал хоть немного, то сообразил бы, что Блейз так же, как и он, столкнулся со своим двойником в лабиринте, но страх за лучшего друга затмил ему разум. — Пока все без изменений, но он будет в полном порядке, — уверенно произнес Драко. — Вас с Поттером можно поздравить с юбилейной дракой? — Меня бросает в дрожь омерзения от любой фразы, которая начинается со слов «вас с Поттером», — раздраженно ответил парень, однако не отошел от слизеринки. Панси улыбнулась и произнесла: — Кстати, я когда тут проходила, вспомнила, как мы на первом курсе прятались от твоего отца в подземельях Малфой-мэнора. Я тогда до ужаса боялась темноты, но твоего отца я боялась больше. После этого случая все как отрезало — страх темноты полностью пропал. Драко слегка улыбнулся, вспомнив, как верещала от ужаса маленькая Паркинсон, когда оказалось, что в подземельях не было даже факелов. — Тогда это единственное стоящее, что смог сделать мой отец. — сказал он. Панси остановилась, развернулась и посмотрела ему прямо в глаза. И когда она уже собиралась ему что-то сказать, их прервали. — Блейз Забини очнулся, — произнес Невилл. Малфой моментально развернулся, подошел к своему другу и попытался помочь ему приподняться, чтобы он смог удобнее сесть, облокотившись на стену. — Ты как? — спросил Драко. Блейз окинул его презрительным взглядом и хрипло сказал: — Панс, помоги мне. Слизеринка кинула сочувственный взгляд на Драко и подошла к Забини. В ответ Малфой лишь крепко сжал челюсти, поднялся и молча продолжил поиски выхода из лабиринта. — К черту, так всем будет лучше, — решил для себя парень. — Что с тобой произошло в лабиринте? — раздался голос Джинни. Блейз проигнорировал вопрос гриффиндорки, приподнялся с пола, облокотившись о плечо Паркинсон, и встал на ноги. Вдвоем они медленно подошли ближе к артефакту. — Забини, к нему невозможно прикоснуться и наложить какие-либо чары. Вероятно, нужно найти какую-то подсказку на стенах или в комнате. Пока ты был без сознания, мы… — Заткнись, Грейнджер, — грубо прервал гриффиндорку Блейз и вытащил свою палочку. Затем он, все еще придерживаясь за плечо подруги, протянул ее и дотронулся палочкой до поверхности артефакта. В месте прикосновения с ветвью образовался яркий направленный вверх луч света. Панси повторила действия друга и приложила свою волшебную палочку к другой стороне артефакта. Второй луч возник рядом с первым. — Мы идиоты, перепробовали все варианты, кроме самого очевидного, — сказала Панси недовольным голосом. Остальные сенсейты подошли ближе, доставая свои палочки. — Я бы не назвала это самым очевидным. Как ты об этом догадался? — произнесла Гермиона, глядя на Забини. — Плевать, Миона, главное — выбраться из этого лабиринта, — сказал уставший Поттер и повторил действия слизеринцев. Вскоре за ними последовали все остальные, и последним, кто дотронулся до артефакта, был Малфой. — С Блейзом что-то не так, — подумал Драко, доставая свою палочку и касаясь ветви сирени. — Видимо, потеря крови была существенной. Он всегда делился своими мыслями, никогда не грубил и не игнорировал собеседника, даже если это была заучка Грейнджер. Он бы никогда… Однако тревожные мысли Драко были прерваны, когда за его спиной раздался чарующий, печальный, но прекрасный женский голос, который почему-то показался ему до боли знакомым. Ребята обернулись и увидели ту самую вейлу, которую убили у них на глазах в начале года. Она была прекраснее всех, кого когда-либо в жизни видел Малфой. В ней удивительным образом смешались грусть, радость, боль и счастье. Все эти эмоции словно нахлынули разом, заставляя сердце то сжиматься от горя, то радостно биться от нахлынувшего счастья и гордости. — Дети мои, уверена, что у вас много вопросов, и мне хочется вам столько всего рассказать, но осталось очень мало времени. Самое главное, что теперь вы навсегда связаны друг с другом. И я знаю, что сейчас вам сложно в это поверить, но отныне вы будете друг другу самыми близкими людьми на свете. А я стала лишь воспоминанием. И если вы слышите мое послание, не пытайтесь меня найти. Меня давно уже нет. Конечно, вы можете разорвать связь, но знайте, что если вы воспользуетесь артефактом, то вместе со связью вы навсегда потеряете возможность испытывать любые эмоции. А жизнь без эмоций теряет свой смысл. Помните, что я всегда буду любить вас, и вам уготовлена великая, удивительная, но очень сложная судьба. Берегите друг друга и не доверяйте никому, кроме вашего кластера, особенно… — Делетриус! — произнес заклинание Блейз. И в ту же секунду образ вейлы исчез, не оставив после себя и следа. — Какого хера? — выкрикнул взбешенный Гарри. — Что ты наделал? Она хотела рассказать, кому нельзя было доверять! — Она пыталась отговорить нас разрушать связь, и это полный бред! — в тон ему ответил Забини. — Если мы разорвем связь, то перестанем быть сенсейтами, и все проблемы будут решены. — Ты разве не услышал, что если мы это сделаем, то навсегда потеряем способность испытывать эмоции? — вскрикнула Джинни. — Теперь мы не можем ее разрушить! — Говори за себя, Уизли, — огрызнулся слизеринец, вытащил свою палочку и вновь приложил ее к артефакту. — Для меня главное выжить. Драко оглянулся на шокированную всем происходящим Панси и на Тео, который стоял рядом с ней, и слизеринец наконец понял, что его так сильно тревожило. Он понял, что с Забини было не так. — Что ты увидел в лабиринте, Блейз? — спросил он у своего друга. — Я сражался в магической дуэли с самим собой, а ты? — Какая тебе разница? Я ведь победил. А теперь хочу разорвать эту связь. Разве ты не хочешь этого? — Я ждал бы такого ответа от Тео, но не от тебя, — холодно сказал слизеринец, вытаскивая палочку и подходя ближе. — Что сказала нам твоя мать, когда мы видели ее с тобой в последний раз? — Что? Почему я должен тебе отвечать? Все сенсейты напряженно застыли, не понимая, что происходит. — Потому что я знаю своего лучшего друга. Он никогда не стал бы даже задумываться о том, чтобы избавиться от эмоций, и он первый бы кричал о том, что этого нельзя допустить. Ты это не он. Бомбарда! — выкрикнул Драко, направляя свою палочку на него. Панси в ужасе крикнула, когда заклятье попало в Блейза, и попыталась к нему подбежать, но Тео удержал ее. — Ну ладно. Ты меня раскусил. Я даже рад, что ты все выяснил сам, мне слегка надоело притворяться, — раздался самодовольный смех лже-Блейза. — Ваш друг проиграл, и теперь его место займу я. Затем его двойник дотронулся до артефакта и исчез настолько быстро, что никто даже не успел никак отреагировать. Хотя, судя по тому, что взрывающее заклятье не оставило на нем ни следа, можно было сделать вывод, что никакие заклинания не нанесли бы ему вреда. Малфой услышал, как Панси тихо заплакала, а Тео пытался ее успокоить. Джинни и Гермиона перешептывались расстроенным голосом, и их поддерживали Поттер и Лонгботтом. — Он жив, — уверенно и громко заявил Драко. — Прекратите его оплакивать, блять! Нужно его найти. — Драко, — произнесла Паркинсон, — ты ведь тоже был там. Ты тоже слышал, что говорили двойники. Если он проиграл, значит, он уже мертв. — Что нам нужно сделать, — грозно начал Нотт, — так это найти этого урода и отомстить. — Ты слышал вейлу! Она сказала, никому нельзя доверять, а вы прислушиваетесь к словам ебаной копии?! Он жив! — продолжал настаивать слизеринец. — Ребят? — раздался голос Грейнджер, однако никто не обратил на него внимания. — Нам очень жаль, Малфой. Забини считал тебя настоящим другом, но… — начала говорить сочувствующим голосом Джинни. — Заткнись, Уизли! — крикнул на нее Драко. — Не смей на нее кричать, Малфой! — вступился за свою девушку Гарри. — Да послушайте вы все! — внезапно крикнула Гермиона, наконец-то привлекая к себе внимание остальных. — Я думаю, что Малфой прав! Забини еще где-то здесь. Я нашла кое-что. Когда двойник исчез, я почувствовала легкое дуновение ветра и, пока вы спорили, решила проверить, вдруг в стене образовалась дыра или что-то такое. Но оказалось, что их больше нет. — Что? — одновременно спросили сенсейты. — Стен больше нет, остались только арочные проходы и длинные коридоры в разных направлениях. Видимо, теперь мы и в самом деле оказались в настоящем лабиринте. Но это не самое важное, что я нашла. Посмотрите сюда. Люмос! — сказала гриффиндорка и провела сенсейтов чуть глубже в один из ближайших проходов, который в темноте был совершенно незаметен, и подсветила одно место на стене. Малфой присмотрелся туда, куда указывала гриффиндорка, и шокировано произнес: — Это ведь почерк Блейза! — Знаю, я проверяла несколько его работ по трансфигурации, — сказала гриффиндорка и добавила: «Но у него ужасный почерк, я так и не смогла разобрать, что там написано». — Там написано «Помоги мне», — хрипло сказал Драко. — Значит, он еще жив.

***

Блейз открыл глаза, но беспросветная темнота окружала и давила на него со всех сторон. Забини с трудом приподнялся с пола и, на ощупь, стал продвигаться по стене, пока не уперся в очередной тупик. Его голова раскалывалась, он уже несколько раз терял сознание, и было трудно сделать полноценный вдох из-за сломанных ребер и носа. Но сам факт того, что он выжил, был чудом. Видимо, у Мерлина были на него еще какие-то планы. В начале поединок шел по плану: Блейз спокойно уходил от ударов, старался много перемещаться, чтобы измотать соперника, но его самого хватило лишь ненадолго, и тогда он пропустил первый удар. Судя по искривленной перегородке и боли, нос ему сломали именно тогда. С момента отработки у Амбридж казалось, что прошла вечность, однако на деле времени прошло не так много, и получить второе сотрясение за такой непродолжительный срок было явно чересчур большой нагрузкой на его организм. Возможно, если бы не тот удар Малфоя, он смог бы продержаться дольше, но никакие зелья не вылечили бы его полностью за такое короткое время. После первого удара он пропустил второй, а потом почти сразу же третий. Дальше весь бой словно проходил как в тумане. Он мог только пытаться закрываться от атак, наносимых его двойником, и лишь один раз ему удалось самому нанести ответный удар в челюсть. Апперкот был сильным, но недостаточным для того, чтобы отправить соперника в нокаут. И после этого Блейз почти ничего не помнил. Кажется, его оскорбляли, над ним насмехались, но слизеринцу было настолько плевать на эти слова, что даже если бы он захотел вспомнить, что там было, то не смог бы. Все, о чем он тогда думал, — было то, как сильно он хотел жить. Вероятно, именно эта воля к жизни помогла ему в итоге очнуться после финального удара. Когда он пришел в сознание, рядом никого не было, открывался лишь один глаз, да и то очень плохо. Встать слизеринцу не удалось вовсе. Весь ринг был покрыт запекшейся кровью. Если бы он лично не участвовал в этом бое, он никогда бы в жизни, без Веритасерума, не поверил, что вся эта кровь принадлежала одному человеку — ему. Освещения, направленного на ринг, хватило для того, чтобы слизеринец увидел, что на месте стен образовались коридоры во всех направлениях, однако там было настолько темно, что невозможно было сказать, насколько далеко вглубь эти коридоры распространялись. Его волшебной палочки рядом с ним не было, и он мог передвигаться только с очень большим трудом. Однако он решил, что лучше попытается найти выход отсюда, чем умрет, истекая кровью на ринге в полном одиночестве. В начале, он шел вполне уверенно. На первой развилке у него был выбор — свернуть налево или пройти немного прямо и повернуть налево. Он сделал первый выбор, свернув налево сразу, и оказался в длинном коридоре, где единственной развилкой также был поворот налево. Когда он его прошел, то вновь встал перед выбором. На этот раз ему предстояло либо свернуть направо сразу, либо пройти дальше и свернуть направо там. Он прошел дальше, свернул и уткнулся в тупик. И тут он столкнулся с проблемой — когда в лабиринте без света двигаешься в обратную сторону, возникает полная дезориентация. К каждой развилке он добирался, держась за стены. Во-первых, так было проще всего ориентироваться в кромешной тьме, а во-вторых, так было проще передвигаться, ведь с каждым шагом его голова кружилась все сильнее. Когда он вернулся в нужный коридор, то столкнулся с очередной развилкой и, свернув налево, вновь оказался в тупике. И там он потерял сознание в первый раз. А когда Блейз пришел в себя и смог выйти в длинный коридор, он потерял сознание во второй раз. В последний раз он очнулся в начале т-образного тупика и, собрав все свои силы, смог снова вернуться в нужный ему коридор. Но сил больше не было. Забини устал бороться. Он снова почувствовал, как его начало клонить в сон, и единственное, о чем Блейз успел подумать перед тем, как в очередной раз отключиться, была фраза, обращенная к той, о ком он постоянно думал в последнее время и кто, как оказалось, понимал его без слов: — Помоги мне.

***

— Тупик! — раздался окрик Паркинсона. — Здесь тоже тупик, — сказала Джинни, подходя к Гермионе вместе с Гарри. Идея разделиться на небольшие группы принадлежала ей, для того чтобы хоть как-то сократить время на прохождение этого лабиринта. — Значит, нужно вернуться на предыдущую развилку, — заключила девушка. — Грейнджер, не обязательно каждый раз говорить очевидные всем вещи. Мы не такие идиоты, как все твое окружение, — высокомерно произнесла Панси, выйдя из коридора вместе с Тео. Гриффиндорка проигнорировала очередную попытку Паркинсона вывести ее из себя и продолжила путь. Гермионе начало казаться, что таким образом слизеринка просто пыталась бороться со страхом, ведь даже Нотт, который в начале разве что ядом не плевался, замолчал и тихо обыскивал коридоры. Было видно, как сильно они волновались за Блейза. Как ни странно, единственный, кто не показывал никаких признаков страха, был Малфой. Он был лишь совершенно спокоен и сосредоточен. Девушке напомнило это ту ситуацию в Хогвартсе, когда Драко принялся за поиски пропавших студентов. Он был собран, уверен в себе и хладнокровен. — Ну что там? — внезапно раздался рядом с девушкой голос Малфоя из темноты. — Твою мать! Какого черта ты стоишь в полной темноте? — вскрикнула испуганная гриффиндорка. — Ого! — в слегка шутливом тоне произнес Драко. — Не знал, что Золотая девочка умеет ругаться. — Ты еще многое обо мне не знаешь, — пробормотала гриффиндорка. Панси подошла ближе к Малфою и сказала: — Там прохода нет, нужно идти дальше. Они пошли вперед по коридору и шли достаточно долго, пока не остановились у очередной развилки. — Меня уже тошнит от этого гребаного лабиринта, — произнес Нотт, и они с Панси свернули налево. Никто не поддержал слова Тео, но Гермиона была уверена, что все с ним были полностью согласны. Гриффиндорка не могла даже в полной мере осознать все происходящее вокруг, ведь за каждым новым потрясением следовало еще одно. И Грейнджер старалась не думать о вейле, которая, судя по всему, была матерью их кластера, потому что от мыслей о ней ее сердце сжималось от отчаяния и боли, а все ее силы и внимание сейчас должны были быть потрачены на поиски Блейза, ведь ему нужна была их помощь. Все настолько сильно изменилось с того злополучного сентября. Если бы ей тогда в начале года кто-то сказал, что они с Гарри, Джинни и Невиллом будут помогать слизеринцам, ценой своей жизни, она бы посоветовала этому человеку обратиться к колдомедикам. Но теперь все стало иначе. — Здесь ничего нет, — сказала изученным голосом Паркинсон, и ребята свернули два раза направо, а потом столько же раз налево, пока не попали в очень длинный прямой коридор. — Мне кажется… — взволнованным тоном сказала Джинни, вглядываясь в темноту коридора. — Годрик, мне кажется, там кто-то есть! Малфой пригляделся, а потом перешел на бег. За ним побежали остальные сенсейты. — Драко, берегись! Сверху! — раздался высокий крик Панси. Гермиона посмотрела наверх и от неожиданности вскрикнула: весь потолок лабиринта заполнили отвратительные акромантулы разных размеров, которые быстро передвигались по направлению к Блейзу. — Араниа экземи! — крикнула Гермиона, отшвыривая заклинанием ближайшего к ней огромного паука. Ребята вытащили палочки и тоже принялись накладывать чары, однако пауков словно становилось все больше и больше. — Бегите обратно! — раздался приглушенный окрик Малфоя. — Что он сказал? — раздался голос Джинни. — Он сказал бежать! — громко крикнул Гарри, который находился к слизеринцу ближе всего. — Забини с ним! Бежим! Сенсейты развернулись и побежали в обратном направлении, попутно накладывая заклинания и уклоняясь от пауков. Гермиона вырвалась вперед, поскольку именно она могла безошибочно вывести их обратно к комнате с артефактом. Она бежала и выкрикивала всем остальным нужное направление, как только они оказывались у развилки: — Налево! Направо! Прямо! Наконец, перед ними показалась нужная арка, и Гермиона решила оглянуться, чтобы проверить, все ли следовали за ней. И в этот момент она запнулась и упала. Но, не успев даже испугаться, гриффиндорка почувствовала, как кто-то с силой поднимает ее с земли. — Не время на полу валяться, Грейнджер! — крикнула на нее Панси и побежала к арке. — Миона! Бежим! — схватила ее за руку подоспевшая Джинни и потянула за собой вслед за Паркинсон. Сразу за ними забежали Невилл и Нотт, однако Гарри с Малфоем и Забини были невидимы. И в ту секунду, когда Гермиона уже хотела вновь вернуться в лабиринт, показались все трое. Они с обеих сторон держали Блейза, который был явно без сознания, а вторыми руками держали палочки и отгоняли самых крупных акромантулов. Гермиона выбежала за арку и попыталась им помочь, накладывая заклинания: — Ступефай! Диффиндо! Араниа экземи! — Конфринго! Экспульсо! — присоединилась к ней Джинни, а затем и все сенсейты прикрывали ребят заклинаниями и помогали им пробраться к арке. Наконец, все ребята оказались в комнате с артефактом. — Прикладываем палочки! — крикнул Драко, дотрагиваясь волшебной палочкой до артефакта. Все остальные, без спора, повторили его действия, потому что другого выхода никто не видел. В начале целую долгую секунду ничего не происходило, и их окружили пауки, но затем их озарил уже знакомый синий свет, и их словно втянуло внутрь этого артефакта. По ощущениям, это очень напоминало трансгрессию. Гермиона открыла свои глаза и оглядела очередное помещение, в котором они оказались. Светлое, просторное, очень похожее на то, где она оказалась после своего испытания в лабиринте. Эта комната напоминала уютную библиотеку или учебный класс. — Положите его на пол! — послышался окрик Панси, и она склонилась над Блейзом, накладывая множество чар, вызывая тем самым у девушки дежавю. — Слава Салазару! — выдохнула наконец Паркинсон и опустила свою палочку. — Он будет в порядке. Я думаю, мы даже можем привести его в чувства сейчас. Видимо, его копия так долго не приходила в себя, потому что это был не человек, а нечто иное. Ренервейт! Глаза Блейза затрепыхались и открылись. В этот раз Драко явно было плевать на то, что настоящий Блейз мог оттолкнуть слизеринца, как и его копия. Он сам помог ему приподняться. — Драко? Что случилось? — слабым хриплым голосом начал Забини — Где я? — Тебе пока лучше не разговаривать, береги свои силы, — ответила ему Панси. — Ну, я думаю, для всех очевидно, что эмоции пока еще с нами, — сказал Нотт уставшим голосом. — Значит, артефакт не сработал. — Возможно, здесь есть еще какая-то загадка, — задумчиво произнесла Грейнджер, внимательно оглядывая комнату. Потом она подошла к книжной полке, взяла одну из стоящих там книг в кожаном переплете и раскрыла ее. — Здесь что-то есть. Странно. Здесь просто цифра три и слово «письмо». К гриффиндорке присоединились Гарри и Невилл. Они вытаскивали книги с полок, раскрывали и произносили вслух найденные слова и цифры. Слизеринцы сидели отдельно и что-то обсуждали с Забини. Гермиона подняла палочку и выписала найденные слова. семь: нечистый, один: x (—), три: письмо (—), десять: волна, четыре: ветер, восемь: хватать (—), пять: век, один: почет, девять: x (—), шесть: слишком (—), два: окно (—). — Что означают эти знаки? И здесь явно отсутствуют два слова, — произнесла Панси, которая успела подойти к ним. — Если, конечно, Поттер с Логботтом нигде не ошиблись. — Паркинсон, с нашей стороны ошибки нет. Если бы ты, конечно, соизволила присоединиться… — возмущенно начал Гарри. — Почему вы это пытаетесь расшифровать? — прервал их возмущённый голос Джинни. — Вы сейчас серьезно? Гермиона? Ты хочешь разорвать связь с учетом того, что все эмоции исчезнут? — Нет-нет, Джинни! — поспешно заверила ее гриффиндорка. — Я просто думаю, что нужно решить все задачи и головоломки, которые задаст нам лабиринт, но я тоже против того, чтобы разрывать связь. Возможно, расшифровав, что здесь написано, мы сможем понять, как отсюда можно выбраться. — А почему бы и нет? — раздался голос Тео. — Не чувствовать боль, что может быть лучше? — Ты же не серьезно, Нотт? — спросил у него Гарри. — А что в этом плохо, Поттер? — вскочил на ноги слизеринец. — Ты лучше всех должен понимать, какого постоянно чувствовать отчаяние, боль, страх. Сейчас нам просто дают возможность всего этого избежать. — Без эмоций я не буду вспоминать Седрика и родителей, — хрипло произнес в ответ Гарри. — Да, разве это не круто? — Нет, это неправильно! — голосом, полным уверенности и горечи, крикнул Гриффиндорец. — Да, боль это негативная, тяжелая, отравляющая тебя изнутри эмоция, но без нее вся жизнь потеряет смысл. Все остальные сенсейты внимательно слушали этот диалог, каждый из них думал и вспоминал о тех, кого больше рядом с ними нет. — Ради чего тогда мы будем бороться?! — продолжил возмущаться Гарри. — Кого мы будем защищать?! Боль напоминает нам о том, что мы живы, а горе напоминает нам о том, что близких нужно беречь. Без эмоций нет жизни. Да, я лучше с Малфоем за ручку буду ходить до конца своей жизни, чем обреку кого-то на такое жалкое существование. В комнате воцарилась тишина, каждый в этот момент принимал для себя, пожалуй, самое важное решение в своей жизни. Если они не воспользуются этим артефактом, то навсегда останутся связанными друг с другом, а если они его решат использовать, то больше никогда не испытают ни одной эмоции. Гермиона посмотрела на ребят. Она могла лишь догадываться, сколько боли и отчаяния выпало на долю каждого из них. Она чувствовала их горе как своё. — Наверное, эти слова нужно перевести на латинский язык, — наконец хрипло произнес Нотт, тяжело опустившись на ближайший к нему стул. Панси подошла к нему ближе, словно хотела обнять его, однако слизеринец внимательно посмотрел на неё и отрицательно качнул головой. — «Нечистый» на латинском — это «immundus», — сказала она, присев рядом со своим одногруппником. Грейнджер поняла, что решение уже было принято всеми. Теперь им нужно было выбраться из лабиринта. — Меня волнуют эти знаки, — произнесла гриффиндорка, сосредоточившись на головоломке. — Эта горизонтальная черта похожа на тире или знак минус. — Горизонтальная… — задумчиво повторил Гарри. — Плохо у тебя со словарным запасом, Поттер, — самодовольно сказал Драко. — Это означает, расположенный по линии горизонта. — Я знаю, что означает слово «горизонтальный», Малфой, — огрызнулся гриффиндорец. — Миона, это может быть кроссворд? — Годрик, ты прав! Горизонтальная линия означает слова по горизонтали, а тогда слова без знака — по вертикали. — Что? — Кроссворд, — не менее самодовольно произнёс Гарри. — Плохо у тебя со словарным запасом, Малфой. Это слово означает головоломку, в которой фигуру из квадратов нужно заполнить буквами, составляющими нужные слова. По-видимому, здесь нужно вставлять перевод указанных слов. — Это какая-то магловская чушь. — Эта, как ты выразился, «чушь», поможет нам выбраться из лабиринта, — возразила Гермиона. — Думаю, что те два слова это и есть фраза, которая активирует артефакт. Третье слово по горизонтали «epistula», — добавила гриффиндорка. Взяла палочку и стала ей чертить в воздухе отгаданные слова так, чтобы они приняли вид классического кроссворда. — «Волна» это «unda», — сказала Паркинсон, подходя ближе к словам. — «Слишком», кажется, переводится как «nimis», — лениво подсказал Малфой. — Нет, «nimis» это «слишком», а «nivis» это «снег», — возразила гриффиндорка, записывая в таблицу новое слово. — Не знала, что ты изучал латинский, — удивленно добавила девушка, посмотрев на Драко. — Ты многое обо мне не знаешь, Грейнджер, — с легкой улыбкой ответил ей слизеринец. — Пять по вертикали: «saeculum», — резко сказала Панси. Так продолжалось ещё какое-то время, пока все слова не были выписаны. Обе девушки внимательно всматривались в два неизвестных слова. — Девять по горизонтали: слово где, первая буква «n», а потом идёт «u», — подвела промежуточный итог Панси. — Салазар, это же может быть… — «Nexus» — одновременно произнесли они. — Что это означает? — спросила Джинни. — «Связь». Помнишь, мы произносили фразу «Divina nexu», чтобы попасть сюда, — ответила подруге Гермиона. — Разорвать! — внезапно вскрикнула Паркинсон. — Мерлин! Ты права! Оно подходит, — взволнованно ответила ей гриффиндорка. Все окружающие их сенсейты недоуменно посмотрели на девушек, ожидая от них дальнейших объяснений. — Здесь зашифрована фраза «Rumpere nexus», которая переводится как… — начала Грейнджер. — «Разорвать связь», — закончила за нее фразу Панси. — Я думал, тебе не нравится, когда кто-то заканчивает фразы друг за другом, — улыбнулся и сказал, обращаясь к слизеринке, Невилл. — Помолчи, Лонгботтом, — огрызнулась Паркинсон. — Мда, фантазии у лабиринта маловато. Дайте угадаю, нужно взяться за руки и одновременно произнести фразу? — саркастично произнес Нотт. — Вообще-то, лабиринт является олицетворением нашей связи, так что фантазии на самом деле нет у… — начала говорить Гермиона. — Миона, что дальше делать? Мы не собираемся рвать связь, как тогда выбраться? — перебил ее Поттер. — Я не знаю, Гарри. Я считала, что одно из этих двух слов как-то поможет нам выбраться, но, видимо, ошиблась. — Может и нет, — подала голос Джинни. — Вы сказали, одно из них переводится как «связь»? Возможно, стоит назвать только его? Ребята замолчали, обдумывая предложенный вариант, и первым подал голос Блейз. — Других вариантов нет, нужно попробовать сделать так, как сказала Уизли, — слабым голосом произнес он. — Честно, мне уже плевать, что делать, лишь бы выбраться отсюда, — добавил Тео. Ребята вновь образовали круг, взялись за руки, одновременно произнесли нужную фразу, и их переместило в очередную комнату. — Да, блять! — выругался Нотт. — Меня эти комнаты уже заебали. — Я думаю, что это последняя, — сказала Гермиона, указав на золотую надпись на стене. В глубине каждого лежит она, но не каждый может ее услышать. Бродит она по нашим улицам, словно призрак, но при этом она всегда рядом с нами. Она может освободить или увести в плен. Что это? — Видимо, это последняя загадка, чтобы выйти из лабиринта… — начала Грейнджер. — Миона! — раздался испуганный голос Джинни. — Твоя рука! Девушка перевела взгляд на ту руку, которая была обвита бинтами, и увидела, что они буквально на глазах начинают пропитываться кровью. Бросив взгляд на подругу, зрачки девушки расширились, и она в панике произнесла: — Джинни, твоя рука тоже вся в крови. И… Годрик, Гарри! Это твоя кровь? Гриффиндорец посмотрел туда, куда указывала Гермиона, и увидел целую лужу крови, которая явно была его собственной. — Какого черта? — послышался голос Тео. — Вулнера санентур! — попыталась залечить рану магией гриффиндорка, по очереди накладывая заклинания на своих друзей. Однако ничего не происходило, наоборот, казалось, что от нанесенных чар кровотечение только усилилось. — Паркинсон, помоги нам! — Мерлин, Невилл! — закричала Джинни, пока подбежавшая Панси безуспешно пыталась наложить на них лечебные заклинания. Гермиона оглянулась и увидела, что от потери крови Невилл стал совсем бледным, он тяжело опустился на пол. Гриффиндорка подбежала к нему, оторвала часть своей рубашки и начала перевязывать ему раны тканью. Паркинсон, увидев, что от магии им становится только хуже, тоже начала по очереди делать подручные жгуты из кусков одежды. Перевязка помогала, но ткань слишком быстро пропитывалась кровью. — Драко! Блейз! Кровотечение не останавливается! — крикнула в панике Панси. — Мне нужна помощь! Тео, если они погибнут, мы испытаем на себе все это вместе! Нотт и Забини подскочили к девушке и, повторяя ее действия, начали рвать свою одежду на куски и делать жгуты. Малфой же, казалось, словно услышал девушку. Он подошел ближе к загадке и внимательно на нее смотрел. — Малфой! — крикнула Гермиона, пытаясь не смотреть на то, как повязанная на ее руке ткань начинает медленно багроветь. — Что ты увидел? — «В глубине каждого лежит она» и «она может освободить или увести в плен». Она. Это правда, Грейнджер. Ответ на загадку — слово «правда». Ребята взялись за руки и одновременно повторили слово «правда». А затем, когда ничего не сработало, они повторили это слово на латинском языке. С запястий гриффиндорцев капала алая кровь, несмотря на повязки. Ничего не сработало. Они умирали. В голове у Гермионы появилась какая-то идея, но все было словно в тумане, ее оглушило и начало клонить в сон. Было сложно сосредоточиться. Ей показалось, что Драко словно переместился в пространстве и мгновенно оказался рядом с ней. — Грейнджер, мать твою, не отключайся! Думай! — Сказать… — прошептала девушка, наконец-то ухватившись за какую-то мысль. — Нужно сказать правду. — Драко, нас четверо и их четверо! Нам нужно признаться в чем-то, и тогда раны закроются! — дрожащим голосом выкрикнула Панси, подбежала к Невиллу и удерживала обессиленного парня, который едва держался в сознании. — Я первая! Я нищая! Мы все потеряли после смерти отца, у нас нет ни гроша! И скоро мы потеряем последнее, что у нас есть — наше поместье. Все помещение озарилось яркой синей вспышкой, и кровь Невилла словно начала идти в обратном направлении, вливаясь ему обратно через открытые раны. — «Я не должен нарушать правила школы» — ошарашена прочитала слизеринка фразу, составленную из порезов на его руке. — Что? Что это такое? — Я влюблен в Джинни Уизли! — внезапно раздался хриплый голос Блейза, после которого последовала почти гробовая тишина. Гермионе показалось, что она ослышалась, но, когда она увидела, как кровь подруги начала поступать ей обратно в вены, она поняла, что сказанное слизеринцем было правдой. Гриффиндорка попыталась посмотреть на реакцию Гарри, но собственная слабость не позволяла ей даже повернуть голову. Ведь все свои силы она бросила на то, чтобы оставаться в сознании. — Хер с вами! — огрызнулся Нотт и яростно произнёс: — Я пытался покончить с собой этим летом. Доволен, ебаный лабиринт?! — Гермиона! — услышала она голос своей подруги и попыталась открыть глаза, но у нее не получалось. — Драко, она умирает! — раздался голос Блейза, который она слышала словно за километры от себя. Наконец она услышала признание Малфоя и почувствовала, как сознание начало возвращаться, а раны затягиваться. Она открыла глаза и увидела, как позади Малфоя появился выход из лабиринта, но никто даже не оглянулся на него. Она заглянула ему в глаза, надеясь, что ослышалась или что лабиринт ошибся, но слизеринец лишь холодно посмотрел на нее в ответ и повторил: — Я Пожиратель смерти.