Смертные Враги: Белый Фестиваль

Рудольф задерживает дыхание на секунду, задумавшись. Затем отвернул лицо, замявшись на месте. — Ну, с начала о хорошем, — и кашляет в кулак, — это прекрасное чувство, дарить любовь в замен на любовь партнёра, чувствовать его тепло везде где можно; в душе, сердце…сзади, спереди…и, эм… Младший застеснялся продолжать мысль, так как у Грегори на пикантные темы разговоров очень непредсказуемая реакция. Это можно подтвердить по тому как поднялась его бровь, и расширились глаза. — Внутри? — моргнув, угадывает старший. — Ну, д…да, — на пояснице Руди выступил холодный пот, — но это н… Но лёгкий жест рукой Грегори заставляет его сразу замолчать. — Рудольф, не надо оправдываться, — он протягивает обратно ему его маску, — я, как взрослый уже понимаю, что из-за тебя и твоего смертного, точнее, вашего скачка гормонов, вы были готовы кувыркаться на кровати всю ночь, — его смешок снова заставляет младшего напрячься, — помню, я пролетал мимо «вашей комнаты», и до моих ушей сразу донестись, кхм, звуки, но твои были самые громкие, — жёстко кашлянув в кулак, Грегори хихикнул, — скажи мне, приятно хоть было? Рудольф занервничал, хрустя пальцами за спиной. — Во-первых, если ты взрослый, то зачем ты спрашиваешь меня, того кто прожил дольше меня, про любовь, но зазнайничаешь когда дело коснулось постельного характера, и… Нетерпеливо, Грегори перебивает брата, цокая. — Рудольф, я книги читаю, — звучало будто он огрызается, — я пытаюсь вникнуть в персонажей чтобы почувствовать любовь, эмоции, — голос его искажался, как будто в горле что-то мешало, — я не испытывал любви от другого существа с самого момента рождения, Руди, меня никто не любит, понимаешь? Вот почему я тебя спрашиваю об этом, например, если я был бы доктором и знал что такое Чума, я бы всё равно тебя спросил потому-то ты её испытал. Когда Грегори закончил на твёрдой, горькой ноте, Руди смотрел на него будто не понимает его. — Но, подожди, — останавливающим жестом руки, он конфузно продолжает вопрос, — а как же те молодые вампирши с которыми ты пробыл не одно десятилетие? — прищуривает глаза, — что стало с ними? Тяжёлый вздох покидает грудь старшего, и на лицо налезает тоска. — Рудольф, те вампирши использовали меня ради выгоды, — он опирается на стенку шкафа, — ни одна из пятиста из них меня не любила по-настоящему, отношения с ними были одной большой шуткой, ради галочки, ради статуса, — его голова поникла, — ради пополнения собственного кошелька. Он ладонью проходится по лицу, удалив взор куда-то на каменную плитку. В голове, из ниоткуда образовался шторм из воспоминаний, слов, и не совершённых обещаний. Ахахах, О Святые звёзды, Грегори, я надеюсь, ты случайно не подумал, что я влюблена в тебя? Мистер Грегори, мне только нужно было от вас мешок золотых монет, теперь прощай. Неужели ты мечтал увидеть меня в этом корсете на нашей свадьбе? Ох, мечтать не вредно? На душе ощущается вес, надавливающий в самое сердце, глаза горели, постепенно мутнея. «Чёрт!» Он чувствует как по щеке побежала слеза слеза, но он сразу её вытирает рукавом. После скрещивает руки на груди, пытаясь скрыть выплеснувшиеся эмоции за маской серьёзности и безразличности. — Грегори, — за ним наблюдает Рудольф, потерев немного ладони, — ты мне никогда этого не рассказывал, — и позже ловит его взгляд своим, — мне очень жаль это слышать, правда. Тяжело посмотрев на него, Грегори обнимает брата. — Я не хочу чтобы ты подумал, что я тебе завидую, или не рад за твоё счастье, — он крепко сжимает чужие плечи, — я очень рад за тебя, братишка. Понятие зависти к собственным членам семьи для Грегори было сравнимо с преступлением. Даже с Рудольфом, младшим братом, с которым они довольно часто дрались и ссорились в детстве, но в конце — братская любовь опережала все неприятности между ними, соединяла их обратно как сладкая глазурь склеивала два бисквитных коржика. Он любит своего брата, неважно что встаёт между ними, порой раньше когда были младше, были темы, которые мальчики не могли обсудить с родителями, но вместе они, сидев в тёмных уголках катакомб, обсуждали тревожащие их темы. — Хаха, спасибо большое, — Руди отпускает его мило смеясь, — но я надеюсь, ты не стукач? — и тыкает в плечо, хитро улыбаясь. Старший поднял бровь в непонимании. — Ты учишься новым словам у этого смертного каждый день? — хихикает старший, хлопнув по плечу Руди. — Ну а как ты думаешь? — зазнайчтво хохочет младший, и отходит обратно напротив шкафа, — ты уже, кстати, определился с нарядом?