Смертные Враги: Белый Фестиваль

Когда в лёгких закончился воздух, Сиэль обратно опустил лицо вниз, его лицо закрыли снова локоны. — Какой же я слабак! — и он начал тихо плакать, закрывая рот ладонью. Взволновавшись, Грегори осторожно поворачивает парня к себе. — Сиэль, — и вытирает чужие слёзы большим пальцем, поддерживая за подбородок, — никогда не считай себя слабым за выплеск эмоций, это нормально, если тебе это необходимо — он смотрит ему в глаза, говоря успокаивающим тоном. На смуглых щеках сияют влажные дорожки, дрожащий голос что пытается сдержать внутри поскуливания, а тёплые руки держаться за вампира. И чем больше он сидел, смотря на оборотня в таком состоянии, тем больше он чувствовал боль в своём сердце, как будто это и его горе тоже. Медленно дотронувшись до волос парня и зачесав за ухо выпирающий локон, Грегори приближается к нему, свободной рукой взяв чужую. — Знаешь, мне один старый человек сказал, и я на век запомню эту фразу, — он заглянул тому в глаза удостоверившись что Лопез его слышит, — Не могут быть красивыми глаза которые не плакали ниразу, не может быть красивою душа которая ниразу не страдала, — потом Секвиллбекк кладёт ту же ладонь на грудь Сиэля, в район сердца, — а человек красив только тогда, когда есть сердце, а не кусок металла. После, Грегори улыбается. — Сиэль, твои глаза прекрасны, твоя душа прекрасна, — и быстро проходится по нему взглядом, — ты прекрасен. «Ты самый добрый, ласковый, приятный… Ох, Луна и звёзды, список твоих потожительных качеств можно зачитывать бесконечно!» Сиэль улыбается в ответ, издав бархатный смешок. «Да, улыбнись для меня, да, пожалуйста, и не переставай это делать». Успокоившись, оборотень продолжает смотреть вампиру в глаза, в рубины, что переливались добротой, любовью, лаской, привязанностью, и даже восхищением, от лунного света что проходит сквозь радужку. Глаза, в которых он уже давно потерялся, без малейшего шанса на выход. «Что же я такого сделал, чтобы мне судьба подкинула тебя, ангела, который просто словами заставил меня улыбнуться?» — Вообщем, договориться с мамой, или надеятся, что мой отец выжил, — Лопез вдыхает свежий воздух, — всё равно что пойти по воде, или попытаться взлететь без крыльев. — То есть, ты считаешь, что это невозможно? — вампир поднимает бровь, спросив слегка иронично. — Ну естественно, — подтверждает Лопез пожимая плечами, — если бы это было возможно, то все бы давно смогли это сделать. И мой отец бы выжил, и Рита бы пустила нас обратно домой. Но у Грегори было другое мнение по этому поводу. Он на минутку задумывается, но позже, на бледном лице выросла новая лучезарная улыбка. Новая идея заставила его заискриться изнутри. «Сейчас для него эти вещи кажутся нереальными, и я бы хотел ему доказать, что чудо возможно. Прямо сейчас». Он медленно встаёт с земли, поправив одежду. — Сиэль? — и протягивает тому руку, — можно я тебе ещё что-то покажу? Оборотень быстро посмотрел на раскрытую ладонь, потом снова ему в очи, послушно приняв её, встав на ноги рядом с парнем. — Что на этот раз, Грегори? — тот спрашивает заинтересованным и одновременно флиртующим тоном. Его настроение уже улучшилось, и это плюс, именно этого сейчас и добивается Секвиллбекк, встав напротив Лопеза, спиной к озеру. — Возьми меня за руки, — ласково и ровно просит он, — доверься мне и в этот раз, пожалуйста. Моргнув, оборотень осторожно кладёт руки в ладони парня, опять, чувствуя блаженный холод, распространяющийся по телу сквозь столь невинное касание. Секвиллбекк медленно делает шаг назад. — Смотри мне в глаза, Сиэль, — ровно говорит он, шагнув назад ещё раз, — расслабь своё тело, и ни о чём не думай, ничего не бойся. Повторив пару шагов за ним, Сиэль двигается в его сторону, и как попросил тот — смотрит ему только в глаза. — Это сюрприз? — и слабо улыбается, не разрывая зрительного контакта. Теперь, он и в правду чувствует, как будто Грегори это некий принц, который сейчас запрыгнет вместе с ним на белоснежного скакуна, и они понесутся прочь, туда, где их не знают. Что же у него на уме, и что он собирается показать? — Исходя из фактов, про то, что ты считаешь невозможным, — вампир усиливает хватку их рук, — да, это можно назвать сюрпризом. Спустя минуту, Сиэль не чувствует твёрдой земли под ногами, а слышит только лишь тихие движения воды. Всматриваясь в алые глаза, он теряется в них ещё больше, держа бессмертного за руки, чувствуя невесомость. «Я как будто оторвался от земли, но мы никуда не взлетаем, а только двигаемся вперёд, ты меня ведёшь за собой, обещая некий сюрприз, ты сказал чтобы я смотрел только на тебя, твои карминовые блестящие очи, но мне никуда смотреть больше и не хочется, потому что когда наши взгляды сталкиваются задерживаясь, я не желаю смотреть куда либо ещё, или думать о чём-то другом, кроме как нашего поцелуя, которого жаждет моё сердце. Сейчас оно гудит, ударяясь об стенки грудной клетки, губы дрожат, я смотрю на тебя, на твою прекрасную шею, плечи на которых натянут благородный чёрный хлóпок, твоя мягкая и холодная кожа на ладонях которую хочется почувствовать везде на моём теле, а твои губы, клыки… О Луна, понятия не имею, что после может пойти не так, но страстное желание оказаться прижатым к земле, как твоя жертва, почувствовать как они вонзаются в мою шею, вместе с твоими сильными руками, хозяйственно поглаживающие моё тело, заставляет меня млеть и предательски краснеть, я надеюсь ты сейчас не заметишь моего румянца, вызванного грешными, безбашенными мыслями, в которых ты играешь главную роль…». Резкий выдох покидает его лёгкие, а фантазии затуманили всё другие возможные мысли и предрассудки. «Ещё с давних лет я представлял, как мог бы выглядеть, по моему мнению, идеальный поцелуй, и придумав его, я хранил эту идею, потому что я знал, что может не сейчас, но позже, появится кто-то в моей жизни, с кем я бы действительно хотел это повторить. И вот, спустя столетия, стоишь передо мной ты, я держу тебя, веду за собой, искрясь желанием показать, что существует чудо, показать, что рядом со мной ты можешь быть собой. Твои разноцветные глаза блестят всё ярче от серебристых лунных лучей, твои локоны развивает ночной ветерок, лаская твоё прекрасное скульптурное лицо. Твоя бронзовая, бархатная кожа, спрятанная под белоснежной тканью рубашки, как же обдаёт меня дрожью от её тепла, в груди расцветают розы от вдоха твоего адиколона. Каждый трубит в этом мире, мол, «Никто не идеален!», но поверь, Сиэль, их мнение поменяется мгновенно если показать им тебя. Ты идеален, ты — само совершенство, моё совершенство. Могу бесконечно говорить про твои очи, они как сокровище: янтарь и изумруд, посмотрев в которые, я не мог представить что-то более чарующего чем твой взгляд. Твои губы, что казались мягче королевского шёлка… О Луна и звёзды, я был готов припасть к ним, поцеловать тебя ещё тогда, когда расстояние между нами ничтожно уменьшилось, когда моя рука сама дотронулась до твоих волос, зачёсывая милый локон. Я был поглощён, ты отравил меня своей красотой, и на редкость добрым, нежным характером. С того самого момента я оказался твоим, моё сердце принадлежи на веки вечные только тебе».