Смертные Враги: Белый Фестиваль

Сквозь сон слышится тихий ветерок, какие-то невнятные шаги и шелест одежды. Какая-то постоянная маленькая суета сейчас окружает Грегори, переходя с одной стороны кровати на другую, который от крепкого и хорошего сна буквально прилип к ней. Тело казалось до ужаса тяжёлым, и с неохотой, вампир раскрывает глаза, чтобы узнать, как, что или кто. Даже где. Сквозь приоткрытые веки виднеется чья-то фигура, двигающаяся перед зеркалом. Заметив это, Грегори через силу отрывает голову от подушки, щурясь от света прикроватных ламп, теперь в лицо ветер дует сильнее. Окно стояло на распашку, по бокам её рамы медленно вздувались и опускались тёмно-голубые шифоновые шторы, сквозь них можно разглядеть горящий…закат? Сколько он спал? — Как спалось? — внезапно из-за зеркала раздаётся голос Сиэля. Оно стояло почти всей задней частью к кровати, поэтому не было ясно, что там он разглядывает на себе. Не сразу, но вампир вспоминает, почему он дремал в чужой комнате. — Ох, прости, я составил тебе неудобства, — почему-то так думает Секвиллбекк, свешивая ноги с кровати, — ты наверное хотел поспать один. Уж такие манеры, выточенные в нём самого детства, толкнули его на мысль что он нагло нарушил чужое пространство. Сиэль стоит перед зеркалом, что-то одевает, может он куда-то собирается, а Грегори разложил булки и храпит. — О Луна, Грегори, — Лопез закатил глаза, театрально цокнув, — я понимаю, манеры, этикет и всё такое, но чёрт, ты не на банкете своей Аристократной семьи, чтобы даже за неправильную осанку извиняться, — его голос басисто вытягивает, — когда ты со мной, знай, чтобы ты не сделал, всё окей, — слышится гремящий звук его золотых колец, — и да, не пойми неправильно, я ценю манеры, можешь вспомнить моё знакомство с твоим отцом, но когда ты извиняешься за всё подряд, это превращается как в переедание тортика, вроде сладко и вкусно, но уже подташнивать начинает. Когда оборотень перестал говорить, Грегори поникает головой. «А ты прав» думает он, и захлопывает губы, дабы не дать слову прости уже в который раз сорваться с них. Поддавшись чуть вперёд, надавив на колени, бессмертный встаёт с постели, оборачиваясь в сторону зеркала. И тут же цепенеет, от того, что из-за него показался он, Сиэль, только по другому: вместо привычной белой рубашки, на нём теперь красуется рубашка роскошного винного, бордового цвета, та самая угольно-чёрная шляпа, которую Грегори не видел с их самой первой встречи. Пара изменений, а столько всего сумеешь почувствовать, увидев своего возлюбленного, сменившего имидж. Вампир ещё где-то минуту смотрел на парня, насыщаясь красотой. Делая уверенные шаги, тот подходит к вампиру, заставляя его сердце ёркнуть. — И да, мой дорогой, если тебе вдруг стало интересно, ты проспал весь день, а проснулся в самое подходящее время, — волк чуть опрокинул голову на бок, — посмотри, какой красивый закат. Действительно, закат захватывает душу, его горящие цвета убывают, растворяются в черноте настигающей ночи. Звёзды, как уличные фонари, зажглись пока только на противоположной, самой тёмной части неба. Не было ни туч, которых Грегори боялся из-за возможного неудобства на фестивале, ни облаков, небесный купол чистый, чистый как Трансильванский воздух. После дождя всё было мокрое, с окна виднелись огромные лужи, но не смотря на это, в груди приятно гудит от каждого вдоха того воздуха, смешавшегося с петрикором. — Это прекрасно, — вздыхает вампир, провожая последнее пятно заката тоскливым взглядом, — если бы я не был так чувствителен к солнечным лучам, я бы с бесконечной радостью встречал рассвет на крыше, — в алых глазах сейчас отражается свет каких-то случайных источников, — с тобой, конечно же. Медленно Лопез поворачивает голову к вампиру, разливаясь в застенчивой улыбке, но не сдержавшись, удаляет взгляд в сторону. — Хорош, а то я засмущался, — и заводит ладонь за шею, — ах да, забыл спросить, во сколько нам надо быть внизу, с гостями? Немного неожиданный вопрос, так как Секвиллбекк совсем забыл про праздник, оставляя место для других мыслей и воспоминаний. — Оу, ну, где-то часа полтора, если не меньше. — Мх, отлично, — тот поднимает уголок рта, — у нас есть время. Это заставляет Грегори посмотреть на него непонимающим, и одновременно заинтересованным взглядом. — А на что, если не секрет? — Грегори облизывает губы, с которых сорвался смешок, — Уж не что-то новое хочется мне показать, м? Подшучивающим тоном выдаёт он, краем глаза наблюдая за собеседником. Он выглядит благородно, богато, не побоюсь этого слова, опасным. Ох как он хорош в этом цвете, с этой галантной шляпой да золотыми украшениями. Можно сказать, типо, Если страна Испания была человеком. Сиэль передаёт всю её эстэтику, почти до малейших деталей. Но на смуглой шее, вампир заметил, точно чего-то не хватает. «Твоя цепь! Вот я оболдуй, конечно!», и сразу хлопает по передним и задним карманам, пытаясь нащупать чужой аксессуар. И он оказался у него в глубине переднего кармана. — Эм, слушай, я тут заметил, на тебе чего-то не хватает, — со звоном вытаскивает цепочку, — держи. Оборотень без лишних вопросов берёт её, сразу обвивая шею, нащупывая застёжку. Поникнув головой вперёд, мышцы на его плечах сбились в кучу, да, Сиэль ещё тот накачанный Мачо. — Поможешь? — было видно, что у него не получалось всунуть петельку в маленький карабин. Грегори с удовольствием откликается на помощь. — Конечно! — звонко сказал он, становясь сзади. Осторожно откинув локоны в сторону, вампир берётся за оба конца. Сначала было как-то трудно, застёжка была не шибко большая, а у Грегори были когти, но через десять попыток у него всё же получилось. Он заметил, как холодный метал прикасается к раннему, уже засохшему укусу. «Тебе так идёт этот изъян» думает про себя вампир, приближая к нему лицо. Сиэль не глуп, а сразу понял, что на уме у партнёра, и наклоняет голову в противоположную сторону. Холодные губы прикоснулись к двум аккуратным проколам, нежно целуя, вместе с тем слегка обвив его талию. По всему телу оборотня разлились мурашки. «Ты так нежен со мной…» Лопез любяще кладёт руки поверх чужих, не шевеля ничем, дабы больше лёгких, как бабочка, поцелуев осыпалось на шею. Закат уже давно скрылся из виду, оставляя за собой только светло-голубое полотно вдоль горизонта. Мимолётный ветер ласково колыхает верхушки могучих елей, волнами разнося по округе аромат хвои. На плечо Сиэля, Грегори кладёт своё лицо, не отрывая взгляд от природной картины. — Ты мне так и не ответил, — и прикасается губами к его уху, медленно дыша, — на что, по твоей идее, у нас есть время? Лопез разворачивается, посмотрев Секвиллбекку в глаза, затем подняв руку, он согнутым указательным пальцем проходится по чужим губам, чуть оттягивая нижнюю. После он обходит вампира, по пути словив его руку, ведя за собой, а тот только послушно разворачивается. — Ну, а как ты думаешь, почему я так горячо для тебя вырядился, — испанец поворачивается обратно к парню всем телом, сблизив лица, — мой любимым? Бессмертный чуть раскрыл глаза. — Для меня? Мой любимый? — вопросительно повторил Грегори, стесняясь, — Ох, я польщен это слышать. Пока он говорил, он не замечает как Лопез расстегнул первые пару пуговиц своей винной рубашки, оголив выступившие ключицы. Но заметив это, вампир ощущает в груди зарождающуюся жажду, нет, не крови. Чего-то бурного, грубого, чего-то безбашенного, сумасшедшего, именно с этим, чёрт побери, сногсшибательным оборотнем. Лопез стоял возле очередного столика на котором стояла вроде…колонка. Сделав пару движений пальцами, по комнате раздаётся звонкий струн гитары.