Смертные Враги: Белый Фестиваль

На поляне, как и в предыдущие ночи, кишит жизнь, толпятся гости, из разных сторон слышатся хохот, шутки, комплименты и какие-то разговоры на случайные темы. Стоит именно та атмосфера, которую когда-то хотел увидеть Фредерик. — Не хотелось, чтобы это заканчивалось, — взрослый вампир тихо вздыхает, наблюдая за сей картиной из-за дерева, — я хочу, чтобы всё было хорошо. Сквозь густые ночные облака, в которых виднелись большие, ветром вырванные дыры, брильянтовым блеском отдают звёзды, и царственно светит лунный диск. Под его лучами всё приобретает другую форму, или точнее, другую сторону. В тонкой бледной руке вертится сжатый мешок, в котором лежит мёртвое сердце безжалостно убитой животинки, что кровоточило сквозь ткань. Устрашающе, даже не поспоришь. Как он и обещал Ричарду, этой ночью случится вопрос жизни и смерти, но Фредерик был уверен, что его гениальный план сработает, и не особо волнуется по этому поводу. А просто смело зашагал в лес, в руке держа оба конца белоснежного плаща, в эту ночь поднялся не хилый ветер, раздувая его костюм и сияющие чёрные волосы. Уже к подходу в нужное место Секвиллбекк почувствовал негативную энергетику, будто Ричард отсюда вообще не уходил, где-то спрятавшись, как ужас ночи, поджидая того, кто заключил с ним сделку. Бессмертному показалось, что на месте где последний раз он стоял, пожелтела трава. — Наверно сам ад его не принимает, пинком послав обратно в этот мир, — алые глаза прищуриваются в лёгком гневе, а костяшки на руке, держащей мешок, побелели, — жалкое же ты существо, Ричард, чтобы утешить гнев потери на чьей-то смерти…о Луна, помилуй его, грешника. Посмеиваясь, говорит вампир выпрямив спину, и краем глаза замечая вдалеке медленно двигающуюся к нему тёмную фигуру, чьё приближение сопровождалось глухими шагами. Его тело сразу напряглось, он сглатывает. В этот самый момент его накатывает разъедающее чувство тревоги, которое он успевает спрятать под маской вампирской грозности. — Раньше меня пришёл, хм? — парень становится ближе, — Я то думал, вы, вампиры, не поддаётесь примеру смертных и нашему проклятой возможностью только ходить, а летаете как стервятники, — из-под чёлки его глаза сверкали по дьявольски, — питающиеся падалью. В широких карманах куртки были зарыты его ладони, он переходит с ноги на ногу, издеваясь над Секвиллбекком, разговаривая с ним будто тот — грязь на его ботинках. — Жду не дождусь, когда ты где нибудь упадёшь, и начнёшь гнить как та падаль — вампир набирается уверенности, давая вербальный отпор противнику. Джеймс издал смешок. — Жди жди, у тебя ещё столетия впереди, Секвиллбекк, — он обувью шмыгает по траве, потом резко останавливается — ах да, зачем же я здесь? Услышав вопрос, Фредерик бросает тому в ноги окровавленный мешок, и смотрит на смертного диким взглядом. — Я сделал то, что ты приказал мне, — его полу рычащий голос совмещается с тем, как ветер развивает его волосы и белоснежный плащ, — теперь ступай своей дорогой, и больше никогда сюда не возвращайся, — округлив глаза, бессмертный воспарил в воздух, почти нависая над врагом, — оставь нас в покое! Джеймс только бесчувственно посмеялся ему в лицо, провожая взглядом вампира, который уже воспарил над кронами деревьев, и улетает в обратном направлении, на Фестиваль. *** Поляна стоит в огоньках, по всюду распластались гости, стоя у каждого уголка кучками. Свет отражается в стекле большого окна, что вело в лазурную комнату. — Нам надо поторопиться, Сиэль, — Грегори суматошно дёргает руками на голове, приводя в порядок истрёпанные волосы, — а то отец заподозрит. — Я почти закончил, — оборотень крутится у зеркала, расчёсывая локоны гребнем из слоновой кости, — ты то это…прикрой шею, а то по ней же и отхватишь от отца. Внезапно бессмертный вздрагивает, и пошатывается, вспомнив о горящих фиолетовым пятнах на шее и ниже. — Ох точно! — и ладонями обвивает её потирая, — Да и рубашку нужно белую надеть, но я оставил её в катакомбах, вот чёрт! — его голос подрагивает, всё потому что он до побега из склепа не на шутку поругался с отцом, что закончилось больной спиной. Поэтому он не шибко хочет его видеть, да и тем более отхватить ещё раз за совершенные «грехи» более болезненно. — Эй, не беспокойся, у меня всё имеется. Не спеша, Лопез откладывает на столик гребень, разворачиваясь назад, туда, где стояла изысканно вырезанная из дерева скамья, а под ней виднелся современного вида саквояж. — У меня есть пара запасных белых рубашек, — смуглые пальцы отщёлкивают замки, сразу проникнув внутрь, — поэтому не пропадёшь. И достают самую обыкновенную белую рубашку, которую может носить джентельмен. Она, конечно не совсем как та, в которой он встретил вампира, с рюшами, вышитыми белыми нитками узорами и перламутровыми пуговицами. — Держи, любимый, — и протягивает сложённый в прямоугольник элемент одежды, — я надеюсь, по размеру. С благодарностью кивнув, Секвиллбекк распускает её, сразу накинув на плечи, пробираясь руками в рукава. Ткань нежно скользит по коже, натягиваясь на мышцах, обволакивая и подчёркивая их. Застегнув все пуговицы, Грегори осматривает себя, поправляя складки и воротник. И сталкивается взглядом с Сиэлем, который ненадолго застывает, наблюдая за партнёром. А что, минимализм только делает Грегори мужественнее и сексуальней, и Сиэля здесь не обвинишь. — По размеру мне пошло идеально, — Грегори улыбается, засучивая рукава по локоть, — но вот только как смотрится на мне? Но когда испанец открыл рот чтобы что-то сказать, как в комнату вбежали Рудольф, Тони и Анна, останавливаясь на полу шаге, застывая от неожиданной картины, где Сиэль стоит с голым торсом, а перед ним Грегори, который либо застёгивает, либо расстёгивает рубашку. И со стороны непонятно, что хуже.