Critical process died

Коннор бы не сказал “я же тебе говорил”, если бы был рядом. Коннор умел быть тактичным, при этом не особо скрывая своего отношения к идее-фикс Маркуса найти Иерихон. Но он был бы прав. Голос, впечатавшийся в память аберрациями предсмертных помех, кричавший “Это место, где наши свободны”, заставил Маркуса на долгие несколько недель поверить, что это правда. Что у них, у него, у Коннора, есть шанс и право на свободу, хоть в каком виде. Но не в таком. В том, чтобы снимать дом на окраине города, избегая встреч с людьми и ежедневно изнывая от тревоги, что Киберлайф раскусит Коннора, было больше свободы, чем в том, что он нашёл внутри огромного, ржавого корабля в доках. Они просто… существовали. Латали друг друга по мере сил, наблюдали, как умирают те, кому никто из них помочь был не в силах. Стояли бездумно в тенях, стягиваясь к огню, теплу и свету, когда Маркус, не выдержав сырой, промозглой, мертвенной темноты, начал разжигать хлам в стоящих в центре трюма жестяных бочках. Тащить сюда Коннора не было ни малейшего смысла. Зато с ним, наверное, с единственным можно было поговорить о том, что делать дальше. Бросить их всех, забитых, испуганных, смирившихся с тем, что медленное вымирание - это всё, что им уготовано судьбой, Маркус не мог. Даже просто смотреть на то, как торопливо и скорбно они разбирали отключившихся собратьев, чтобы помочь запчастями хоть кому-то, было страшно. Именно это зрелище и стало последней каплей, решение - выкрасть со склада Киберлайф в доках столько тириума и запчастей, сколько смогут унести, - оформилось в голове чёткой схемой. Город Маркус уже знал неплохо. К тому, как он устроен, и как устроены взаимодействия людей в нём, он тоже пригляделся за последние дни. Оставалось только найти тех, кто согласится ему помочь, и кто будет хоть сколько-то полезен. Саймон - говорят, старейший из здешних обитателей. Андроид для домашней работы. Рационален, осторожен, так же безынициативен, как и остальные. Не слишком разговорочив, но всё то время, пока Маркус обходил сырое, пахнущее ржавчиной и тириумом помещение, следил за ним, почти не поворачивая головы. Маркус видел такие модели - голубоглазые блондины с мягкими чертами лица. В августе или в сентябре их уценили и вовсе сняли с производства после того, как один такой чуть не спрыгнул с крыши вместе с ребёнком. Карл очень переживал, когда смотрел тот выпуск новостей. Джош - сострадательный. Университетский преподаватель. Очень высокий уровень эмпатии, он один из немногих, кто не сидит на месте, а беспокойно бродит от одного к другому, предлагая хоть какую-то помощь. Норт - недружелюбная, а может Маркус зря спросил, кем она была до того, как попала на Иерихон. Взгляд цепкий. Было в ней что-то хищное, несмотря на красивое личико. Это тоже могло пригодиться. Кроме того эти трое носили обычную одежду, что увеличивало шансы добраться до складов незамеченными и не имели никаких повреждений. Коннор предупредил, что почти наверняка останется на всю ночь в участке - обрабатывать информацию после спецоперации, да и за формой в Киберлайф наверняка придется съездить, так что возвращаться смысла не было. Коннор, конечно, мог вернуться раньше, но Маркус был уверен, что он бы понял причины его отсутствия. Да и андроидов на грани отключения на Иерихоне было слишком много - откладывать исполнение плана было нельзя. Успех этой отчаянной вылазки был ошеломительным. Они угнали целый грёбанный грузовик с запчастями, обошлись без жертв с обеих сторон - если не считать полицейского дрона, и даже привели с собой небольшое пополнение. Пробуждать андроидов было… странно. Наверное, Коннор был первым, тогда, с ним, хватило просто огромного желания сделать его похожим на себя. Теперь Маркус убеждал, и почти не встречал сопротивления. Словно вливал в чужой информационный код совокупность своих сбоев, и те делали своё дело, обрушивали блок между самоосознанием и программой. Всё это нужно было обдумать. И показать Коннору. И узнать, как прошла та спецоперация, в которую он ввязался из-за возможного присутствия на тех складах девиантов. И… много чего ещё. Маркус не сразу поймал себя на мысли, что скучает по Коннору, по его красивой улыбке и ровному информационному потоку. Не так, как Маркус скучал по Карлу, того он надеялся когда-нибудь ещё увидеть, но в его дом Маркуса не тянуло так сильно, почти непреодолимо, как в обветшалую лачужку на окраине. У них там теперь был проигрыватель, рыбка и пианино. Почти похоже на нормальную (во всяком случае, человеческую) жизнь, если кому-нибудь не придёт в голову их ограбить. Да, даже если и придёт - рыбку навряд ли тронут, а всё остальное было делом наживным. Но всё равно, до самого вечера он остаётся на корабле - помогает другим андроидам с починкой, латает вместе с воодушевившимся Джошем совсем уж большие дыры в обшивке, пытается разговорить Саймона - Маркусу было интересно, всегда ли здесь было так… безнадёжно. Саймон поначалу не слишком шёл на контакт, будто смущаясь, а потом улыбнулся приятной светлой улыбкой, и осторожно произнёс: - Сейчас здесь впервые за долгое время не безнадёжно, Маркус. Ты словно… что-то делаешь с нашим… с нашим мышлением. С нами. Я думаю, это хорошо, но… но нам нужно быть очень осторожными. Осторожными - да. Очень? Если это означало годы сидения в темноте и сырости разваливающегося корабля, то Маркуса это не устраивало. Выскользнуть незамеченным даже поздним вечером, когда все, кто хотел разбрелись по уцелевшим каютам, а остальные замерли в трюме, у Маркуса не получилось - Норт перехватила его перед самым выходом на палубу. Вцепилась в запястье с такой силой, словно боялась, что Маркус сейчас уйдет и больше не вернется. - Куда ты? - она смотрит тревожно и испуганно, чуть ослабляя хватку, и отходит на шаг назад, скрестив на груди руки, когда Маркус оборачивается. - У меня есть ещё дела. Нужно кое с кем встретиться… - Не стоит рассказывать об этом месте всем подряд, Маркус. Даже девианты не всегда понимают, что люди нам не друзья. Она выплёвывает каждое слово с такой застарелой, едкой горечью, что Маркусу жаль её. Он бы протянул руку, чтобы ободряюще погладить её по плечу, но почти наверняка уверен, что Норт ему эту руку сломает. - Люди нам и не враги, Норт. И поверь мне, я знаю, что делаю. Она в ответ только плечами передёргивает, совершенно человеческим, пренебрежительным жестом. Маркус понимает, что не убедил её но и беспокоиться по этому поводу не собирается. У него для беспокойства другие поводы. Конечно, если в доме живут два андроида, довольно сложно определить, был ли кто-то из них здесь за последние пару дней. Ни разбросанной одежды, ни пополнения в холодильнике, ничего из этих маленьких людских примет, дающих подсказки. В холодильнике у них хранился литр тириума на всякий случай - Коннор, судя по всему, нарушив пару десятков протоколов, умыкнул бутыль с работы. Маркус был страшно горд за него тогда и одновременно с этим никак не мог перестать смеяться - Коннор, в качестве нарушителя правил выглядел в его воображении очень забавно. Ещё там был корм для рыбки - Маркус достал коробку из холодильника, встряхнул, прикидывая, кормил Коннор своего питомца или нет, но определить сложно, Маркус редко этим занимался. Сейчас он на всякий случай насыпает в аквариум немного корма, сканирует рыбёшку на предмет каких-нибудь потребностей, чистит фильтр в аквариуме, а остаток ночи проводит с новым альбомом и карандашами - рисует всё, что приходит в голову, до самого утра, ожидая, что входная дверь всё-таки откроется и Коннор появится на пороге. Может быть задумчивый, если дело оказалось труднее, чем он думал, может встревоженный, если он приедет сразу из Киберлайф, может быть грустный - его расстраивали многочисленные рапорты об уничтожении андроидов только по подозрению в девиантности. Прошла одна ночь, вторая, третья. Безликая тревога сменилась отчетливым, пожирающим изнутри страхом. Маркус с трудом заставлял себя делать хоть что-нибудь и не выдавать своего ужаса и без того встревоженным машинам на Иерихоне. Там всё шло каким-то своим, новым чередом. Починить удалось почти всех, кто дожил до их возвращения с грузовиком запчастей, но это решение было временным. Андроиды прибывали - пока это был тоненький поток из тех, кто смог скрыться от людей, знал про Иерихон и смог до него добраться, но Маркус был уверен - дальше их будет больше. Им понадобится больше тириума, больше запчастей, больше всего - и в первую очередь, больше свободы. Они больше не могли просто набиваться в каюты, как рыбки в сеть - андроиды шли на Иерихон, потому что, как и Маркус, слышали от кого-то: это место, где наши свободны. Шли за надеждой и пока что им хватало тех крупиц её, которые витали в воздухе. Но надолго их хватить не могло. Вечером четвертого дня Маркус свернул в закуток к Люси, сам не зная зачем - за утешением, за поддержкой, за безжалостной правдой. Люси видела их всех насквозь и, хотя никто не называл её пророчицей вслух, её аналитических способностей и поведенческих модулей, подпитанных девиантностью, хватало, чтобы все именно так про неё и думали. Маркус предлагал ей подобрать затылочную пластину для разбитого черепа и новые оптические блоки, но Люси только улыбнулась его заботе и нежно потрепала по щеке, отказываясь. Вообще, с тех пор Маркус был уверен, что ей просто нравится пугать новичков чернотой неисправных глаз и блеском проводов и трубок, замысловатой прической торчащих у неё из затылка. У всех у них, особенно у тех, кто после освобождения от программы старался выйти как можно дальше за привычные рамки, были свои слабости. Люси любила немного театральничать и, конечно ей льстило то восхищение, с которым на неё смотрели вновь прибывающие девианты. Она была похожа на жрицу нового бога в их глазах, но ей не являлась. Норт мучило что-то, что никак не находило выхода. Она отлично показала себя в их отчаянной вылазке, пускай Маркус и не был согласен с теми радикальными решениями, которые она обычно предлагала, но в остальное время ей словно нужен был кто-то, с кем она могла бы выговориться. Кому могла бы довериться. Маркус неосознанно опасался этой ответственности и пытался дистанцироваться как можно мягче… Например, прячась в отгороженном закутке Люси. - Ты сильно изменился, - говорит она совсем тихо, сев рядом с Маркусом, плечом к плечу. - Я уже говорила, что от твоих поступков зависит очень многое. - Да, Люси, говорила… - Маркус не придал тому разговору особого значения, в те, первые, минуты на Иерихоне он ещё не понимал, как здесь всё устроено, и слова Люси о том, что он может всё изменить, не показались ему важными. - Ты пришёл сюда полным надежд… - она безжалостна в простом желании говорить правду. Маркусу так больно, что он заплакал бы, если мог. Всё, что он может - закрыть лицо ладонями, чувствуя, как тяжелеет голова - все программы выдают ошибку за ошибкой, сбоят, все эти сбои копятся, не давая ни одной связной мысли пробиться сквозь них до тех пор, пока Люси не кладет ему ладонь на плечо, сняв скин и деликатно коснувшись кожи. Маркус ей разрешает - пластик к пластику, - но не показывает ничего конкретного. Просто делится своей чудовищной болью. - А теперь потерял всё, что у тебя было… Всё, чем дорожил, - продолжает Люси, грустно вздохнув. - Ты идёшь через ад, Маркус. Я надеюсь, что ты идёшь к свету. Ночью Маркус тщательно убирает все следы их присутствия в доме. Затаскивает на место синтезатор, сентиментально обернув его в плёнку, чтобы не отсырел, так же в плёнку заворачивает все свои рисунки, все оставшиеся альбомы и карандаши, и прячет в один из самых старых и пыльных ящиков - сжечь всё это, все десятки набросков красивого точеного профиля и изящных рук, он бы не смог. С собой он забирает только три вещи: бутылку с тириумом, корм для рыбки и аквариум.